Правительство с большим трудом, но смогло провести через парламент пакет законов, который позволит получить кредит МВФ и избежать дефолта. По внешним долгам мы сможем платить. Сможем оплатить закупки и части критического импорта (энергоносители). Но, несмотря на это, в украинской экономике уже запущены процессы, которые делают углубление кризиса необратимым. Сколько он продлится — предсказать невозможно, но по его итогам отечественную экономику ждет тотальная структурная перестройка. Основные контуры грядущих изменений видны уже сегодня. В чем-то они будут напоминать лихие 1990-е, в чем-то интеграцию в европейский рынок беднейших стран Южной Европы. Но для начала опишем основные направления развития кризисных процессов, которые предопределят экономический рельеф страны в ближайшие годы
Точка невозврата
Ключевым решением, которое повлияло на развитие экономической ситуации в стране, стало принятие после победы Майдана программы сотрудничества с МВФ, которая пришла на смену программе финансовой поддержки Украины Россией (о ней договорились Путин и Янукович 17 декабря 2013 года).
«Российский план» предусматривал выравнивание платежного баланса страны за счет снижения цены на газ и накачку внутреннего спроса за счет крупного кредита в $15 млрд. На эти деньги Янукович хотел поднять зарплаты и пенсии перед выборами. Также в перспективе предусмат-ривалось расширение доступа украинских товаров на российский рынок, участие наших предприятий в программах производственной кооперации (в частности, в сфере ВПК). Все это должно было запустить маховик экономического роста, который, правда, целиком был бы завязан на Таможенном союзе, по крайней мере в первые годы.
Программа МВФ, а также идущее с ней в связке Соглашение об ассоциации с ЕС, имела совсем иную логику.
Предполагалось, что кредиты Фонда (и прочих структур) позволят на первое время закрыть бреши в платежном балансе из-за ухудшения отношений с Россией, непопулярные реформы (в первую очередь — повышение внутренних тарифов на энергоносители) позволят сбалансировать бюджет, а открывшийся европейский рынок даст возможность через какое-то время — год-два-три — начать масштабный экспорт продукции, переориентировав под него украинское производство.
Даже в мирные времена, до Майдана, подобная схема казалась чересчур рискованной и социально взрывоопасной (потому от нее и отказался Янукович). А с марта 2014 года, когда началась аннексия Крыма и волнения на Юго-Востоке, риски ее возросли многократно. Впрочем, у новой украинской власти, которую Москва не признавала, иного выхода не было. Программа МВФ начала реализовываться, а Соглашение с ЕС было подписано — Украина получила открытый европейский рынок.
Однако все пошло не так, как планировалось. Началась война на востоке страны, не сократилась коррупция в Киеве и на местах, резко упал экспорт в Россию, а европейский рынок его заменить не смог. Да и вряд ли за один угод украинский производитель смог переориентироваться на экспорт в ЕС — для этого нужна длительная работа и крупные инвестиции. В ситуации же войны в Украину никто деньги вкладывать не будет. Кроме МВФ и западных стран-союзников. Но этого, увы, мало.
Последствия не заставили себя ждать.
Девальвация
Девальвация гривны изначально рассматривалась МВФ как полезная мера, которая позволит оживить экспорт и выправить платежный баланс. В реальности же все случилось ровно наоборот. На экспорт влияли совершенно иные вещи. Во-первых, война в Донбассе — крупнейшем промышленном регионе страны. Во-вторых, падение торговли с Россией в силу политических причин. В-третьих, падение цен на основные статьи украинского экспорта — сталь и железную руду. Да, импорт тоже падал, причем еще большими темпами, чем экспорт, выходя временами на положительное торговое сальдо. Но достигнуто это было в основном за счет искусственной отсрочки платежей за поставки зарубежных товаров.
Кроме того, из-за нестабильности в стране шел постоянный отток капитала, который усугублялся коррупцией во всех эшелонах власти. Типичный пример — рефинансирование украинских банков. Значительная часть этих денег, в том числе и по липовым импортным контрактам, уходила тут же за границу. Плюс к тому — проблемы с бюджетом (о них ниже), которые покрывались эмиссией, ну и естественная в таких условиях паника населения, которое снимало гривневые депозиты и тут же переводило их в доллары.
Наконец, еще один момент: экспортеры, в расчете на рост курса либо в силу политических разногласий с властями, все чаще стали задерживать возврат валютной выручки.
После вывода войск из Дебальцево, который очень трудно было представить победой украинского оружия, для всех стало окончательно понятно, что Украину ждет либо очень длительная война, либо не очень понятный мир на условиях Минска-2
Все эти процессы резко активизировались в феврале 2015 года. Причем, насколько можно судить, главная причина этого была морально-психологическая. После вывода войск из Дебальцево, который очень трудно было представить победой украинского оружия, для всех стало окончательно понятно, что Украину ждет либо очень длительная война, либо не очень понятный мир на условиях Минска-2 (с крайне туманными перспективами существования в этих условиях нынешней системы украинской власти). И в том, и в другом случае это нестабильность на непонятный срок. «На время Украину вынесли за скобки всех инвестиционных планов. Посмотрим, что будет в ближайшие год-два», — сказал один знакомый инвестиционный банкир.
Именно с 20-х чисел февраля крупные иностранные игроки начали забирать деньги из Украины, чем и вызвали обвал курса до 35–40 грн за доллар. Нацбанк смог его остановить и повернуть вспять, лишь введя жесточайшие ограничения на покупку валюты, что является очевидно временной мерой и вряд ли может надолго укрепить гривню.
Кредит МВФ, который мы, возможно, получим уже к концу марта, не поможет стабилизации курса (другое дело, что без него было бы совсем плохо) — большая часть уйдет на оплату внешних долгов, остаток — на пополнение резервов НБУ, из которых будет оплачиваться часть критического импорта. Дисбаланс же на оставшейся части валютного рынка сохранится, что будет по-прежнему провоцировать обесценивание национальной валюты.
Впрочем, девальвация гривны даже на нынешнем уровне нанесла тяжелейший удар по банковской системе. Отток депозитов, превышение валютных пассивов (вкладов) над валютными активами (кредитами) быстро разбалансировали рынок.
Крах банков
3 марта Нацбанк принял решение о повышении ставки рефинансирования с 19,5 до 30% (в Европе ставка составляет 0,05%). С 10 марта ужесточаются нормы резервирования. Это означает, что ставки кредитования на межбанке будут начинаться от 35% (в Европе — 0,1–0,3%), а кредиты для конечных потребителей будут стоить свыше 40%, за редким исключением в виде специализированных кредитных программ со стороны западных союзников. В тот же день Нацбанк ввел временную администрацию в «Дельта Банк». Это первый системообразующий банк, который не пережил кризис: 554 тысячи вкладчиков, более 20 млрд грн депозитов. Банкротство «Дельта Банка» — это своеобразный символ банкротства банковской системы Украины в привычном для нас виде.
Она быстро деградирует до уровня конца 1990-х. Так, в последние годы (до 2014-го) ставки по депозитам были существенно выше инфляции, а сам депозит стал для многих семей источником дополнительных доходов — кладешь деньги в банк и на проценты живешь. Сейчас о существовании депозитных рантье можно забыть — все банки, которые предлагают привлекательные ставки по депозитам, находятся в зоне риска. Они обанкротятся если не сегодня, то через месяц. Относительно стабильные предлагают ставки заведомо ниже инфляции (которая уже составляет 28,5% годовых). Депозит в них может в лучшем случае стать средством сохранения, но не приумножения капитала.
Уже к концу года вклады населения, как и в 1990-е, не будут играть существенной роли в пассивах украинских банков. Как и на заре независимости, банки станут кассами по выдаче зарплат, приему коммунальных платежей, обмену валют и, естественно, кредитованию инсайдеров. Все остальные банковские продукты уже стали неактуальными.
Отечественному капиталу придется смириться с потерей контроля над финансовой системой Украины — деньги к тому времени будут только у иностранцев.
С конца 1990-х банковская система развилась в то, что мы знаем благодаря врывному росту крупного и среднего украинского бизнеса (в первую очередь созданных при помощи власти крупнейших олигархических групп). Позже — за счет кредитного потока с Запада. Что позволит возродиться ей в этот раз? Можно предположить, что никто ничего уже возрождать не будет. К нам просто зайдут (когда все более или менее успокоится) крупные международные банковские игроки и просто перестроять под себя рынок. Отечественному капиталу придется смириться с потерей контроля над финансовой системой Украины — деньги к тому времени будут только у иностранцев.
Нет кредита — нет экономики
Деградация банковской системы и недоступность кредитов приведет к невозможности проводить модернизацию промышленных предприятий и к снижению их конкурентоспособности на мировом рынке (это к вопросу о необходимых инвестициях для выхода на европейский рынок).
Но хуже всего придется тем отраслям экономики, которые критически зависят от кредитования. Прежде всего это строительство, торговля и сельское хозяйство.
По оценкам Минагрополитики, на посевную не хватает как минимум 11 млрд грн. Этот прогноз был сделан еще до обвальной девальвации гривны, которая привела к подорожанию в полтора-два раза дизтоплива, агрохимии и семян. В этом году впервые за последние 15 лет ожидается сокращение посевных площадей — у селян не хватает собственных средств для закупки ГСМ и нет возможности взять кредит. Стоит ожидать возрождения давно забытых практик поставки селянам необходимых ресурсов в обмен на будущий урожай — мы вам дизтопливо сейчас, а вы нам собранный урожай через девять месяцев. Возрождение таких схем может иметь далеко идущие последствия: большая часть агрохолдингов обременены многомиллионными валютными кредитами и банкротство холдинга «Мрия» (сумма обязательств перед кредиторами — $1,3 млрд) — это только первая ласточка.
Еще сильнее деградация банков ударит по строительству. Ударит с двух сторон — девелоперы не смогут привлекать кредиты для возведения зданий, а потенциальные новоселы не смогут брать кредит для покупки жилья. Строительный рынок ожидает судьба автомобильного — падение более чем на порядок в сравнении с «докризисным» 2013 годом. Символом коллапса станут десятки, а может, и сотни недостроев. Построить многоэтажку можно будет только за собственные средства, что будет доступно очень немногим. Купить квартиру смогут только семьи, имеющие необходимые сбережения.
Побочным последствием краха строительного рынка, кроме повальной безработицы среди строителей и банкротства предприятий-смежников, станет стремительное снижение стоимости квартир в пересчете на доллары. Уже сейчас в областных центрах квадратный метр в новостройке стоит $200-250, а «однушку» можно купить за $10 тысяч.
О торговле автомобилями или бытовой техникой в условиях девальвации и схлопывания кредитования говорить не приходится.
Коллапс внутреннего рынка
Внутренний спрос, сокращающийся за счет падения реальных доходов населения, получит еще один мощный удар — с апреля резко повышаются цены на газ и отопление. С 1 марта — на электричество. И это только начало. Такие повышения будут осуществляться переодически в течение ближайших лет. Ответственность за неуплату также резко возрастет (вплоть до выселения и конфискации жилья).
Таким образом, из оборота на внутреннем рынке будут изъяты огромные суммы, которые перераспределятся в пользу энергокомпаний (и по большей части уйдут за границу в качестве оплаты за импортное топливо).
Зато бизнес энергетиков действительно получает шансы стать прибыльным.
Отдельно стоит сказать о политике заморозки заработных плат в бюджетной сфере и пенсий, а также о политике сокращений в сфере госзанятости. Это задает тон всему рынку труда. По итогам января этого года, средняя зарплата в Украине составила 3 455 грн. За год до этого украинец в месяц получал в среднем 3 148 грн. С учетом инфляции средняя зарплата снизилась более чем на 15%. Это самый маленький доход в Европе — чуть более $100!
При продолжении нынешней бюджетной политики ситуация вряд ли изменится — зарплаты будут заморожены, несмотря на любой уровень девальвации и роста цен. Это даже в чем-то хуже, чем в 1990-е: тогда цены росли, но росли и зарплаты, пусть и не такими высокими темпами. Раскручивалась гиперинфляция, но деньги в обороте были всегда. Сейчас же, с одной стороны, неизбежна инфляция издержек (из-за девальвации), с другой стороны, выполнение требований МВФ по контролю за денежной массой не дает наполнить экономику оборотными средствами. Поэтому доходы и населения, и бизнеса будут снижаться и дальше.
Бюджетная дыра
Несмотря на девальвацию гривны, резкий рост тарифов и замораживание зарплат и пенсий, дефицит госбюджета берет все новые высоты. По итогам января 2015 года, он составил 9,185 млрд грн, что в 5,7 раза больше дефицита по итогам января 2014 года. По итогам этого года, дефицит бюджета может быть рекордным за все годы независимости — около 100 млрд грн. При этом практически единственный источник финансирования дефицита — западная помощь.
Причины роста дефицита очевидны — недополучение бюджетом доходов из-за кризиса в экономике и войны в Донбассе. Кроме того, в целом бизнес все больше уходит в тень, снижая издержки за счет налоговой оптимизации. Также играет немалую роль и коррупционная составляющая (особенно на таможне).
В таких условиях правительство будет вынуждено все больше и больше урезать свои расходы, подрывая и без того сокращающийся внутренний спрос.
Махновщина
Наконец, еще один «привет из 1990-х» — кризис института собственности, который подвергся сразу нескольким ударам. Во-первых, всегда после революции много желающих «отнять и поделить» собственность «бывших». Крупнейшие финансово-промышленные группы страны постоянно находятся под угрозой раскулачивания — требования об этом звучат все более настойчивые. Одновременно, ввиду сокращающегося «пирога», олигархи ведут беспощадную борьбу за выживание между собой, вырывая друг у друга активы и право на коррупционную ренту. Они же отбирают бизнес у более мелких игроков. Связанные с нынешней властью ФПГ также хотят расширить свое влияние. Инициирование Игорем Коломойским реприватизационных процессов (в частности по Укррудпрому) – очень знаковый момент, который может дать старт масштабному переделу собственности.
Ко всему этому стоит добавить фактор наличия большего числа вооруженных отрядов, которые по заказу, а иногда и по собственной инициативе участвуют в переделе собственности.
В таких условиях, так же как и в 1990-е, формальные права собственности будут значить все меньше, теневых и понятийных договоренностей будет все больше. Об инвестициях и развитии в таких условиях никто думать не будет — главное выжить.
Билетом же на выход из этого круговорота взаимоуничтожающей борьбы всех со всеми может быть только продажа активов по любой цене внешним игрокам.
Время Балкан
В Украине у многих вызвала раздражение настойчивость, с которой Европа и МВФ намекали Киеву, что войну нужно быстрее заканчивать и договариваться с Россией. В то же время в этих советах была железная логика — при продолжении войны с перспективой расширения ее ареала все упомянутые выше тенденции резко обостряются и Украина проваливается в такое пике, из которого западным союзникам нас будет слишком дорого вытаскивать. Если вообще получится вытащить.
Поэтому стабилизация ситуации на фронте, соблюдение перемирия, по крайней мере позволят сделать кризис конечным в обозримой перспективе. Да, будет тяжело, но со временем падение прекратится, экономика нащупает дно и преобразуется в нечто новое.
При инерционном сценарии можно даже приблизительно предположить, что это «новое» из себя будет представлять. Это «балканизация» страны. Мы будем похожи на страны Южной Европы — с еще не зажившими до конца военными ранами, с Косово, с Боснией, большой безработицей и маленькими зарплатами.
При инерционном сценарии (все идет как идет, зона конфликта на востоке не расширяется, Украина ориентируется на МВФ и ЕС) можно даже приблизительно предположить, что это «новое» из себя будет представлять. Это, скажем так, «балканизация» страны. Мы будем похожи на страны Южной Европы — с еще не зажившими до конца военными ранами, с Косово, с Боснией, большой безработицей и маленькими зарплатами.
Эти страны в конце концов отыскали свое место в европейском разделении труда (например, поставки отдельных видов сельхозпродукции). Банковская система находится полностью под контролем транснационалов, так же как предприятия теплокоммунэнерго и значительная часть транспортной инфраструктуры. Крупного национального бизнеса в нынешнем украинском понимании этого слова нет (в нашем случае олигархи либо продадут свои активы, либо их у них отнимут в формате «борьбы с соратниками Януковича и сепаратистами», а потом вновь выставят на приватизацию). Значительная часть населения работает за границей, страна живет на переводы от гастарбайтеров.
Зато процветает сфера услуг, зеленый туризм, разрастаются природные парки. В сельских районах той же Кировоградчины уже сейчас можно проехать несколько десятков километров и не увидеть ни души, ни одного огонька в доме — работать негде и некому. Самое время расширять национальную сеть заповедников.
Впрочем, инерционный сценарий не единственный. Крупный бизнес, не удовлетворенный «балканским» сценарием (в котором ему места нет), может попытаться его сломать. Например, вывести ситуацию на восстановление «многовекторного» статус-кво — через достижения глобальных договоренностей с Западом и Россией. Через частичное возобновление программ помощи от Москвы. Либо, на крайней случай, через «глубокую децентрализацию» — когда промышленно развитые регионы оставляют у себя большую часть заработанного и выстраивают свои собственные отношения с Россией, что позволит им не столь сильно зажимать пояса, как остальной стране, и сохранить индустриальный потенциал. Правда, для этого нужно провести тектонический политический сдвиг в Киеве. Сил, готовых рискнуть это сделать, пока не видно.
Вести масс-медиа
