Есть основания полагать, что мы подходим к долгосрочному снижению темпов роста мировой экономики, не связанному напрямую с экономическими циклами или спекулятивными явлениями на финансовых рынках, а вызванному фундаментально дорожающими энергоресурсами. Это, в свою очередь, оказывает влияние и на сам энергетический рынок, где, несмотря на очевидный дефицит ресурсов, время от времени могут наблюдаться периоды достаточно низких цен.
Думается, многие читатели, следящие за публикациями на энергетические темы, обратили внимание на (кажущееся) противоречие. С одной стороны, вот уже несколько лет идут разговоры о пике нефти, угля, дефиците дешёвого газа и т.д., и т.п. С другой стороны, сейчас на мировом рынке мы видим скорее избыток этих товаров, что, в частности, нашло отражение и в снижении цен.
Нет ли здесь поводов для когнитивного диссонанса? Конечно, нет, но обсудить сложившуюся коллизию, как представляется, было бы интересным.
Простые ответы
Простой ответ — это традиционная волатильность энергетических рынков. Что совсем в явном виде демонстрирует нам нефтяной рынок — когда на фоне замедления экономики предложение превысило спрос. Производители же готовы продавать нефть по низким ценам, даже если инвестировали в добычу в расчёте на большее — чтобы окупить хоть часть затрат.
Примерно такая же ситуация с газом. Но с ним ещё сложнее, так как в отличие от нефти его хранение — будь то в газообразном или сжиженном состоянии — непростое и затратное мероприятие. А значит, и возможности продавцов для манёвра оказываются ещё меньше, чем в случае нефтяного рынка.
Однако это объяснение не даёт ответа на главный вопрос. Казалось бы, энергоресурсов мало, и для каждого дополнительного барреля или кубометра добычи во многих случаях приходится инвестировать значительные средства. А на другой стороне, на стороне спроса, находится растущий и ненасытный азиатский рынок.
Тут мы, правда, слышим о замедлении экономики. Однако каковы его причины? Это замедление часто объясняется в рамках традиционного экономического цикла со своими периодами спада и подъёма. Ещё одна популярная версия — «лопанье» различных финансовых пузырей, которые были и на китайском рынке (например, рынок недвижимости). Всё это, однако, лишь частично объясняет сложившуюся ситуацию. Просто потому, что если рассуждать в рамках экономических циклов, то вслед за снижением темпов роста мы увидим новый виток быстрого развития и т.д., и т.п. Но увидим ли?
То, что дорогая нефть приводит к разрушению спроса и экономическому кризису — не секрет, мы видели это и в 2008 году. Что нового сейчас? Что позволяет говорить о том, что мы уже переходим к новой фазе развития экономики — когда дорогие энергоносители сами по себе будут основным фактором, сдерживающим темпы экономического роста?
Чем нынешний кризис отличается от предыдущих?
А позволяют об этом говорить, как представляется, два ключевых, но взаимосвязанных фактора. Во-первых, сейчас сразу все основные источники энергии заметно подорожали. Во-вторых, слишком большая часть ресурсов стала продаваться по цене, близкой к себестоимости добычи.
Раньше, когда экономический спад приводил к снижению цен на энергоносители, поставщики могли несколько поступиться сверхдоходами (природной рентой). Таким образом, не происходило разрушение спроса, а экономика через снизившиеся цены получала стимул для нового цикла роста. Но теперь природная рента сохраняется у всё меньшего числа проектов, а себестоимость добычи стремится к рыночным ценам. Поэтому продавцы просто не могут себе позволить долгосрочное снижение цен. Отчасти это уже касается и России, хотя пока в небольшой степени.
Если говорить о нефти, то, по недавно обнародованным оценкам Международного энергетического агентства, 2,6 млн баррелей нефти (3%) производится в мире с себестоимостью 80 и более долларов за баррель. Как представляется, эта цифра несколько занижена. Но даже если это не так, то в любом случае уже в ближайшее время доля такой нефти заметно вырастет.
Одновременно похожие вещи происходят и с газом. Запасы газа значительно больше нефтяных, так как век газа только наступает. Но если век нефти можно назвать и веком дешёвой нефти, то газ в свой век практически сразу становится дорогим топливом, что во многом связано со значительно большей затратностью его транспортировки по сравнению с нефтью.
Мы уже видим, что многие австралийские проекты находятся на грани остановки, так как будут рентабельны только при высоких ценах. Которых может не быть: просто потому, что такую цену не готовы платить потребители при нынешних темпах роста экономики. Похожая ситуация и во многих других регионах мира: Восточное Средиземноморье, шельф Восточной Африки.
Но международная торговля газом — это всего около трети мирового рынка газа. Поэтому важна и стоимость внутренней добычи, особенно в странах АТР. До недавнего времени эти цены, например, в Индии и Китае регулировались государством и были на достаточно низком уровне (100–150 долл. за тыс. кубометров). Но сейчас ценообразование в этих странах начинает реформироваться с тем, чтобы вывести внутренние цены на уровень мировых. И дело даже не только в том, что это позволит активней импортировать топливо. При нынешнем уровне цен оказывается невозможным расширять собственную добычу. Растёт себестоимость и в других регионах мира, только Северная Америка остаётся островком с низкими ценами на газ.
Отдельная история — уголь. Как мы недавно обсуждали, Китай обложил импортный уголь пошлинами, таким образом поддерживая собственную добычу. Которая при нынешних ценах (около 70 долл. за тонну) уже оказывается убыточной.
Именно дешёвый уголь собственной добычи позволил Китаю совершить рывок последнего десятилетия (аналогично дешёвая нефть позволила сделать послевоенный рывок Европе). Теперь этого ресурса у него нет. Он вынужден с большими затратами добывать свой уголь, дорогой свой газ. Покупать всё большие и большие объёмы энергоресурсов по мировым ценам на внешних рынках. Выдержит ли это всё экономика? Вопрос не очевидный.
Очень дорогим оказывается и строительство новых атомных станций, настолько, что уже сейчас ветряки начинают конкурировать и с АЭС, и с углём по себестоимости выработки электроэнергии (не говоря уже о газе). И это не потому, что ветряки стали так уж дёшевы. Это потому, что всё остальное стало дорого. Ну а про остальные ВИЭ как-то и говорить неудобно.
За словами остаётся главный вопрос — какую цену на энергоносители сможет выдержать мировая экономика. Для таких исследований в качестве индикатора часто используются затраты на нефть в % от ВВП.
Так, например, одна из недавних оценок на этот счёт говорила в пользу того, что нынешние затраты на нефть (4% от ВВП) ещё далеки от таковых затрат во время т.н. нефтяных шоков 70-х годов (тогда это было свыше 7% ВВП). А потому нефти ещё есть куда расти, не оказывая критическое влияние, как минимум, на темпы роста её потребления. Вплоть до 200 долл. за баррель нефти.
Но такие оценки вызывают вопросы. Во-первых, насколько корректно сравнивать ВВП в таком временном диапазоне. Ведь ВВП последние годы сильно разросся за счёт сферы услуг, не говоря уже о различных приписках к этому показателю, в особенности практикуемых в США. Во-вторых, и тут мы несколько повторяемся: в 70-е годы нефть играла основную роль в энергобалансе (она использовалась и для отопления, и для электрогенерации), но роль газа была относительно невелика, а уголь был дёшев. Сейчас же важнее оценить расходы на все типы энергии в ВВП. А тогда картина может сильно поменяться.
К новой экономической реальности: низкие темпы роста станут нормой
Можно подойти к вопросу и с другой стороны. Замедление темпов китайского, а шире азиатского, роста экономики предопределено по простой причине. При сохранении текущих, ещё относительно неплохих, темпов в какой-то момент, пусть и через несколько десятилетий, Китай бы сравнялся с Западом по ВВП на душу населения. Но рост уровня жизни неотъемлем от роста энергопотребления. И если гипотетически нормировать потребление нефти в развитых странах на китайский рынок, ясно, что столько доступной к добыче нефти просто не существует. В среднесрочной перспективе не решат проблему и суррогаты нефти (газ, электромобили). Всё это тоже говорит в пользу фундаментального снижения темпов роста мировой экономики.
Так или иначе, если посмотреть на динамику темпов роста ВВП за последние полвека, то в западных странах мы видим уровень в 0–7% (в зависимости от фазы экономического цикла). Если наши рассуждения верны, то Китай уже вряд ли вернётся к темпам роста в 7%, даже на новой стадии экономического цикла, хотя объективные предпосылки к продолжению стремительного экономического роста (низкий уровень жизни населения по сравнению с «золотым миллиардом») присутствуют.
Что, разумеется, отразится и на спросе на товары энергетического сектора. Выхода из него нет. Это новая реальность — экономическое развитие с низкими темпами роста и фундаментально дорогим энергоресурсом.
Что это значит для России
Для России здесь есть один вызов и одно преимущество. Вызов — в том, что и некоторые новые российские проекты будут затратны, а значит, и природную ренту получить в полном объёме не удастся. Всё это поднимает вопросы. Во-первых, традиционный — о независимом от нефтегазового экспорта формировании бюджета. Во-вторых, вопрос о необходимости тщательного просчёта тех или иных новых и дорогих проектов перед их запуском.
Преимущество же — в том, что внутренний рынок пока возможно обеспечить дешёвым сырьём. И на фоне устойчиво высоких мировых цен низкие внутренние цены становятся важным конкурентным преимуществом и дают шанс на реиндустриализацию. Тут, конечно, из всех энергоносителей главную роль играет газ, для которого существенную разницу в цене между внутренним и внешним рынком, как представляется, было бы правильно сохранять максимально долго.
Источник: odnako.org.
Рейтинг публикации:
|
