|
Трошина Софья - МГИМО (У) МИД РФ, 1 курс магистратуры
Резюме: Азиатский финансовый кризис 1997-1998 годов значительно переориентировал интеграционные процессы в Восточной Азии в сторону финансовой повестки.
Азиатский финансовый кризис 1997-1998 годов значительно переориентировал интеграционные процессы в Восточной Азии в сторону финансовой повестки. Перегрев экономики развивающихся «азиатских тигров» четко выявил отсутствие эффективных финансовых институтов, неадекватность государственного регулирования финансового сектора. Кризисную ситуацию усугубило то, что страны Восточной Азии воспринимались инвесторами как целостный регион, несмотря на колоссальную разницу в развитии. По этой причине обвал таиландского бата дал толчок к изъятию банковских вкладов и стремительному оттоку инвестиций по всему региону, вплоть до самых развитых региональных экономик вроде Японии и Южной Кореи. Таким образом, вопросы регионального финансового регулирования в Восточной Азии в такой же мере актуальны, как и торгово-экономическое сотрудничество – ведь внутрирегиональная торговля постоянно растет, что обостряет необходимость коллективной защиты от спекулятивных атак и координации валютно-финансовой политики.
Япония удачно показала себя в кризисный период, разработав для пострадавших стран программу финансовой поддержки в рамках так называемого «плана Миядзавы» - пакета, размером в 30 миллиардов долларов, который был впоследствии дополнен выпуском деноминированных в йенах облигаций на сумму 18,2 миллиарда долларов. Колоссальные средства были затрачены на поддержку деятельности частного сектора, структурные экономические реформы, развитие человеческого капитала. В отличие от Международного валютного фонда, эта поддержка Юго-Восточной Азии предоставлялась Японией без всяких предварительных условий. Разумеется, в этом крылся и экономический интерес – на Восточной Азии держатся производственные цепочки японских компаний, что обуславливает необходимость защитить регион от излишней нестабильности.
Япония также выступила с инициативой создания Азиатского валютного фонда (АВФ), который смог бы на региональном уровне осуществлять антикризисное управление. Однако данная инициатива ожидаемо встретила жесткую оппозицию со стороны Соединенных Штатов и Китая, поскольку они опасались, что таким образом Япония окончательно закрепит свое финансовое лидерство в Азии. Тем не менее, усилия Японии пошли на пользу формирования имиджа ответственной региональной державы.
После неудавшегося проекта АВФ, японские инициативы стали носить менее амбициозный характер с тем, чтобы не волновать лишний раз тихоокеанского «старшего брата». Однако Япония просто не могла оставить намерений определять региональную финансовую архитектуру, так как торгово-экономическая повестка уже стала предметом китайской экспансии. На поле экономической либерализации Японии играть сложно ввиду наличия аграрного протекционизма, поэтому показывать Восточной Азии «силу кошелька», тем более на свободном от китайского фактора поле, было единственным способом конкурировать с ним за региональное лидерство.
К тому же, к началу нового тысячелетия позиция Китая по поводу финансовой интеграции существенно изменилась. Китайская экономика все больше интегрировалась в мировую, что подразумевало и открытие финансовых рынков. К 2000 году у Китая накопилось довольно много финансовых проблем, одна из наиболее острых – огромные обязательства по неработающим кредитам в государственных банках. Подобные сложности побудили Китай изменить свой подход к предлагаемым Японией планам валютно-финансового взаимодействия. Именно Япония стала инициатором одного из самых важных интеграционных механизмов в Восточной Азии – диалога Ассоциации стран Юго-Восточной Азии с Японией, Китаем и Южной Кореей (АСЕАН+3). Именно Япония после окончания кризиса использовала этот формат для диалога на уровне министров финансов. И именно Япония выдвинула предложение о самом значимом на сегодняшний момент механизме финансовой кооперации – речь идет о так называемых Чиангмайских инициативах (ЧМИ).
ЧМИ представляли собой структуру двусторонних своп-соглашений между центральными банками стран АСЕАН и так называемой «тройки» - Японии, Китая и Южной Кореи. Устанавливаемая система должна была предоставлять доступ к ресурсам краткосрочной ликвидности. ЧМИ носили характер рамочного соглашения, предоставляющего странам-участницам достаточное пространство для маневра и формулирования точных условий. Их количество должно было составлять 33 договора – по одному между Японией, Китаем, Южной Кореей со странами АСЕАН, плюс еще три договора между самой «тройкой». Избежать кондициональности не удалось – в случае, если выплаты превышали 10 % от общего объема, они оказывались привязанными к программам МВФ. Таким образом, большая часть свопа не могла быть задействована без длинной процедуры согласования.
Тем не менее, это не было воспринято как однозначный провал нового механизма. На начальных этапах формулирования общих принципов финансовой кооперации привязка к МВФ давала уверенность, что у одолженного капитала есть больше шансов быть возвращенным, даже когда сами страны АСЕАН+3 находятся под критикой МВФ. К тому же, многие восточноазиатские страны были обеспокоены тем, что США снова будут предпринимать попытки блокировать создание азиатской финансовой системы, если у нее не будет никакой связи с МВФ, равно как они прервали план по Азиатскому Валютному Фонду в 1997 году.
В качестве меры по созданию региональных финансовых рынков, Японией в 2003 году было инициировано создание Азиатского рынка облигаций. В восточноазиатских странах и сегодня высокая норма сбережения - в большинстве стран она превышает 30% от ВВП. Тем не менее, основную долю заемных средств этот регион традиционно получает из европейских и американских банков. Почему так происходит? Из-за того, что в Восточной Азии неразвиты собственные внутренние рынки капитала, из-за структурной слабости финансовой системы. Из-за отсутствия рынков долгосрочных долговых инструментов, фактически средства размещаются в западных банках. А возвращаются, в Восточную Азию они уже в форме краткосрочных займов в иностранной валюте. Это ситуация описывается как «double mismatch»: во-первых, краткосрочные заемные средства используются для долгосрочного финансирования и, таким образом, требования и обязательства не совпадают по срокам; и, во-вторых, эти займы деноминированы в иностранной валюте. Потенциально это может оказаться причиной валютно-финансовых кризисов. Поэтому инициатива направлена на развитие финансовой инфраструктуры, стимуляцию выпуска облигаций в местных валютах. На первом этапе размер фонда составил 1 миллиард долларов США, на втором этапе, стартовавшем в 2005 году – он был удвоен до 2 миллиардов. Сама Япония из инициативы была выключена, поскольку ее облигационные рынки уже тогда были весьма развиты. Тем не менее, Японский банк международного сотрудничества зачастую выступал гарантом облигаций, выпущенных на восточноазиатских рынках.
Япония пыталась разрешать проблему мониторинга финансовых операций и потоков капитала. Под эгидой АСЕАН+3 были созданы аналитические органы и технические группы, призванные обеспечить региональную группировку необходимыми макроэкономическими отчетами и исследованиями, а также предупреждать страны Восточной Азии о существующих и потенциальных финансовых проблемах и дисбалансах. Под управлением Секретариата АСЕАН и при активной японской поддержке начала работу специальная исследовательская группа (ASEAN+3 Research Group), изучающая факторы волатильности цен, политические вызовы и возможные пути для валютной кооперации. Наконец, благодаря усилиям Японии, Центру макроэкономических исследований ACEAH+3 (AMRO – ASEAN+3 Macroeconomic Research Office) был придан статус региональной финансовой организации. Таким образом, постепенно уменьшая зависимость от Международного Валютного Фонда, Япония планомерно повысила доверие к региональным валютным и финансовым инструментам. Насколько они покажут свою эффективность – отдельный вопрос – однако Япония остается лидером по этой повестке, оказывая административное, техническое и финансовое содействие.
Были ли продвигаемые Японией региональные финансовые механизмы эффективны в период мирового финансового кризиса? К сожалению, едва ли они вообще были задействованы. Объем свопа, который можно было бы задействовать без оглядки на МВФ, оставался чрезвычайно малым. Региональные органы мониторинга находились еще в зачаточном состоянии, что также делало взаимодействие с МВФ неизбежным. Неудивительно, что страны Восточной Азии прибегли к старым способам получения поддержки. Например, Южная Корея и Сингапур задействовали своп-линию не в рамках ЧМИ, а с Соединенными Штатами.
В этих условиях Японии ничего не оставалось, как переключиться на треки – двусторонний и глобальный – которые были более эффективны с точки зрения защиты собственной экономики и восточноазиатского региона в целом. На встрече G-20 в 2009 году, Япония, вместе с другими развитыми странами, согласилась расширить «Новые соглашения о займах» - специальный механизм, который МВФ может использовать для получения займов в случае необходимости. Япония подписала соглашение по предоставлению займа размером 100 миллиардов долларов – такую же сумму предоставили США и Евросоюз.
На всех глобальных площадках Япония выступала от лица страны, верно усвоившей уроки, преподанные периодом десятилетней стагнации экономики в 90-е годы прошлого века и Азиатским финансовым кризисом. В стране давно был взят курс на консолидацию, рекапитализацию финансового сектора и реструктуризацию «плохих» долгов. Тем не менее, в ходе мирового кризиса японская экономика сильно пострадала от снижения спроса на экспортируемую продукцию и волатильности обменных курсов.
Вызовы финансовому лидерству
С какими вызовами сталкивается Япония на данный момент как региональный лидер?
Во-первых, неясно, насколько региональные и глобальные амбиции Японии совместимы с теми мерами, которые ей приходится предпринимать на внутреннем уровне. Речь идет, в первую очередь, о политике количественного смягчения, за которую серьезно взялся Банк Японии в 2013 году в рамках так называемой "абэномики" - комплекса мер, призванных окончательно вытянуть японскую экономику из рецессии и побороть дефляцию. Влияние количественного смягчения на восточноазиатский регион спорно - с одной стороны, снижение стоимости йены неблагоприятно для экспортоориентированных восточноазиатских экономик, с другой - страны, участвующие в японских сетях поставщиков (Таиланд, Филиппины) могут выиграть от возросшего японского экспорта. Азиатско-Тихоокеанский регион в целом может извлечь выгоду из распространения японских технологий, оборудования и продуктов машиностроения. Тем не менее, восточноазиатские страны пока скорее обеспокоены перспективой возрастающей волатильности потоков капитала и риска возникновения "пузырей" из-за перегрева цены активов. Таким образом, пришло понимание, что для защиты внутренней стабильности и восточноазиатских рынков, традиционно играющих огромную роль в японской экономике, региональных инициатив недостаточно.
Во-вторых, Китай, по степени развития китайского финансового сектора, начинает противодействовать Японии в проведении валютно-финансовой региональной политики на односторонней инициативе. Свою лепту здесь внес и мировой кризис, ослабивший японские позиции намного сильнее, чем китайские. Механизмы, в которых ранее доминировала проводимая Японией повестка, постепенно становились еще одной площадкой для японо-китайского соперничества.
Например, 24 марта 2010 года состоялся перевод Чиангмайских своповых соглашений на многосторонний уровень (CMIM – Chiang Mai Initiative Multilateralization). Сумма резервного валютного фонда первоначально составляла 120 млрд долл. США, и была впоследствии увеличена до 240 млрд долларов. Зависимость от программ МВФ первоначально составляла 80%, и была впоследствии снижена до 70%. Сегодня фонд предоставляет поддержку странам, испытывающим проблемы с ликвидностью и платежным балансом. Каждая страна-участница имеет право обменять свою валюту на доллары США в количестве, соответствующем вкладу страны, помноженном на присвоенный мультипликатор.
Логика такого рода соглашений предсказуема - кто больше вкладывает, тот больше и имеет прав голоса в будущей финансовой структуре. Поэтому вклад в своповый пул стал предметом ожесточенных переговоров между Японией и Китаем. Проценты вклада "тройки" распределились следующим образом: Японии и Китаю по 40%, Корее - 20%. Японский план единоличного лидерства в региональной валютно-финансовой сфере однозначно не состоялся.
Нельзя не упомянуть, что формула «холодная политика, теплая экономика» имеет свои пределы. С приходом кабинета Синдзо Абэ участились скандалы, связанные с проблемой исторического прошлого. Так, после очередного визита представителей японской элиты в храм Ясукуни, где находятся памятники военным преступникам, министры финансов и Китая, и Южной Кореи отказались посетить министерскую встречу в формате АСЕАН+3. Из-за разгоревшегося территориального спора вокруг островов Сэнкаку/Дяоюйдао, Китай также отказался посылать представителей финансовых ведомств на ежегодные встречи МВФ и Всемирного Банка, проходившие в Токио в октябре.
Таким образом, несмотря на многие удачные и своевременные инициативы, Япония наталкивается на ряд трудностей при стремлении реализовать свое региональное финансовое лидерство. Большая часть из них связана с внутренними экономическими факторами. Однако, свою роль играет и возрастающий «китайский фактор», который приводит к парадоксальной ситуации: Японии, чтобы добиться желаемого результата в восточноазиатском регионе, проще играть на глобальном уровне, участвуя в общей реформе мировой финансовой системы.
Источник: globalaffairs.ru.
Рейтинг публикации:
|
