Наживемся на кризисе капитализма
Что такое кризис? Кризис — это когда вы всем должны, но денег у вас нет. Кризис возникает, когда люди перестают покупать товары. Еду покупают, а все остальное — нет. Механизм бартерного обмена перестает работать. Такая ситуация возникает после ощутимого внешнего шока — когда кто-нибудь разорился, резко упала в цене недвижимость или началась война. Общество в хорошие времена живет в состоянии эйфории. Все люди тратят по максимуму, причем зачастую используют не только собственные средства, но и кредиты. Но в самый неожиданный момент, даже, можно сказать, нежданно-негаданно, наступают дефолт, разруха и повсеместное уныние всех и каждого — от печального кредитуемого до сурового кредитора.
Помните: «Основой характера господина Бонасье был глубочайший эгоизм в соединении с отчаянной скупостью, приправленной величайшей трусостью»*.
В такие моменты компании теряют львиную часть своих доходов, а многие из них и вовсе становятся убыточными. Резко падают в цене их акции и облигации. Инвесторам приходится совсем несладко. Как и многие другие, я сам пережил нечто подобное дважды — в 1998 и 2008 годах.
В 1997 году для нашего завода в городе Тимашевске мы приобрели импортное оборудование Tetra Pak. Его используют для розлива молока. Естественно, куплено оно было в кредит. И, понятное дело, за доллары. Планы были самые радужные. Но случился кризис — и цена молока упала в три раза, с 1 доллара до 35 центов за литр. При этом импортная упаковка по-прежнему стоила 12 центов. В итоге наша прибыль сократилась до нуля — и кредит погашать мы больше не могли. Из-за этого чуть не разорились и вскоре были вынуждены продать завод. Для покупателя, которым оказалась компания «Вимм-Билль-Данн», это был лакомый кусок. Во многом благодаря той сделке она удачно разместила свои акции на бирже, а спустя 10 лет была продана американской Pepsi-Cola за 5 млрд долларов.
В 2008 году мы с партнерами занимались строительством торгового центра в Орехово-Зуеве. Кризис застал нас врасплох — с недостроенным зданием и долгами на 24 млн долларов. Просто прекрасно. Прошло два года, прежде чем мы окончательно урегулировали все проблемы с банками. Кстати, за этот кредит я тогда поручился лично, так что хочешь не хочешь — пришлось расплачиваться.
Если рабочих напугать призраком финансовой нестабильности и вызвать у них чувство обеспокоенности за свое существование, они сразу начнут копить на черный день и тратить меньше, чем зарабатывают. В итоге у них окажется больше наличности, чем у капиталистов. Как же бизнесменам покрыть дефицит средств? Остается только надеяться на щедрость государства. Если оно напечатает деньги и раздаст их предприятиям — все будут спасены. Если не сделает этого — начнется очередная депрессия.
В 1998 году Россия приняла решение не печатать деньги для выкупа государственных долгов. Правительство боялось гиперинфляции. Страна предпочла массовые банкротства и дефолт по своим обязательствам. Funny
Ребус про кризис (только истинно русский человек сможет его разгадать):
Инвесторы все время должны быть начеку. Они обязаны учитывать все факторы, которые могут спровоцировать кризис. Им нужно точно понимать, когда это может случиться и что произойдет с их активами в этом случае.
На протяжении всего кризисного периода эгоистичное поведение индивидуумов приводит к убыткам для всего общества в целом. Данный феномен исследует теория игр.
Проиллюстрировать это утверждение можно с помощью так называемой дилеммы заключенных, известной как prisoner’s dilemma. Это знаменитый парадокс, который показывает, что эгоизм — не всегда самая выгодная стратегия.
Классическая дилемма заключенного:
Предположим, полиция задержала двух наркоманов — Ивана и Федора. Помимо хранения запрещенных препаратов, их подозревают в ограблении банка. Каждому из них следователь делает заманчивое предложение: «Если ты признаешься в грабеже, мы тебя отпустим, но твой “друг” будет наказан по всей строгости закона — получит 10 лет колонии строгого режима». Естественный вопрос каждого из подозреваемых: «Что будет, если мой приятель тоже во всем сознается?» «Тут ничего не поделаешь — освободить никого не удастся: каждый получит по пять лет», — отвечает следователь. Но адвокат сообщает подозреваемым, что улик у следствия недостаточно и если они оба будут хранить молчание, то каждому из них грозит максимум один год тюрьмы за хранение наркотиков.
Данную ситуацию можно представить в табличном виде:
Складывается парадоксальная ситуация. Кажется, что идеальный для обоих вариант — хранить молчание. Но это абсолютно недостижимый результат! Ведь каждый заботится только о собственном благе и минимизации своего срока заключения.
Представим рассуждения Ивана: «Если Федор молчит, лучше его предать, чтобы самому выйти на свободу. Зачем сидеть целый год в тюрьме в случае взаимного молчания? Если же он решит дать показания против меня, то уж точно надо свидетельствовать против него, чтобы получить не 10 лет, а “всего” пять».
Итак, стратегия «свидетельствовать» доминирует над стратегией «молчать».
Федор после длительных размышлений приходит к аналогичному выводу. В итоге вместо того, чтобы промолчать, отсидеть по одному году и далее наслаждаться жизнью на свободе, наши герои начинают давать показания друг на друга — и, конечно же, отправляются по этапу, получая по пять лет на каждого.
Тот же эффект проявляется во время кризиса. Эгоизм участников рынка приводит к развалу системы и усугубляет положение всех действующих лиц. Когда начинаются проблемы, большинство индивидуумов принимаются усиленно тянуть одеяло на себя. Они получают зарплату, но ничего не тратят. Они либо копят деньги, либо отдают долги. Но при таком пассивном «потребительском поведении» многие товары не находят своего покупателя. Разрушается система товарооборота. «Умников», которые рассчитывали накопить деньги, увольняют с работы. В итоге все участники процесса терпят банкротство и ситуация еще больше усугубляется.
Считается, что государство в период кризиса должно действовать «против цикла». То есть резко увеличивать госзаказ в тот момент, когда все сокращают покупки. Подход логичный. Но есть один существенный нюанс — госдолг. Он разрастается настолько стремительно, что правительство оказывается не в состоянии погасить его честным путем. Приходится печатать деньги. Чаще всего это приводит к сильной инфляции.
Правда, в нашем мире всегда остаются оптимисты. Например, один из моих «коллег по цеху» высказался на тему растущего госдолга следующим образом:
«Не вижу никаких проблем в текущей системе. Государство печатает столько денег, сколько надо, чтобы прибыль была и экономика жила. Если кто-то что-то активно изобретает, повышается производительность труда, цены не растут и все становятся счастливыми — и работяги, и капиталисты. А если (как в последние десять лет) ничего особо прорывного не случается и производительность начинает пробуксовывать, то деньги за счет инфляции просто изымаются у тех, кто не работает. У наследников и пенсионеров. Средний класс, вышедший на пенсию, по-человечески жалко… Бедные без государственного минимума все равно не останутся. А те, кто копил без конца… отобрать у них эти денежки — святое дело… только коммуняки это делали в лоб, а в цивилизованном мире придумали “количественное смягчение”. Ну и чудненько — пусть печатают. А инсинуации на тему, что вот-вот придет реальный конец экономической системе США, могут высказывать только те чудики, которые по-другому к себе внимание уже никак не способны привлечь. Не видел никогда ни одной математической модели, доказывающей, что текущая система, основанная на долларе как резервной валюте, может как-то дать трещину, если долг к ВВП будет 1000%. Ну разве что инфляция повыше будет на какое-то время, да и ладно…»
Я все же не такой оптимист. Когда все общество, начиная с топ-менеджеров рейтинговых агентств и заканчивая обычными фермерами, считает госдолг ненадежным, это может закончиться либо очень серьезной инфляцией (в случае если Центробанк скупит долги правительства), либо дефолтом по гособлигациям.
Не только государства, но и другие секторы экономики в хорошие времена наращивают долговую нагрузку. В 2010 году совокупный объем долгов в мире почти в два раза превышал объем мирового ВВП.
Выплатить их невозможно. В дальнейшем нас ожидают либо растущая инфляция, либо очень низкие процентные ставки, либо массовые дефолты, сопровождающиеся падением мирового ВВП. К любому из сценариев надо быть готовым и постараться извлечь из них максимальную выгоду.
Первый и, пожалуй, самый экзотический из известных экономических кризисов случился в Голландии в 1636 году. Получил он красивое название — «Тюльпаномания». Всех свели с ума обычные тюльпаны. В то время они считались дорогими цветами. Если же вдобавок ко всему тюльпан имел необычную расцветку, то он продавался за безумные деньги. Сейчас нам известно, что такое изменение цвета происходит из-за вируса, который проникает в луковицу цветка. Но тогда этого не знали, и необычный цвет воспринимался как чудо природы. Продавцы луковиц зарабатывали огромные деньги. Три луковицы стоили столько же, сколько хороший дом, а всего одна луковица сорта Tulip Brasserie менялась на процветающую пивоварню. Все разговоры и сделки вращались вокруг единственного предмета — луковиц.
Постоянно растущие цены провоцировали многие семьи из среднего и бедного слоев общества на участие в «тюльпанных» биржевых играх. Для того чтобы купить луковицы и перепродать по более высокой цене, закладывались дома и предприятия, ставились на кон целые состояния. Продажи и перепродажи производились множество раз, в то время как сами луковицы даже не вынимались из земли. Состояния удваивались за считаные мгновения. Бедные становились богатыми, богатые — сверхбогатыми. Биржевая торговля луковицами превратилась в стихийный неконтролируемый рынок.
Цены демонстрировали безудержный рост. Но в итоге, как это всегда и бывает, наступил закономерный крах. Цены упали сразу в 100 раз! Начались массовые банкротства. Голландия погрузилась в глубокую депрессию.
Вывод: не надо начинать спекулировать цветами только потому, что все вокруг вас вдруг сошли с ума. Все лучшее — женщинам.
Viceroy — так назывался тюльпан стоимостью в 4000 флоринов. Именно столько опытный рабочий зарабатывал за 10 лет.
Semper Augustus продавался еще дороже. За него давали 200 унций золота. Если перевести это на современный финансовый язык, то получится, что такой тюльпан потянул бы на новенький Bentley.
Подписчики толпятся там весь день.
Ругаться и пихаться им не лень.
Виной тому желание наживы.
Но, видит Бог, им будет не до жиру.
Джонатан Свифт
Дело было в Англии в 1720 году. Компания Южных морей получила эксклюзивное право на импорт товаров из Южной Америки. В обмен на эту привилегию она должна была поставлять негров-рабов в новые колонии. Акции компании стали настолько популярны, что половина населения Лондона лихорадочно бросилась скупать их. Даже сэр Исаак Ньютон не устоял и израсходовал на них солидную сумму. Вскоре выяснилось, что реальные прибыли компании абсолютно не соответствуют ожиданиям. Все закончилось грандиозным скандалом, падением котировок акций, массовыми разорениями и в конце концов банкротством самой компании.
Ниже мы приводим выдержку из книги Росса Кинга «Домино». Это весьма любопытный текст, описывающий, как люди инвестируют деньги, абсолютно не понимая, что именно они покупают.
«После того как билль о “Компании Южноморских пузырей” был утвержден парламентом (дело, согласно традиции, не обошлось без крупных взяток), а затем встретил высочайшее одобрение, акции Компании немедленно взмыли в цене на тысячу процентов. Ничего подобного раньше не наблюдалось: такой наплыв богатства трудно было даже вообразить. За одно утро сколачивались умопомрачительные состояния. Лакеи вскоре обзавелись старинными поместьями по берегам Темзы, лавочники вселились в новехонькие особняки на Ганновер-сквер. Повально все — от кухарок до священников и вдовствующих герцогинь — отдавали в залог последние ценности, расставаясь с фамильными сокровищами по бросовым ценам, лишь бы заполучить наличные деньги с тем, чтобы вложить их, если удастся, в Компанию Южных морей. Золотые и серебряные монеты — закономерный результат честного трудолюбия — обменивались на невесомый кредит, на мнимое благосостояние, взлетевшее ввысь на бумажных крыльях Дедала, на бесплотные посулы, на пустые тени. Да, именно тени: подобно собаке из басни, люди хватались за призрак богатства — за его иллюзию, отказываясь от реальной собственности.
Но сколь соблазнительна была эта иллюзия! Стоимость акций Компании в апреле составляла 375, в мае — 495, в июле — 870. Поговаривали, что тем летом каждый раз в восемь утра по городу с шуршанием проносился ветерок: все поспешно разворачивали газеты, желая узнать о котировке акций. Росла стоимость и всего остального. Например, земли. Участки близ Лондона вздорожали в сорок пять раз против прежней годовой ренты… В западной части города — по берегам Темзы в Челси, Чизвике, Ричмонде — приступили к строительству вилл.
Вдруг — таково было первое впечатление Тристано от Лондона — весь город превратился в одну сплошную строительную площадку. Тем летом везде громоздились горы строительного камня, груды булыжника, штабеля шиферных плит, мешки с известью.
…Все только и делали, что покупали, строили, продавали, подстрекаемые обманчивыми соблазнами и гибельной финансовой западней, безумной лихорадкой спекуляции, азартной одержимостью. Жадность, своекорыстие, тщеславие, стяжательство и расточительность, неудержимая тяга к роскоши, потворство порокам, распутство, всевозможные капризы, хвастовство, преступные страсти — вот куда устремились всеобщие помыслы. Река задыхалась от новоприбывших барж, улицы — от потока новехоньких экипажей, чудовищно громадные дома — от свежеизготовленной мебели и роскошных драпировок; все это не успевали сгружать с торговых суден и лихтеров, которые заполнили лондонский порт.
Но…
К октябрю улицы и лавки опустели. На конюшенных дворах, на верфях и городских площадях, напоминавших некогда неумолчные ульи, вместо прежней кипучей деятельности глазам представали только зияющие просветами остовы недостроенных карет, барж и особняков, словно множество погибших животных, чью плоть пожрали и чьи кости обглодали невидимые хищники и сквозь чьи скелеты должна прорасти весной трава. Готовые кареты, баржи и особняки никем не востребовались, как и тысячи тысяч расшитых камзолов, золотых часов и пряжек, табакерок с инкрустациями, касторовых шляп, серебряных шпаг, мраморных тростей. Две тысячи торговцев и ремесленников — преимущественно модистки, портные, мануфактурщики, изготовители кружев, галантерейщики, парфюмеры и так далее — разорились, не выручив ни единой гинеи от капиталов Компании Южных морей. И, конечно же, каменщики, плотники, штукатурщики, столяры, мастера по укладке черепицы, паяльщики… Да что говорить, даже Его Величество (он-то, как утверждали некоторые, и положил начало всему этому безумию) тоже пострадал от бедствия: по слухам, принадлежавшие ему акции на 66 000 фунтов (по котировке апреля) упали в цене по меньшей мере на 10 000».
Иллюстрация - Manny Francisco, Manila
Рейтинг публикации:
|
