|
Оригинал статьи: The Crisis of the European Welfare State
Asbjørn Wahl является советником Норвежского муниципального союза и директором движения "Кампания за государство всеобщего благосостояния" в Норвегии, также является членом Координационного комитета Европейского социального форума. Он служит в качестве вице-президента Секции работников дорожного транспорта в Международной федерации работников транспорта (ITF) и председателем Рабочей группы ITF по изменению климата. Опубликовал ряд статей о политике, социальных и трудовых ресурсах в Норвегии и за рубежом.
Владимир Симович и Дарко Весич (VS и DV): Норвегия считается одной из самых успешных (в экономическом, социальном и т.д.) стран в Европе и за ее пределами. На подобные Норвегии страны, как правило, принято равняться в качестве модели. Но реальный вопрос в том, является ли Норвегия исключением в нашу эпоху неолиберального капитализма и кризиса, к которому она привела?
Asbjørn Wahl (AW): Норвегия в настоящее время находится в более выгодном положении, чем большинство других стран мира. Есть две важные причины для этого. Во-первых, Норвегия хорошо одарена от природы. В частности, мы в настоящее время — богатая нефтедобывающая страна (а также имеем богатые рыбные и гидроресурсы). Это дает правительству огромный ежегодный прирост, которому большинство стран могут позавидовать. Нефтяная и смежные отрасли также создают рабочие места в размере, который держит безработицу одной из самых низких в мире — около или ниже 3%. Этот низкий уровень безработицы означает, что позиции профсоюзов все еще относительно сильны за столом переговоров.
Во-вторых , Норвегия уже была одним из самых развитых государств всеобщего благосостояния, когда была обнаружена нефть (в 1960). Баланс сил в обществе, другими словами, был такого рода, который сделал возможным социализировать большинство нефтяных доходов в отличие от ситуации во многих других нефтедобывающих странах, где крупные нефтяные компании и /или местные элиты могут экспроприировать большую часть экстраординарно высокой экономической ренты и прибыли от этой отрасли. Поэтому в Норвегии нет ни необходимости, ни политически возможности осуществлять такую же твердую политику жесткой экономии, которую мы наблюдаем в большинстве других стран Европы. Относительно большой государственный сектор, в противоречии с основной неолиберальной теорией, также способствовал стабилизации экономики и снижения негативного воздействия финансового кризиса с 2008 года, а в 2008-2009 гг дополнительный нефтяной доход был перенаправлен в общественную экономику, чтобы смягчить воздействие кризиса.
С другой стороны, за последние 30 лет в Норвегии мы также видели более или менее мягкую неолиберальную политику, проводимую правительствами (и правыми и, так называемыми, левыми). Либерализация, дерегулирование и приватизация имели место. Пенсионная система была реформирована и, таким образом, ослаблена (снижение пенсий для большинства людей, меньшее перераспределение от верхней к нижней, больший индивидуальный риск и т.д.). Так называемые новые методы общественного управления были введены в государственном секторе, так что, например, больничный сектор стал более ориентированным на рынок, возросли неравенство и детская бедность, и т.д. Все это произошло в более скромном масштабе, чем в остальной Европе, но направление то же.
Моя точка зрения в том, что в настоящее время благоприятная ситуация в Норвегии довольно неустойчива. Страна глубоко интегрирована в европейскую и мировую экономику и, следовательно, сильно зависит от неолиберального наступления. Еще шаг назад в мировой экономике может навредить экспорту Норвегии тяжело. Если так, то безработица начнет быстро расти и профсоюзное движение, таким образом, может быть значительно ослаблено, профсоюзное движение, которое по-прежнему глубоко укоренено в идеологии социального партнерства, и, следовательно, менее способно мобилизоваться для более конфронтационной борьбы, если и когда это становится необходимостью . Я часто обрисовываю норвежскую ситуацию таким образом: Да, это правда, что норвежская модель благосостояния в настоящее время остается на верхней палубе глобального корабля. Но она может оказаться на верхней палубе "Титаника".
В. С. и Д. В.: Так же к этой определенной позиции Норвегии сегодня, мы можем сказать, что конкретные исторические условия позволили повышение благосостояния государства после Второй мировой войны. Можете ли Вы рассказать нам что-нибудь о возникновении государства всеобщего благосостояния?
AW: История государства всеобщего благосостояния во многом связана с классовым компромисс между трудом и капиталом, который сложился в большинстве стран Западной Европы в 1930 году или сразу после Второй мировой войны. Таким образом, рост благосостояния государства в Норвегии был под сильным влиянием глобального соотношения сил (в том числе русской революции и последующего существования иной, конкурирующей экономической системы в странах Центральной и Восточной Европы, в том числе необходимость для капиталистов на Западе консолидировать поддержку своих собственных рабочих в "холодной" войне против Советского Союза). Одновременно, было также много национальных особенностей, которые породили государства всеобщего благосостояния различных форм и содержания в различных странах, а также различных уровней развития событий. Даже при наличии много общего в скандинавских странах (Дания, Швеция и Норвегия), различия были и здесь.
Норвегия исторически никогда не имела сильного высшего класса, ни при феодализме, ни при капитализме. В небольшой и малонаселенной стране мелкие крестьяне сформировали важную, независимую и уверенную в себе группу. В 1930-х годах у нас был очень сильный рост и укрепление профсоюзного и рабочего движения - на основе классовом союзе рабочих, мелких крестьян и локально на основе рыбаков-владельцев собственных лодок или кораблей. Одним из последствий этого развития стало то, что фашизм не закрепился в Норвегии. Другим эффектом было то, что объединение основных работодателей решило заключить сделку с профсоюзным движением (в 1935) — формализовать зрелый классовый компромисс. Примерно в то же время, Лейбористская партия завоевала достаточную поддержку, чтобы сформировать свое первое правительство в Норвегии. Именно на основе этого компромисса и этих властных отношений сформировалось государство всеобщего благосостояния Норвегии.
Таким образом, и глобальные и национальные обстоятельства играли вместе, чтобы сформировать предпосылки государства всеобщего благосостояния. На глобальном уровне это была угроза со стороны социализма, которая заставила капиталистов в странах Западной Европы пойти на классовый компромисс (как меньшее зло, по их мнению). Мы должны также иметь в виду, что социальное государство всеобщего благосостояния никогда не было требованием рабочего класса до того, как оно было создано (даже понятие "государство всеобщего благосостояния" еще не существовало). Рабочий класс боролся за социализм. Как мы знаем, цель не была достигнута. Государство всеобщего благосостояния поэтому стало результатом очень специфического развития, к которому скорее привел исторически сложившийся компромисс между трудом и капиталом. Таким образом, государство всеобщего благосостояния само по себе является компромиссом интересов. Это также причина, почему государство всеобщего благосостояния столь многогранно и полно противоречий. В то время оно представляло огромный социальный прогресс для большинства обычных людей, но может быть, также пришло время напомнить довольно умеренным рабочим движениям, что государство всеобщего благосостояния не является и никогда не являлось освобождением рабочего класса.
В. С. и Д. В.: При данных обстоятельствах современной классовой динамики реально ли ожидать возвращения системы благосостояния, которая была доминирующей в третьей четверти 20-ого столетия?
AW: Я считаю, что эпоха государств всеобщего благосостояния закончилась, или по крайней мере, подходит к концу сейчас. Мы видим, особенно в наиболее кризисных странах Европы, систематическое разрушение социального государства. Возникновение государства всеобщего благосостояния было, как уже упоминалось выше, результатом исторически очень специфического развития, которое в любом случае вряд ли может быть повторено. Государство всеобщего благосостояния стало возможным благодаря всеобъемлющем правилам и ограничениям, которые были наложены на капитал (контроль над движением капитала, регулирование финансовых рынков, банковское регулирование, быстрое расширение государственной собственности во многих странах и, не забывайте, демократические реформы, которые дали простым людям больше влияния в политике). Изменение властных отношений в обществе, которое мы почувствовали, когда примерно в 1980 году началось неолиберальное наступление, отменило большинство из этих правил, поэтому те властные структуры, на которых было основано государство всеобщего благосостояния, уже исчезли.
То, что происходит в настоящее время, это более или менее период сбора урожая политических сил капиталистического и правого крыла, когда они используют новый баланс сил, чтобы избавиться от большей части государства всеобщего благоденствия (не от всего, это же был результат компромисса, таким образом, в реальности также отражает и капиталистические интересы тут и там). Бороться за восстановление государства всеобщего благоденствия в текущей ситуации поэтому относительно бессмысленно. Конечно, мы должны защитить то, чего мы достигли через государство всеобщего благоденствия, но наша более долгосрочная задача состоит в том, чтобы восстановить наше видение другого общества, общества, которое направлено к удовлетворению потребностей народов – и стратегии, чтобы достичь этого.
В. С. и Д. В.: В настоящее время, это определенно, система движется в другом направлении - меры строгой экономии, введенные под предлогом кризиса, ликвидируют последние следы государства всеобщего благосостояния. Кризис используется в качестве оправдания концентрации власти в руках доминирующего класса?
AW: Да, безусловно, так. Я вижу, что многие политики и профсоюзные деятели сегодня говорят, что политика жесткой экономии Тройки (Еврокомиссия, Европейский центральный банк и Международный валютный фонд), а также большинства правительств в Европе ошибочна, потому что она не будет способствовать восстановлению экономического роста и созданию рабочих мест. Таким образом, они пытаются убедить Тройку, ЕС и чиновников изменить свою политику. Я думаю, что это серьезное неправильное толкование ситуации. Краткосрочная цель Тройки — не экономический рост и рабочие места, цель, на самом деле, — отменить государство всеобщего благосостояния и победить профсоюзное движение. По крайней мере, это то, что происходит.
В. С. и Д. В.: Доминирующая интерпретация постсоциалистической действительности в Сербии - то, что мы находимся все еще на нашем пути к “подлинному капитализму” и что интеграция ЕС собирается решить большинство экономических и социальных проблем нашего общества. С Вашей точки зрения, что ЕС представляет сегодня?
AW: Это звучит как политическая сказка для меня. Что такое "подлинный капитализм"? Действительно ли это — капитализм благосостояния периода после Второй мировой войны (который является теперь историей), или действительно ли это — намного более резкий, жестокий и охваченный кризисом капитализм, который мы видим вокруг нас сегодня (и который Самир Амин назвал “обобщенным монополистическим капитализмом”)? Чтобы полагать, что интеграция ЕС создаст преуспевающее будущее для Сербии, учитывая то, что теперь происходит в Греции, Ирландии, Португалии, Испании, Балтийских странах, Венгрии, Болгарии и т.д., действительно требует большого и необоснованного оптимизма.
Даже если ЕС был создан уже в 1958 г (ЕЭС), и с более положительными целями, ЕС сегодня обрел большую часть своей формы (договоры и учреждения) и содержания в течение неолиберальной эры, что сильно отражено в его структуре власти, его политиках и законодательстве. Поэтому ЕС настойчиво действует в интересах капитала. Неолиберализм и политика жесткой экономии более или менее конституционализирована в ЕС сегодня, и кейнсианство (или традиционные социальные демократические политики) законодательно запрещено (что интересно, с достаточной поддержкой всех социал-демократических партий в ЕС). Факт, что в ЕС уже с самого начала был глубокий дефицит демократии, дал ему важное преимущество в этом отношении. Кроме того, за последние несколько лет ЕС быстро реорганизовался к более авторитарному наднациональному государственному органу в интересах прежде всего финансового капитала – развитие, чрезвычайно опасное в свете новейшей истории в Европе.
В. С. и Д. В.: Мы наблюдаем массовую мобилизацию и протесты по всему ЕС. Профсоюзы играют важную роль в этих событиях. Можете ли Вы рассказать нам, сколько было профессиональных союзов и насколько их прочность и положение в обществе изменились за последние полвека? Насколько меры жесткой финансовой политики, наложенные Тройкой, далее парализуют профсоюзы и оставляют работников без их основного оружия для защиты своих прав?
AW: Профсоюзное движение находится под огромным давлением в Европе. Европейский Суд ограничил право на забастовку. Коллективные соглашения в государственном секторе были аннулированы правительствами, по крайней мере, в десяти странах-членах ЕС, в то время как зарплаты были сокращены, и все это без переговоров с профсоюзами. В ряде стран на национальном уровне внедряется законодательство в целях ограничения права на забастовку и придания полицейским силам прав использовать более экстремальные меры по пресечению забастовок и так далее.
В дополнение к этому капиталистическим силам дают все больше власти в обществе, и на уровне ЕС введены регулирующие положения, которые позволяют легче эксплуатировать огромный разрыв в заработной плате между Восточной и Западной Европой для социального демпинга на западе.
Это вызвало рост мобилизации и борьбы со стороны профсоюзов и социальных движений во многих странах. Тем не менее, профсоюзное движение в Европе было сильно ослаблено во время неолиберальной эпохи и находится в оборонительной позиции. Высокий уровень безработицы и огромная потеря количества членов профсоюза представляют собой важную часть общей картины. До сих пор, следовательно, не было возможности разработать скоординированное кросс-европейское сопротивление, не смотря на то, что акции 14 ноября в прошлом году явились важным шагом в правильном направлении, когда профсоюзы в шести странах ЕС (Португалия, Испания, Италия, Греция, Кипр и Мальта) провели совместную всеобщую забастовку, в то время как профсоюзы во многих других странах мобилизовались на проведение демонстраций.
И на европейском и на национальном уровне большинство конфедераций профсоюзов находятся под сильным влиянием социальной идеологии партнерства, положив бессмысленно высокий приоритет так называемому социальному диалогу в ситуации, когда работодатели в основном отказались от идеологии компромисса и перешли в наступление на ранее принятые во имя общественного договора позиции. В нынешней ситуации это представляет собой тупиковый путь для профсоюзного движения.
Европейская конфедерация профсоюзов (ЕКП) для агитации даже запустили новый "общественный договор", то есть новый классовый компромисс в качестве своей главной цели. Кажется, как будто они стремятся убедить работодателей и политиков, что новый классовый компромисс (типа компромисса после Второй мировой войны) будет "в интересах каждого". Учитывая огромную борьбу и изменение баланса власти, которая имела место до достижения предыдущего компромисса, это кажется довольно неинформированным, мягко выражаясь.
В. С. и Д. В.: Каковы были бы Ваши предположения для дальнейшей организации? Разве можно повернуть время вспять? Но в конце мы должны быть удовлетворены балансом или продолжать двигаться вперед?
AW: Мне хотелось бы сказать, что у меня есть ответ, но нет быстрого решения. Мы очень хороши сегодня в обороне, и надо время, чтобы организовать, мобилизовать и выстроить социальные силы, необходимые, чтобы быть в состоянии отразить конфронтационные атаки капитала и государства и, таким образом, переломить ситуацию. Надо сделать много организационной работы среди рабочих, в том числе, среди растущей группы временных и неофициальных работников, безработных, молодежи и т.д.. Затем мы должны построить сильные социальные альянсы, во-первых в самом профсоюзном движении, и затем с другими общественными движениями (текущие Alter Summit процесс кажется на европейском уровне интересным проектом в этой области). На основании того, что я уже упоминал, профсоюзное движение также должно порвать со своей идеологией социального партнерства, которая в действительности сегодня представляет неработоспособное воспоминание классового компромисса, который уже ушел в историю. Это потребует довольно много внутренних дискуссий в профсоюзном движении.
Однако, сама действительность поможет нам в этом обсуждении, поскольку массивная атака, которую теперь начинают на государство всеобщего благоденствия, на работников, женщин, молодежь и не в последнюю очередь на профсоюзное движение, вызовет сопротивление во все большем количестве групп в обществе. Это - начало новой эры социальной борьбы. Социальные модели, однако, не могут быть скопированы ни с предыдущих фаз в истории, ни из страны в страну. Социальные модели являются конкретными результатами борьбы и соотношения сил в обществе. Поэтому нет никакого "возвращения к равновесию" в значении восстановления послевоенного классового компромисса и государства всеобщего благоденствия. Именно это мы имели, но у нас больше этого нет, поскольку такой социальный компромисс не имел и никогда не сможет иметь устойчивым равновесием. Реальность того, что мы сейчас теряем государство всеобщего благоденствия, является достаточным доказательством, что мы не зашли достаточно далеко в прошлый раз. Основная проблема в том, что вопрос о собственности не был решен в полном объеме. Общественная собственность на банки и другие финансовые учреждения, а также на средства производства, следовательно, должна быть включена в повестку дня снова – и демократия, реальная демократии, чтобы исправить предыдущие ошибки в освободительной борьбе рабочего класса.
Перевод специально для сайта "Война и Мир"
|
