Более трех десятилетий Иран остается одной из наиболее «горячих» точек мировой по­литики. Под влиянием изменений внутренней ситуации в самом Иране, противостояния разных политичес­ких сил, перемен в мировой политике и экономике менялись и отдельные аспекты иранской модели развития. Например, заметные изменения про­изошли во внешнеполитическом кур­се.

В нем со второй половины 2000-х годов стал все более отчетливо заме­тен поиск опоры на страну, которая могла бы стать противовесом США, а также возврат к таким направле­ниям внешнеполитического курса Исламской Республики Иран (ИРИ) первых послереволюционных лет, как содействие исламским движени­ям и жесткое противостояние с Из­раилем и США. Внутриполитический курс после парламентских выборов 2009 года и вызванного несогласием с официальными результатами этих выборов подъема оппозиционного движения (получившего название «зеленого движения») также изме­нился в сторону ужесточения в срав­нении с курсом реформаторского правительства Хатами. Не претерпела сколько-нибудь заметных изменений лишь культурная политика режима, в которой наряду с исламской состав­ляющей все большее внимание стало уделяться традиционным ценностям национальной культуры.

Наибольшей трансформации, с на­шей точки зрения, подверглась эконо­мическая политика, на которую боль­шое влияние оказывали, несмотря на сложные отношения ИРИ с внешним миром, общие тенденции мирового развития. Их использование оказа­лось более эффективным для эконо­мического развития страны, нежели противопоставление им. Можно пред­положить, что вовлеченность Ирана в процесс экономической глобализа­ции могла быть еще сильнее, если бы не тормозилась политическими фак­торами, которые привели к введению против него режима санкций

Повышение экономического по­тенциала рассматривалось иранским руководством как стратегическая за­дача — с точки зрения как укрепления стабильности исламского режима, так и завоевания регионального ли­дерства. В 2000-е, включая и кризис­ный 2008 год, страна демонстриро­вала умеренно высокие темпы роста (6 процентов1), причем до 30 процен­тов ВВП расходовалось на накопление как базу для будущего роста. При этом объемы частных капиталовложений.

в 2008—2009 годах вдвое превышали государственные. Темпы роста ВВП без нефти значительно превышали темпы роста общего ВВП, что свиде­тельствовало о диверсификации на­ционального хозяйства. Иран по сво­им макроэкономическим параметрам не только не уступал другим государ­ствам региона, но и превосходил боль­шинство из них. Однако ситуация рез­ко изменилась в 2010 году, и, согласно последнему отчету Всемирного бан­ка за 2012 год, среднегодовые темпы прироста ВВП Ирана за 2000—2010 годы снизились до 5,4 процента3.

На снижение динамики развития оказал влияние не столько мировой экономический кризис, сколько по­степенное ужесточение санкционно-го режима. До 2010 года новые санк­ции относительно запрета на импорт иранской нефти не успели оказать зна­чительного негативного воздействия на динамику экономического роста. Несмотря на снижение темпов роста, в 2010 году Иран занял по объему ВВП (по обменному курсу) 29-е, а по объему ВВП по паритетам покупательной спо­собности (ППС) — 18-е место в мире. По оценкам ЦРУ США, по объему ВВП по ППС Иран и в 2011 году (1003 мил­лиарда долларов) занял 18-е место в мире, хотя прирост ВВП составил за год всего 2 процента. Величина ВВП по ППС на душу населения составила при этом 13,2 тысячи долларов.

Санкционный режим в отношении Ирана формировался и как междуна­родный в виде резолюций СБ ООН (с 2006 года), и в виде односторонних санкций. Именно присоединение от­дельных стран к дополнительным санкциям, инициированным США, стало наиболее негативным факто­ром, особенно затронувшим иран­ский ТЭК. Уже в 2011 году ощутились напряжение на внутреннем рынке и рост инфляции, из страны начали уходить иностранные инвесторы. До­стигнутые ранее соглашения с ино­странными компаниями фактически оказались разорванными. Сворачи­вали свою деятельность в Иране не только европейские компании, но и энергетические компании России и даже Белоруссии. Так, российская компания «Лукойл» вышла из проекта по разработке месторождения «Ана-ран», в 2011 году за ней последовала «Газпром нефть», вышедшая из про­екта по освоению месторождения «Азар». В августе того же года о выходе из проекта по добыче нефти на мес­торождении «Джофеир» заявила «Беларусьнефть».

Все это не могло не вызвать ос­ложнений во внутриполитической обстановке. Но если раньше возни­кавшие осложнения выливались в противостояние двух основных тече­ний политического спектра Ирана — оппозиционного реформаторского и консервативного, представители которого составляли большинство в центральных органах государствен­ной власти, то в преддверии новых парламентских выборов весной 2012 года и после них они привели к обос­трению противоречий между тремя центрами власти: президентом, рахба-ром (высший руководитель Ирана — высшая государственная должность в Исламской Республике Иран; является лидером государства) и парламентом (меджлисом). Особенно напряженны­ми стали отношения между президен­том и рахбаром Али Хаменеи, между президентом и меджлисом. За 2011 год были сменены несколько мини­стров, президент демонстративно не исполнял обязанности десять дней, в иранской печати появились версии о заговоре с целью убийства рахбара, также о злоупотреблениях средства­ми и даже магией в окружении пре­зидента. Наибольшим нападкам, в том числе со стороны духовного настав­ника Махмуда Ахмадинежада аятоллы Мезбаха Йазди, подвергался советник и родственник президента Р. Мошаи, оказывающий на него в последние два года огромное влияние и выступа­ющий за расширение президентских полномочий. В ответ рахбар даже заявил о возможности возрождения поста премьер-министра и выбора президента не путем всеобщего голо­сования, а меджлисом, что, безуслов­но, могло бы снизить уровень леги­тимности президентской власти.

Такое развитие событий вносило напряженность в политическую жизнь и осложняло проблемы в экономике. Политические и экономические про­блемы еще более обострились в свя­зи с очередным витком ужесточения санкций. Иранское руководство от­четливо понимало, что целью санкций является низведение иранской эконо­мики до уровня, который мог бы обес­печить лишь выживание населения, максимальное ограничение возмож­ностей для продолжения ядерной про­граммы. В этой ситуации экономика и экономическая политика станови­лись стратегически важными объекта­ми иранского руководства. В ответ на ужесточение режима санкций, кото­рое стало рассматриваться иранским руководством как война против Ирана, лидер страны — рахбар Али Хаменеи, выступая с новогодним посланием 21 марта 2011 года, объявил четвертое десятилетие существования ислам­ской республики «Декадой прогресса и справедливости», а новый 1390 год (2011/2012) — годом экономического джихада, признав тем самым, что глав­ные проблемы страны связаны имен­но с экономикой. Он заявил, что «сан­кции, введенные врагами иранского народа против Ирана, были направ­лены на торможение нашего разви­тия, ослабление темпов продвижения. Самым ключевым вопросом страны является экономическая проблема. Именно поэтому я называю текущий год годом «Экономического джихада» и ожидаю от правительства и народа Ирана удвоенных усилий на экономи­ческом направлении, как и полагается при джихаде». По форме и значимости это обращение религиозного лидера можно рассматривать как фетву, следо­вательно, содействие экономическому развитию страны отныне возведено в ранг религиозного долга. В 2012 году рахбар объявил о продолжении эко­номического джихада.

Иранскому руководству, по край­ней мере до осени 2012 года, уда­валось в ситуации усложняющихся экономических проблем и нависшей над Ираном угрозы военного разре­шения ядерной проблемы снизить влияние не только реформаторов, но и прагматиков, то есть тех, кто высту­пал лишь за сохранение баланса сил между центрами власти, опираясь на конституционные нормы. (В этом отношении знаковым событием стал вынужденный уход в начале 2011 года видного представителя иранских «прагматиков» и одного из «тяжелове­сов» иранской политики Али Акбара Хашеми Рафсанджани с поста главы Совета экспертов.) Было достигнуто относительное равновесие и в отно­шениях между различными центрами власти.

Однако к осени 2012 года среди широких кругов иранского населения стала нарастать социальная напряжен­ность. И хотя в стране уже фактически началась предвыборная кампания в связи с президентскими выборами, на­меченными на июнь 2013 года, причи­ной волнений стали не политические дебаты вокруг кандидатов в президен­ты, а экономические проблемы. Замет­но сократился экспорт нефти, из-за отключения Ирана от международной расчетной системы «Swift» поставки нефти в ряд стран (например, в Индию и Китай) оплачивались национальной валютой или бартером. В результате сократились поступления от прода­жи нефти в бюджет, куда поступает 63,5 процента запланированных дохо­дов от экспорта нефти, в Фонд нацио­нального развития (20 процентов этих доходов), в Стабилизационный фонд, в который идут доходы от экспорта по ценам, выше запланированных в бюд­жете. Накопленные к началу года золо­товалютные резервы (109,7 миллиарда долларов, по оценке ЦРУ) быстро со­кращались. Наиболее ярким проявле­нием уменьшения валютных доходов стало резкое падение иранского риала. Уже в августе 2012 года при официаль­ном курсе 12,2 тысячи риалов за дол­лар на свободном рынке он опустился до 21,8 тысячи, а в начале октября — до 42 тысяч риалов, вызвав паралич ва­лютного рынка и волнения на улицах и базарах. В стране вновь усилилась кри­тика М. Ахмадинежада за проводимую им экономическую политику.

Основные черты экономической политики правительства М. Ахмадинежада

М. Ахмадинежад был избран прези­дентом страны в 2005 году на волне критики консервативным духовен­ством не только внешней политики Хатами (особенно после причисле­ния Ирана Соединенными Штатами к «оси зла»), но и его экономической политики. Что же могло вызвать кри­тический настрой среди духовенства? Необходимо учитывать, что кандида­тура Хатами была поддержана лиде­ром страны рахбаром Али Хаменеи в противовес экономической поли­тике тогдашнего президента Хашеми Рафсанджани, попыткам его прави­тельства изменить исламскую эконо­мическую модель в сторону большей либерализации, сближения ее с ры­ночной моделью. Эта модель в 1990-е годы уже доказала свою эффектив­ность практически в большинстве стран мира и стала использоваться странами   бывшего социалистиче­ского лагеря. Поэтому правительство Хатами, более склонное вначале к со­хранению главных позиций в эконо­мике за государством, с одной сторо­ны, несколько затормозило процесс приватизации, но с другой — продол­жило курс на либерализацию.

Для правительства Хатами как ре­форматорского крыла духовенства более важной в этом процессе внед­рения в экономику рыночных ин­струментов стала задача не столько ускорить сам процесс, сколько сде­лать его более открытым. Например, хотя приватизация исламских фон­дов замедлилась, зато они были лише­ны налогового иммунитета, что обя­зывало их предоставлять публичную отчетность. Стали создаваться первые частные банки, хотя закон 1983 года о переводе всех банков на исламские нормы и в рамки государственного сектора не был изменен. В 2002 году был принят новый закон о привлече­нии иностранных инвестиций. В зна­чительной мере эти либеральные реформы были проведены под вли­янием падения цен на нефть. В сере­дине 1980-х они доходили в среднем до 30 долларов за баррель, а накану­не 2000 года снизились до менее чем 20 долларов (в 1998 году — 12,72, а в 1999-м — 17,97 доллара за баррель)4.

В 2001 году, как только цены на нефть стали повышаться, именно при правительстве Хатами был создан Не­фтяной стабилизационный фонд, ко­торый правительство рассчитывало использовать только на инвестици­онные проекты. Были подготовлены масштабные планы по приватизации и либерализации всех государствен­ных предприятий, в период прези­дентства Хатами (в 2004 году) были одобрены поправки в статье 44 Кон­ституции, регламентирующие воз­можность приватизации госсектора.

Это движение экономической по­литики в сторону уменьшения попу­листских тенденций, а главное — в направлении либерализации, как про­явление вестернизации, насторожило консервативное духовенство. Попыт­ки сократить субсидии на топливо и другие товары, инфляция, которая объяснялась значительными социаль­ными тратами, стали объектом крити­ки деятельности правительства. Хотя и тогда было очевидно, что политика субсидирования подстегивает рост потребления и внутреннего спроса, ведет к инфляции и проблема субси­дий все равно должна быть решена на основе их ликвидации или, по край­ней мере, резкого ограничения.

Безусловно, главное недовольство консервативного духовенства было направлено против попыток рефор­маторов либерализовать внутрипо­литическую жизнь в стране, а ослож­нение экономического положения из-за низких цен на нефть исполь­зовано для критики экономической политики, как ориентированной на западные тенденции. Тем не менее реформаторы сумели провести че­рез меджлис основные направления разработанного ими 4-го пятилетне­го плана, в целом направленного на дальнейшую либерализацию эконо­мики. Но они потерпели поражение и на парламентских выборах 2004-го, и на президентских 2005 года, на кото­рых кандидатура Махмуда Ахмадине-жада была поддержана рахбаром Ха-менеи в качестве альтернативы курсу Хатами, как в свое время Хатами — в качестве альтернативы курсу Рафсан-джани. М. Ахмадинежад стал прези­дентом, сделав акцент в своей пред­выборной кампании на достижение справедливости как основной цели экономического развития.

И уже с середины 2005 года подходы Ирана не только к решению ядерной программы, но и к экономическому курсу претерпели изменения. Харак­тер переговоров по ядерной програм­ме, однако, изменился кардинально: меджлис отказался от ратификации Дополнительного протокола 2003 года, «Парижских соглашений» о при­остановке ядерных разработок, под­писанных Ираном с «евротройкой» (Великобританией, Францией, Герма­нией) в конце 2004 года, что к насто­ящему времени привело к наложению жесточайших экономических санк­ций. Изменения же экономического курса не были столь радикальными. Как было сказано выше, приоритеты экономической политики были уже обозначены в 4-м пятилетнем плане развития, а также в 20-летнем Перс­пективном плане («Стратегия-2025»), подготовленном в 2005 году, причем не правительством, а Ассамблеей по целесообразности, и одобренном Ха-менеи. В качестве одной из главных це­лей экономики провозглашалось до­стижение справедливости. Этой цели соответствовало и продолжение про­граммы приватизации как средства предотвращения монопольных по­зиций в экономике государственных компаний. Если до этого постановле­ния законы о приватизации принима­лись меджлисом или правительством, то летом 2005 года о программе при­ватизации заявляет рахбар, издав спе­циальный указ (хокм).

Программа приватизации, разрабо­танная правительством и одобренная рахбаром, рассчитана на 10-летний период, в ней был определен перечень первоначально из 120 предприятий, подлежащих приватизации. В него были включены главным образом крупнейшие металлургические ком­пании (в том числе «Мобараке», Ис-фаганский металлургический завод, металлургическая корпорация «Хузес-тан», Иранская национальная медная компания, Иранская национальная алюминиевая компания, алюминие­вый завод «Аль-Мехди»), автомобиль­ные заводы («Иран ходроу» и «Сайпа»),авиакомпании («Хома» и «Асеман»), а также банки («Теджарат», «Меллят», «Садерат», «Рефах») и страховые ком­пании («Эйша», «Дана», «Альборз»). Вскоре программа приватизации ста­ла пополняться и другими базовыми предприятиями. Так, в 2007 году было объявлено о включении в приватиза­ционные списки более 20 предпри­ятий нефтегазовой отрасли, а также ряда морских терминалов. Ставилась задача сохранить в руках государства не более 20 процентов собственности, а общее число предприятий, подлежа­щих приватизации, должно было со­ставить почти 400. Согласно закону о привлечении иностранных инвести­ций иностранный инвестор может ку­пить на Тегеранской фондовой бирже до 10 процентов акций одного пред­приятия, то есть участие иностранно­го капитала в приватизации офици­ально не запрещено.

Целью приватизации, как это было заявлено в указе рахбара, являлось содействие экономическому разви­тию, обеспечение социальной спра­ведливости и ликвидация бедности. Наиболее ярким проявлением либе­рального характера экономических мероприятий команды президента стало начало приватизации банков­ской системы. В период предвыбор­ной президентской кампании (в кон­це 2008-го и начале 2009 года) было объявлено о приватизации первых банков, и в первой половине 2009 года через Тегеранскую фондовую биржу стали реализовываться от 5 до 6 процентов акций банков «Меллят», «Таджарат» и «Садерат», а активы этих коммерческих банков заняли ведущее место в банковской системе страны уже в 2008—2009 годах5. В итоге пакет акций частных банков на фондовом рынке вырос с 13 процентов в 2007-м до 56 — в 2011 году. Частные банки стали активно участвовать в финан­сировании приграничного бизнеса (в торговле и производстве), но в на­стоящее время их деятельность край­не затруднена из-за международных санкций, а также санкций США и ЕС.

В первый период президентства Ахмадинежад выступил с рядом иници­атив, носивших характер социальной справедливости, которые представля­ли собой реализацию его предвыбор­ных обещаний и были поддержаны рахбаром страны. Прежде всего были выпущены так называемые акции спра­ведливости. Они должны были стать средством справедливого распределе­ния государственной собственности при ее приватизации. Выступая на официальной церемонии 28 октября 2006 года, посвященной началу реали­зации программы по выпуску «акций справедливости», М. Ахмадинежад на­звал ее «одним из величайших собы­тий социально-экономической жизни страны»7. Была разработана методо­логия определения критериев различ­ных групп населения и очередность распределения акций. Первая кате­гория была определена в более чем в 7   миллионов человек. Уже в октябре 2006 года около 5 миллионов иранцев получили эти акции. На последующих этапах акции должны были распреде­ляться среди групп населения, отне­сенных к другим категориям, которые будут получать их на иных условиях, в том числе с 50-процентной скидкой и рассрочкой оплаты на десять лет.

8   дальнейшем предполагалось увели­чить охват населения «акциями спра­ведливости» до 24—25 миллионов человек. «Акции справедливости», представлявшие собой именные ак­ции стоимостью 5 миллионов риалов, или приблизительно 550 долларов,наиболее активно распределялись среди первой группы населения, ко­торое получало их на безвозмездной основе. К этой категории были отне­сены семьи, потерявшие родных на войне с Ираком, имеющие доход ниже прожиточного уровня, инвалиды вой­ны и семьи, не имеющие кормильца8. Каждая семья, в зависимости от коли­чества членов, могла получить акций на сумму не более 20 миллионов ри­алов (четыре акции). Выпуск «акций справедливости» как и объявленный курс на широкую приватизацию были приурочены к предстоявшим в конце 2006 года выборам в местные советы и в Совет экспертов и сыграли значи­тельную роль в победе на них сторон­ников курса Ахмадинежада.

Эффективность программы по выпуску «акций справедливости» практически целиком определялась (и определяется) эффективностью происходящей в стране приватиза­ции, так как доходы на акции обес­печивались за счет приватизируемых предприятий госсектора. 20—30 про­центов от стоимости приватизиру­емых предприятий передавалось в Фонд справедливости, который вы­пускал «акции справедливости». Так, например, при приватизации ме­таллургического комбината «Моба-раке» 20 процентов его стоимости осталось во владении государства, 25 процентов было передано в Фонд справедливости, а оставшиеся 55 про­центов реализованы через фондовую биржу. При приватизации Иранской алюминиевой компании «Иралко» в Фонд справедливости было передано 30 процентов (50 процентов — для продажи на фондовой бирже и на аукционах). Отчисления в Фонд спра­ведливости являются обязательными.

Однако приватизация коснулась прежде всего убыточных предпри­ятий государственного сектора, что снижало доходность акций. В 2010— 2012 годах на состояние экономики и, следовательно, на размеры диви­дендов по «акциям справедливости» крайне негативное влияние стал оказывать ужесточающийся санк-ционный режим. К этому времени значительная часть полученных бес­платно акций была продана. В резуль­тате, практический эффект от «акций справедливости» оказался весьма не­значительным, и в настоящее время эта программа не используется даже в пропагандистских целях.

Одним из проявлений социальной политики Ахмадинежада стало со­здание Фонда для молодежи, за счет средств которого организовывались свадебные церемонии. Весьма амбици­озная социальная программа нового президента — проект «Мехр», предпо­лагающий масштабное строительство дешевого жилья (преимущественно в городских пригородах и сельской местности) для малоимущих слоев. Построенные для них дома и кварти­ры предоставляются в аренду сроком на 99 лет. Только за счет реализации программ жилищного строительства по проекту «Мехр» было обеспечено работой до 3 миллионов человек9.

Успеху этих направлений социаль­но-экономической политики способ­ствовало то, что уже в 2005 году цены на нефть на мировом рынке увеличи­лись по сравнению с 2002-м вдвое и в следующие два года росли на 10 пунк­тов, достигнув в 2008 году 97 долларов. Но к этому времени на иранскую эко­номику обрушились последствия ми­рового кризиса, а главное — стали ска­зываться санкции. И хотя лидер страны Али Хаменеи заявлял, что кризис 2008 года означает крах либеральной моде­ли западной экономики, дальнейшее ужесточение санкций поставило стра­ну перед выбором: вернуться к модели этатистского типа или попробовать более широкое использование именно либеральных инструментов для роста внутреннего рынка. Казалось бы, более логичным был выбор первого направ­ления. Экономика с сильным участием в ней государства лучше приспособ­лена для противостояния внешнему давлению, но в этом случае из-за сокра­щения государственных средств были бы фактически утрачены социальные приоритеты политики режима.

В такой ситуации Ахмадинежад предложил свою экономическую программу. 23 июня 2008 года он вы­ступил с обращением к народу, в ко­тором назвал основные направления будущих реформ. Новый министр экономики и финансов Ш. Хосейни, призванный реализовывать эти ре­формы, заявил, что его программа — это борьба с инфляцией, переустрой­ство банковской системы, налоговая реформа, упрощение таможенных процедур, проведение в жизнь прива­тизации государственных промыш­ленных объектов, расширение рынка капитала, установление прозрачного механизма надзора и отчетности.

Главное в новых экономических программах президента — попытка совместить разные по направленно­сти рычаги: с одной стороны, ввести рыночные инструменты (через нало­говую, банковскую реформы, ускоре­ние приватизации, децентрализацию управления, изменение системы суб­сидирования), а с другой — попытаться использовать популистские меры. Но такого совмещения не всегда удается добиться. Так, правительство, как уже было сказано, предполагает перевод в частный сектор в течение восьми—де-сяти лет почти всех (за исключением 25) государственных компаний, но государство должно сохранить свою долю на уровне 20 процентов, и при этом не определен сам принцип та­кого подсчета. Постановление прави­тельства об увеличении минимальной заработной платы вызвало сокраще­ние занятости, и было отменено. Рас­поряжение о понижении банковских ставок до 12 процентов при более высоком уровне инфляции противо­речило рыночным условиям и при­вело к сокращению частных депози­тов. В 2008 году провалилась попытка введения в качестве основного налога НДС. Одним из наиболее сложных для осуществления оказалось намерение сократить субсидирование ряда това­ров первой необходимости, включая бензин и топливо.

Но при всем лавировании между этатизмом, позволяющим в большей степени использовать популистские меры, и поощрением частного пред­принимательства, которое в условиях внешней изоляции может стать факто­ром развития, правительство Ахмади-нежада в последние годы явно отдало предпочтение последнему направле­нию. С большим трудом парламенту, хотя он и критикует экономическую политику президента, пришлось со­гласиться с экономическими иници­ативами Ахмадинежада, тем более что рахбар еще в конце 2008 года заявлял о возможности внесения корректив в «Стратегию-2025».

Правительству Ахмадинежада уда­лось все-таки ввести НДС, иниции­ровать не только создание частных финансовых компаний, но и начать приватизацию банков, акции которых обращаются на Тегеранской бирже. Пожалуй, самой значимой акцией с точки зрения приближения к рыноч­ной модели развития стало одобрение в конце 2010 года меджлисом предло­женного еще в 2008 году закона, или плана, о субсидиях («Targeting Subsidy Plan (Reform)10»), рассчитанного на пять лет. По разным оценкам, субси­дии предполагались от 60 до 100 мил­лиардов долларов в год, что составляет от 15 до 25 процентов ВВП страны и равно ее экспорту11. С конца декабря 2010 года были введены новые тари­фы на нефтепродукты, природный газ, электроэнергию, воду, проезд в обще­ственном транспорте и такси. Отмена субсидий представляет собой один из наиболее знаковых признаков пере­хода к рыночной экономике.

Однако даже этот шаг на пути к ли­берализации рынка в Иране сопро­вождается мерами по социальной защите населения. Был создан специ­альный фонд за счет поступлений НДС на товары высшей ценовой категории с октября 2010 года. Помощь от него направляется главным образом семь­ям (до 50 процентов средств фонда), а также на поддержку производителей тех товаров, на которые отменяются субсидии, то есть на развитие про­мышленности, сельского хозяйства и транспорта (до 30 процентов). Были введены упрощенные трансферты для любой семьи, которая подавала заявку на получение помощи. Желающими оказались 19 миллионов семей — та­ким образом, доступ к средствам на компенсационных счетах получили почти 80 процентов населения Ира-на12. Первые два месяца выплаты со­ставляли 90 долларов на одну семью, затем были сокращены вдвое. Эти выплаты позволяют компенсировать повышение цен на хлеб и топливо. Помощь семьям за счет бюджета была запланирована на 2011 год в 30 милли-ардовдолларов, поддержкакомпаний— в 10—15 миллиардов долларов13.

Эта реформа стала одним из от­ветов на объявление рахбаром эко­номического джихада. В Иране было создано  десять правительственных комитетов, в задачу которых входит разработка контрмер по нейтрализа­ции последствий экономических сан­кций. Цель отмены субсидий очевид­на — сбалансировать энергетический и продовольственный рынки, систему водоснабжения, заинтересовать част­ный капитал в инвестировании в эти отрасли. Но пока речь не идет о пол­ной отмене субсидий, нельзя исклю­чать того, что и проведение реформы может замедлиться. Так, при обсуж­дении бюджета на 2012/2013 финан­совый год меджлис не согласился на значительное сокращение субсидий для пополнения бюджета, что преду­сматривалось вторым этапом реформ. Вместо планировавшихся правительс­твом 110 миллиардов долларов, кото­рые должны были за счет сокращения субсидий увеличить поступления в до­ходную часть бюджета, меджлис согла­сился утвердить около половины этой суммы14. При этом почти 74 процента от утвержденной суммы должны быть выплачены населению в качестве ком­пенсации за сокращение субсидий, чуть более 9 процентов — пойти на нужды здравоохранения и 15 процен­тов — на поддержку экономических программ. Таким образом, заплани­рованную кабинетом Ахмадинежада полную отмену субсидий в 2012/2013 финансовом году провести не удалось.

20 мая 2012 года правительство наложило временный мораторий на проведение реформ. Несмотря на критику меджлисом экономической политики Ахмадинежада, иранский парламент под влиянием сложивше­гося экономического положения и, несомненно, под давлением рахбара в мае, после принятия бюджета на 2012 год, одобрил начало проведения вто­рого этапа реформ. Как ни парадок­сально, критике в меджлисе (и со сто­роны Рафсанджани) подвергался не столько сам план дальнейшего сокра­щения субсидий, сколько крен в рас­пределении прямых выплат в пользу населения вместо производственных целей, а также большие размеры самих компенсационных выплат. Правитель­ство также осознает, что значительные компенсации за отмену субсидий, с од­ной стороны, нивелируют негативный эффект от повышения цен, но, с дру­гой — способствуют росту инфляции. Поэтому на втором этапе число лиц, получающих денежные компенсации, будет сокращаться, в том числе за счет добровольного отказа от них лиц с до­статочно высоким уровнем доходов.

Для характеристики экономиче­ской политики столь яркого вырази­теля интересов консервативных по­литических кругов, как Ахмадинежад, показательными являются не только результаты экономической деятель­ности правительства, но и эволюция его экономической политики, кото­рая, в отличие от конфронтационно-го внешнеполитического и жесткого внутриполитического курса, в целом отражает мировые тенденции. Неда­ром МВФ высоко оценил реформу Ахмадинежада в области субсидий и даже повысил перспективные оценки экономического роста Ирана.

Одним из инструментов экономи­ческой политики нынешнего прави­тельства стало создание в 2010 году упомянутого выше Фонда националь­ного развития для финансирования проектов по развитию экономичес­кой инфраструктуры, предусмотрен­ных 5-м пятилетним планом. В фонд, как уже указывалось, направляется 20 процентов от разницы в цене на нефть, планируемой в доходной час­ти бюджета, а также половина неис­пользованных средств Стабилизаци­онного нефтяного фонда. В апреле 2012 года М. Ахмадинежад заявил, что в течение последних двух лет в Фонд национального развития было на­правлено 35 миллиардов долларов, а к марту 2013 года предполагается увеличить средства фонда до 55 мил­лиардов долларов15. К этому времени, вероятно, все оставшиеся средства Стабилизационного нефтяного фон­да будут исчерпаны.

Средствами Национального фонда распоряжается правительство, и это расширило его возможности по про­ведению более независимой от медж­лиса экономической политики. Тем не менее, поскольку фонд является инс­трументом выполнения пятилетнего плана, который утвержден меджлисом, последний сохраняет рычаги контро­ля за расходованием средств фонда. Так, в мае 2012 года руководитель Ис­следовательского центра меджлиса А. Тавакколи выступил с критикой эко­номической политики правительства Ахмадинежада за попытку использо­вать средства Национального фонда для финансирования строительных программ в жилищном секторе (по программе «Мехр»), хотя это и не про­тиворечит социальным целям режима.

В целом, однако, экономическая политика правительства Ахмади-нежада стала более независимой от других органов власти и в большей степени ориентированной на инте­ресы частного бизнеса, а также тех государственных структур, которые поддерживают нынешнего прези­дента, например КСИР16. Компаниям, связанным с КСИР, стали передавать­ся проекты, из которых под влиянием санкций вышел иностранный капи­тал. Процесс перехода экономики на рыночные основы был болезненным в большинстве стран, и Иран — не ис­ключение, хотя и стремится миними­зировать социальные издержки. В ус­ловиях постепенно ужесточающихся санкций правительству Ахмадинежа-да, благодаря предпринятым эконо­мическим мерам, удалось избежать экономического коллапса, по край­ней мере до середины 2012 года.

Тем не менее продолжающееся сан-кционное давление создает реальную вероятность все большей ориентации экономической политики на внутрен­ний рынок и на ограничение связей с мировым рынком. Значительное вли­яние на трансформацию экономи­ческой политики оказало отключение Ирана от системы «Свифт» — важней­шей электронной системы финан­совых расчетов, в немалой степени перекрывшей каналы поступления в страну иностранной валюты.

Не в последнюю очередь из-за со­кращения притока иностранных инвестиций и для активизации на­циональных сбережений в марте 2012 года банк «Меллят» объявил о выпуске четырехлетних облигаций внутреннего займа (с 20-процентной ставкой). Больше внимания стало уде­ляться формированию специальных индустриальных центров (как, на­пример, в Турции), в которых обеспе­чиваются благоприятные условия для деятельности не столько крупного, сколько мелкого и среднего бизнеса. К марту 2012 года в ИРИ уже функци­онировало около 700 таких зон или городов, где работало порядка 27 ты­сяч предприятий. Рассматривается вопрос о передаче части этих цент­ров в управление частного сектора.

Как никогда раньше, стала актуаль­ной политика по достижению само­обеспеченности основными товарами потребительского и производствен­ного спроса. В апреле 2012 года прави­тельство ввело запрет и ограничения на импорт товаров (до 600 наимено­ваний), чтобы поддержать местных производителей. Определенным пока­зателем успехов на этом направлении стало повышение уровня обеспечен­ности оборудованием нефтегазовой отрасли за счет собственного произ­водства (до 70 процентов). Введение санкций на поставки Ирану бензина заставило принять меры по интенси­фикации производства на действовав­ших мощностях НПЗ, а также по при­влечению к решению этой проблемы частных инвесторов. В начале 2012 года уровень самообеспеченности Ирана в медикаментах достиг 96 про­центов, а в медицинском оборудова­нии — 85 процентов. Определенным индикатором активизации частного капитала стал рост операций на Теге­ранской фондовой бирже.

В условиях ужесточения санкцион-ного режима и сокращения поставок в Иран новейших технологий иран­ское руководство сделало наиболее приоритетным создание высокотех­нологических компаний. Была по­ставлена задача к 2015 году войти в десятку ведущих в этой сфере стран мира. Конечно, в первую очередь реа­лизуются проекты двойного назначе­ния. Значительные успехи достигну­ты в оборонной отрасли, космической промышленности, фармацевтике, ме­дицине. Иран уже к середине 2000-х годов занял одно из ведущих мест в мире по производству перспектив-нейшего металлургического сырья — DRI-прямовосстановленного железа.

Под угрозой военного решения ядерной проблемы и расширения сан­кций в экономической практике все более заметной становится тенденция к милитаризации экономики, реше­нию проблем продовольственной без­опасности, созданию резервов энер­гетических запасов (в том числе за счет строительства нефте- и газохра­нилищ). В этих условиях курс на эко­номическую либерализацию может быть значительно скорректирован в сторону усиления государственного контроля над экономической жизнью иранского общества, к усилению эта­тистских начал в экономической по­литике и экономической практике.

Источник: Свободная мысль

Рейтинг публикации:

0

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: