Алексей Кудрин: вероятность долгового кризиса - 60%

Вероятность развития долгового кризиса в Европе, снижение роста экономики ряда европейских стран и спроса на нефть еще довольно высоки. В эксклюзивном интервью нашему телеканалу экономист Алексей Кудрин озвучил также и прогнозы по российской экономике.

Экс-министр финансов России, профессор Санкт-Петербургского государственного университета Алексей Кудрин поддерживает политику Банка России. Он считает ее очень рациональной в последние годы. Свое мнение экономист выразил в интервью телеканалу "Россия-24".

Алексей Леонидович, начнем с цен на нефть, поскольку для нас это жизненно важная тема. Тенденции на сырьевом рынке, они, с одной стороны, понятны - цены достаточно высоки, с другой стороны, там очень много противоречий. Что происходит на нефтяном рынке?

Сейчас на рынке продолжает действовать целый ряд факторов, которые влияют на повышение цены. Хочу еще просто отметить, что в прошлом году средняя цена на нефть Brent на мировом рынке была самая высокая за всю историю наблюдений. Мы сейчас переживаем особый момент, мы сейчас на пике и имеем самую высокую цену, какой бы период не взять. Я думаю, что вероятность ее снижения сохраняется, и, может быть, не в течение одного - двух лет, в течение более длительного срока, все-таки мы встретимся и с понижением. Сегодня на это работает продолжающаяся политика центральных банков ведущих стран, таких как Федеральная резервная система, Европейский центральный банк, которые на рынок выносят очень большие ресурсы для поддержания мировой экономики и спроса. Поэтому сегодня цены на товары, такие как нефть и газ, они идут в тренде более высоком, чем такой же спрос, или немножко отрываются от спроса. Спрос тоже растет, поскольку сейчас пока нормальная ситуация в тех странах, которые являются главными потребителями и которые всегда обеспечивают прирост. Это и Китай, и Индия, которые даже создают запасы на худший случай. Поэтому это все влияет на повышение. Плюс политическая ситуация в ряде нефтедобывающих зон тоже так нервирует и поддерживает высокие цены. Тем не менее мы всегда знаем, что такая ситуация создает и особое напряжение в странах-потребителях нефти и снижает темпы роста в этих странах, то есть она давит на издержки. Высокие цены ограничивают спрос. И в какой-то момент мы все-таки должны получить остановку спроса, а в конечном счете или позже даже снижение. Поэтому я думаю, что сейчас цена на нефть некоторое время может расти, но расслабляться не стоит.

Хочется вспомнить, как до Великой депрессии было популярно словосочетание «высокая плато цен», когда говорили так о фондовом рынке, что ниже быть уже никогда не может. Сейчас похожая история именно с ценами на нефть. И это, мол, новая константа, ниже не будет. И на это еще работают и повышающийся спрос, и ограниченное предложение.

В целом на ближайшие десять лет мировая экономика будет расти медленнее, чем в предыдущее десятилетие. И с этим все считаются, поэтому не торопятся расширять добычу. Некоторые лимиты или ресурсы добычи еще есть, но они заканчиваются. Тем не менее я хочу еще повторить, что вот эта плата высокая показывает, что мы знаем, когда цена сорвется вниз. Я могу напомнить 2008 год, середина года - 140 долларов за баррель.

А называли тогда 200 и 400 долларов...

Называли, что будет и выше. Но 140 рублей за баррель - такого в последние годы никогда не было. И через полгода в конце 2008 года - 32 доллара, а первый квартал 9-го года - 40 долларов средняя, это было совсем недавно, это было 3 года назад, И очень может быть и 200, и 80. Цена может уйти и ту и в другую сторону, настолько ситуация была не определена. Риски европейской экономики, в том числе долгового кризиса, который может еще сыграть, я этому сценарию отдаю 40% вероятности. А значит, по этому сценарию 40% вероятности снижения роста и снижения спроса на нефть.

Это высокая вероятность.

Я даю такой прогноз на основе целого ряда факторов. Поэтому мы должны к такому сценарию быть готовы. Я даже повторяю, что корпоративные структуры, крупные, в Европе и мире, сегодня такой сценарий для себя просчитали и стараются к нему быть готовы, то есть мы, как страна и как правительство, тоже должны быть готовы к таким сценариям.

Продолжая разговор о сырье, нам не дают расслабляться и цены на газ. Сейчас мир, особенно, если мы говорим о рынке газа, разделен на две части. Есть "американская зона", где цены на газ такими низкими еще никогда не были. С другой стороны, есть европейская часть, где крупные игроки, в том числе Россия и многие другие страны, пока действуют по старинке. Спотовый рынок никто не отменял, и главное, это удобно очень многим, и мы это видим по Европе...

Последние 3 года в газовой отрасли провели некоторую революцию, мы перешли к глобальному рынку газа. Имеется в виду, что система доставки газа, производства жидкого газа, конкуренция на этом рынке стали возрастать. И это будет только возрастать, ведь меняются технологии доставки газа. И в этом смысле мы будем иметь впоследствии выравнивание этих цен между американской и европейской частью. Например, улучшаются технологии добычи исландского газа. Пока он не может быть сверхвыгодным, но технологии скажут свое слово. Мы за последние 25 лет даже в нефти имеем принципиально новые возможности дополнительной добычи из тех пластов, из которых раньше не могли добывать. Опять же перевозки, опять же целый ряд вещей. Поэтому в долгосрочном трейде мы будем иметь тенденцию к снижению цен на газ. Впоследствии, с учетом этого и сохраняющихся тенденций высокой цены на нефть. И тогда произойдет некое другое изменение структуры, потребление нефти может даже чуть-чуть снизиться, и цена пойдет вниз. А потребление более экологичного газа, удобного в транспортировке, будет повышаться. И, возможно, произойдет рост цены на газ. Но это гипотетические прогнозы на 5 – 7 лет вперед, когда рынок развернется и начнет перестраиваться потребление. До 30-го года по этим рынкам каких-то принципиальных структурных изменений не произойдет.

Вам эти прогнозы от Международного энергетического агентства кажутся трендово верными?

В целом, да. Я думаю, это одна из организаций, которая дает наиболее продуманные, проработанные прогнозы.

Алексей Леонидович, давайте поговорим о российской экономике. Курс рубля - это то, что интересует абсолютно всех. Мы отметили, что сейчас люди меньше стали обращать внимания на колебание рубля. Это, в общем, заслуга российского Центробанка. Тем не менее нас интересует, что будет с рублем в дальнейшем? В последние годы политику Центробанка я считал очень рациональной, и сейчас она стала даже более рациональной. Это связано с тем, что Центральный банк меньше старается участвовать в интервенциях. Это полезно, особенно полезно сбивать спекулятивные настроения, тем самым не давать давить на себя. Тем не менее мы должны понимать, что это означает, что пока цена на нефть будет идти вверх, курс рубля будет укрепляться. И в этом году у нас с начала года идет медленное, но постепенное укрепление национальной валюты под напором опять же ряда факторов, прежде всего, цены на нефть. Даже отток капитала, который продолжается, не перекрывает эту тенденцию. Это одна тенденция. Но мы должны также понимать: если цена на нефть пойдет вниз, то рубль тоже будет ослабляться. В этом смысле курс будет более свободно двигаться. Поэтому сейчас говорить о том, что курс пойдет куда-то вверх или вниз, сложно. Это зависит от мировой конъюнктуры, в том числе на нефть, на наши товары. Тем не менее укрепление рубля пока вредно влияет на нашу экономику. Это удешевляет импортные товары. Импортные товары идут на внутренний рынок. Последние 2 года рост импорта существенно превышал темпы роста нашей экономики. Тем самым рост наших товаров был медленнее, чем прирост товаров, которые приходят на наш рынок. Они составляют конкуренцию нашим товарам. Поэтому укрепление национальной валюты под напором мировых цен на нефть является нашей проблемой, риском и осложняет жизнь нашим производителям как в сельском хозяйстве, так и в промышленности.

Просто когда все спокойно, все думают как раз об отраслях ключевых для России, и о сельском хозяйстве, и о промышленности, а когда нестабильно, всегда думают о кровеносной системе экономки - о банковском секторе, о состоянии ликвидности. Сейчас наш Центробанк свою учетную ставку использует как некий индикатор, а больше действует другими инструментами. И это, в общем, правильно, хотя время от времени создается и недостаток ликвидности на рынке. Как Вы считаете, насколько такая жесткая политика продуктивна?

Я думаю, что Центробанк придерживается достаточно правильных границ своего участия, в том числе представления ликвидности на российский рынок. Он это чувствует. Должен сказать, что первые два месяца как никогда активным оказался федеральный бюджет. Он потратил, по примерной оценке, 26% к ВВП, к потенциальному ВВП, которое мы оцениваем по двум месяцам. Это самая высокая планка расходов, которую мы имели за предыдущие годы. На это повлияло и повышение госрасходов. У нас первые два месяца дефицит бюджета оказался почти 3 к потенциальному объему, выдаваемому ВВП. Так вот, именно за эти 2 месяца это означает, что бюджет выдавал больше денег, чем получал доходов. Тем самым и бюджет работал над представлением ликвидности, поэтому Центральный банк очень аккуратно себя вел, не усердствовал в этом. Я уверен, что на рынке сохранена нормальная ситуация с ликвидностью. Нам приходится все время считаться с ролью доходов в бюджет, с их расходами, корректировать свое участие на рынке в этот период. Но банки тоже должны работать по правилам. Всегда такой сверхкомфортной ситуация не будет, надо работать.

О мировой ситуации. Как Вы относитесь к призывам министра финансов Бразилии прекратить "валютные войны"? В какой-то момент действительно была угроза гонки девальваций? Насколько она сейчас ушла, актуальна ли она?

Так уж получилось, что Бразилия имела очень большой приток капиталов в свою экономику. И сейчас это происходит, в отличие от России. Поэтому мы переживаем другую проблему, у нас проблема притока валюты скорее связана с торговыми операциями, прежде всего мы получаем деньги от цены на нефть, а Бразилия получает их от цены на нефть, плюс к этому масштабный приток капитала. Это еще больше укрепляет национальную валюту Бразилии. Тем самым они встречаются с той же проблемой, о которой я только что говорил. По мере такого притока через торговые, через капитальные счета, национальная валюта укрепляется. Это создает проблемы для внутреннего производства. Поэтому бразильский министр искал пути, как ограничить этот приток, он искал пути снижения такого темпа укрепления или даже девальвации. Собственно, одна из причин - большая ремиссия Центральных банков, которая ринулась на наши рынки, в том числе Бразилии. Он обращает свое внимание к ФРС , чтобы они прекратили такую накачку, но это вряд ли сейчас может быть ограничено. Весь мир думает о поддержании нестабильного, хрупкого роста. Поэтому бразильский министр все время грозится ввести ограничения на приток капитала, в том числе налоги, или ограничения другого рода.

Переходя к Европе, наверно, нужно говорить о действиях Европейского центробанка отдельно, который в последнее время при новом руководителе сделал много. Нам казалось, что так вообще нельзя было сделать. Он спас ситуацию и на долговом рынке, ну решил сейчас проблему, но в то же время помог ликвидностью банкам. Правда сейчас мировая экономика, прежде всего европейская, существует от дозы до дозы. И это очень большая проблема. Есть ли из такой ситуации какой-то выход?

Уже давно Европейский центральный банк склоняли к более активному участию на рынке, поскольку иначе мы встретились бы с проблемой долгового кризиса раньше. Европейский центральный банк уже инвестировал на рынок более триллиона евро для поддержки государственных долговых обязательств. Например, без такой поддержки доходность по итальянским облигациям была запредельная. Италия не смогла бы рефинансировать свой долг. И в этой связи Европейский центральный банк частичной покупкой бумаг Италии на вторичном рынке поддерживает доходность. Таким образом, мы должны понимать, что доходность на итальянские бумаги сегодня искусственная. И есть вопрос, будет ли Европейский ЦБ дальше поддерживать такую ситуацию с долгами проблемных стран? Я думаю, что он будет вынужден это делать.

Центробанк имеет право так действовать в критической ситуации, правильно ли это стратегически?

В целом он сейчас имеет право, хотя Европейский центральный банк, в отличие от Федеральной резервной системы, существенно более ограничен в своих правах. Поэтому сейчас уже подготовлено и завершается подписание нового соглашения, которое расширяет его полномочия в этой сфере. Поскольку перед лицом кризиса и социальных дестабилизаций в этих странах все-таки все меры хороши, в данном случае Центральный банк и Федеральная резервная система, к сожалению, вынуждены действовать нестандартно, не так, как нас всегда учили. Но я согласен, что пока это ситуация откладывания проблемы, ведь долг Италии не станет меньше, а он даже за это время немножко подрастет, потому что Италия все равно имеет хоть небольшой, но дефицит. Значит, эта маленькая пирамидка, она строится и дальше. Но выход из этой ситуации - только возобновления роста Италии. Пока что идет снижение. Предполагается, что к концу года, к началу следующего года можно ожидать рост, но сумеет ли Италия выйти из этой рецессии? Если не выйдет, то проблемы будут только накапливаться, и в какой-то момент может даже поддержки Центрального банка будет недостаточно. Поэтому все ждут хоть хрупкого, но роста в Италии. Вот это будет индикатором того, сумеем ли мы справиться с долговым кризисом. Если еще год продлится рецессия, то проблему нужно будет решать еще большими ресурсами, или за счет фондов стабилизационных, за счет МВФ. Нужно будет тело рефинансируемого долга помогать Италии рефинансировать не только через рынок, а через инструменты стабилизационных фондов. Поэтому в ближайшие дни встретится "двадцатка" для обсуждения расширения этих фондов. В том числе Европа должна увеличить этот фонд до триллиона евро, чтобы быть более-менее готовой к новым вызовам.

Что в этой ситуации лучше: резко резать расходы европейским странам, либо обходиться без радикальных мер?

Все-таки нужно сокращать. Не резко, но сокращать. Как-то оптимизировать расходы. Потому что, если пытаться отложить и не сокращать, мы можем оказаться перед более острой ситуацией. Здесь нужно искать такую оптимальную границу, чуть-чуть сокращать, не резко пока, продолжая помогать Италии в обслуживании долга.

С первого финансового кризиса, до 2008 года, госдолг переложили с частного потребителя на государства. С государства сейчас перекладывается всё на Центробанк. Следующий ход какой здесь?

Центробанки последние, кредитор последней инстанции. Больше нет. Конечный плательщик все-таки население. Если будет поддерживаться такая миссия для поддержания экономики, то в конечном счете она выльется в инфляцию, и это ударит по реальным доходам населения. Тем самым через инфляцию будет больше спасена промышленность, но уменьшится реальный доход населения. Таким образом, последним плательщиком все-таки будет население.

Вам насколько вероятнее видится именно такое развитие событий, в процентном отношении?

Я думаю, что, если я говорил, что развитию долгового кризиса, в котором население тоже пострадает, я отвожу 40%, то при развитии худшего сценария, в котором инфляция, в конечном счете поднимается, – это 60%.

Несколько слов о Китае. О нем говорить очень сложно, ведь что там внутри происходит, действительно, наверняка знать невозможно, каким бы экспертом человек не был. Меня поражает, что о Китае обычно говорят в двух измерения: либо перегрев, либо жесткая посадка. Середины не бывает. Как Вы видите ситуацию в Китае, и насколько она опасна?

Китай немножко переусердствовал в период борьбы с кризисом, в период пика кризиса во всем мире. Он очень существенно увеличил кредитование. В год нарастает кредитование на 30-40%. Для Китая это какая-то умопомрачительная величина. Он шел против всех трендов в мире. У всех снижалось кредитование, а он наращивал на 30%. Это, конечно, поддержало рост китайской экономики последние два года на уровне 9%. Но сейчас она снизилась за последний год до 8%. Это низко, даже чуть ниже восьми. И это для Китая замедление. И это уже такая беспокоящая тенденция. Тем не менее, я думаю, что Китай очень рационально умеет мыслить, умеет исполнять свои цели. Сейчас инфляцию сбил с 6% до трех примерно с половиной. Это тоже показывает, что этот перегрев несколько снижается. Тем не менее это скажется на росте, это будет около 7%, может быть между 7- 8%. Есть оценки, что рост может быть и ниже. Вот поэтому Китай не будет так расти, как в предыдущие десятилетия, под 10%. На ближайшие 3-5 лет это их оптимальная величина. Они боятся спуститься до шести. Я думаю, эта ориентация на внутренний спрос, она в целом верная. Но она требует времени. Это означает, что у всех китайцев должна повыситься зарплата, они должны больше получать автомобилей, стиральных машин, телевизоров. А это рост стоимости рабочей силы, которая являлась всегда уникальным преимуществом китайской экономики. Поэтому рост издержек снизит возможности экспорта китайского, какой-то конкурентоспособности. Во-вторых, это не произойдет быстро. Поэтому у Китая в ближайшие несколько лет будет проходить перестройка структуры спроса и роста.

Рейтинг публикации:

0

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: