|
Новые шаги в рамках реформы системообразующей отрасли сопряжены с острыми противоречиями и крупными рисками
В апреле российскую экономику ожидают сразу два важных события: продекларировано начало работы новой модели ценообразования на розничных рынках электроэнергии, а Минэнерго должно обнародовать программу модернизации электроэнергетики до 2020 года, которую оно планировало доработать в течение первого квартала 2012 года. При этом оба события воспринимаются неоднозначно. Первое, как утверждается, несет в себе риски искажения ценовых сигналов, повышения и непрогнозируемости цен. Второе также ожидается с тревогой, поскольку к прежней редакции была масса претензий и у инвесторов, и у властей, и у потребителей. Что же несет с собой неуемная жажда реформаторства, да еще в такой важнейшей для экономики отрасли, как электроэнергетика, и мы ли одни страдаем этим «сладким недугом»?
Поспешая медленно
В начале второго квартала пятого кризисного года мировые финансовые, сырьевые и валютные рынки продолжили демонстрировать уже ставшую привычной нестабильность. Очередные негативные макроэкономические отчеты (США, Великобритания, Канада), обнародованные в конце марта, усилили опасения инвесторов относительно перспектив роста мировой экономики. У них растет недоверие к любым крупномасштабным рискованным шагам, в том числе в электроэнергетике.
В то же время отсутствие большого количества дешевой электроэнергии тормозит выход из кризиса (прежде всего развитых стран с высоким техническим потенциалом и дорогой рабочей силой, а также государств, расположенных в зонах низких температурных режимов, примером коих может служить Россия), консервирует власть и влияние финансовых и углеводородных монополий, не заинтересованных в реформировании неолиберальных канонов доминирующей мировой экономической модели. Данный фактор является серьезным препятствием на пути массового перехода компаний и целых государств к современным технологическим укладам, возникновения новых отраслей экономики, появления новых материалов и товаров, а также создания так необходимого сегодня большого количества новых рабочих мест.
Несмотря на все это, ни в одной стране глобального капитализма корпорации и правительственная бюрократия не стремятся обесценить инвестиции, сделанные в «старую», традиционную энергетику и сопутствующие отрасли. Активно рекламируя и пропагандируя альтернативные источники энергии, транснациональные корпорации и выступающие их политическими агентами правительства прекрасно осознают, что альтернативная энергетика еще долго будет оставаться лишь второстепенным, нестабильным и в ряде случаев весьма дорогостоящим дополнением к сырьевой, углеводородной энергетике, но никак не ее заменой (осуществление в промышленных объемах неких прорывных научно-технических решений, способных кардинально повлиять на существующую расстановку сил, даже чисто теоретически ожидается только к 2050—2060 годам).
Пока же основную массу мировой электроэнергии вырабатывают ТЭС. Причем работающие в основном на угле. К примеру, в США и Китае их доля составляет от 60 до 70%. И это несмотря на то, что тепловые электростанции всего мира выбрасывают в атмосферу ежегодно 200—250 млн тонн золы и около 60 млн тонн сернистого ангидрида, поглощают огромное количество кислорода. Установлено, что и радиоактивная обстановка вокруг тепловых электростанций, работающих на угле, в среднем в мире в 100 раз выше, чем вблизи АЭС такой же мощности (так как обычный уголь в качестве микропримесей почти всегда содержит уран-238, торий-232 и радиоактивный изотоп углерода). Это к вопросу о страхах относительно «фукусимного синдрома». Доля же собственно АЭС в суммарной выработке электроэнергии в мире всего около 12%, и ее значительного увеличения в обозримой перспективе не ожидается.
Прагматичный консерватизм, несмотря на всю его «вредность», немодность, видимую бесперспективность, превалирует над авангардистскими реформаторскими порывами, хотя последние все же имеют место. От провалившегося эксперимента с либерализацией в электроэнергетической отрасли ряда штатов США — до массовой остановки ядерных реакторов в несущей по этой причине гигантские убытки Японии. И если ситуация со Страной восходящего солнца и ее последствия для экономики еще до конца не ясны, то американский опыт с дерегуляцией для нас, при желании к нему обратиться, может быть весьма поучительным.
Неслабо (PUC)нули
Все началось в апреле теперь уже далекого 1994 года, когда Комиссия по коммунальным услугам Калифорнии (PUC) приняла решение о начале реформирования электроэнергетики в этом штате. В основе реформаторского зуда лежало неолиберальное (на деле оказавшееся утопическим) положение о том, что потребитель должен иметь право выбора поставщика электроэнергии, модели взаимоотношений с ним, тарифа и так далее. В результате в 1996 году старые, проверенные не одним десятилетием соглашения между поставщиками электроэнергии и потребителями были расторгнуты. «Надежное, регулируемое обеспечение электроэнергией привело к тому, что Калифорния достигла самых высоких темпов экономического роста в стране. Однако «кровь калифорнийской экономики» была бездумно передана во власть «невидимой руки рынка». Результаты известны во всем мире. Граждане Калифорнии и компании, поверившие сладким голосам сторонников либерализации энергетического рынка, оказались в дураках», — пишет американский аналитик, специалист в области электроэнергетики Марша Фримен.
По оценкам Института государственной политики Калифорнии (Public Policy Institute of California), общие убытки, вызванные энергетическим кризисом, оценены в 45 млрд долларов. Они слагаются из сумм завышенных тарифов, убытков обанкротившихся компаний и упущенной выгоды в результате замедления экономического роста. Кроме того, коммунальные компании штата Калифорния пережили еще одну неприятность: глобальные рейтинговые агентства понизили их рейтинг до «бросового» (junk) уровня. Как следствие акции калифорнийских коммунальщиков резко упали в цене, и они стали испытывать острую нехватку средств для ремонта сетей и введения в строй новых производственных мощностей. В итоге в январе 2003 года PUC, в составе которой уже не было никого из тех, кто девять лет назад поддерживал идею либерализации рынка электроэнергии, единогласно проголосовала за прекращение губительного эксперимента.
Калифорния оказалась не единственной жертвой либерализаторско-реформаторского зуда. Арканзас, Нью-Мехико, Оклахома и Западная Виргиния, также принявшие было законы по дерегуляции электроэнергетической отрасли, после калифорнийской катастрофы решили отложить их выполнение. Восемнадцать штатов сняли рассмотрение подобных законов, а еще восемь принялись спешно изучать результаты калифорнийского кризиса, чтобы не наступить на те же грабли.
Исследования, проведенные, в частности, Корпорационной комиссией штата Виргиния (State Corporate Commission, SCC) и другими, показали, что дерегулирование и всевозможные либерализации не приведут к процветанию отрасли и экономическим успехам американских регионов. Но в России этот опыт оказался невостребованным.
«Калифорнийский эксперимент» нам не наука
Именно по этому принципу, судя по всему, планируются и осуществляются в новой России практически все значимые реформы. Почему «эффективные менеджеры» с остервенением и кипучей энергией берутся проводить их без учета мнения отечественных отраслевых профессионалов и мирового, в первую очередь негативного, опыта именно по наихудшему сценарию — загадка. Логика наших реформаторов недоступна для понимания даже известным зарубежным экономистам, включая нобелевских лауреатов, поражавшихся еще невиданной в истории российской приватизации.
Не является исключением и реформа «кровеносной системы» некогда второй экономики мира. По многим показателям отечественная энергетика была поистине уникальной.
Вот как характеризует развитие электроэнергетики страны от плана ГОЭЛРО до начала девяностых годов прошлого столетия видный энергетик В.В. Кудрявый: «Российский энергохолдинг характеризовали: высокий уровень параметров на электростанциях и в электрических сетях; не имеющий аналогов объем теплофикации в городах; народнохозяйственная оптимизация инвестиционных программ и режимов работы электростанций; противозатратная (нормативная) система планирования показателей работы. Энергокомплекс был оборудован отечественным оборудованием, объединен развитой сетевой инфраструктурой на высоком и сверхвысоком напряжении, построенной по наиболее дешевому оптимизационному принципу. Это обеспечивало один из самых низких тарифов на электроэнергию для промышленности и населения. Чрезвычайно важно, что электроэнергетика устойчиво работала в режиме самофинансирования не только текущей деятельности, но и расширенного воспроизводства без бюджетных вливаний и внешних займов».
Но, как говорится, грянула реформа, и в марте прошлого года президент страны Дмитрий Медведев констатировал, что за последние 20 лет «практически не повысилась эффективность отрасли». «Это очень тревожный показатель, имея в виду, что в других отраслях ситуация совершенно по-иному выглядит». При этом тарифы росли «ужасающими темпами». По его словам, рост тарифов может затормозить экономическое развитие страны, а также является «наиважнейшим вопросом, вопросом самочувствия граждан». «Если названная тенденция сохранится, к 2014 году цена на электроэнергию в России будет выше, чем в США, Финляндии и ряде других стран», — сказал он. С момента констатации данных фактов мало что изменилось.
«Реформа в электроэнергетике должна была стабилизировать тарифы и одновременно создать достаточный ресурс для инвестиций в отрасль. Но ни того, ни другого не случилось», — говорят члены думского комитета по электроэнергетике. «Энергия для предприятий в России часто дороже, чем в США. И если ситуация не изменится, то очень скоро отечественным энергоемким предприятиям просто придет конец», — заявил в марте нынешнего года глава комитета Госдумы по энергетике Иван Грачев.
На конференции, посвященной повышению надежности и увеличению ресурса работы оборудования, прошедшей в ноябре 2011 года во Всероссийском технологическом институте, колоссальные интеллектуальные усилия были приложены к поиску путей как можно большего продления работы оборудования, что прямо указывает на подход компаний к энергетике как способу выкачивания прибыли главным образом из созданных прежде предприятий. То есть господствует практически та же схема, что и во всех остальных приватизированных отраслях, — максимальное выжимание ресурсов из доставшихся промышленных объектов при минимальных вложениях в их обновление, модернизацию и создание новых мощностей. Об инвестициях в инновационные изыскания или какую-то сопутствующую социальную инфраструктуру говорить в серьезных масштабах вообще не приходится. Так, если в 1990 году энергетики вложили в научные исследования и технические разработки 150 млн долларов (в нынешних ценах), то в 2010 году новые собственники отрасли потратили на НИОКР в 15 раз меньше. И это тоже общая тенденция. Даже государственные компании (нередко монопольного характера деятельности) приходится принуждать к инновациям.
Потребность в модернизации и скудные вливания
Отсюда и соответствующие результаты. Так, например, КПД ТЭС в России составляет 36,6%, а в развитых странах — 39—41,5%, технические параметры пара российских ТЭС, включая давление и температуру, также уступают аналогичным показателям в мире. За 2010 год прирост аварий на ТЭЦ (в отличие от ТЭС, теплоэлектростанций, производящих только электроэнергию, теплоэлектроцентрали производят еще и тепло) в России составил 13% по сравнению с аналогичным периодом 2009 года.
На рубеже 2010—2011 годов Россию постиг настоящий энергетический Армагеддон, оставивший без электричества около миллиона человек, значительная часть которых оказалась в новогодние праздники еще и без тепла и воды. Особенно «повезло» жителям Эвенкии, где в это время ударили пятидесятиградусные морозы, в которые жители 500 населенных пунктов остались не только без электричества, но и без тепла. Таких географических масштабов и уровня повреждений в мирное время отечественная электроэнергетика еще не знала. Только в Ульяновской области обрушилось две тысячи опор электросетей, отрубив от цивилизации четверть миллиона человек, у которых разом не стало ни света, ни воды. За Ульяновской последовали Самарская, Нижегородская, Смоленская, Тверская, Московская области, Татарстан. В конце декабря в столичном регионе без света осталось более 400 тыс. человек. Встали два крупнейших транспортных узла — Шереметьевский и Домодедовский аэропорты, из-за чего на пару дней Россия частично осталась без международных сообщений. Аварийная ситуация, несмотря на бравурные заявления ответственных чиновников и обещания все исправить уже завтра, полностью вышла из-под контроля. Иначе как объяснить, что в ряде регионов за подключение отдельных населенных пунктов к электроэнергии с людей требовали взятки. А тем временем отключения накрывали все новые территории. Ледяные дожди, конечно, сделали свое дело, но, может быть, стоило задуматься и над тем, чтобы не сокращать, например, количество специалистов-ремонтников в энергетике с 40 до 7 тыс. человек, выйдя по этому показателю на уровень 1952 года? Или избавляться вовсе и урезать на ряде объектов специалистов по усталости металла? Чем подобные оптимизации оборачиваются на ГЭС, всем тоже хорошо известно. Но даже если сегодня в пожарном порядке ликвидировать эти перекосы, гнилые и обветшавшие узлы, механизмы и сети новее и прочнее не станут.
Что касается изменений в этой области, которые принес прошлый год, то, согласно оценке аналитиков ФЦ «Инфина», они выглядят следующим образом: «В 2011 году в России было введено 5,8 ГВт новых мощностей, что в 1,8 раза выше показателя 2010 года. Выработка электроэнергии в стране выросла на 1,5% — до 1,052 трлн кВт•ч. При этом почти 100% инвестиций представлены частными инвесторами и почти все из них — это зарубежные компании». Как видим, темпы роста в отрасли не слишком впечатляющие. Да и отечественные инвесторы не спешат вкладывать деньги, вопреки уверениям авторов энергореформы.
Но, может быть, ситуацию исправят новые либерализации и очередные программы реформирования реформированных?
Совершенствовать до полного совершенства
По всей видимости, вопрос в отрасли стоит именно так. Возможно, неуместно, но почему-то напрашивается наполненное черным юмором обращение современного медицинского специалиста (отрасль тоже находится в постоянном процессе реформирования) к пациенту: «Не переживайте, мы вас не бросим, мы будем лечить вас до самой смерти».
А теперь посмотрим, что думают эксперты о введении новых правил розничного рынка (которые должны привести в соответствие свободные цены, по которым потребители оплачивают электроэнергию, с ценами на оптовом рынке у гарантирующего поставщика, разумеется, плюс стоимость услуг по передаче электроэнергии) и программе модернизации электроэнергетики страны до 2020 года (основной целью которой является, как заявлено, «обновление элетроэнергетики на базе современного отечественного и мирового опыта»).
«Оба события действительно очень важны для отрасли, — говорит аналитик по электроэнергетике ИК «Велес Капитал» Анна Дианова. — Первое может поставить под угрозу банкротства более 50% сбытовых компаний, второе — еще больше увеличить инвестиционную нагрузку на генерирующие компании.
Еще одно событие, ожидаемое в апреле-мае, — принятие решений по долгосрочным параметрам регулирования и RAB-тарифам для МРСК (RAB — Regulatory Asset Base — регулируемая база инвестированного капитала; RAB-тарифы — способ расчета тарифов на электроэнергию методом доходности инвестированного капитала, когда официально определяется необходимая базовая стоимость программ реконструкции, подлежащих включению в тариф для потребителей. — Прим. ред.). Понижение RAB МРСК может привести к недофинансированию их обязательных инвестиционных программ». Поддерживает коллегу и начальник аналитического отдела ФЦ «Инфина» Александр Иванищев. По его мнению, лежащий в основе новой модели ценообразования подход подразумевает очевидные издержки, связанные с тем, что розничные цены станут более волатильными и окажутся в зависимости от графика энергопотребления. Кроме того, у потребителей сужаются возможности для оптимизации стоимости электроэнергии и, соответственно, повышения собственной энергоэффективности. «Опасения по поводу скорректированной программы модернизации также представляются вполне резонными», — говорит он. Любая корректировка намеченного плана — сроков, объемов работ и капвложений — для любого инвестора означает дополнительный риск при разработке и реализации инвестпроектов и бизнес-планов.
Модернизация мощностей остается одной из самых сложных проблем в российской энергетике. В настоящее время оборудование на электростанциях физически и морально изношено: уровень износа генерирующих мощностей составляет 60—80% (60% — тепловая генерация, 80% — гидро- и атомная генерация), сетевого комплекса — 50—70%; потери электроэнергии в ЕНЭС России составляют около 5%, за рубежом — 3,7%, потери электроэнергии в распределительных сетях в России — 8,68%. Очевидно, что для сохранения надежности энергоснабжения и энергетической безопасности страны необходимы как строительство абсолютно новых мощностей, так и обновление с модернизацией существующих объектов и их составляющих. Подчеркнем, не продление ресурса путем заварки трещин в «уставшем металле» и замены отдельных участков электросетей с сохранением старых, ветхих опор линий электропередачи, а полная замена всех этих памятников технического прогресса давно минувших десятилетий современными высокотехнологичными образцами.
«Однако сейчас гарантированного механизма возврата инвестиций по модернизированным объектам не существует, в то время как заявленная программа модернизации предполагает инвестиции в объемах, сравнимых с обязательными инвестиционными программами по строительству новых энергетических мощностей», — говорит Анна Дианова. Так, согласно утвержденным инвестпрограммам, ФСК и МРСК с 2011 по 2015 год (то есть за пять лет) должны вложить около 2 трлн рублей, стоимость программы «Договоров на поставку мощности» для генерирующих компаний оценивается в 1,8 трлн рублей. В настоящее время энергетикам удается получать лишь тарифную надбавку на модернизируемые мощности, но это не позволяет выйти на уровень рентабельности, поэтому энергокомпании не готовы вкладывать подобные суммы в модернизацию мощностей, считает эксперт.
Пока большая часть компаний занята привлечением финансирования для выполнения обязательных инвестпрограмм по вводу новых мощностей. Первой компанией, завершившей обязательную инвестпрограмму, и уже объявившей о планах вложить значительную сумму в модернизацию (47,5 млрд рублей в 2012—2016 гг.), стала Enel (ОГК-5). Председатель совета директоров E.ON Россия (ОГК4), также близкой к завершению обязательной инвестпрограммы, заявил, что «E.ON Россия готова продолжить инвестиции в модернизацию при условии, что для этого будут созданы реальные экономические стимулы».
Генерирующие компании заинтересованы в создании аналогичного ДПМ (договор о предоставлении мощности — договор купли-продажи мощности между генерирующими компаниями и покупателями и/или организациями коммерческой и технологической инфраструктуры оптового рынка. — Прим. ред.) механизма оплаты модернизации, об этом, в частности, неоднократно говорили представители «Газпром энергохолдинга». Необходимость разработки такого механизма признавал и курирующий энергетику вице-премьер Игорь Сечин, но окончательное решение остается за Минэнерго.
Остается под вопросом масштаб ввода новых мощностей. Так, в основу расчетов разработчиками программы заложен темп роста спроса на электроэнергию в 2013—2020 годах от 2,2 до 3,5%. Между тем средний коэффициент эластичности потребления электроэнергии к ВВП составляет 0,3, следовательно, при максимальном ежегодном росте ВВП РФ на 5% рост потребления электроэнергии составит не более 1,5%.
Как жить в доме, нарисованном на бумаге?
Это лишь некоторые из противоречий и рисков, которые несут с собой анонсированные документы. Их претворение в жизнь планируется в рамках дальнейших преобразований в электроэнергетической отрасли страны в целях совершенствования и повышения эффективности ее работы. Пока же существующим положением недовольны все. Инвесторов не устраивает необходимость крупных вложений при ограничении роста тарифов и отсутствии гарантированного механизма возврата инвестиций по модернизированным объектам. Правительство и потребителей не устраивает техническое состояние энергетических объектов, а также дорожающая электроэнергия, наносящая ущерб экономическому росту страны и социальному самочувствию граждан. И это как раз не удивительно, а вполне закономерно. Использование чисто рыночных механизмов в системообразующей отрасли, несущей к тому же значительную социальную и бюджетную нагрузку, изначально было обречено на системные противоречия, которые в полной мере и без серьезного ущерба для отрасли вряд ли удастся преодолеть. Какие документы ни изобретай и в последующем их ни дорабатывай. Причина того, что практически все программы реформирования, развития и тому подобные прожекты заканчиваются одинаково, одна: реальные, а не декларируемые цели расходятся с изложенными на бумаге. Соответственно и точки приложения усилий по достижению целей разные. Разные получаются и результаты. Так, например, у авторов и заказчиков реформы электроэнергетики, помимо внедрения рыночных механизмов, возможно, могли быть и иные соображения. Напомним, долгие годы акции РАО «ЕЭС» оставались самой ликвидной российской бумагой на биржевом рынке, что обусловило высокую долю зарубежных портфельных инвесторов (фактически профессиональных спекулянтов) в акционерной структуре РАО «ЕЭС». К тому же какая реформа может обойтись без передела собственности?
Новые реформы, если они будут проводиться по тому же принципу («два пишем, семь на ум пошло»), не улучшат положение ни в энергетике, ни в других отраслях и инфраструктурных сегментах и не снимут социально-экономические противоречия.
фото: ВАСИЛИЙ ТРОЯНКИН/FOTOSOYUZ
Источник: odnako.org.
Рейтинг публикации:
|
