Нет, мы не будем говорить об иностранцах-министрах, привлеченных на помощь в управлении Украиной и украинцами. Мы обратим внимание на то, что президент Украины Петр Порошенко назвал карательную операцию против Донбасса «отечественной войной 2014 г.». Этим он показал, что в национал-украинском отечестве нет места бесконфликтным отношениям с общерусской составляющей украинской культуры, которая еще совсем недавно по историческим меркам признавалась составной частью общерусской культуры. Одновременно с этим Минобрнауки ввело в оборот в системе образования термин «русско-украинская война», начавшаяся, по мнению чиновников, после «революции достоинства».
Чтобы окончательно развести братские народы по разные стороны баррикад.
Игры идеологическими штампами поражают своим цинизмом. Порошенковская «отечественная война 2014 г.» практически дублирует своим названием Великую Отечественную войну 1941-1945 гг., лишая ее антифашистского содержания. В порошенковской войне героями выступают карательные батальоны поклонников ОУН-УПА и дивизии СС «Галичина», а антигероями – силы антифашистского сопротивления Донбасса, идейные наследники победителей нацистского зверя.
Все переворачивается с ног на голову. И напоминает циничного старика Мюллера из «Семнадцати мгновений весны» с его словами: «Тем, кому сейчас по десять лет, не нужны ни мы, ни наши идеи. Они нам не простят голода и бомбежек. А вот те, кто сейчас ничего не смыслят, они будут говорить о нас, как о легенде, а легенду надо подкармливать».
Киевская власть создает легенды конвейерным методом и запаслась уже немалым количеством псевдпатриотической отравы для подрастающего поколения украинцев. «Русско-украинская война» и «отечественная война 2014 г.» – это только начало. Киев дальше внимает словам старого гестаповца: «Как только где-нибудь вместо слова «Здравствуйте» произнесут «Хайль» в чей-то персональный адрес, знайте, нас там ждут».
«Хайль» на Украине звучит все чаще и громче: в Главном управлении МВД Киевской области, в украинских окопах на Донбассе, под стенами Верховной рады, да и в самой Раде немало тех, кто считает этот лозунг своим политическим кредо.
Перед нами разворачивается финальный акт многовекового проекта по созданию украинской нации. Он потому и занял так много времени, что был искусственным с самого начала.
Украинская нация многие десятилетия создается в виде этнонационального организма с неоформленными контурами.
Такого не происходит с народами, изначально понимающими и знающими, кто они и откуда. В случае с украинской нацией наоборот. Сначала ее основатели долго решали, менять ли самоназвание «русский», «русин» на термин «украинцы». Решили, что надо менять.
Потом оказалось, что ни один из деятелей национал-украинства не мог внятно указать ни границы расселения украинцев, ни границы распространения украинского языка. Кто-то ограничивался утверждениями, что украинцы живут от Карпат до Бессарабии, другие «растягивали» Украину на карте от польского Сана до российского Кавказа. Некоторые вообще не могли определиться, считать Галицию Украиной или нет, а их оппоненты, напротив, называли Галицию колыбелью украинской культуры.
Не было единства и в определении границ украинского языкового ареала. Одни доказывали, что по-украински разговаривают опять-таки от Сана до Бессарабии. Другие настаивали, что украинское языковое влияние простирается до Курска на востоке и до предгорий румынских Карпат на западе.
В советское время была создана территория УССР, которая приросла многими землями. Живя в ногу со временем, национал-украинство тут же раздвинуло рамки своих претензий, и теперь оказалось, что украинцы (в изначальном русофобском понимании слова) – коренное население и Донбасса, и Крыма.
Украина долгие годы находилась в расплывчатом состоянии, без однозначного мнения самих же «отцов украинской нации», о ее географических и языковых очертаниях. Единственным законченным штрихом в облике украинской нации оставался ее антироссийский потенциал, поскольку именно ради этого она и создавалась. На него и сделали акцент геополитические умельцы, быстро сообразив, какие возможности для завершения украинского проекта им предоставляются с распадом Советского Союза.
К тому моменту украинская нация теоретически считалась отдельной от русского народа, но на практике повсеместно пользовавшаяся русским языком и легко пересекавшая искусственную этнопсихологическую границу между понятиями «русский» и «украинец». Числясь по паспорту украинцами, считали себя одновременно русскими, в т.ч. идеологически. Или русские, будучи гражданами Украины, считали себя украинцами.
Чтобы закончить украинский проект, надо было заканчивать с беганьем туда-сюда через невидимую разделительную черту «русский/украинец». С этой целью все украинское было радикализировано: украинский язык подпал под пресс ультрапурризма. Ультрапурризм - нездоровый процесс, когда ассимилированные в языке иностранные слова заменяются неуклюжими отечественными выдумками. Но украиноманы 1990-х заботились только об искоренении близкородственных украинскому языку русизмов, пригоршнями сдабривали мову польскими и немецкими словечками.
Украинская история пала жертвой исторического ультрапурризма. Мнение американских, канадских, германских, польских историков об украинской истории стали значить больше, чем мнения самих украинцев, и даже про Великую Отечественную войну и ОУН-УПА украиноманы предпочитали спрашивать не у живых ветеранов, а у тех же заморских историков.
На протяжении 23 лет украинской независимости так и не удалось долепить украинскую нацию.
Но тут на горизонте замаячил проект евразийской интеграции, подспудно подразумевающий трансграничное идеологическое объединение участников данного процесса. Это ставило под угрозу такой долгий, но до конца так и не реализованный проект создания антирусской украинской нации. Без процесса евразийской интеграции создавать украинскую нацию можно было не спеша, надеясь на эффект «лягушки в кастрюле». Слишком поспешные шаги могли спровоцировать гражданский конфликт, что Западу тогда не было нужно.
На наших глазах ставленники Запада в Киеве поспешно наносят последние штрихи к портрету идеальной (с их точки зрения) украинской нации. Она должна быть русофобской и антироссийской, иначе ее отдельное существование не имеет смысла. И фашистское «Хайль!» очень здесь пригодилось.
Природа не терпит дублей. И политическая природа в том числе. В мире нет двух французских, двух итальянских или двух немецких народов. Зато есть разделенный русский народ, частям которого хотят придать ультранационалистический характер.
Почему Киев так безжалостен к населению Донбасса? Не понимает, что бомбежки и продолжающиеся до сих пор обстрелы не добавят любви к Украине у его жителей? Понимает, но уничтожает их, потому что это та самая часть в теле украинского государства, которая воспринимает украинскость как региональную разновидность русскости и сопротивляется прививке неонацизма.
Живой Донбасс – это живой упрек современным украинизаторам, контрастно оттеняющий их преступное отречение от общерусских корней. Донбасс – это этнопсихологический и идеологический мост между Россией и Украиной. Киев бомбит этот мост, чтобы «с той стороны» в украинское государство не проникли опасные для него антифашизм, верность общерусским традициям и восприятие украинскости как субэтнической русскости.
Живой Донбасс мешает завершению украинского проекта, уравновешивает идеологическое влияние Галичины, «приклеивает» Украину к Русскому миру, а населяющие его живые украинцы своими убеждениями демонстрируют, что украинцы и русские – один народ. Чтобы нейтрализовать этот эффект, украинизаторам хочется, чтобы Донбасс стал мертвым.
Наносятся завершающие мазки кистью к портрету украинской нации. Быстро заостряются все углы, которые только можно обнаружить в украинском доме, чтобы не было в нем ни мира, ни спокойствия.
Проект создания украинской нации начинался болезненно, так он и заканчивается. И если он закончится, то станет последним гвоздем в гроб самой Украины. Понимают ли это в Киеве?
