Год Евромайдана: методы и результаты.(Ростислав Ищенко)

Могло ли быть иначе?

Думаю, не могло. До сих пор многие майданарбайтеры считают, что в стране победила демократия, установилась свобода слова, власть принадлежит народу, а отдельные проблемы — как всегда вина России и лично Путина. Но ведь это искривление сознания произошло не сегодня, это не восприятие действительности исказилось под воздействием майданов, а майданы стали возможны благодаря искаженному восприятию действительности.

Начнем с базовых «украинских ценностей». Противоречие содержится уже в самой идеологии украинского европейства. С одной стороны, адепты украинской независимости рассматривают ее как сверхценность, с другой, готовы в любой момент отказаться от суверенитета, даже без вступления в ЕС (соглашение об ассоциации предполагает отказ Украины не только от реализации собственной экономической политики, но и от независимой внешней и внутренней политики).

С одной стороны, идеологи украинства утверждают, что это древнейшее племя, принесшее свет знаний всему человечеству и до сих пор являющееся центром сборки современной цивилизации. И тут же начинают говорить о «молодой демократии», «создающейся нации», которым необходимы европейские учителя, которые самостоятельно даже с коррупцией бороться не могут («Что нам даст ЕС?— Они нас заставят принять хорошие законы?»).

В общем, Украина в понимании типичного майданарбайтера является одновременно Прометеем и паралитиком, умудренным опытом старейшиной и несмышленным младенцем, исключительно законопослушным обществом и анархической вольницей.

Неудивительно, что люди с такой базовой идеологией крайне легко поверили в очевидную майданную ложь. Ведь страна распалась и оказалась ввергнутой в гражданскую войну именно потому, что майдан изначально был построен на циничной всеобъемлющей лжи. После того, как ноябрьский «студенческий майдан» выдохся, и стало понятно, что вот-вот все закончится.

Боевики вместо студентов

Поводом для организации настоящего (декабрьско-февральского майдана) стала провокация с «разгоном студентов». Провокативный характер акции был изначально ясен хотя бы потому, что «разгоняемых» было 200, а «спасшихся» в Михайловском соборе — 300. При этом разгоняли якобы студентов, а «спаслись» боевики.

Если еще учесть, что Михайловский собор находится в полутора километрах от места разгона, и бежать к нему надо вверх на крутую горку, что дело было глубокой ночью, а он не просто оказался открытым, но и снабженным всем необходимым для содержания сотен людей, что люди, которых разгоняет полиция, разбегаются в разные стороны, а не бегут организованной толпой по самому невероятному маршруту в укрепленный монастырь, то первая ложь майдана — обиделись, что «Беркут» избил детей, вот и вышли на улицу — становится очевидной.

Дальше — больше. Настоящий (декабрьский) майдан еще не начался (еще не вышел на Крещатик), а его ударные силы, собиравшиеся на Михайловской площади, уже не скрываясь, готовились к дракам с милицией и уже нападали на киевлян, не разделявших их точку зрения (которая, кстати, еще не была сформулирована). Уже висела картонка с надписью «правый сектор», под которой уже тренировались десятки экипированных боевиков. А ведь с момента разгона прошло меньше суток.

Это, говорили на майдане такая самоорганизация. Попробуйте самоорганизоваться и выехать полностью готовыми в 12 часов дня на шашлыки, если вам сообщили о мероприятии в четыре часа ночи. А тут каски, щиты, дубинки, уже появлялись палатки — в общем все, что у обычного «возмущенного общественника» лежит дома под рукой — схватил и пошел.

Жажда крови

На следующем этапе захват общественных и правительственных зданий, начавшийся в первый же день, когда было занято здание Киевгоргосадминистрации, совершено нападение на задние Администрации президента, а безоружных солдат-срочников внутренних войск боевики избивали цепями, дубинками, забрасывали камнями и коктейлями Молотова, давили грейдером, был назван «мирным протестом». Майдану нужна была кровь, чтобы обосновать переход «мирного протеста» в немирную фазу. И майдан упорно требовал крови, обвиняя при этом власть в том, что делал сам.

На майдане пытали милиционеров. Пытали просто так. Захватили обычный наряд ППС, патрулировавший Крещатик в стороне от баррикад майдана, утащили за баррикады, одного тяжело ранили, а двух других начали пытать, чтобы вызвать милицию на активные действия и продемонстрировать всем «зверства режима».

Этой же жаждой крови, которая должна была оправдать вооруженный переворот, объясняются бессмысленные периодические штурмы позиций «Беркута», в ходе которых вначале коктейли Молотова летели в «Беркут», а затем и здания на Крещатике поджигать начали.

Режим толкали к жесткой реакции, которая дала бы возможность, под шумок столкновение организовать с десяток трупов, а режим сидел в глухой обороне и не давал ни одного повода обвинить себя в чем-то.

Наконец, появились первые трупы. Но какие-то неубедительные. Кто-то, где-то на майдане был убит, но когда, где и кем, никто не видел, хоть любое столкновение «майдана» с «Беркутом» снимали десятки камер оппозиционных каналов. И только когда стало ясно, что власть так и не даст повод повесить на нее кровь, боевики 18 февраля пошли на настоящий штурм Администрации и Верховной Рады, а затем появились и «неизвестные снайперы», давшие повод «возмущенной общественности», наконец, достать автоматы и завершить затянувшийся переворот.

Так вот, майдан пытал и обвинял в пытках власть. Майдан похищал людей и обвинял власть в похищениях. Майдан вооружился до зубов и обвинял власть в подготовке к вооруженному разгону. Майдан начал убивать и обвинял власть в убийствах.

СМИ, поддерживавшие майдан, напропалую лгали и обвиняли во лжи оппонентов. Общественность майдана, ежедневно гуляя рядом с нацистскими боевиками и слушая со сцены нацистские лозунги заявляла, что «фашистов на майдане нет».

Разгул нацистов

Теперь «фашистов нет» на Украине. Ополченцы сами обстреливают свои дома. Одесситы сами себя сожгли в Доме профсоюзов и так далее.

При этом только незначительное меньшинство лжет сознательно. Большинство искренне верит в то, что стоит за правое дело, что если жителей Донбасса перебить, то мир станет лучше, а Украина начнет процветать, что власть можно контролировать с помощью майдана.

И вот именно эта уверенность в майданном всемогуществе и во всеблагости майдана не оставляет шансов ни майдану, ни Украине. Потому что майдан — механизм захвата (смены) власти. Но не механизм ее удержания.

Именно так действовал исторический предшественник майдана — Новгородское вече. Граждане собирались на площади, кричали, буянили, топили друг друга в Волхове. В конце концов, какая-то партия побеждала и до следующего веча ее ставленник правил Новгородом. Причем, драли глотки, разбивали друг другу головы дрекольем и тонули в Волхове посадские мужики, а власть всегда оставалась в руках у представителей «золотых поясов», олигархии того времени.

Механизм работы майдана абсолютно идентичен. Еще в Новгороде за спинами толпы стояли профессиональные бойцы из боярских свит. Толпу надо завести, направить ее гнев на своих политических противников, довести ее до готовности крушить и убивать. При необходимости, спустить с цепи и бросить в бой. У власти будет выбор между Тяньаньмэнь и капитуляцией. Тяньаньмэнь выбирают редко, чаще капитулируют.

Но толпа, свергающая власть, к управлению не способна. Она может только передать власть кому-то. Поскольку сегодня технологию майданов приняли на вооружение США, этот кто-то будет априори связан с Вашингтоном и, следовательно, защищать будет не украинские, о американские интересы.

Так чего же тут удивляться гибели украинского государства. США не обязаны заботиться о его целостности. Власти США заботятся об интересах США. И если эти интересы могут быть соблюдены ценой Украины, то так тому и быть. Тем более, что назначенная майданом украинская власть готова это сделать за собственный счет.