Oswald Wirth (1860-1943)
Когда легенда показывает нам человечество падшим из своего изначального состояния спонтанного просветления, она, кажется, намекает на инстинктивный свет животных.
Природа заботится о существах, которые смиренно её слушаются. Она даёт им совершить без ошибок все действия, управляемые программой их жизни. Пока она остаётся послушными её импульсам, животность радуется этой привилегии, которую теряет амбициозное создание, решившее управлять своей жизнью согласно только личному суду. Тут вдруг появляется протест против главного естественного порядка, когда ещё слабый разум берёт на себя управление индивидуума. Он мутит инстинктивную ясность, откуда и происходит состояние относительного падения создания несовершенно разумного.
Болезненное обучение неминуемо, так как разум развивается в ущерб инстинкта, который темнеет перед внутренним триумфом рациональной ясности. Так, период отчаянья находится между царством инстинкта и царством чистого разума. Переход был бы очень тревожным без способности, которая - ни инстинкт, ни разум, но кажется промежуточной. Она появляется, как только просыпается интеллект. Её свет сначала развлекает, перед тем как учить. Показываемые ею образы несоответственны, но они очаровывают и рождают идеи. Эта способность - воображение. Упаси нас от пренебрежения ею. Ей воздавала честь тысячелетия назад цивилизация греков. Мы ей обязаны фундаментальным знанием человечества, изначальной концепцией наших религий и наших наук. Блики, которые она несёт в себе, росток ясности в человеческом мозгу были собраны благодаря интуиции скромных примитивов.
Выходя из инстинктивности, человек, конечно, не думает задавать себе вопросы философские. В присутствии спектакля природы, он подвержен впечатлениям, которым он отдаётся без раздумий. Так, события осуществляют свою власть и влияние, которой не мешает ничего. И в результате экстраординарная способность воображения поражает нас, когда мы наблюдаем детей или "субъекты" приведённые в состояние детского менталитета. Этот менталитет был менталитетом примитивного человечества, как и остаётся, части не цивилизованной. Он отличителен своим бессилием в создании чётких и точных идей. Ясно выражаясь, примитив не думает, он мечтает. Противник всякого интеллектуального усилия, он пассивный приёмник того, что ему приходит на ум. Он течёт по течению и считает правдой всё, что приходит. И это очень опасно. Оставленное наедине с самим собой, воображение дополняется экстравагантностью. Поэтому было бы разумно назначить арбитра наших решений.
Народы и цивилизации, которые нас восхищают, однако, прислушивались к воображению, когда они обращались к оракулу и обожали палаты прорицателей, ответственные за его интерпретацию. В начале первых социальных групп мы встречаем не философов и воинов, а скромных колдунов, предков создателей фетишей наших диких племён. Инстинктивная вера была абсолютна, власть субъектов видящих ясно торжествовала, они стали совсем натурально царями, как первые властители в истории Египта и Месопотамии.
Так есть ли это знак падения сознания в стиле модерн? Вернёмся ли мы в детство, после клятвы всё положить на алтарь культа Разума в XVIII? Ничего, мы прогрессируем интеллектуально, открывая, что Воображение – сестра-брат Разума.
Наученные школой воображения, Древние догадывались о вещах от нас ускользающих. Почему бы нам не искать поисков их Потерянного Слова? Если же мы планируем продолжить размышлять, то теперь уже без запрета развития нашей способности воображать.
Если такова наша амбиция, научимся догадываться.
Перевод: Константин Хватов
Сокращённый перевод главы из книги:
Рейтинг публикации:
|
