И восхищаться, и дышать,
И жить бескрайностъю дорог -
Без толку! – мог бы я сказать.
Но бросить бы уже не смог!
Редьярд Киплинг
30 мая
Нако – Чанго – Сумдо – Гью (Gue)
Паша вернулся из одиночного похода к запретному перевалу Шипки-Ла на границе с Тибетом (статью об этом читайте в номере 7/2011 журнала «Всемирный Следопыт»). Пока Паша был в горах, я оставалась в Нако – восстанавливала колено. Боль прошла, и на следующее утро мы выехали из Нако в сторону долины Спити. В Спити уже много веков живут тибетцы, и сейчас туда приезжают посмотреть на «почти тибетскую» культуру, так как попасть в оккупированный китайцами «настоящий» Тибет непросто.
Сухо и солнечно. Дорога отличная, машин почти нет – чем не велосипедный рай? «Вы откуда? Из России? Россия и Индия – друзья!», – перекинулись комплиментами с индийской семьей, направлявшейся туда же, куда и мы, но на джипе и в несколько раз быстрее. Поселок Нако стоит почти в небесах, куда уж выше? Но дорога вновь лентой серпантина идет наверх, продолжается по облакам, а потом внезапно падает к реке Спити. Над нами возвышаются зыбкие фигуры из песка и глины: это речные отложения, оставшиеся с древности, когда русло было гораздо выше нынешнего; со временем ветры придали им сегодняшнюю форму. В предыдущие дни казалось, что красивее быть уже не может, но после Нако фотоаппарат вообще не хотелось выпускать из рук.
Раньше в Спити можно было попасть только через перевал Кунзум высотой 4551 м. Дорогу, по которой мы едем, между Верхним Киннауром и Спити вдоль тибетской границы построили после Индо-китайского конфликта 1962 года. Иначе Спити, возможно, ждала бы судьба присвоенного Китаем Аксайчина. Дорога проложена по такой сложной местности, что поддерживать ее в хорошем состоянии непросто.
Высокогорную трассу постоянно ремонтируют бригады рабочих, которые, хотя по одиночке и не выглядят сильными, сообща справляются со своей задачей.
Оглядываясь назад, мы различаем зеленые пятна высоко на склоне – Нако, и давно разрушенный оползнями участок нижней дороги.
Впереди – Спити.
По-тибетски ступы называют «чортенами», а в Бурятии – «субурганами». Само слово «ступа» происходит из санскрита. Самые простые из них – это всего лишь небольшие холмики из глины, камней или земли. Часто на ступах закрепляют гирлянды из флажков с написанными на них молитвами. Можно получить плюсик в карму, если добавить к имеющимся флажкам новые, нерастрепанные или положить к ступе новый камень или покрасить ее.
Во время ритуалов буддисты создают мандалы – сакральные символические изображения из цветного песка, а потом разрушают их, что символизирует непостоянство вещей. Под действием ветра песчано-глиняные склоны тоже каждый год изменяются. Получается нечто вроде природной мандалы.
Дорога серпантином спускается к реке Спити.
До сих пор никто не спросил погранпропуск, даже на полицейском посту после Нако на нас не обратили внимания. Но вот и второй пост. Около моста в Чанго (Chango) на краю дороги стоит запыленный стол, рядом – колченогий стульчик, и на нем восседает внушительный полицейский. У стола как флагшток торчит шлагбаум. Полицейский записал нас в тетрадку, допустив две ошибки в именах, и пропустил. Следующий пост – в Сумдо, на границе Киннаура и Спити, его мы чуть было не проехали (не заметили), но полицейский бдителен. «Сколько стоят ваши велосипеды?» – интересуется он, переписывая номера паспортов. В Индии нам часто задают вопросы о том, сколько стоит та или иная вещь в багаже, и всегда неловко отвечать. А в Таджикистане идут еще дальше: нас спрашивали, кем мы работаем в Москве, каковы наши зарплаты и почему у нас до сих пор нет детей.
Ущелье перед Сумдо совершенно безжизненно. Поэтому в этих краях живет так мало людей.
«Добро пожаловать в Спити!» – написано на маленьком, почти не заметном плакате перед Сумдо. «Спити» означает «страна посередине». Вероятно, потому, что Спити находится между Средней Азией, Кашмиром, Ладакхом, Индией и центральным Тибетом, и через этот район с древности проходили важные торговые пути. К тому же долгое время малонаселенный и не обладающий военной мощью Спити был в зависимости от сильных соседних княжеств, платил им дань, а когда дело доходило до критической точки, то и оборонялся как мог, иногда успешно, иногда – нет.
Прочитав монографию, несколько книг и статей, я кое-что выяснила о запутанной истории Спити. В середине IX века в центральном Тибете развалилась ярлунгская династия. В центре страны снегов начался период регресса, зато западному Тибету повезло. Один из представителей павшей династии – Ньима Гон (Skyid Lde Nyima Gon), лишенный возможности властвовать на родине, переместился в западный Тибет и вскоре завоевал его, объединив разрозненные княжества в сильное и влиятельное государство. Туда входила и долина Спити.
Ньима Гон был правнуком (по другим источником – внуком) царя Лангдармы, известного ожесточенными гонениями на буддизм. Во время своего правления Ньима Гон, наоборот, распространял учение Будды, а про печально знаменитого родственника предпочитал не вспоминать. Потом огромные владения были разделены между тремя сыновьями Ньима Гона. Старший Лхачен Балджигон (Lha chen Palgyi Gon) получил Ладакх от перевала Зоджи Ла до Рутога; среднему Trashis gon достались Пуранг, Гугэ и другие области по соседству; младший Lde Tsug gon стал князем в южной части страны, в которую входили Спити, Лахул и Занскар. Младшие братья находились в вассальной зависимости от старшего – так было установлено сразу и продолжалось много веков. «Во время усиления ладакхской власти Спити становился неотъемлемой частью княжества, а когда в Ладакхе были тяжелые времена, Спити существовал на правах автономии и лишь номинально оставался присоединенным к Ладакху», – пишет индийский историк Шива Чандра Бажпай (Shiva Chandra Bajpai) в книге «Лахул и Спити: запретная страна в Гималаях». Периодически князья Ладакха проводили «профилактические» набеги на вассальные княжества – подтверждали свое влияние.
На карте, взятой из «Истории Западного Тибета» А. Франке, обозначено государство Ньима Гона и границы владений его сыновей.
В конце XVII века Ладакх был ослаблен столкновениями с Великими моголами (которые к тому моменту уже заняли Кашмир и Балтистан) и утратил контроль над Спити. Ситуацией воспользовался Ман Сингх, раджа Куллу: его войска вторглись в Спити и разграбили и без того небогатых жителей долины. Правда, после войны было достигнуто мирное соглашение, и между княжествами установились добрососедские торговые отношения.
Ситуация вновь изменилась, когда в XIX веке государство сикхов быстро возвысилось благодаря махарадже Ранджиту Сингху. Сикхи завоевали Кашмир, Ладакх, Балтистан и даже попытались проникнуть вглубь Тибета. Спити тоже находился под полным сикхским контролем до 1840-х годов, когда после череды англо-сикхских войн перешел под власть Британской Ост-Индской компании. После обретения Индией независимости в 1947 году Спити стал частью штата Пенджаб, а в 1966 году горная часть Пенджаба, в том числе, и Спити, отошла штату Химачал-Прадеш. В истории Спити до сих пор много белых пятен, к тому же разные источники не могут договориться о том, кто из них более прав.
Рассматриваю наши фотографии, и кажется, будто Спити – сплошной цветущий сад, кое-где разбавленный пресными серыми камнями. Но, на самом деле, деревьев и зелени там очень мало, и местные жители тщательно заботятся о каждой травинке. От редких и маловодных ручьев они строят оросительные каналы и устраивают сложную систему орошения террасных полей. Складывают ограды из камней, сажают внутри ивы и осины и ухаживают за ними как мы за домашними цветами в горшках. Без этих усилий вся долина была бы сухой и лишенной жизни.
В Спити снимали первую часть фильма о знаменитом тибетском йогине Миларепе, жившем в XI-XII веках. Когда Миларепа был еще маленьким, его богатый отец умер, завещав родственникам заботиться о жене, сыне и имуществе. Алчный дядя Миларепы понял последнюю волю покойного по-своему и забрал себе поля, а заодно и большую часть имущества вдовы. В Тибете возможность выращивать ячмень и пшеницу обладает огромной ценностью, а кто ее не имеет, живет бедно и вынужден всю жизнь работать на других. Оскорбленная мать попросила Миларепу выучиться черной магии и отомстить дяде. Выполнив ее просьбу, он с помощью колдовских сил разрушил дядин дом (и еще полдеревни) и уничтожил посевы. Позднее Миларепа раскаялся, изучал буддизм и стал известным аскетом. Полностью историю Миларепы можно прочитать здесь.
Старинная тханка с изображением Миларепы. В одном из магазинов Лхасы в 2009 году.
Издавна долина Спити делилась на четыре района. Тад (Туд, Tud) – верховья реки Спити, Бхар (Bhar) – окрестности Казы, Шам (Sham) ниже Данкхара, Пин – в долине одноименной реки.
Рядом с Сумдо в реку Спити впадает Паре-Чу – граница Спити и Киннаура.
Жители-буддисты не могли построить индуистский храм. Скорее всего, его возвели индуисты – дорожные рабочие из Дели или других равнинных городов.
Все очень радовались, замечая нас на велосипедах.
Село Гью знаменито выставленной для публики мумией монаха. У поворота на село – парадная арка. Такие арки в Спити ставят там, где дорога ответвляется и идет к какому-нибудь монастырю. Пустынную дорогу на Гью ремонтируют: через несколько сотен метров после ее начала копошится трактор, женщины в цветастых нарядах рассыпают песок и разравнивают его лопатами. Несколько километров идет асфальт, потом начинается грейдер – туда дорожные рабочие еще не добрались. По склонам узкой долины проворно скачут непуганные людьми горные козлы. Ехать наверх мне почему-то было очень трудно, несмотря на то, что уклон совсем небольшой. Притащившись в Гью к вечеру, мы узнали, что до мумии нужно проехать еще немного вперед. «Ну ее, эту мумию», – простонала я, потому что устала и чувствовала себя нездоровой. Паша согласился. Мы в общем-то ехали не за мумией, а чтобы посмотреть это отдаленное ущелье.
Дорога к селу Гью.
Гью, как, впрочем, и другие поселения в Спити, очень похоже на села в центральном Тибете.
Десятью минутами позже в этой глуши, на самом-самом дальнем фрагменте карты, в деревне, где не больше 100 домов, мы нашли манго, которое и на главной-то дороге не особо встречается! О том, как это произошло, Паша рассказывал в статье «Ярмарка овощей в селе Гью в Спити».
Погуляв по деревне, пофотографировав местных жителей и их совсем тибетские белые дома с плоскими крышами, мы поехали на заранее примеченное место ночлега: чуть ниже Гью, на травянистом лугу под деревом, у болотистого ручья. В деревне я набрала воды из колонки, но Паша ее раскритиковал: железистая и пахнет ржавчиной. Поэтому мы использовали воду из родника, который был в пяти метрах от палатки. Местные жители, проходя неподалеку, махали нам руками, но приближаться не стали.
31 мая
Гью – Табо
Иногда слышу от знакомых, что горы – это однообразные камни, и среди них быстро становится скучно. Для нас горы – это предмет восхищения. За каждым поворотом, в каждой новой долине, при перемене освещения – картина изменяется. Путешествуя по Киннауру, мы никак не могли наглядеться. А теперь мы в Спити… и когда получается поймать «момент истины», понимаешь, что только ради одного взгляда на эти позолоченные закатным светом склоны стоило проделать путь в несколько тысяч километров. К эмоциям примешивается эффект от преодоления себя, от физических и моральных усилий; ведь желание и настойчивость тоже нужно в себе воспитать. Если пойти еще немного дальше, то горный поход, будь он пеший или велосипедный, сродни медитации. Монотонные шаги как перебирание четок, плавное течение мыслей под аккомпанемент внушительных пейзажей, естественная жизнь без городских примесей: суеты, шума, рекламных плакатов, соблазнительных витрин и ресторанных меню. В горах всегда найдется, о чем подумать и время на это. Наверное, поэтому мы так любим горы.
Меня горы ничуть не подавляют. А вас?
По дороге с очаровательными облаками встречаются неопознанные летающие объекты.
Всегда найдутся причины для улыбки. Добро пожаловать в каток, намасте!
В чем заключается разница между дорожными службами в Англии, России и Индии? Если нужно поставить табличку рядом с камнем, то англичане установят столб и на него – табличку, русские приделают табличку к камню, а индийцы намалюют краской прямо на скале.
Горы похожи на слоеный шоколадный торт, посыпанный миндальной стружкой.
Сельской почтовое отделение. В маленькой деревне можно даже отправить посылку. Не знаю, принимают ли международные отправления, но почему бы и нет.
В Индии, что на севере, что на юге, никто не торопится. Если на дороге лежит ослик, водитель остановится, нажмет на гудок, подождет, пока животное отойдет в сторонку, а потом поедет. Без нервотрепки, без криков, без агрессии. А коровы и яки отвыкли отходить в сторону: они просто лежат и ждут, пока их объедут.
Впереди показался буддийский монастырь Табо с тысячелетней историей, но об этом – в другой раз. Оставайтесь на связи!
Источник: gingertea.ru.
Рейтинг публикации:
|
