|
На вопрос Така о дальнейших военных планах Германии коллаборационист с готовностью передал секретную информацию. Он также сообщил, что присутствовал в качестве консультанта на некоторых совещаниях французских и германских специалистов по вопросам техники, рассказал о деятельности гестапо во Франции, о расправах генерал-майора Карла Оберга над евреями и о казнях заложников. Бедо предложил США расширить торговлю с Лавалем, заверяя, что тот недоволен правительством Германии. Он заметил Таку: "Если удастся заставить американскую прессу и общественное мнение изменить свое негативное отношение к Лавалю, то правительство нашей страны сможет извлечь из контактов с ним большую пользу".
После этой беседы Так писал:
"По-моему, у этого субъекта полностью отсутствуют моральные принципы. Судя по всему, он человек с сомнительным прошлым и в грош не ставит традиционные ценности, которые заставили бы его осознать всю пагубность сотрудничества американского гражданина с врагами своей страны. Совершая шаги, которые нельзя рассматривать иначе как предательские (и в отношении Лаваля), он, вероятно, надеется на теплое местечко при "новом порядке". Если же таковой не будет установлен, он скорей всего постарается оправдаться, уверяя, что сотрудничал с Германией, но от оплаты своих услуг отказывался".
Этот любопытный документ прекрасно характеризует Пинкни Така: поверенный в делах США, зная, что Бедо был американским гражданином и сотрудничал с врагом, даже не попытался арестовать его.
29 октября 1942 года Шарль Бедо прибыл в американское генеральное консульство в Алжире и заявил посланнику Роберту Мерфи, что приступает к выполнению миссии в интересах Германии. США к этому времени воевали с Германией почти год. Уместно задать вопрос, осмелился бы изменник сообщить что-либо подобное представителю правительства США, не будучи уверен в своей безнаказанности?
30 октября 1942 года Мерфи направил Корделлу Хэллу отчет об этом удивительном посещении. Он указывал, что, "по словам Бедо, для осуществления порученной операции ему была предоставлена полная свобода действий во Французской Африке, потому-то он и обратился в консульство в Алжире". Без колебаний этот коллаборационист отдал Мерфи выданные ему в Германии пропуска и список специальных инструкций за подписью Пьера Лаваля.
12 апреля 1943 года Гувер сообщал Гарри Гопкинсу об аресте Бедо. Он указывал, что по просьбе Дуайта Эйзенхауэра для расследования деятельности американского миллионера в Северную Африку были специально направлены два сотрудника ФБР. Сфера деятельности ФБР не распространялась на Северную Африку - она ограничивалась Американским континентом. Тем не менее в результате встречи Биддла с Гувером два опытных сотрудника ФБР вылетели в Алжир для допроса Бедо. Оба погибли в авиационной катастрофе, и вместо них были направлены другие.
Выполняя инструкции Гувера и Биддла, агенты ФБР, не имея ни официальных, ни юридических полномочий, явно пытались спасти американского магната от военной разведки. Не возникало сомнений, что Биддл опять подчинялся чужим указаниям. Прибывшие агенты встретились с представителями французской полиции, и те привели веские доказательства сотрудничества Бедо с фашистом Шрёдером. Однако вопреки логике агенты ФБР обвинили французские следственные органы в фальсификации фактов и попытались заставить их снять с Бедо предъявленные обвинения.
Армейские власти были готовы предпринять надлежащие меры, однако, как явствует из приказа армейской разведки от 4 января 1943 года, высшее руководство оказывало на армию такое давление, что военный суд над фашистским коллаборационистом пришлось отложить. Отговорка обычная: отсутствие "достаточно веских доказательств" вины, а на самом деле они были неопровержимыми.
В течение года, пока Бедо находился в тюрьме, для расследования его деятельности было мало что сделано. Он постоянно выражал протесты по поводу своего заключения, заявляя, что действовал исходя из американских торгово-промышленных интересов в оккупированной Европе и совершил, таким образом, непоправимую ошибку: высшему руководству меньше всего хотелось предавать огласке подобные откровения.
Наконец, 23 декабря 1943 года Бедо в сопровождении подполковника Херндона, не спускавшего с него глаз, был доставлен в Майами. В тот же день подполковник ВВС Кребтри неожиданно отстранил Херндона, охранявшего Бедо, вернул ему 2700 ранее конфискованных долларов и направил все бумаги Бедо в Вашингтон. Армейские власти дали указание службе таможни (хотя та номинально им не подчинялась) пропустить эту документацию без цензуры и досмотра. Самого Бедо поселили в отеле "Колониал" в Майами. Оттуда вместо государственной тюрьмы он был перемещен в заключение в комфортабельный особняк службы иммиграции - на это власти дали специальное разрешение.
28 декабря один из сотрудников Биддла неожиданно появился в службе иммиграции и задал вопрос, какие минимальные ограничения наложены на Бедо. 29 декабря Биддл велел военному министерству полностью закрыть разбирательство дела.
Преступную деятельность Бедо продолжали покрывать. Сам он представил ФБР список влиятельных коммерсантов, которые в случае судебного разбирательства могли бы выступить свидетелями с его стороны. Биддл незамедлительно конфисковал этот список, однако он каким-то образом попал в либеральный еженедельник "Нейшн", установивший, что предполагаемыми свидетелями должны стать "те промышленники, которых недавно обвинили в нарушении антитрестовского законодательства". Бесспорно, имелись в виду американские деятели "братства".
14 февраля сотрудник службы иммиграции сообщил Бедо, что специальная следственная комиссия службы иммиграции и натурализации "пришла к выводу, что Бедо является гражданином США" и никогда не отказывался от гражданства. Более того, служба иммиграции и натурализации готова разрешить ему пребывание в США по завершении некоторых незначительных формальностей. Сотрудник этой службы информировал также коллаборациониста, что "будет созвано большое жюри, которое рассмотрит вопрос о его взаимоотношениях с руководством правительства Германии и вишистского правительства Франции. Жюри решит, будет ли он предан суду по обвинению в измене и связях с противником".
Бедо стал явно неудобен для "братства". Хотя служба иммиграции, выполняя строгие инструкции, не позволяла находящимся на ее попечении лицам пользоваться снотворным, для Бедо было сделано исключение:
14 февраля 1944 года он принял на ночь всю дозу снотворного, хранившуюся у него с момента прибытия 23 декабря. Макс Лернер и И. Ф. Стоун утверждали на страницах "ПМ" и "Нейшн", что избрать этот наиболее легкий путь из создавшегося трудного положения ему кто-то посоветовал. Нельзя с ними не согласиться.
ГЛАВА X. ГРАФИНЯ-ШПИОНКА
Всю вторую мировую войну Макс Ильгнер из "И. Г. Фарбен" руководил "заграничной организацией немцев". Финансировавшееся "И. Г. Фарбен", это сообщество проживавших за пределами Германии немецких граждан находилось под непосредственным контролем Вальтера Шелленберга (номинально она возглавлялась Эрнстом Вильгельмом Боле. - прим. авт.). В западном полушарии наиболее заметными агентами организации были бывший командир Гитлера Фриц Видеман (в годы первой мировой войны Видеман командовал ротой, в которой служил Гитлер. - прим. перев.) и любимая фюрером коварная графиня Стефени Гогенлоэ. Получая средства от "И. Г. Фарбен" и поддержку от самого Гиммлера, Видеман и Стефени были наиболее активными из всех американо-германских заговорщиков. Вместе с Шелленбергом они строили планы, как свергнуть Гитлера, намереваясь передать власть Гиммлеру и "совету двенадцати" во главе со Шмицем. Как и Гиммлер, они мечтали о восстановлении в Германии монархии и посещали кайзера в Доорне (Голландия) вплоть до его смерти в 1941 году.
Прибыв в США, Видеман и Стефени неофициально заявили ФБР, что лишились благосклонности Гитлера. Это действительно было так, поскольку Гитлер относился к обоим с большим подозрением - он знал об их причастности к заговору с целью его свергнуть, а также о связях с двуличным адмиралом Вильгельмом Канарисом, главой германской военной разведки, которого считали двойным агентом. В качестве генерального консула в Сан-Франциско Видеман возглавлял "восточную группу" разведсети СД, которая действовала в бассейне Тихого океана, включая побережье Северной и Южной Америки, Таиланд, Малайю, Гонконг, материковый Китай, Формозу и Японию. Эта группа сотрудничала как с англичанами, так и с американцами.
Графиня Гогенлоэ, вдова, была любовницей Видемана. Она располагала огромными светскими связями. Графиня, наполовину еврейка, получила от д-ра Геббельса титул "почетной арийки". Как и генералу ВВС Эрхарду Мильху, это звание пожаловали обоим за заслуги перед третьим рейхом.
В начале 30-х годов Видеман и Стефени посвящали себя целиком деятельности "заграничной организации немцев", контролировавшейся "И. Г. Фарбен". Они поддерживали дружбу с лордом Ротемере, английским миллионером и владельцем "Дейли Мейл", который содействовал приходу Гитлера к власти, передав ему через графиню 5 млн. долларов наличными. Во Франции эта дама действовала менее успешно - в 1934 году ее депортировали за интриги против союза Франции с Польшей, который, быть может, спас бы Европу от фашистского порабощения. Графиня завязала тесную дружбу с Отто Абецем, представителем нацистов в Париже, ставшим впоследствии послом Германии и столь успешно способствовавшим падению Франции. В 1938 году благодаря графине была организована встреча между Видеманом и лордом Галифаксом, британским министром иностранных дел. Фашистский дипломат рассчитывал склонить Галифакса и Чемберлена к сотрудничеству с Гитлером. Миссия эта увенчалась успехом - как и надеялась графиня, Галифакс поведал Видеману о симпатиях правительства Великобритании к фюреру, добавив, что уже видит "Гитлера, с триумфом въезжающего в Лондон в королевском экипаже в сопровождении Георга VI".
Гитлер оценил вклад Видемана и графини в завоевание Европы - он преподнес Стефени в подарок замок Леопольдскрон около Зальцбурга. Начиная с 1933 года Видеман часто бывал в Соединенных Штатах, главным образом для контроля над деятельностью откровенно нацистской организации, известной под названием "Друзья новой Германии". Он также оказывал содействие Риббентропу в переговорах о заключении "Антикоминтерновского пакта" с Японией в 1936 году, а весной 1938 года совершил турне по Балканским странам с тем, чтобы теснее связать их с государствами "оси".
Стефени проводила много времени в Швейцарии, поддерживая связи с германскими разведслужбами. С большинством из них был ранее связан ее супруг граф Гогенлоэ, руководивший австро-венгерской разведкой в этой стране в годы первой мировой войны.
В период кризиса в Великобритании, вызванного отречением Эдуарда VIII, лорд Ротемере отправил графиню из Лондона в Берлин с рождественским подарком для Гитлера - гобеленом ручной работы. После того как Эдуард VIII оставил престол, Гитлер телеграфировал Риббентропу в Лондон: "Теперь, когда король отрекся, в Великобритании, похоже, не осталось никого, кто нас поддержит. Сообщите, что удалось предпринять. Даже если Ваши шаги оказались бесполезными, винить Вас ни в чем не буду".
Графиня прибыла в Берхтесгаден для приватной беседы как раз после телеграммы. Стефени обнадежила фюрера, что многие в Великобритании лояльны ему.
В конце 30-х годов графиня совершала беспрерывные поездки в Лондон, Париж, Берлин, Зальцбург, Мадрид и Рим, которые оплачивал лорд Ротемере. Гитлер подарил ей бриллиантовую брошь в форме свастики и свою фотографию с надписью: "Моей драгоценной графине". Вместе с Видеманом она посетила в 1937 году Соединенные Штаты и встретилась с членами "братства" Состенесом Беном, Уолтером Тиглом и Эдзелом Фордом. Высокое общественное положение Форда позволяло установить контакты с влиятельными лицами в США, которые могли бы оказывать поддержку нацистам. Герман Шмиц "оценил" услуги графини - ей была вручена солидная пачка акций "И. Г. Фарбен". Через неделю после начала войны, в сентябре 1939 года, несколько великосветских дам, обедавших в ресторане отеля "Ритц" в Лондоне, потребовали, чтобы графиня-шпионка избавила их от своего присутствия, но она и бровью не повела и продолжала свою трапезу.
В том же году графиня возбудила в лондонском суде дело против лорда Ротемере, не оплатившего ее расходы на поездки по делам нацистов, однако ничего не сумела добиться. Она должна была оставаться в Лондоне. Видеман отправился в Нью-Йорк, рассчитывая, что графиня приедет позднее. Теперь, когда в Европе шла война, эта парочка направила свои усилия на предотвращение вступления в нее США. Графиня и Видеман поставили перед собой цель направить деятельность американцев немецкого происхождения на благо Германии. Видеман основал торгово-промышленную лигу - организацию американцев немецкого происхождения, - которая взяла обязательство покупать только германские товары, проводить антисемитские кампании и принимать на службу преимущественно арийцев. Получая средства от Макса Ильгнера через "Дженерал анилайн энд филм", Видеман немало способствовал активизации лиги, в которую входили владельцы 1036 мелких фирм, включая многочисленные экспортно-импортные компании, фирмы по продаже топлива, мясные лавки, магазины готового платья и тканей. Эта организация раздувала антисемитские настроения в стране, финансировала подпольные фашистские центры военной подготовки, оплачивала профашистские передачи по радио, рекламировала германскую продукцию и самовольно организовывала лотереи.
10 сентября, сразу же после начала войны в Европе, Видеман, обращаясь к членам торгово-промышленной лиги в Сан-Франциско, заявил: "Вы являетесь гражданами США, страны, вступившей в союз с врагом германской нации. Я не советчик, однако хочу предупредить: со временем вам придется сделать выбор, а это дело вашей совести. Есть долг перед родиной, но есть и долг перед страной, в которой живешь. Голос крови сильнее... Германия - родина ваших отцов, и нельзя предавать забвению исторические традиции".
В 1940 году графиня Стефени прибыла в Калифорнию. Ее приезд сопровождался рекламной шумихой. В газетах в отделе светской хроники без конца публиковались заметки "об обаятельной даме со скандальной репутацией". Ее приглашали на различные торжества в Сан-Франциско и Лос-Анджелес. Светское общество было взбудоражено. Пока за ее спиной подшучивали, с восторгом обменивались сплетнями о ее похождениях, графиня даром время не теряла: она встречалась с женами торговцев и промышленников, надеясь с их помощью склонить влиятельных мужей к сотрудничеству с фашистами. При этом она предупреждала об опасности коммунизма и о возможности нападения Германии на США, если они не будут проводить дружественную по отношению к Гитлеру политику. Не забывала она упомянуть о "богатой и процветающей Германии". Графиня успешно справлялась с пропагандой нацистских взглядов. Она помогла заключить многие сделки между бизнесменами и концерном "И. Г. Фарбен".
В начале 1940 года графиня Стефени Гогенлоэ познакомилась с сэром Уильямом Уайзманом, баронетом. В годы первой мировой войны он возглавлял английскую разведку. В свое время Уайзман стал одним из партнеров банка "Кун энд Леб". Согласно документам министерства финансов, этот банк был тесно связан с группой наиболее крупных латиноамериканских компаний, которые заключили соглашение с нацистскими трестами о разделе служб связи в Латинской Америке.
Из книги "Человек, названный отважным" (биография сэра Уильяма Стивенсона, возглавлявшего в США британский координационный центр по вопросам безопасности) следует, что Уайзман в годы второй мировой войны был одним из людей Стивенсона. По поручению Эдгара Гувера и правительства Великобритании он отправился в США, чтобы вести слежку за Видеманом и Гогенлоэ.
Судя по досье ФБР, Уайзман, наоборот, сам находился под наблюдением. Документы разведки армии США свидетельствуют, что никаких поручений ни британское, ни американское правительства ему не давали.
14 декабря 1940 года бригадный генерал Шерман Майлс, возглавлявший разведуправление армии США, писал Эдгару Гуверу: "Вполне возможно, что он (Уайзман) - один из тех англичан, кто вел переговоры о мире с нацистами через таких, как Аксель Вэнер-Грен, Торкильд Рибер и Джеймс Д. Муни".
Все в той же книге "Человек, названный отважным" - сочинении, не отличающемся достоверностью, - описывается, как 26 ноября 1940 года по указанию ФБР Уайзман тайно встретился в отеле "Марк Хопкинс" в Сан-Франциско с Видеманом и Гогенлоэ. Предмет беседы - переговоры о мире. Отчеты ФБР и донесения Гувера Рузвельту свидетельствуют, что сотрудник ФБР в Сан-Франциско Н. Пайпер случайно узнал об этой встрече и, относясь к Видеману с большим подозрением, самовольно решил ее проконтролировать.
Состоявшаяся в ходе встречи беседа полностью отвечала духу "братства". Как потом сообщало ФБР, Уайзман заявил, что выступает в роли посредника, причем представляя не правительство Великобритании (это он утверждал потом), а лондонских сторонников политики умиротворения, которых возглавлял лорд Галифакс, вскоре ставший послом в Вашингтоне. Примечательно, что Уинстон Черчилль и в выступлениях, и в переписке неоднократно высказывал свои взгляды на окончание войны, ратуя за полную и безоговорочную капитуляцию Германии. Однако в ходе упомянутой встречи Уайзман дал ясно понять, что Черчилль и Галифакс придерживаются другого мнения.
Графиня пообещала передать Гитлеру содержание беседы, в частности рассказать о мирных предложениях Галифакса. Пользуясь расположением Гитлера, она надеялась добиться от него согласия на заключение мира. В случае же неудачи - поддержать злополучный заговор с целью государственного переворота, которым руководили монархисты, Шелленберг и "И. Г. Фарбен". В результате переворота власть перешла бы к Гиммлеру, а он в свою очередь восстановил бы в Германии монархию. Затем представитель гестапо встретился бы в Лондоне с Галифаксом и обсудил вопрос о союзе с Великобританией... В ходе обсуждения этого проекта Уайзман беспечно заявил, что, коли с Францией покончено, Великобритания может предложить Германии более благоприятные условия: "Договориться с французами всегда было трудно, и раньше нам приходилось считаться с ними. Теперь же в этом нет необходимости. Речь идет лишь о том, возможно ли Францию, как Польшу, восстановить в качестве государства".
На той же встрече Уайзман передал Видеману информацию о мероприятиях английского флота, направленных на срыв планов Гитлера оккупировать Великобританию. Одновременно и Видеман сообщил Уайзману сведения о деятельности штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии. В заключение беседы Уайзман предостерег: "Я бы мог по-дружески сказать Гитлеру: тот урон, который он может нанести Америке, - это ничто по сравнению с тем, что произойдет, когда США выйдут из себя. Американцев трудно вывести из терпения, но их столь же трудно заставить успокоиться - у них начинается истерика, им повсюду мерещатся шпионы, а это все еще больше разжигает милитаристские настроения. Я бы лично этого не хотел, поскольку не хочу быть свидетелем еще больших человеческих жертв... Мне думается, что не следует излишне поощрять подрывную деятельность, чтобы не ожесточать американцев и не осложнять излишне обстановку". Сказанное почти полностью совпадает с содержанием докладной записки, направленной в Берлин Видеманом и поверенным в делах Гансом Томсоном. После этой встречи за Уайзманом, Видеманом и Томсоном Гувер распорядился установить строгое наблюдение. 18 декабря 1940 года ФБР прослушало телефонные разговоры графини. Она звонила из Калифорнии в НьюЙорк, умоляя помочь продлить визу и избежать депортации. Уайзман, явно встревоженный, ответил: "Прошу вас, ни слова более об этом по телефону... Не говорите ничего". Графиня продолжала: "Я буду вам глубоко признательна. Вы же знаете, что вам не придется жалеть об этом". На что Уайзман отвечал: "Я сообщу телеграммой, куда мне позвонить, и попытаюсь сделать все, что в моих силах".
Графиня продолжала звонить Уайзману. Он связался с Инграмом Фразером из британской закупочной комиссии, пытаясь с его помощью получить содействие Уайтхолла.
3 января 1941 года Герберт Байард Суопе, политический деятель, передал Уайзману послание от лорда Бивербрука. В нем сообщалось, что Уайзману предстоит вскоре встретиться с лордом Галифаксом для обсуждения "переговоров о мире". Уайзман провел серию конфиденциальных бесед с высокопоставленными дипломатами, включая и сотрудников посольства Австралии. Среди тех в государственном департаменте, кто оказывал содействие Уайзману в этой лихорадочной деятельности, был Литл Хэлл, не кто иной, как двоюродный брат Корделла Хэлла. После окончания второй мировой войны Видеман действительно признал, что Литл Хэлл снабжал его информацией из госдепартамента с грифом "для служебного пользования".
Другим коллаборационистом был глава службы иммиграции и натурализации США, майор Лемюел Шофилд. В 1940 году широкая общественность гневно потребовала изгнать графиню Гогенлоэ из США. Шофилд, увлекшийся графиней, оставленной Видеманом, предотвратил депортацию, заявив, что ее не желает принимать ни одна страна.
Уильям Уайзман не забыл о своем обещании помочь. Он приложил много усилий, чтобы графиню не выдворили в фашистскую Германию- коварная шпионка могла сболтнуть лишнее. Недавно рассекреченные документы свидетельствуют о тесных связях Уайзмана и Шофилда с графиней Гогенлоэ. Документы повествуют о том, что однажды вечером в беседе с одним англичанином (его имени ФБР не установило) Уайзман разоткровенничался. Он-де "сделал все возможное и отвел от графини угрозу депортации", но его "очень тревожила манера Стефи самой себя разоблачать".
Инграму Фразеру из английской закупочной комиссии он поведал, что старался "удержать эту истеричку от безрассудств... ведь она теряет голову и делает глупости". Фразер заметил ему: "А как же теплые дружеские отношения?" "Если они испортятся, - отвечал Уайзман, - то придется подыскать другую подругу". При этом он добавил: обстоятельства таковы, что "может произойти страшный скандал, вот чего я опасаюсь". Агенты ФБР не спускали глаз с Уайзмана, и его встречи с Инграмом Фразером происходили в спешке.
Уайзман и Стефени Гогенлоэ горячо приветствовали назначение лорда Галифакса послом Великобритании в США. Лорд Бивербрук телеграфировал из Лондона, что Уайзману следует связаться с лордом Галифаксом "сразу же по его прибытии". Последовала целая серия таинственных встреч между Уайзманом, бывшим президентом США Гербертом Гувером, Гербертом Байардом Суопе и другими. Обсуждались, по-видимому, переговоры о мире.
20 мая 1941 года Шофилд добился своего: вопрос о депортации графини был закрыт. В интервью журналистам в управлении службы иммиграции в Сан-Франциско он говорил: "Находясь под арестом, графиня Стефени сообщила министерству юстиции интересные факты. Министерство сочло, что ее освобождение не повредит интересам и благополучию нашей страны. Сотрудничество с ней будет продолжено, а каждый ее шаг мы проконтролируем".
Нью-йоркская "Сан" писала по поводу освобождения графини: "Если 130 млн. не могут выдворить из страны одного-единственного человека, не имеющего законного права находиться в США, то что-то здесь не так".
Гувер всячески пытался заполучить от министра юстиции "интересные факты", на которые ссылался Шофилд. Однако все его запросы, как и запросы его помощника, остались без ответа. Как свидетельствуют документы, сотрудники ФБР не смогли даже встретиться с графиней. 1 июня Перси Фоксвортс, сотрудник нью-йоркского отделения ФБР, направил Гуверу пояснительную записку:
"Было бы желательно побеседовать с графиней Гогенлоэ, чтобы заполучить от нее всю информацию, которой она располагает. Это важно для расследования деятельности германской разведки и отвечает интересам национальной обороны США". На записке Гувер наложил резолюцию: "Только получив от Макгюира (помощника министра юстиции Джексона) копию ее показаний Шофилду, нам следует обращаться к нему за санкцией расспросить (к 20 июня Гувера вывели из себя бесконечные проволочки с показаниями графини Стефени. Макгюир отделывался отговорками и отказывался сообщить, каким образом у Дрю Пирсона оказалась информация, которой не располагало ФБР. "Чтобы так затягивали дело, как это, я не помню", - писал о тактике проволочек Гувер на пояснительной записке своего сотрудника Эдварда Тамма) саму графиню".
К началу июня Макгюир по-прежнему не представил копию "показаний" Шофилду. Запрос следовал за запросом. Тем временем Видеман разъезжал по США, фотографируя мосты, дороги и плотины от Колорадо до Флориды.
15 июня 1941 года Макгюир письменно уведомил Гувера, что "показания" "находятся лично у Леми Шофилда и в настоящий момент печатаются". В тот же день Дрю Пирсон в вашингтонской газете "Таймс геральд" писал, что Гогенлоэ заплатила за свое освобождение "кое-какими потрясающими откровениями о подрывной деятельности в США и Великобритании". На представленной ему фотокопии статьи Гувер оставил запись: "Получим ли мы когда-нибудь эти показания? Если министерство юстиции не в состоянии их представить, поможет ли нам в этом Пирсон?!"
В упомянутой статье говорилось, что, по словам графини, Видеман не ладил с Гитлером. Причиной тому послужила дружба с приятелем Гиммлера Гессом, который в то время совершил полет в Великобританию со своей известной "миссией мира". Графиня якобы предоставила службе иммиграции список профашистов в Великобритании, которые содействовали переговорам о заключении мира с Гитлером. В их числе она назвала Ротемере. Кроме того, она сообщила имена прочих агентов фашистской Германии.
В то же время Гувер постоянно требовал информацию о связях графини с нацистами.
Агент ФБР Пайпер из Сан-Франциско прослушал несколько телефонных разговоров, чтобы разузнать об отношениях Видемана со Стефени. Один из информаторов был знаком с Видеманом в Германии. Считая себя обязанным правительству США, этот информатор сообщил Пайперу о подробностях своего разговора с Видеманом. "Графиня ничего не могла сказать такого, что повредило бы мне, - говорил Видеман, - да она и не стала бы. На самом деле она не сообщала службе иммиграции ничего. Была необходима уловка, чтобы Шофилд снял арест. Есть и еще одна деталь - в этом деле Шофилд был связан с Литл Хэллом, двоюродным братом Корделла Хэлла, а тот добивался ее освобождения". Использовать эти данные Гувер в силу ограниченных полномочий не мог.
Источник: x-libri.ru.
Рейтинг публикации:
|
