|
- Они ищут точку вскрытия… Не давайте им занять позицию на орбите.
- Есть.
Что можно сделать, когда над миром нависла армада убийц. Довольно много, если понимать, с кем имеешь дело.
Здесь это было самым тяжелым – понять. Не верили до последнего. Надеялись, что кто-то могущественный с Денеба вмешается, и остановит карателей, так, как вмешался и остановил готовящееся убийство имперского флота орейский Маяк.
Может быть, изменит курс и прорвется к Орее. Хотя бы один стерх… Ведь рейдерам не нужны тоннели…
Но, перебирая военачальников, всех по очереди, понимали, что звать некого.
- Климатконтроль, наращивайте облачность. Сместить сетку координат, коррекция вращения оси…
Вот так, крупные города обесточены, и тонут в киселе тумана, теперь с орбиты их прямой наводкой не достать.
Зато на «сетке» тусклое свечение ложных целей над океаном - Нью Сидония, Нью Альба… Нью… Нью…
- Гиза, батареи к бою.
А – зиг.
Энергоресурс планетарной ПРО – всегда больше ресурса звездолета. В умелых руках - много больше.
Сирены ГО взвыли над городами практически одновременно.
Райярв был слишком маленьким городишком, чтобы иметь свой «зонтик». Вся надежда местных жителей была на госпитальный комплекс, представить, что он станет одной из основных целей, они не могли. Никто не мог. Это было за пределами того, что возможно было представить в здравом разуме.
*****
Лилия Райярва. Маленькая рыбка невидимой войны адмирала Оро. Катрин.
Сколько различных убийственных крючков может выдержать нежное поле двадцатилетней женщины…
- На ней живого места нет, мы не можем снять и половины.
В списках госпиталя она не значилась.
- Ты знаешь, какая кличка прилипла к твоему жениху?
Катрин помотала головой, чтобы не отпускать закушенную губу. Нельзя постоянно давать волновую анестезию, идет стирание памяти, но ее память - ее оружие…
- Змей…
Лучевой зонд нащупывает очередной крючок. Можно только раздробить, на время, после он опять воспроизведется, но до «после» им всем еще надо дожить.
- Так что… Среди сплетниц вашего гарнизона ты была бы мадам Змея…
Гибкая смуглая поясница только подрагивает от невидимого касания волнового скальпеля. Еще надо примериться , как лучше подобраться, рука за годы бесчисленных операций поставлена на габариты матерых мужиков.
- Он жив…
- Я знаю, Катрин… Это не первый Абсолют на моей памяти… Только не прогони его, когда он вернется… Не открывай глаз и не смотри. И все будет хорошо…
Что теперь прятать от нее правду, если эта девочка уже выпотрошила половину самых гадких тайн империи. И выпотрошит еще половину, если продержится еще хотя бы пару недель. И то, если в раю...
- Кэт, что будем делать с твоей беременностью. Ты ведь его убьешь…
- Он..?
- Разве у таких, как ты, рождаются дочери?
Хорошо, что сейчас они не видят ее лица, и какое страдание доставляет ей этот почти ежедневный вопрос, на который ответить согласием она не имеет права.
В инкубаторе ее сыну больше ничего бы не угрожало, и она все равно его не доносит. Не успеет...
Нет, вслух этого сказать нельзя, даже им… и саму мысль необходимо подавить, иначе... «… диск»...
От этого последнего усилия сознание соскальзывает во мрак.
-… Все. Я закончил… Плаща.
- Отец, можно я сам? - его молодой ассистент дежурит рядом с ней уже не первую ночь.
Начальник госпиталя посмотрел на своего старшего сына.
- Держи ее, Рауль. Держи, сколько сможешь. Ослабеешь – зови, и без геройства.
Через несколько часов – она опять уйдет в сеть…
******
В душе моей пустыня. Не огонь,
Но черный жирный пепел гонит ветер
По валунам оплавленной планеты,
По капителям рухнувших колонн.
Шуршит сухой безжизненный песок.
По колее разрушенной дороги
Бреду, едва передвигая ноги,
Переступая вечности порог,
Немой рубеж, откуда нет возврата.
В отравленных руинах города,
И гарь, и горечь за чертой заката.
Твои следы ведут меня туда,
Где солнце не восходит никогда.
Моя любовь ни в чем не виновата.
*********
Снег в сентябре.
Редкие хлопья в сумеречном небе тихо кружат над обугленными остовами столетних дубов Райярва. Длинные пушистые иглы льда постепенно нарастают на стенах выгоревшего дотла здания госпиталя, на искореженном металле парковых скамеек и оград, на мраморных потрескавшихся украшениях, на холмиках клумб, покрытых жирным слоем пепла.
Вдоль аллей, под ковром инея, что-то бесформенное, отдаленно напоминающее человеческие тела, детские, женские, вперемешку, красные обваренные и угольно-черные, скорченные, так и окоченевшие, вцепившись друг в друга. Трупы, везде, на всех свободных пространствах.
Под зонтик госпитального комплекса по сигналу ГО собрались почти все жители городка. Границы защитной полусферы хорошо были видны сверху, на подлете, за ее пределами ничего, кроме оплавленного гранита, не было. Вообще. Расселина испарившегося озера все еще слегка курилась над тем местом, где взорвалась силовая установка, питавшая защитный купол.
Защита упала позже, когда над госпиталем уже прокатилась стена огня, сплошным валом шедшая от Альбы. В свои последние минуты люди еще могли видеть бушующее розовато –фиолетовое пламя, обычно вырывавшееся только из дюз звездолетов, но здесь волнами стекавшее по электромагнитному экрану прямо над их головами…
С защитным зонтиком Альбы и других городов произошло то же самое, а над многими – купола не развернулись вообще, потому что сначала отказали реакторы АЭС, и наступила необратимая летаргия планетарной ПРО.
В некоторых местах защита продержалась достаточно долго, даже после того, как стала остывать разреженная атмосфера, неостановимо истекавшая через безнадежный разрыв небес, но это был тот случай, когда "живые позавидовали мертвым".
Потому что вслед за огнем в уцелевшие районы зашел цефейский десант, методично выковыривая из бункеров оказавшихся подозрительно живучими арийских администраторов и добивая всех, у кого в руках было замечено какое –либо оружие.
*****
Анна не чувствовала холода, хотя скафандр был слишком легким для работы в таких условиях. Не чувствовала ничего, неловко пробираясь среди трупов по дорожке между корпусами.
Не обладая полевым зрением, она мало могла сейчас помочь врачам Микерина, искавшим и собиравшим в волновые переноски тех, кому еще можно было оказать помощь. Она, как тень, следовала за кардинал- начмедом, безотчетно ощущая лишь одно. То, что он сейчас нуждался в поддержке более всех остальных.
Это онемение души пришло еще в полете над руинами Альбы, когда она, инстинктивно зажала руками уши, спасаясь от беззвучного, многоголосого вибрирующего крика, идущего, казалось, изнутри ее самой, но не могла оторваться от иллюминатора, сухим остановившимся взглядом всматривалась в мутно белеющий пейзаж, с едва различимыми прямоугольниками обгорелых кварталов.
За масками изолирующих противогазов она не видела лиц остальных своих спутников, сопровождавших в этом вылете кардинал- начмеда, но и в их глазах читался похожий застывший ужас, хотя в отличие от нее, многие из них видели, и не раз, что такое сожженный мир.
Но либо чужими были те убитые миры, либо гибли они от налета захватчиков. Здесь было то, что не могло произойти ни при каких обстоятельствах. И произошло.
На закопченной кружевной чаше станции дальней связи тоже повисли густые космы инея. Когда кардинал - начмед скрылся в мрачном провале выгоревшего холла того небольшого особняка, в котором располагалась Лилия, Анна , не раздумывая, пошла за ним, подсвечивая себе тоненьким лучом фонарика, чтобы не наступать на тела, в коридорах и на лестнице, не обвалившейся лишь каким -то чудом.
Операторов с трудом, но можно было отличить от остальных, по нашивкам на комбинезонах. Двое сидели на своих рабочих местах, так и уткнувшись в клавиатуру, но за центральным пультом никого не было.
Рядом с операторским креслом кардинал- начмед склонился над кем –то, кого Анна даже и не заметила бы среди других. Скрюченная фигурка, то ли девушки, то ли подростка, намертво сжавшая наушники, не выделялась ничем, кроме тускло блеснувшего браслета на тонком запястье.
- Помоги, Анна. – очень тихо, не оглядываясь, попросил он. - Сними маску и задержи дыхание.
Он как будто поднес что-то к ее лицу, но в его пустой ладони она ничего не увидела.
- Вдохни, глубоко, как можешь… Все. Постарайся не кашлять, необходимо его донести, иначе он угаснет…
Кардинал-начмед опять наклонился, снял браслетку и что-то быстро сказал на наречии, которое Анна, всеми своими силами подавляя приступ удушья, не восприняла на слух и не разобрала ничего, кроме имени Катрин.
- Идем, идем за помощью, Анна... здесь срочно нужен кокон…
****
«… Я лица его не помню... Не помню!.. Почему?.. Только белые розы…»
«Белые как снег… снег на вот этой, случайно уцелевшей ветке…» - он слышал ее мысли, этот прерывистый бессвязный шепот Анны невозможно было заглушить, сейчас он в нем отдавался эхом, перебивая другой, бесплотный слабеющий призыв, разрывавший ему сердце…
Нельзя было брать ее туда, это стало ясно, как только они покинули сожженный Райявр. Но в тот момент он об этом не подумал, а после оказалось поздно. А ведь он так и не рассказал ей, что с ней тогда произошло.
«… и тяжесть сырой листвы... острые шипы сразу искололи пальцы, чуть не выронила букет на ступеньки, а когда подняла голову, он уже был далеко внизу, и только взмахнул рукой... помню аромат лепестков…но не помню его лица… Или помню? Единственный, кого я помню…»
*****
Колючая редкая поземка змеилась вдоль улицы, гоняя какие-то обрывки обгорелого мусора по нетронутой белизне, нарушенной только цепочками их следов.
Бросив дисколет на пустынной площади, у треснувшей чаши фонтана, кардинал -начмед молча шел к дому своей сестры. Так получилось,у него никого не было ближе и дороже ее и ее детей.
В момент нападения на Орею, сестра была здесь, вместе с младшими племянниками. Семейство начальника госпиталя, как обычно, вернулось из Райярва в Альбу к началу учебного года, в гимназиях уже начались занятия...
Он шел на родные голоса, полные мольбы и невыносимого страдания, уже зная, что должен будет сделать, потому что ничего другого сделать было нельзя. Он вторые сутки жил с этим зовом развоплощенных, смертельно искалеченных душ, превозмогая себя, машинально исполняя все то, что от него требовали обстоятельства по долгу службы, но только сейчас смог выкроить время для личных дел.
Зачем он позволил сопровождать себя Анне, он не задумывался, он привык замечать ее, только когда что-то неотложно требовалось поручить. Неощутимая и незаменимая, как воздух, она теперь часто бывала рядом. Однажды войдя в его жизнь, Анна, без всякого усилия над собой, на своем уровне бытия, чувствовала и действовала так же, как чувствовал и действовал он сам.
- Подожди меня здесь.
Анна послушно остановилась в прихожей, сквозь дверной проем рассматривая большую гостиную, с почерневшими обоями напротив высоких окон, с вывернутыми разбитыми рамами и россыпью лопнувшего и застывшего каплями стекла. Страшные языки пламени, казалось, только лизнули внутреннее убранство просторной, красивой квартиры, пощадив небрежно разбросанные игрушки в детской, и двери, ведущие в кабинет... За уцелевшей створкой можно было различить краешек письменного стола в завалах упавших со стеллажей книг, поверх каких-то опрокинутых фарфоровых безделушек...
В мертвой тишине вязких полуденных сумерек, сгущающихся над городом, Анна не ощущала никакого биения жизни. Даже тот, непонятно откуда идущий, душераздирающий вой, что так терзал ее вчера на подлете к Райярву, теперь стал как будто глуше, рассеиваясь среди остывших руин.
Занятая своими мучительными размышлениями, она не заметила, сколько прошло времени, и очнулась, вздрогнув, только когда четыре коротких вспышки блеснули в полутьме.
Первым ее побуждением было броситься к нему, по анфиладе комнат, но, успев сделать несколько шагов, она застыла, наконец, поняв, зачем они сюда пришли.
Кардинал – начмед, медленно вернулся в прихожую, медленно, аккуратно вложил бластер в кобуру, и вдруг отчаянным жестом сорвал изолирующую маску, оседая на колени. Если у аборигенов был Господь, то кого было звать ему?..
Анна даже не догадывалась, что у нее столько сил… Она не запомнила, что она кричала или шептала ему в ответ, но она заставила его надеть маску обратно, увела оттуда, почти насильно, дотащив его до дисколета. И только убедившись, что он окончательно пришел в себя, произнесла бесцветно и тихо:
- Меня зовут Марта.
И назвала свой адрес.
Кардинал –начмед, в свою очередь, долгим безжизненным взглядом посмотрел в ее мерцавшие какой-то необычной зеленью глаза, в которых отражалось такое же горе, как и у него, и, не споря, поднял диск.
Навигатор показывал точку на карте, но внизу не просматривалось даже руин... От предместий Альбы ничего не осталось.
Марта, оскальзываясь, бежала по льду, укрывшему пепелища , все еще не веря, что ее дом был здесь… И только когда по каким –то, невидимым постороннему взору, приметам рельефа, знакомого ей с детства, она, наконец, узнала место, ее неудержимый, безумный крик ударил по мембранам его наушников.
- Мааааама !!!!
Земля мелко задрожала, и пошла из- под ног.
- Назад!
Он в несколько прыжков нагнал ее , сгреб в охапку и, задыхаясь, рванул к дисколету.
Они еще успели набрать высоту, и даже в какую –то минуту ему показалось, что он ошибся, но поверхность умирающей планеты подернулась рябью. Эта рябь нарастала, вздымая землю, с легкостью, присущей лишь морским волнам, и чем выше они поднимались, тем больше это было похоже на рассвирепевший океан.
Неожиданно все снова замерло, идеально гладкая безмолвная пустыня расстилалась внизу.
Он не решался взглянуть на Марту, уже зная, что увидит в глубине ее зрачков рдеющие рубины НАСИ. Увидит, пусть на мгновение, чтобы никогда уже не забыть «взгляд» Автономной Системы, пришедшей на плач...
будет продолжение
Источник: Is.
Рейтинг публикации:
|
