Сейчас в одном только в Стокгольме на рассмотрении находятся 390 дел подростков, желающих сменить пол.

Но встревоженные врачи — как и родители детей, которые пожалели о сделанном, — предостерегают, что разрешения на такую процедуру раздают слишком легкомысленно.

«Я знаю случаи, когда люди позднее жалели, что прибегли к операции, и кончали жизнь самоубийством», — рассказывает Юванна Дальгрен (Jovanna Dahlgren), профессор Сальгренской университетской больницы.

Между тем правительство представило законопроект, снижающий возрастную границу для хирургических вмешательств на половых органах с 18 до 15 лет.

«Боюсь, всего через несколько лет мы получим скандал масштаба дела Маккиарини» (Паоло Маккиарини — хирург, занимавшийся регенеративной медициной прим.ред.), — говорит Кристофер Гиллберг (Christopher Gillberg), профессор детской и юношеской психологии.

Количество шведских детей, которые ищут лечения в связи с гендерной дисфорией, стремительно растет. С 2013 по 2017 год число таких случаев в Стокгольме выросло с 24 до 239.

Незадолго до выборов правительство представило законопроект о трансгендерах. В нем, например, предлагалось понизить возрастную границу для хирургических вмешательств на половых органах с 18 до 15 лет. Члены правительства мотивировали это тем, что хотят поддержать молодежь в сложной ситуации: «Правительство хочет облегчить этот процесс для тех, кто рано осознал, что его тело не соответствует половой идентичности».

Но в ноябре 2018 года Государственное управление социальной защиты населения получило письмо, подписанное врачами, учеными и близкими пациентов.

В письме выражалась «серьезная обеспокоенность» по поводу деятельности следственных групп, ведущих такие дела в клиниках по всей стране.

Врачи и родители пишут, что разбор дел детей и подростков с гендерной дисфорией ведется слишком быстро и недостаточно тщательно, а случаи с «раскаявшимися» отрицаются или игнорируются.

 «Нельзя исключить, что гендерная дисфория может оказаться „заразной", как это бывает с пищевыми расстройствами и самовредительством. То, что информированность о трансгендерных людях и доступ к лечению улучшаются, само по себе хорошо. Однако мы должны четко осознавать риск, что среди „настоящих" трансгендеров, могут оказаться и молодые люди, чьи проблемы в долгосрочной перспективе окажутся не соответствующими такому решению».

«Поэтому риски, связанные с быстрым медицинским вмешательством в отношении молодых людей, у которых внезапно проявилась гендерная дисфория, нельзя считать допустимыми. (…) Некритично относиться к резкому росту числа желающих скорректировать свой пол, списывая это на то, что люди просто стали смелее говорить о своих особенностях, опасно», — говорится в письме в Государственное управление социальной защиты населения.

Помимо врачей и ученых, письмо подписали в общей сложности 11 шведских и норвежских родителей.

У многих из них есть дети, которые перенесли операцию по смене пола, а затем пожалели об этом, указывает профессор и главный врач Кристофер Гиллберг. Он — тоже среди подписавших обращение.

Через месяц с лишним управление социальной защиты ответило, что не собирается разбирать это дело, и посоветовало родителям обратиться в Инспекцию по здравоохранению и социальным делам, если те захотят пожаловаться на конкретные организации.

Кристофер Гиллберг очень критически относится к проведению необратимых операций по коррекции пола несовершеннолетним. По его мнению, разрешения выдаются слишком легкомысленно. Об этом он уже писал, например, в Svenska Dagbladet.

«Мы ведь знаем из других исследований, что человеческий мозг в 18 лет еще не до конца сформировался, это происходит лишь к 22-25 годам. Когда тебе 13 или 18 лет, ты не можешь сам целиком осознать, как такое решение повлияет на всю твою будущую жизнь», — сказал Кристофер Гиллберг газете Expressen.

«Я думаю, что даже настоящие трансгендеры, которые действительно могут сказать, что смена пола стала для них радостью, пострадают такого развития событий».

Есть данные, свидетельствующие, что тех, кто пожалел о смене пола, значительно больше, чем говорит официальная статистика, добавляет Кристофер Гиллберг.

«Хотя проведенные исследования показывают, что жалеют всего 9-10% пациентов, существуют и другие неопубликованные данные, и, согласно им, таких пациентов намного, намного больше».

Expressen: Что это за неопубликованные данные, свидетельствующие, что многие жалеют об операциях?

Кристофер Гиллберг: Если просмотреть списки и поговорить с теми, кто лично этим занимается, мы увидим другую картину. Обычно с ней можно ознакомиться на лекциях и в других ситуациях, когда речь идет о цифрах, доказывающих, что жалеющих гораздо больше.

— Это говорят шведские врачи?

— Да. Именно по этой причине, из боязни ошибки, многие врачи перестают заниматься лечением гендерной дисфории. Они больше не в состоянии терпеть ситуацию, когда дети проходят такое лечение до совершеннолетия. При этом они молчат, поскольку боятся последствий.

Шведская ассоциация по правам представителей ЛГБТК-сообщества: «Ничего не делается слишком поспешно»

Детей и подростков, ищущих помощи в связи с гендерной дисфорией, принимают в стокгольмской детской больнице имени Астрид Линдгрен. Для начала им нужно обратиться в отделение детской и юношеской психиатрии.

Сусанна Терлинг (Susanna Terling) — главный врач подразделения гендерной идентичности в отделении детской и юношеской психиатрии. Она работает здесь уже более полутора лет и отмечает, что количество заявок от пациентов сильно выросло.

Однако, по ее словам, трудно сказать, с чем это связано.

«Это вопрос на миллион, которым все сейчас задаются. Научного ответа на него просто-напросто нет. Но многие считают, что, вероятно, здесь играют роль несколько взаимосвязанных факторов. Проблемам, связанным с полом и гендерной идентичностью, сейчас уделяется больше внимания, мы добились некоторых успехов в том, что касается дестигматизации трансгендеров, об этом стали говорить в социальных сетях», — говорит Сусанна Терлинг.

По ее словам, трудно обозначить некий средний срок, отведенный на принятие решения.

В Стокгольме нет конкретных предписаний, насколько быстро можно начинать лечение подобной проблемы.

«Но почти всегда проходит больше года», — уточняет доктор Сусанна Терлинг.

Шведская ассоциация по правам представителей ЛГБТК-сообщества определенно не считает, что сроки, в течение которых проводится расследование по делам детей и подростков, чересчур коротки.

«В медицинской сфере, связанной с коррекцией пола, ничто не делается слишком поспешно. Обратившиеся за помощью люди сначала получают направление, потом стоят в очереди (как правило, больше года), а потом их дело становится предметом длинного и подробного рассмотрения», — рассказывает председатель Ассоциации Сандра Эне (Sandra Ehne).

В Западной Швеции предлагается посттравматическое лечение

Леннарт Фэлльберг (Lennart Fällberg) — руководитель отделения в психиатрической клинике Лундстрёма в Алингсосе. Сюда приходят дети и подростки с запада Швеции, чтобы разобраться и получить лечение в связи с гендерной дисфорией.

Он констатирует, что количество обращений начало расти и на национальном, и на международном уровне примерно в 2014 году, и объяснение этому найти трудно.

«Полагаю, это связано с тем, что отношение общества к проблеме постепенно изменилось. Это значит, что теперь люди с такой проблемой не боятся обратиться за помощью — они чувствуют, что это нормально. Если это так, то тенденция позитивна. Но вообще-то все не так просто».

Леннарт Фэлльберг продолжает:

«Вопрос в том, насколько велико число тех, кто, так сказать, по-настоящему транссексуален. Естественно, такие люди могут быть и среди молодежи. Но действительно ли их так много, как мы сейчас можем судить по числу обращений, неизвестно. И поэтому у каждого, кто к нам приходит, должна быть возможность поразмыслить над жизненной ситуацией и гендерной идентичностью. Мы стремимся к тому, чтобы со временем они не передумывали».

«Мы принимаем всех, кто пожалел о своем решении. Ведь они переживают кризис. И мы пытаемся помочь, насколько это возможно».

Клиника предлагает, например, посттравматическое лечение для тех, кто пожалел об операции.

«Чаще всего это разного рода психотерапия. Методы могут отличаться в зависимости от человека», — рассказывает Леннарт Фэлльберг.

Он продолжает.

«Также мы работаем с теми, кто плохо себя чувствует, хотя и не пожалел о коррекции пола. Таких много. Мы обеспечиваем поддержку, чтобы им стало немного лучше. Хорошо, что у нас есть возможность участвовать в их жизни и на этом этапе».

Количество людей моложе 18 лет, которые ищут помощи из-за гендерной дисфории, выросло не только в Швеции. В других странах, например, в Финляндии, тоже наблюдается такая тенденция.

Рииттакертту Калпиало-Хейно (Riittakerttu Kalpialo-Heino) работает врачом и ведет исследования в Тампере. Она полагает, что рост числа детей, которые в раннем подростковом возрасте начинают считать себя трансгендерами, может быть связан с модой.

«До определенной степени может быть так, что страх перед взрослением выливается в неуверенность в своей гендерной идентичности. Это в духе нашего времени. Но я также считаю, что некоторым детям действительно нужно гормональное лечение еще до того, как они вырастут».

У 20% — аутизм

Другая проблема, с которой сталкиваются те, кто лечит детей с гендерной дисфорией, — наличие у ребенка сразу нескольких сопутствующих диагнозов, говорит Рииттакертту Калпиало-Хейно.

«В первой из наших публикаций мы говорили, что детям, обращающимся за лечением по поводу гендерной дисфории, также очень часто ставят диагнозы аутистического спектра. Такие диагнозы есть у примерно 1% населения, а среди детей, обратившихся к нам с гендерной дисфорией, от них страдают более 20%. То есть среди людей с гендерной дисфорией аутизм встречается в 20 раз чаще. Так что да, это проблема».

Врачам стокгольмской клиники также знакома проблема множественности диагнозов у пациентов с гендерной дисфорией.

По словам Сусанны Терлинг, об этом осложнении они хорошо знают.

«Мы это учитываем при рассмотрении дел. От этого зависит скорость разбора дела, при необходимости мы удлиняем срок и проводим больше бесед», — рассказывает она.

Она продолжает:

«Поскольку в этой сфере не существует объективных методов постановки диагноза, вроде анализа крови или томографии головного мозга, на тех, кто занимается делом, лежит большая ответственность: они должны быть способны отличить гендерную дисфорию от других состояний».

Самоубийства среди пожалевших о смене пола

Сусанне Терлинг известны случаи, когда пациент прерывал лечение или жалел, что решился на него. Но, по ее словам, это случается очень редко.

«По нашему мнению, это очень необычно», — говорит Сусанна Терлинг.

Правда, затем добавляет:

«Исследования по этому вопросу тоже свидетельствуют, что мало кто жалеет о своем решении. Но они основаны на старых данных, и мы не знаем, как все будет дальше».

Случается, что лечение имеет трагические последствия. По словам Кристофера Гиллберга и его коллеги Юванны Дальгрен, которая также занимает пост председателя Ассоциации христианских врачей и студентов-медиков, бывало, что некоторые из тех, кто пожалел о смене пола, решали покончить жизнь самоубийством.

«Да, были такие случаи. Это начало происходить два-три года назад. То есть это относительно новое явление», — говорит Кристофер Гиллберг.

— Часто это происходит?

— Насколько я знаю, нет.

Детский врач Юванна Дальгрен тоже знает случаи, когда люди, пожалевшие об операции по коррекции пола, кончали с собой.

«Да, позднее, уже будучи взрослыми. В паре таких случаев я разговаривала с их близкими», — рассказывает она.

«Если это так, то это большая трагедия, но я с такими случаями не сталкивалась», — говорит Сусанна Терлинг из стокгольмской клиники.

Кристофер Гиллберг обеспокоен, как все пойдет дальше, если медики продолжат работать по нынешним правилам.

— Как вы думаете, что будет, если примут законопроект правительства, подразумевающий в том числе снижение возрастной границы?

— Боюсь, всего через несколько лет мы получим новый скандал масштаба дела Маккиарини (хирург Паоло Маккиарини, сотрудник шведского Каролинского института, применял непроверенные методики лечения, что повлекло за собой смерть нескольких пациентов. Работал в том числе и в России, — прим. ред.). Мы должны образумиться, нельзя принимать такое решение, не обладая информацией.