Алексея Гудкова по прозвищу "Темный" трудно застать на месте - большую часть года он гастролирует с семинарами по стране и не только. Мы попытались выяснить, как Алексей пришел к такой жизни, с чего начал, что преподает, и кого считает примером бойца русского стиля рукопашного боя.



Встретились мы в уютном помещении одного из московских центров районного досуга, где рыцарские доспехи мирно соседствуют с боксерскими мешками, есть стол и чай для гостей, в то время как за окном шумит неумолчная столица. Мы решили не тратить время впустую и сразу заняться делом - то есть, попить чаю. В это время один из учеников стал разминаться с железным ломом.

- Алексей, наверное, это очень здорово - ездить по стране с семинарами, заниматься любимым делом, зарабатывая на этом.
- На это ушло много лет. Все это пришло далеко не сразу.

- С чего ты начинал свой путь?
- Когда-то я, как и многие, занимался карате - это было еще в 70-ых. Но постепенно мне и моим друзьям стало казаться, что мы больше не узнаем ничего нового. Везде под разными обертками было одно и то же. Мы излазили всю Москву, но не могли для себя ничего найти.
Помимо этого я занимался ушу - причем, редкими видами. Один из учителей был с Тянь-Шаня... Но все это было не то. Это было начало 80-ых годов.

- Почему?
- Боец должен уметь уходить от трех вещей: палки, ножа, цепи. Надо быть текучим. Быть как ртуть. Карате тебе такого не дает. Когда я, наконец, нашел одного из своих наставников, Толю Трошина, и он стал гонять меня цепью, я понял, что жесткие блоки и элементы карате не помогают мне не быть битым... Со временем я научился хорошо работать против цепи и ножа (правда, были небольшие порезы поначалу, но это ладно).

- У кого учился Трошин?
- Тут тоже интересная история. Анатолий в конце 70-ых готовился к армии, и решил немного подкачаться. Стал бегать по утрам. И заметил, что также по утрам бегает какой-то пожилой мужчина.

- Какого возраста?
- Трудно определить. По мне тоже не скажешь точно сколько мне лет - такой эффект занятий. Они добегали до какого-то участка, и там разминались. Толя стал повторять движения этого человека, и постепенно тот стал Толю учить. Но когда Толя вернулся из армии, наставник направил его в СЭН'Э - ему уже, видимо, надоело заниматься обучением - возраст, усталость. Может, просто не хотелось тратить время на первичную боевую обкатку Анатолия. Тем не менее, дал Анатолию достаточно. Основное обучение его, было, словно растянутым по времени и шло параллельно с карате и прочим… и продолжилось и после того, как Анатолий прошел школы каратэ и кунг-фу.

- Что еще, например?
- Например, понимание того, что любая защита должна быть короче атаки. Я, отзанимавшись карате, считал себя очень быстрым. Но Анатолий отводил все мои удары руками и ногами едва заметными движениями. Он говорил: "У тебя такое длинное движение, что я всегда смогу его блокировать". Если же защита будет такой же длинной, как и атака, она не будет эффективной, потому что у атакующего выигрыш по времени и устранить этот выигрыш можно только за счет сокращения времени защиты.

- Да и вообще обычно с возрастом движения становятся более короткими.
- С опытом, - вступает в разговор Андрей, преподаватель Школы и товарищ Алексея.

- Опыт обычно приходит с возрастом... Это только у гения все с самого начала. Кстати, кого можно считать идеалом бойца?
- Условным примером можно считать Костю Цзю и Роя Джонса, - не задумываясь, отвечает Алексей.

- Почему?
- Их работа, их владение ведением боя - это яркий пример использования в спорте основ русского рукопашного боя, как бы парадоксально это ни звучало. Вспомни, как они двигались. Особенно Рой Джонс. Причем руки у него были опущены, он не держал их у головы. Каким он был свободным!

- Наверное, это потому что у него был игровой настрой, и это выделяло его среди серьезных и потому зажатых боксеров. Он был расслабленным.
- Нет! Многие путают эти понятия. Расслабленный - это как кисель. А человек должен быть ненапряженным, но при этом собранным.

- А какой должен быть настрой у бойца?
- Именно такой - игровой! Нужно воспринимать все, как игру.
В бою нужна текучесть. Для смертного боя необходимо стихиальное состояние, когда ты как огонь или вода - ты правильно действуешь, но все воспринимаешь отстраненно. Берсерки были такими - это писатели приукрашивают, что они сражались в бешенстве. Все они были очень осознанными в бою. Пластуны и прочие подготовленные люди в толпе использовали кривые кинжалы типа бебутов. Пробегаешь и режешь на ходу, не оглядываясь. Это характерная черта, по которой можно понять, мастер перед тобой, или нет. Если останавливается после входа в противника, или удара, значит, нет. Настоящий мастер всегда продолжает движение, идет за спину противника - чтобы перейти к следующему, и так далее.

Тем временем собравшиеся ученики начинают выполнять упражнение "жгонка" - одну из визитных карточек "русского стиля". Потом работают в парах - на ощущение передачи усилия, на чувство противника. Изредка Андрей или Алексей корректируют их. И снова чай...
- Тяжело быть тренером, - шутит Андрей, - ешь да спи.

- Это еще одна проблема, - говорит Алексей, - приходит человек заниматься, и если видит, что мастер работает с энергией, думает, что это что-то духовное. А потом разочаровывается. А духовного там ничего и не было - просто тренировка. И еще один момент: боевого искусства не существует. Есть боевое ремесло, нужное для выполнения каких-то задач. А боевое искусство - это уже какие-то изыски, что-то излишнее. Это дальше, это то, что выходит за рамки задачи боя – это уже философия и проход в другие миры познания!

Алексей продолжает свой рассказ:
- Толя давал нам условные ситуации, и заставлял искать противодействие. Например, говорил: "Вот я так буду бить палкой (сверху). Защищайся!". Находишь вариант защиты. А он переводит движение и бьет палкой уже сбоку - "А я тогда так!". Ищешь движение, чтобы защититься и от первого удара и от второго. А он бьет с третьей стороны... В юности я занимался самбо - в том числе у знаменитого тренера Глориозова. Карате меня учил не менее известный мастер Степин. Еще я учился у одного ГРУшника, но это очень закрытый человек, и у Валерия Бутова, которому многим обязан.

Алексей демонстрирует различные удары палкой, легко меняя траектории:
- Нужно уметь работать не только от размашистых ударов, но и от таких, фехтовальных, что намного сложнее. Еще эти люди - прикладники - очень закрытые. Пока ты сам не спросишь, тебе не скажут. Но если ты не знаешь, как ты можешь спросить? Уходит много времени.

Вообще, надо избавляться от образцов в движении. Того, что называют обычно шаблонами. Я потратил пять лет на то, чтобы избавиться от образцов, полученных в карате. Рукопашный бой строится из кирпичиков - околиц (дистанций), перемещений и другого. Как слово слагается из букв.

- Кстати, как с боевой подготовкой в разведке сейчас?
- О, расскажу одну историю. Позвали меня как-то на семинар в ***ую дивизию - тренировать разведчиков. Я обрадовался, говорю: "Так, нам нужны палки, ножи, перчатки!". Смотрю, у прапорщика лицо все более грустным становится. Спрашиваю, в чем дело. Отвечает: "У нас сейчас из-за каждого фингала разбирательство, кучу бумажек надо писать". Как же я их буду готовить? Тут же без синяков не обойтись? "Не получится", - говорит.
С ножами они тоже отказались работать - сказали, чтобы научил с резиновыми макетами. "Ребята, - говорю, - тогда я вас научу работать именно с резиновыми макетами, а не с ножами!".

- Грустно.
- Ну, может, это только в той дивизии так. Но там половина была "контрактников". А вообще прежней, советской системы подготовки нет. И она уходит в прошлое, к сожалению.

- Почему?
- В том числе из-за секретности. В прошлом году, в Германии один человек увидел у нас трубку-тренажер для работы с ударом. Вытаращил глаза и спрашивает: "Откуда она у вас?" Мы рассказали, что, мол... один человек из СМЕРШа рассказывал про нее. Он тогда и говорит: "Мы готовились ко входу в Корею полгода и давали подписку о неразглашении. И нам эти тренажеры привозили каждый день и увозили. Я первый раз об этом говорю, так как увидел у вас их".

Рядом сын стоит взрослый... вытаращил глаза тоже: "Батя... а что ты мне ничего не рассказывал?" А он: "Я ж подписку давал". Вот так.

Ученики наносят удары ладонью по "лапам" - типа затрещины. Алексей демонстрирует образец тонкой работы - когда начинаешь проводить на нем бросок через бедро, резко увеличивает вес своего тела. Бросок как-то не получается (хоть, это и условное движение). В чем дело?

- Я опустил Вихтору, - смеется Алексей, - Вихтора - это шар в области таза. В шутку я его называю гироскопом или ванькой-встанькой. Сейчас я просто резко опустил Вихтору. И ты меня уже не смог бросить. Я проверял это, ходил на тренировку к борцам, нормальным, подготовленным. Говорю: "Вот сейчас ты меня не сможешь бросить. А сейчас сможешь только через раз". Так и получалось.

- Алексей, почему, пройдя разные, эффективные, жесткие школы, ты решил заняться Любками? Что здесь нашел того, чего не было в других направлениях?
- К середине 90-ых я уже был вполне состоявшимся мастером боевых искусств со своей школой и учениками. Очень неплохо владел всеми частями боевого искусства. Но было что-то, что не было подвластно мне и выходило как-то спонтанно, не управляемое мною. Вдруг, неожиданно, я начинал ощущать удар, которого не видел, и уходил от этого удара, не осознавая того, как я это делаю, или вдруг получалось сделать нечто, и кулак противника резко менял свою траекторию и пролетал мимо носа. Я не знал, что это, как к этому подойти... все теории, что мне попадались и хоть как-то объясняли это, разбивались о мою практику, назревал творческий тупик. И закончился он для меня очень неожиданно и быстро. Однажды мне на тренировку один из моих учеников принес видеокассету, я посмотрел запись, на которой какой-то дядька вдруг просто и понятно объяснил, что я делаю. С этого все и началось.