Говоря о «конце стабильности», он имеет в виду, что его часть элиты больше не будет соблюдать «пакт стабильности»
Недавно Анатолий Чубайс в интервью журналу «Медведь» заявил, что «эпоха стабильности закончилась». В стране, по его словам, сменилась эпоха: возникла новая социальная сила – средний класс, и он хочет демократии. Поэтому впереди страну ждут «тектонические сдвиги» и эпоха больших перемен.
Чубайс, безусловно, не беспочвенный фантазер, но и не бесстрастный аналитик-прогнозист. Если он говорит о чем-то, что якобы будет, то он говорит не просто о том, чего ему хотелось бы, и не о том, что безусловно должно случиться. Он говорит о том, что считает возможным сделать: видит возможности, ставит цели и к ним стремится. Он уже говорил о конце стабильности в своем октябрьском интервью, опубликованном в январе, и уже в октябре предсказал многое из того, что случилось зимой. Но случилось не то, что он «предугадал», а то, чего ему и близким ему группам удалось добиться. И не случилось, соответственно, то, чего им добиться не удалось. Напряжение создать удалось. Победить и полностью вернуть себе власть – нет.
Когда Чубайс сегодня опять повторяет, что эпоха стабильности закончилась, это означает лишь одно: представляемые им группы не смирились с поражением. Они не хотят больше подчиняться Путину и будут и дальше оспаривать его власть.
Когда Чубайс говорит, что эпоха стабильности закончилась, он не просто так это говорит. Он имеет на это основания не просто теоретически-аналитического характера. Он просто объявляет, что его часть элиты больше не будет соблюдать «пакт стабильности», заключенный в начале 2000-х. Потому что стабильность 2000-х не родилась просто так, или в качестве результата политики Путина в чистом виде, и даже не просто из повышения цен на нефть. Она возникла в результате определенных договоренностей между большей частью элитных кланов, которые тогда пришли к выводу, что если раскол и борьба 90-х будут продолжаться, то они настолько ослабят друг друга, что низы общества смогут устранить их со своего пути.
Им нужно было закрепить результаты олигархического раздела собственности и легализовать результаты приватизации, успокоить общество и по возможности откупиться от масс, ослабить оппозицию, в тот момент представляемую в первую очередь КПРФ, оторвать ее от непрочно удерживаемой последней общественной поддержки. Поэтому они поддержали Путина и не вели против него борьбу, пожертвовав и Гусинским, и Березовским, и контролем над СМИ, и, немного позднее, Ходорковским.
Путин сумел так или иначе победить или ослабить всех, кто тогда мог угрожать и данным олигархическим кланам, и его власти (а главное, мог угрожать стабильности): «независимое телевидение», региональную вольницу, «московскую группу» Лужкова (которая планировала эту часть олигархов просто пересажать), коммунистическую оппозицию.
Это нужно было не только кланам, близким Чубайсу, но и другим элитным группам. Но «процесс борьбы» позволил Путину стать уже и самостоятельной силой. Была создана его «машина порядка». И, более того, сформировалось некое начало, которое один из политических аналитиков назвал «незримой гвардией Путина». Что это такое – отдельный весьма интересный вопрос. Но Путин стал самостоятельной силой, уже мало зависимой от тех, кто его тогда поддержал, и создал уже ориентированные на него элитные кланы – как из тех представителей старой элиты, которые были ориентированы на противостояние названным олигархическим группам в 90-е годы, так и из своих собственных сторонников.
И те кланы, которые обычно обозначают именем «ельцинской семьи», почувствовали, что победа досталась не им. Они почувствовали себя, условно говоря, в роли Каменева и Зиновьева, которые выдвинули Сталина для борьбы с Троцким и были оттеснены им на второй план.
Они надеялись, что положение изменится в 2008 году, и увидели, что оно не меняется. Они надеялись, что Медведев автоматически останется президентом на свой второй срок, и когда стало ясно, что автоматически это не получится, начали борьбу против кандидатуры Путина. И предупредили, что если Путин выдвинется, они больше не будут соблюдать «пакт стабильности». Зимой им удалось то, что удалось, но не больше. И теперь они объявляют через Чубайса, что намерены вести борьбу и дальше. Что больше работать на стабильность они не будут, а будут работать на турбулентность.
И интервью Чубайса – это не эпатаж и не научный прогноз, а официальное объявление войны политике стабильности. Чубайс не пойдет на Болотную площадь, Волошин не будет призывать к акциям неповиновения, Фридман не станет писать манифесты. Вексельберг, Дворкович, Керимов, Лисин, Мамут (список Бочарова никто не скрывает). Публично будут выступать другие. Иногда – Чубайс. А они будут финансировать, направлять и расставлять исполнителей.
А для публичного употребления будут красивые слова о среднем классе, новой эпохе и демократии, которой этот средний класс хочет. Хотя, по большому счету, «средний класс», как и «креативный класс» – это даже не социологические понятия, а социологически-образные выражения. Потому что то, что в своем нашумевшем осеннем докладе не столько предугадывавший, сколько моделировавший зимнюю напряженность Дмитриев назвал этим именем и представил как носителя будущей нестабильности, само слишком неопределенно, противоречиво и имеет слишком разные интересы.
Нужно просто понимать: война объявлена. И вести ее надо так, как ведут противники, – на поражение.
И если уж говорить о стабильности или ее конце, то, перефразируя слова классика, нужно сказать: «Всякая стабильность лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться». И если стабильность признавать ценностью, то ее нужно защищать так, как он защищал свою революцию.
Фото: Алексей Чубайс, из архива Иосифа Райхельгауза, заходная - Avdeev Max/www.flickr.com
1 октября прошлого года я приехал к Чубайсу поговорить о вечном.
Удалось. (Но об этом как-нибудь в другой раз.)
Попутно, конечно, поговорили о текущем моменте – каким он был на тогда. Я хоть всегда и считал его умным человеком, но в тот день поддался известной и понятной человеческой слабости – каждый иногда считает себя сильно умным! И не нашел ничего лучше, чем попрекать Анатолия Борисовича: а неправильно он строил капитализм. И не понимает, что происходит в стране.
Нормально?
Он отвечал на мои речи. Слушал я его с некоторой даже снисходительностью: ну а чё, он сам хорошо устроился, какое ему дело до страны? До былых демократических идеалов?
Теперь, после декабря-2011, я перечитываю этот текст, как вы сами понимаете, другими глазами. Да, был неправ, да как политолог и футуролог я вполне обосрался. А Чубайс все видит насквозь.
Вот в чем вам и признаюсь.
Приятного чтения.
Анатолий Борисыч! Что же у нас получилось в итоге с либеральной идеей, с либеральными силами? Помните, что я вам сказал на похоронах Гайдара?
– Нет.
Я сказал, что вот – остатки разгромленной армии хоронят своего командарма. А вы ответили, что не считаете так, что на самом деле все не так плохо.
– Я так и сейчас считаю.
А что ж хорошего? Правое дело подкошено, а может, и убито. Либеральные деятели разругались. Разбежались. Явлинский… хотя чего уж про него говорить, и так все ясно. Хакамада дает консультации по выравниванию кармы или как там это называется. Кох – баварский коммерсант. Вы – на госслужбе. Если говорить об итогах работы Гайдара по преобразованию страны и по сегодняшней ситуации… Где правые? Немцову дали пятнадцать суток, это как насмешка – нет бы в каземат на двадцать лет. «Ну и что, сынку, помогли тебе твои ляхи? – спрашивают меня иногда. – Думал, ты умный? А ваше все кончилось, никому вы не нужны». Вы, Анатолий Борисыч, такой оптимист, и вот хотелось бы услышать ваш комментарий о светлом будущем, о позитиве, который вы, может, видите на фоне нашего тотального разгрома.
– Вы нарисовали картину, типичную для гнилого интеллигента…
Я не интеллигент.
– Вы носитель этого духа: в стране все плохо, все развалено, власть отвратительна… Все валят… Да это просто Васисуалий Лоханкин. «Может быть, в этом есть сермяжная правда». Полная ерунда! Абсолютное непонимание происходящего в стране и в истории.
Сильно сказано! А теперь, если можно, подробней.
– Вещи такого масштаба надо рассматривать не на уровне того, кто где работает, и даже не в диапазоне – кого избрали президентом, кого назначили премьером. Это нужно оценивать в более широком историческом контексте. Если спокойно и всерьез оценивать двадцатилетие нашей истории, которое, конечно же, заложено Гайдаром и Ельциным...
Никто вас за язык не тянул: заметьте, вы на первое место поставили Гайдара, это – момент истины в пылу спора.
– В экономическом смысле важней Гайдар, в политическом – Ельцин. Но Гайдар не мог бы состояться без Ельцина, это факт. Ну тут я совсем не про расстановку мест… Давайте говорить про экономику. Если совсем упрощенно, то картина для меня выглядит следующим образом. У нашей команды с конца восьмидесятых было две задачи. Задача номер один называлась «Переход от плана к рынку», задача номер два – «Переход от советского авторитаризма к демократии». Прошло двадцать лет. Задача номер один ре-ше-на. Как ни странно. Я могу справку предъявить, что она решена.
Что за справка такая?
– Есть решение Евросоюза о признании России страной со статусом рыночной экономики, что очень важно. Европейцы не хотели этого делать, потому что признание статуса влияет на таможенно-тарифные режимы. И европейский бизнес лоббировал против, мы с ними, с европейцами, боролись, и все-таки они признали это на международно-правовом уровне. Значит, рыночная экономика в России есть! А вот демократии в России нет. Эту задачу решить не удалось. У нас не получилось. Кстати, мы по сотне причин, в том числе по личностным, мне кажется, не готовы были решить задачу построения демократии. Наше дело – экономика. А для построения демократии нужны люди другого качества… Это большой разговор, не сейчас. Итак, половина сделана, а половина не сделана. Совсем неплохо! На всякий случай.
Фото: Korolyoff75/www.flickr.com
Ну да, одна задача из двух решена: выпили, а теперь хотелось бы еще закусить. Или наоборот: ешьте, сколько влезет, но вам не нальют. Праздник называется.
– Ха-ха-ха. Образно.
Вы смеетесь. А я нет. Вот три колонны шли сражаться против советской власти. Первая, бизнес-составляющая – фарца, ученые экономисты, цеховики и прочие. Вторая – интеллигенты, которым подавай свободу на баррикадах, книжки и так далее… Третья колонна – клерикалы. И что мы имеем сегодня? Бизнес-составляющая говорит: «У нас все прекрасно, бабки есть, активы и дети в Лондоне». Клерикалы тоже счастливы: целуются перед телекамерами с чекистами, которые их расстреливали и взрывали храмы… Вы говорите, что у нас все хорошо. Нам теперь те две колонны – фарца и попы – говорят, вытирая лоснящиеся от фуа-гра губы: «Ну а что, капитализм бывает и без демократических свобод. Ничего страшного. Вообще это ерунда, не обращайте внимания. Все как-нибудь образуется лет через пятьдесят, вот увидите!» И одни мы, интеллигенты, как вы нас называете, остались ни с чем. Вы сегодня руководите большой отраслью…
– Да какой там большой? Нано!
…говорите мне: все хорошо, старик! Это как в анекдоте, когда встречаются два одноклассника: один из мерса выходит, а другой бутылки собирает…
– …и жалуется: «Я не ел три дня»?
Ага. Второй ему говорит: «Ну надо себя заставить!» Так и у нас… ВЫ рассказываете НАМ, что все очень даже неплохо.
– Отвечу. Во-первых, я не сказал, что все хорошо. Я просто сказал, что за двадцать лет одна задача решена, а вторая нет. Почему вы никому не нужны? И как сделать так, чтоб вы кому-то понадобились? Чтоб вы оказались властителями дум?
Мы-то ладно, авось обойдемся. Но вы хоть старикам-писателям дали бы пенсион какой-нибудь. А то загнали их всех в поденщину, они сидят без бабок…
– …может ли такое произойти? Отвечу и на этот вопрос тоже, но сначала закончу изложение той логики, которое я начал. Итак, Егор неоднократно говорил – и не только мне, – что страны с ВВП на душу населения больше пятнадцати тысяч долларов не могут долго оставаться недемократическими, он был глубоко в этом убежден. Что это означает? Что в классическом смысле рост уровня жизни, появление среднего класса неизбежно влияют на общественно-экономическую формацию. Это если в марксистских терминах. А если в других, то у нас с Кохом родилась теория про девяностые, нулевые и следующее десятилетие, которая теперь является общеизвестной, но придумали ее мы. Смысл же теории вот в чем. В стране произошел щелчок, и меняются эпохи. Старая эпоха закончилась, началась новая. В чем суть, что меняется? Девяностые, грубо говоря – это буря и натиск, нулевые – это стабильность. Но приходит момент, когда весь позитив эпохи вдруг превращается в негатив. То, что было стабильностью, становится застоем. То, что было вертикалью и государственным порядком, становится коррупцией. И так далее, и так далее. Все это происходит на наших глазах. Признаков этого явления я вижу сотни, просто сотни. Я считаю, что у нас на глазах рушится эпоха нулевых – и наступает новая эпоха.
Так-так…
– Когда многие говорят, что с выборами определились… и что теперь будет стабильность – ничего подобного! Ровно наоборот. (Все это, повторяю, говорилось еще до всяких массовых митингов – в октябре 2011 года. – И. С.) В моем понимании масштаб преобразований – политических, социальных, культурных, экономических, которые стране придется пережить в следующие даже не десять, а три-пять лет, – сопоставим не с нулевыми годами, а с девяностыми. Мы входим в волну колоссальных преобразований. Корень этих преобразований – появление в России среднего класса. То, чего ранее никогда не случалось, а теперь случилось. В гайдаровских терминах это пятнадцать тысяч долларов на душу населения. Он появился, средний класс, и ему категорически не нравится то, что происходит в стране. Этот класс в гробу видал всю нашу политическую систему. Он рождает десятки ПОКА ЕЩЕ неполитических движений. От Чириковой до борьбы с «газоскребом».
Или Ройзман.
– Например. Такого рода явления восемь лет назад были невозможны. Всем было не до этого. Сейчас они рождаются одно за другим, причем, заметьте, не только в Москве. А что с пожарами было в стране летом 2009-го? Фантастическое явление! Десятки тысяч людей садились в свои машины, скооперировавшись через интернет и купив по дороге огнетушители, и тушили! Или вещи собирали. Это абсолютно новое качество общественного сознания. Это все признаки того, что в стране что-то щелкнуло, изменилось! В моем понимании это изменение и означает, что в результате экономических преобразований в стране произошло фундаментальное изменение социальной структуры. И этот процесс посильнее, чем выбор между президентом Медведевым и президентом Путиным. Это гораздо мощней. Это такая толща, и такая в ней титаническая мощь, что с ней придется считаться любому президенту! Я не говорю, что через неделю произойдет октябрьское восстание. Я говорю об историческом процессе другого масштаба. Я очень сильно сжимаю мысль, но суть ее состоит в том, что с первой из двух задач, о которых я говорил, мы справились тогда, а вторая начнет решаться сейчас. Причем решение второй задачи предопределено решением первой. Ровно сейчас!
Что, мы с вами даже на пенсию не успеем уйти?
– Я же говорю: три-пять лет! А теперь ответ на ваш вопрос про художественную интеллигенцию. Готов даже шире ответить. Про интеллигенцию вообще, про судьбы русской интеллигенции. В соответствии с моим технократическим образом мышления разобьем интеллигенцию на две части. Часть номер один – научно-техническая, часть номер два – художественная, творческая. Ну, во-первых, и для тех и для других наши реформы оказались очень суровы, для многих просто безжалостны. Это правда. Надо признать, что если у нас, у Егора в том числе, и были социальные корни, то, конечно, это интеллигенция, мы плоть от плоти ее, кровь от крови, мы порождение ее и так далее. И в то же время – это надо тоже честно сказать – самый мощный экономический удар реформы нанесли именно по интеллигенции. Серьезней, чем по какому-то другому классу.
На фото: Анатолий Чубайс с Иосифом Райхельгаузом в Узбекистане
А крестьянство?
– Не в такой степени, мне кажется. И этому есть объяснение: интеллигенция всегда на бюджете. А бюджета в стране к концу восьмидесятых просто не стало, страна – реальный банкрот. И в девяностые его еще долго не было, долгие годы. Интеллигенция, которая нас создала, попала под удар. Откуда Григорий Явлинский? Это и есть обиженная интеллигенция. Которая таким образом себя выражает. Теперь.
Небольшое малозначительное и никому не интересное уточнение. Ну в заднице не вся творческая интеллигенция, а только та, что была на стороне либералов. А которая на стороне чекистов или лично Путина, Суркова, Березовского, Гусинского, Лужкова, Дерипаски и других, та в шоколаде. Так получилось. И в этом – страшная красота, литературная красота. Вот еще на эту тему. Лет пять назад, когда Парфенов еще работал на НТВ, он сделал сюжет про Куршевель. Некоторые олигархи на него за это обиделись: типа, зачем он их спалил, как они там бешеные деньги на ветер кидают. И мы заспорили. Олигархи считали, что Леня, как тоже богатый человек, который весьма широко и красиво живет, не должен был натравливать простую публику на «своих», на богатый класс; в старое время корреспонденты «Правды» не сдавали же цэковцев. Правильно, говорю, не сдавали, потому что получали огромные зарплаты, квартиры, дачи и на халяву ездили на Запад. А вы ни черта не даете. Леня делает острые материалы, поднимает рейтинг своего канала, туда несут рекламу, с которой он, грубо говоря, и кормится. А если он будет выступать в жанре «ребята, давайте жить дружно!», то что ж ему, идти бутылки собирать? В итоге Леня оказался на воздухе, и работу ему дает один человек – Костя Эрнст, поставленный на Первый канал, как известно, Березовским и Бадри. Мне коммунисты, когда я им рассказывал про бессребреничество Гайдара, сказали, имея в виду миллиардеров: «Он им капитализм построил, а они же его и кинули». Я олигархам говорил, что по-хорошему они должны Немцову платить пенсию. Не, типа, отвечают, пусть сам работает. Ну да, сам, с волчьим-то билетом, после того как за вас впрягался. По-любому Новодворской назначить бы приличное содержание, она ведь за новый строй по зонам и психушкам «отдыхала». («Медведь», пока не перестал выходить в бумажном виде, платил ей гонорары выше рыночных, не равнял ее с людьми с улицы, кстати.) И вот, значит, Новодворская, Битов, Искандер выпихнуты на рынок. Это как заклинание: «Рынок, рынок, халва, халва». Но это в России так. Но есть же еще французский рынок, на котором русский писатель Анатолий Гладилин получает прекрасную пенсию и замечательно себя чувствует. Хотя нет, что я несу? Главное же – рыночная экономика построена, а остальное потом, когда-нибудь. Вы правы.
– Да нет, почему же, именно об этих людях я и хочу сказать. Что будет происходить дальше, в следующие десять-пятнадцать лет, с этой самой интеллигенцией? С научно-технической частью понятно: ее будущее предопределено таким процессом, к которому можно относиться с иронией, а можно всерьез, и это – модернизация и инновационная экономика.
Это вы без шуток говорите? Или все-таки издеваетесь? Смеетесь над нашими начальниками?
– Абсолютно серьезно. Я глубоко убежден в том, что по целому ряду причин – но это отдельный большой разговор – в стране реально происходит запуск новой машины, которая называется «инновационная экономика». Для этого есть абсолютно созревшие предпосылки, исторические, я говорю даже не о том, что «Роснано» делает, а о гораздо более масштабных делах. Медведев каким-то фантастическим образом попал абсолютно в точку. Он нашел правильный нерв, который будет главным не четыре-пять лет, а пятнадцать-двадцать. Вот есть пятнадцать государств на земном шаре, которые за последние двадцать лет из ничего построили инновационные экономики. Израиль двадцать лет назад был аграрной страной. С беспомощной промышленностью. Финляндия была с экономической катастрофой и с безработицей в двадцать процентов. Еще Тайвань, Южная Корея… Сегодня это страновые инновационные лидеры глобального масштаба. А мы двадцать лет потратили на другие задачи: разбирались с коммунистами, а также строили и построили рыночную экономику. А вот сейчас мы начинаем строить инновационную экономику. Это экономика, в которой мозг стоит дорого, деньги за него платят! Способен ты что-то создать – тебе заплатят. Так будет востребована техническая интеллигенция. Ибо что такое инновационная экономика?
На фото: во время путешествия по Перу (с Иосифом Райхельгаузом)
Ну это такая тема, когда красиво пилят бюджет.
– Нет. Это когда результатом деятельности научно-технического интеллигента становится бизнес-проект, в котором производится, например, iPad, за который люди платят большие деньги. Это и есть работа научно-технической интеллигенции, которая была не нужна двадцать лет. Потому что она была создана в советское время – не для продажи научно-технических результатов, а для осваивания бюджета. За двадцать лет мы не смогли создать условий для ее переустройства. А теперь именно условия и создаются, и научно-техническая интеллигенция окажется очень даже нужна. Сейчас финансирование науки – это восемьдесят процентов бюджет, двадцать процентов бизнес, но в следующие десять лет это соотношение изменится на обратное. Бюджет останется, но к нему прибавится еще настоящее финансирование науки со стороны бизнеса. Причем бизнесовое финансирование – настоящее. Одно дело ты на бюджетном финансировании отчет сдал, который чиновник в министерстве на полку положил, а другое – когда ты реально разработал что-то для рынка, то есть для живого потребителя. Правда, должен оговориться: процесс запуска инновационной экономики еще не стал необратимым. И при наличии двух-трех серьезных ошибок со стороны власти он легко может радикально затормозиться и отложиться. Но я пока не вижу предпосылок для такого рода ошибок. Ведь что такое инновационная экономика – это хорошо понимает не только Медведев, но и Путин. И я не вижу никакой политической интриги в смысле того, что Путин придет и «Сколково» закроет, потому что его Медведев делал. Этого не произойдет. Теперь, если я прав в том, что в ближайшие пять лет нам предстоят тектонические сдвиги в социально-политическом пространстве страны, то эти сдвиги востребуют не только политических, но и нравственных и эстетических лидеров, а это и есть художественная интеллигенция. Именно она и должна будет объяснить, где мы вообще живем, что мы за страна, как должны и как не должны жить. Творческая интеллигенция в эпоху больших перемен не может не быть востребована.
Ну обрадую Кабакова с Битовым и Новодворскую. Они люди относительно молодые, подумаешь, пять лет всего им надо подождать…
Что будет дальше? Анатолий Чубайс — о трех сценариях развития
Мы встречались с Чубайсом осенью прошлого года, разговор шел о вечных ценностях, неспешный и спокойный. Чубайс предрек тогда абсолютно новый поворот событий, и прогноз его полностью сбылся. Немудрено, что наш обозреватель Свинаренко добился новой встречи, чтобы спросить: а дальше?
Фото: Митя Алешковский
Анатолий Борисыч! Про политику можете рассказать? Дать свое видение? Сейчас вот у нас что? Проиграно ли сражение? Как наши хомячки? Как Пархоменко с Акуниным?
— Что сейчас? В одном лагере — полная победа, триумфально избран президент, впереди — стабильность, надо лишь остатки отступающего врага добить. В другом лагере настроение пессимистичное: «все проиграно», «катастрофа», «валить из страны»...
Обычная интеллигентская паника с истерикой, к какой мы с вами давно привыкли.
— Да-да-да. Я не согласен ни с теми, ни с другими. Я считаю, причины, приведшие к Болотной и Сахарова, настолько глубоки, что их действие полугодовым периодом не исчерпывается. Более того, они создают такой мощный политический запрос, что не ответить на него власть не может. Собственно, этот запрос и ответ и сформируют тренд развития страны на следующие пять-десять лет. Я и тогда, в нашей беседе в октябре прошлого года, говорил, что смена тренда неизбежна — эпоха стабильности завершилась. Я и сегодня то же самое говорю. Только все это уже выплеснулось и сейчас вроде осело, но на самом деле ничего не осело! Задействованы сильнейшие глубинные тектонические силы, они не что Болотную — они страну будут разворачивать! Повторю: суть — в изменившейся в стране социальной структуре. Появился средний класс. О нем нас спрашивали в апреле 1992 года: «Как же так, уже четыре месяца как реформы действуют, и цены уже отпустили, а среднего класса все нет?» Ну не было его в апреле 1992-го. Мы ждали-ждали, но он и в 1993-м не появился... В 2000-м — тоже. А в 2011-м наконец появился! И теперь никуда не денется, будет только увеличиваться, и объем его запроса будет только нарастать. Суть этого запроса очень проста: демократия. Россия стоит на пороге демократической реформы.
Вашими бы устами да мед пить.
— Я же вам говорил, что так будет.
Я готов признать свою ошибку! С удовольствием.
— Однако есть три группы рисков. Сценарий первый. Могут начать душить оппозицию полицейскими методами. В России это вполне возможно и очень естественно.
Но вас-то не тронут?
— Почему? Вполне могут, легко. Вероятность риска невелика, но потенциально он есть. Второй сценарий, ничуть не лучше первого, называется «Потеря управляемости», что означает массовое уличное насилие. Мы, живущие в России, хорошо понимаем, что это: вспомните, как 4 октября 1993 года в шесть утра по Белому дому били танки! Такой сценарий тоже вероятен. Третий сценарий совсем странный, но, мне кажется, вполне возможен: в России восторжествуют ценности демократии. На честных выборах переизбирают Думу.
И там соберется публика даже хуже, чем нынешняя?
— Она будет не хуже, она будет гораздо левей. И она с неизбежностью заблокирует те абсолютно востребованные экономические реформы, которые недоделаны за последние десять лет, что будет означать ступор в экономическом развитии страны в результате триумфальной победы демократии.
Это как победа демократии в Ливии? Которая никого не порадовала?
— Например.
Последний вопрос, маленький. Есть такая теория заговора против России. Кто потопил русскую орбитальную станцию «Мир»? Кто уничтожил военные базы во Вьетнаме и на Кубе? Кто открывает в Ульяновске базу НАТО? Кому выгодно отделение от России Сибири и Дальнего Востока (новая опричнина)? Кто постепенно вводит в России внешнее управление, кто нам поставлен, да так хитро, что на него никто и не подумал с самого начала? Ответ известен: все это сделал один человек, и мы его знаем!
— Отвратительное предположение. Недавно я участвовал в дискуссии с несколькими важными европейскими деятелями. У них логика такая же, один в один — только все наоборот. Они помнят мюнхенскую речь Путина, помнят, что он дал денег на перевооружение российской армии, и сейчас оборонный комплекс будет точно бурно развиваться. «Главная задача Путина — мировое господство. Восстановление власти России над Восточной Европой. Мы понимаем, что вслед за Ходорковским он пересажает всех».
Вы на меня не кивайте, это они вам говорили насчет посадок, я тут ни при чем!
— «…главная цель Путина — усиление авторитарного режима и подавление свобод, захват вслед за Грузией всего близлежащего пространства и восстановление Советского Союза». Ну и так далее, и так далее. Мой ответ таков: и то, что сказали вы, и то, что сказали они, — стопроцентная чушь. От начала до конца.
Жаль. У меня было еще столько идей!
— Это — смешение второстепенного и главного, это — неспособность отделить базовый тренд от фоновых событий! Это — неадекватная оценка персоны, о которой вы говорите и которую мы знаем! Это — неправильное понимание страны и ее места в мире! И та, и другая точки зрения — полная ерунда.
Вы нас обнадежили. Спасибо вам за это огромное, Анатолий Борисыч!
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Чтобы писать комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
» Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации. Зарегистрируйтесь на портале чтобы оставлять комментарии
Материалы предназначены только для ознакомления и обсуждения. Все права на публикации принадлежат их авторам и первоисточникам. Администрация сайта может не разделять мнения авторов и не несет ответственность за авторские материалы и перепечатку с других сайтов. Ресурс может содержать материалы 16+
