Как ужасающее, фантастическое видение чужого «вторжения» и «захватчиков», эти термины теперь столь же удобны президенту Трампу и его сторонникам, как недавно были удобны для убийцы Брентона Таранта в Новой Зеландии. На самом деле, оба они использовали похожие термины в один и тот же день. Тарант разместил 74-х-страничный манифест белого националиста, в котором клялся, что он намерен убивать «с целью показать захватчикам, что наша земля никогда не станет их землёй». Президент, наложив вето на попытку Конгресса заблокировать введение чрезвычайного положения в стране с целью построить его «великую, великую стену», заявил, что «люди ненавидят слово «вторжение», но на деле происходит именно это».
Конечно, Трамп, давно хотел милитаризировать американо-мексиканскую границу и увеличил вероятность отправки туда войск в первые же дни своего президентства (и, наконец, сделал это в прошлом году), и постоянно заявлял, что граждане страны столкнулись с буквальным «вторжением» чужаков. «Это то вторжение, которого наша страна и наши войска ждали!». Затем он сконцентрировался на одном из «караванов» из нескольких тысяч беженцев из различных разорённых латиноамериканских стран, хотевших безопасно добраться до границы и представиться кандидатами на убежище. Важно — как указывает постоянный автор TomDispatch и специалист по границам Уильям деБайс — группы «захватчиков», пересекающих границу в последние годы, подобно и этому каравану, всё больше состоят из родителей (часто только матерей) и детей.
В Новой Зеландии реакция Таранта на таких «захватчиков» — мусульман, а не мексиканцев или выходцев из стран Центральной Америки — состояла в убийстве 50 человек, самому младшему из которых было 3 года, а самому старшему 78. В США жестокость была бы выражена иначе, но в любом случае злодеи явно живут в научно-фантастическом мире, где современные версии этих «похитителей тел» являются нормой и, если привести лишь один пример, то техасский городок Эль-Пасо, был по сути столицей преступности США, пока не получил свою пограничную стену* (это было непросто, но не имеет значения). Итак, поверьте мне, легче отбросить версию Трампа о «похитителях тел» на границе, когда деБайс исследует, каково на деле происходящее на тех пограничных землях.
Том.
* * *
Границы жестоки. Я это знаю, поскольку изучаю американо-мексиканскую границу более 40 лет. Это отражено в двух моих книгах, написанных в разные десятилетия. Они тянут меня назад. Каждый раз, когда я пересекаю границу, я говорю себе, что это не так уж важно — я же привык. Каждый раз я чувствую привычный всплеск адреналина и слышу внутреннее предупреждение: внимательнее! Тут все может пойти наперекосяк.
Граница жестока потому, что даёт некоторым то, чего они хотят и отказывает почти всем остальным. И всё же надеющиеся на что-то есть, и в последнее время их всё больше. Печально, но жестокость на границе усилилась. Такого не должно быть. Политики Соединённых Штатов добавили отнюдь не необходимые необязательные бессмысленные меры к врожденной болезненности разделительной линии, которая у нас общая с Мексикой. Вот дюжина «реальностей» границы, которые я стараюсь помнить, обдумывая недавние бедствия.
1. Ничто не «укрепит» границу, ни стена, ни войска, ни президентская бравада
Некоторые из тысяч семей из Центральной Америки, которые сегодня стремятся через границу и сдаются властям США, доведены до отчаяния, поскольку неурожаи и безденежье лишили их средств к существованию. Другие в отчаянии из-за банд, которые сегодня контролируют крупные районы Гондураса, Гватемалы и Сальвадора, угрожая убийствами, вымогательством и репрессиями. Во многих случаях семьи в отчаянном положении по обеим причинам.
Это явление иммиграции недавнего пошиба, но продолжает старые традиции. Резкое расхождение по богатству, возможностям и политической безопасности разделяет общества по разную сторону границы, и пока эти различия существуют, неимущие по другую сторону будут пытаться перебраться на другую сторону.
Неразрешимое затруднение вроде этого требует внимания — постоянной заботы, если хотите — в той же степени, как хроническое заболевание или постоянно поднимающийся уровень моря. Наши усилия справиться с ситуацией могут быть мудрыми или глупыми, по большей части благими или откровенно садистскими, экономически выгодными или абсурдно затратными, реалистичными или иллюзорными. Задача, стоящая перед страной в том, чтобы сделать это не столь ужасающими методами и талантливее, чем мы пока демонстрировали.
2. «Великая Стена» Дональда Трампа — дело в удовольствии, а не иммиграции
Для каждой сложной проблемы существует простое решение — и совершенно неверное. В случае американо-мексиканской границы образец «А» — президентское предложение построить стену 30 футов (или 55) высотой и длиной 1900 миль (или 100 миль), числа у президента варьируются — для обеспечения безопасности. Императив, стоящий за его одержимостью, берёт начало в его шумных, демагогических и хронически переоцениваемых политических митингах. Более чем «Фокс Ньюс», более чем окружающие его подхалимы, эти митинги стали зеркалом, перед которым он красуется. Они — его политическая «Виагра», наркотик, который начинает действовать, как только начинает скандировать толпа. Будучи уже два года президентом, Трамп не перестаёт говорить о Хиллари Клинтон и когда упоминает её, его сторонники сотрясают стены, вопя «Запри её!». Это способ толпы мистера MAGA подтверждать, — он ненавидит тех, кого мы ненавидим, что составляет суть привлекательности Трампа.
Ещё один лозунг неизменен на каждом митинге» «Построить Стену!». Его происхождение поучительно. Первоначально намерение обратиться к проблеме пограничной стены было вызвано отсутствием ментальной дисциплины Трампа. И начиналось как метод улучшения искусства запоминания. Советники Роджер Стоун и Сэм Нанберг хотели гарантировать, что Трамп выдвинет животрепещущий вопрос иммиграции на митингах во время кампании. Они правильно полагали, что простая, односложная идея стены поможет ему её запомнить.
В кампании Трампа вскоре поняли, что упоминание стены охватывает широкий диапазон предвзятых мнений. Как и вопли о Хиллари, оно вызывало всплеск ненависти. Оно торжествовало, не давая людям вмешиваться и ставя их «на своё место». Оно было расистским, но и более того. Магическая формула «Построить стену!» вызывала в воображении отгораживание и исключение всего, что угрожало — темнокожих, пугающих мыслей, социальных и экономических перемен, даже саму запутанность дела. Нынешнее желание Трампа состоит не в том, что выстроить настоящую стену, сколько в продолжении скандирования лозунга или, что ещё лучше для целей выборов 2020 года, трансформировать его в фразу «Мы построили стену!».
3. Поддержка пограничной стены уменьшается по мере приближения к настоящей границе
Люди, живущие на границе, знают, что стены не работают. Наоборот, строительство стены лишает средств на неотложные нужды, одновременно нанося ущерб земле и сообществам. В сонном Коламбусе, Нью Мексико, который встряхнувшись, окончательно проснулся в 1916 году, когда мексиканские революционеры подожгли город, опросы дают 90% к 10% против пограничной стены Трампа. Все девять конгрессменов, представляющих районы на границе аналогично против стены. То же самое на пограничных землях можно сказать о большинстве местных муниципалитетов.
Дело не в том, что местные власти не хотят работать с проблемами на границе. Просто они скорее предпочли бы, чтобы федеральные деньги пошли на усиление сил правопорядка, улучшение осмотра транспортных средств и скорости движения через переполненные пункты въезда. Это те места, через которые, как показывает статистика, на самом деле и перевозится подавляющее большинство тяжёлых наркотиков из Мексики в США. Ещё меньше публикуется данных о том, что официальные пункты въезда оказываются именно теми местами, где в большинстве всплывает нелегальное оружие равно как и значительные суммы вырученных от наркоторговли денег, идущие в другом направлении, в Мексику.
4. Наркотики лежат в основе кризиса на границе, но не так, как об этом говорит Трамп
США импортируют наркотики, поскольку люди их хотят. Тяга к тяжелым наркотикам в стране стала движущей силой, стоящей за значительной частью глобального трафика запрещённых веществ, стоимость которых оценивается в триллионы долларов. Деньги, потраченные американскими гражданами в погоне за наслаждением, вполне астрономические для коррумпированных правительств и дестабилизации стран. Наращивание криминального беспредела в Гондурасе, Гватемале и Сальвадоре частично стало результатом того, что эти страны служат каналом передвижения колумбийского кокаина и других наркотиков в страну. Проще говоря, США импортируют наркотики и экспортируют безвластие. А безвластие, в свою очередь, заставляет людей перебираться куда-то.
5. Отличительные черты пересекающих границу изменились — в который раз
В середине 1990-х, когда администрация Клинтона начала операцию «Привратник» и приступила к возведению стен, стремясь воспрепятствовать нелегальному въезду, типичный мигрант был мужчиной-мексиканцем, ищущим работу в США. Идея, стоявшая за операцией «Привратник», состояла в том, что из-за разгораживания стеной городских конгломератов, вроде Сан Диего — Тихуаны и Эль-Пасо — Сьюдад-Хуарес мигрантам придётся пересекать столь негостеприимную пустыню, что они откажутся от этого намерения. Конечно же, такого не произошло. Просто переход стал более трудным и дорогостоящим, поскольку теперь мигрантам понадобился проводник — «койот» — чтобы найти путь в сложных условиях и приобрести знакомства на другой стороне.
Неумышленным следствием подобной политики стало сокращение «круговорота» миграции. Поскольку пересечение границы стало более сложным и дорогостоящим, работники не могли регулярно наведываться домой, чтобы повидаться с семьями и вернуться на работу. Так что они призывали свои семьи к ним присоединиться. Это и запустило сдвиг в личностях мигрантов. Женщины и дети начали составлять растущую часть «нелегалов», въезжающих в США.
В последние годы портрет мигрантов снова изменился, и всё большая часть мигрантов стала состоять из беженцев, часто целыми семьями спасающихся от дестабилизации Центральной Америки. Иногда они передвигаются караванами, надеясь, что численность защитит их от банд, от которых они пытаются сбежать. Их намерение — не в том, чтобы проникнуть через границу, а в том чтобы добраться до границы и попросить убежища.
А потому вот в чём проблема: инфраструктура границы заточена на работу с ищущими работу молодыми мужчинами-мексиканцами, а не с семьями с маленькими детьми, которые прибывают сильно нуждающимися и часто больными. Хотя соглашение о границе, положившее конец недавнему «отключению» правительства, разрешило выделение более 400 миллионов долларов на новые объекты — об общей сумме спорят, при этом некоторые республиканцы утверждают, что в распоряжении может иметься до 750 миллионов долларов — соответствующих структур ещё не существует. И поэтому люди, часто дети, содержатся в изоляции в импровизированных переполненных и явно карательных учреждениях.
6. Беженцев нет нужды задерживать
Пункты въезда могут иметь оборудование и персонал, чтобы быстро разобраться с запросами беженцев и в большом количестве, вместо того, чтобы «отмерять» группами, что ныне и практикуется — иногда 10 или менее в день. Система иммиграционных судов также нуждается в полном персонале (финансирование есть на ещё 107 судей помимо ныне работающих 427), равно как и в расширении. Действие этого «бутылочного горлышка», последствия операции «Привратник», вынуждает группы беженцев уходить в пустыню, где они переходят границу нелегально и с большим риском (одновременно отвлекая пограничный контроль от выполнения правоприменительных функций). Попав в Соединённые Штаты, они сдаются, так что с их делами приходится разбираться.
Ещё одна альтернатива — позволить перспективным иммигрантам просить убежища в посольствах и консульствах США в своих странах, как было для определённых категорий иностранцев при политике времён Обамы, которую администрация Трампа сократила (недавно администрация предприняла ещё один шаг назад, приказав закрыть все иммиграционные офисы США за рубежом). Третья альтернатива, ныне ограниченно применяемая, в облегчении страданий соискателей убежища в стране пребывания при спонсорской поддержке третьей стороны, пока их дело рассматривается.
7. Безжалостный бизнес
Боль, причиняемая на границе, усиливается, когда люди ведут себя как … ну, как люди. В любой работе случаются срывы, и пограничная служба не исключение. Возможно офицер вывихнул колено, работая в две смены, или однажды ночью испугался, решив, что заметил наркомана с оружием. А потому помял некоторых или слишком сильно, до боли, затянул наручники. Конечно, офицеры Пограничной службы США совершают много действий от лица службы, но иногда отказывают в оказании или медлят с медицинской помощью нуждающимся или разрезают фляги со спасительной водой, подаваемые из человеколюбия мигрантам, пересекающим пустыню (а иногда федеральные прокуроры ещё и карают столь человеколюбивых).
Ещё труднее понять включенные на полную кондиционеры в помещениях таможенно-пограничной службы. Вполне обосновано задержанные называют центры содержания hieleras (ледяные коробки). Большинство мигрантов не имеет верхней одежды или чего-то ещё. Они получают по тонкому покрывалу или «одеялу» из бумазеи на человека, после чего помногу дней спят на холодных бетонных полах. Многие матери дважды укутывают детей, а сами трясутся от холода, пока их и детей не освободят. Так произошло с беженкой из Сальвадора Деной, которая в январе общалась с моим другом в городке Лас-Крусес, что в штате Нью Мексико. Она вышла из «ледяной коробки» больной, что часто бывает в результате широко распространённого и ненужного охлаждения задержанных.
Однако самая большая жестокость исходит с высшего уровня. Насильственное разделение маленьких детей с родителями, практикуемое гражданскими чиновниками, именуется киднэппингом. А подобное варварство, практикуемое администрацией Трампа, подпадает под категорию «нулевой толерантности». Главное контрольное управление США предполагает, что сюда могут быть включены ещё тысячи детей, помимо 2 737 установленных случаев в 2018 году. Постыдно, что министерство национальной безопасности и другие ответственные агентства не смогли разобраться в отчётах, так что даже при том, что подобной практике дан обратный ход, никто не может быть уверен, что все дети должным образом воссоединились со своими семьями. Более того, разделение без санкций по сути продолжается.
А в самом верху списка жестокостей ещё и показатели смертности от переохлаждения, тепловых ударов и обезвоживания, вызванных строительством стены, которая вынуждает мигрантов предпринимать долгие путешествия по более чем негостеприимной местности. В неправительственной организации Humane Borders отметили и нанесли на карту только в Аризоне 3244 мест смертей мигрантов с 1999 года, но реальное количество смертей, как признают, намного выше, поскольку многие тела остаются неопознанными и не внесёнными в списки. Что происходит в пустыне в эти дни, это не война, а производство страданий и жертв на уровне войны.
8. Секции пограничной стены строили и республиканцы, и демократы
Но только до Трампа обе партии избегали бессодержательного красноречия со словом «стена». Официально это было пограничное заграждение. Администрации Клинтона, Буша и Обамы опасались жёсткой критики за применение технологий второго века для решения проблем двадцатого и двадцать первого веков. Аналогии с другими известными строителями стен — римским императором Адрианом (122 н.э.), китайской династией Мин (14-17 века), СССР (1961 г., Берлинская стена) или даже современным Израилем считались неприглядными. Конечно, президент Трамп не только воспользовался отрицательным подтекстом строительства стены, но сделал вид, что 654-мильного барьера, в том числе приблизительно 354 мили стены, возведённой его предшественниками, не существует.
9. Если Трамп сделает по-своему, твёрдость его пограничной стены будет содержать высокий процент иронии
США начали войну в 1846-м, якобы для того, чтобы иметь возможность заявить, что их южная граница пролегает по реке Рио-Гранда, а не по реке Нуэсес, как утверждала Мексика. Однако кампания Трампа за строительство пограничной стены заставляет США отступить, наплевав на суверенитет, поскольку по сути возвращает Мексике часть земли, отвоёванной в Мексиканской войне.
Позвольте объяснить: вы не можете построить стену посреди реки. Со временем река смоет стену или пробьёт себе новое русло там, где его никто не жаждет. И невозможно советовать построить стену на прилегающей к реке затапливаемой равнине, поскольку, как водится, она затапливается. Более того, стена, разработанная для того, чтобы удержать людей вовне, не может быть с большими брешами, ведь люди там пройдут, а во время наводнений небольшие дренажные отверстия быстро засоряются мусором, вызывая обратные потоки, что несёт ущерб имуществу и подрывает саму стену. (Даже вдали от реки стена вызовет наводнение и нанесет ущерб таким местам, как деловой район соседствующих городков Ногалес и Сонора, где при строительстве стены не придали значения местному дренажу).
Поскольку Рио-Гранде — река с низким уровнем воды и с бурными паводками, теперь новые секции стены располагают на возвышенности вне зоны затоплений и на некотором расстоянии от основного русла реки. Это означает, что граница фактически отодвигается назад от согласованного на международном уровне расположения посередине реки. Ничто не сменит владельца, но этот фактический перенос южной границы США равнозначен захвату земли Мексикой. Стоит задуматься, привлёк ли этот момент внимание «главного любителя бить себя в грудь» Америки.
10. Как обычно, удар получит окружающая среда
Национальный природный заповедник Санта Ана включает значительную часть затапливаемой равнины и прилегающих земель, на которых должна строиться стена Трампа. Аналогично и с находящимся под защитой рядом земель Национального природного заповедника долины Рио-Гранде, как и многих других заповедников частных некоммерческих организаций. Прошлое строительство стены уже отрезало от них участки. Последующее строительство стены их уничтожит. На кону стоит природный ареал обитания последних американских оцелотов, равно как и десятков других видов.
Служба охраны рыбных ресурсов и дикой природы США подсчитала, что запланированная стена отрицательно повлияет на 60%-75% земель заповедников. К тому же стена пройдёт по Национальному заповеднику бабочек, как скоростная магистраль.
По ту сторону границы целый список видов юго-западной фауны оказывается под пагубным воздействием стены Трампа — от ягуаров, мексиканских серых волков, вилорогих антилоп и бизонов (да, в пустыне Чихуахуа есть такое дикое стадо) до кактусовых рыжих воробьиных сычей (которые летают у земли и потому не смогут преодолеть стену), леопардовых лягушек и малых длинноносых летучих мышей. Центр биологического разнообразия сообщает, что «из-за пограничной стены Трампа как минимум 93 вида, находящих под угрозой исчезновения, будут подвержены ещё большей опасности, включая воздействие на определяющий ареал обитания 25 из них».
11. Глубокоэшелонированная защита работает лучше
Прекрасна книга о границе покойного Джефферсона Мордженталера «Река вовсе не разделяет нас». Мордженталер объясняет, что во времена испанской колонизации защита границы, как жёсткого барьера, редко была эффективной стратегией. Она «манит нас собственной линией Мажино. Соблазняет нас попытаться сделать невозможное… и отвлекает от наиболее многообещающих решений». Самой привлекательной альтернативой, применённой в восемнадцатом веке испанцем Теодоро де Круа, стала эшелонированная защита: работа с «источниками и направленностью проблем, а не попытка взяться за них где-то посередине». Приём обращений об убежище в учреждениях США в странах происхождения заявителей было бы современной адаптацией подобной политики.
12. Готовьтесь к тому, что проблема миграции усугубится
Президент и почти все члены его администрации верят в стены, но никак не в перемену климата, гарантированную катастрофу. Возможно, что беженцы, прибывающие на южную границу и рассказывающие, что посеянное в прошлом году не взошло и не дало урожая, лгут или они плохие фермеры. Однако более вероятно, что это беженцы от смены климата. Одно определённо: по мере усиления смены климата будет срываться с обжитых мест всё больше людей. Соответственно, сельское хозяйство всегда проигрывает. Когда погода меняется столь радикально, крестьяне не могут собрать урожай, и вынуждены переезжать. По крайней мере в краткосрочном плане сила и разнообразие американской экономики смягчат для большей части граждан эффект нарушения климата. Такого буфера нет у людей, возделывающих почву в Центральной Америке. Это не предмет спекуляций, и одно следствие ясно. Люди, у которых отсутствуют средства на существование, соберутся и двинутся. Есть стена или нет, существенная их часть пойдёт на север.
Возможно, лучшим романом о границе в недавние годы был «Нет страны для стариков» Кормака Маккарти, в котором первая сцена прекрасно подводит итог будущих перспектив южной границы, особенно при сохранении нынешней политики. Шериф и его заместитель около Рио-Гранде осматривают последствия перестрелки двух банд наркоторговцев. Они идут вдоль дымящихся автомашин и окровавленных тел. Заместитель произносит:
— Это же мешанина, не так ли, шериф?.
И шериф отвечает:
— Если бы не так, они устроили бы мешанину здесь.
Об авторе:
Уильям деБайс — автор девяти книг, в том числе «Последний единорог: поиск одного из редчайших созданий Земли» и «Великая Засуха: смена климата и будущее американского юго-запада». Он постоянный автор TomDispatch.
Примечание:
* — События Техасской войны за независимость 1835—1836 годов мало затронули Эль-Пасо. Доля белых не превышала 10 % от численности населения, а большая часть индейцев и метисов равнодушно относились что к претензиям Республики Техас на владение городом, что к попыткам Мексики оставить его за собой. С момента заключения Веласкских договоров вплоть до аннексии Техаса Соединёнными Штатами в городе действовали две администрации (мексиканская и техасская), в основном игнорировавшие друг друга, при этом мексиканская мэрия занималась проблемами индейцев и метисов, а техасская — белых (число которых возрастало по мере прибытия иммигрантов). Договор Гвадалупе-Идальго провёл границу между Мексикой и США прямо посреди города, разделив его на мексиканский Сьюдад-Хуарес и собственно Эль-Пасо (США).
