Кто и зачем дергает тигра за усы на «евразийских Балканах»?
Не по дням, а по часам обостряется ситуация на индийско-пакистанской границе. Всё началось 14 февраля после двух терактов, проведенных в индийской части штата Джамму и Кашмир боевиками террористической группировки «Джаиш-е-Мухаммад». Погибли около 50 человек — военных и гражданских, в том числе высокопоставленный офицер индийских вооруженных сил.
Индия осудила Пакистан, усомнившись в непричастности его властей. В ответ 18 февраля Исламабад отозвал из Дели своего посла. В комментарии МИД Пакистана отмечалось, что претензии за взрыв были предъявлены индийской стороной без всякого расследования обстоятельств произошедшего.
Случайно или нет, но обострение началось после вспышки пограничных противоречий между Индией и Китаем в восточной части границы между двумя странами, в штате Аруначал-Прадеш, который контролирует Дели, а Пекин считает своим. Штат тогда, на исходе первой декады февраля, посетил в рамках предвыборной поездки индийский премьер-министр Нарендра Моди, после чего посол Индии в Пекине был вызван в китайский МИД, где ему вручили ноту протеста.
В посвященном этому событию материале автору этих строк приходилось задаваться гипотетическим вопросом о том, не приведет ли пограничное обострение к военному конфликту, учитывая, что проекцией противостояния Китая и Индии является как раз индийско-пакистанский конфликт, и оба его участника, как и КНР, являются ядерными державами. И то, что буквально через пять дней началась эскалация именно этого противостояния, не может не наводить на определенные мысли.
С одной стороны, и Дели, и Исламабад, и, что немаловажно, Пекин, который так или иначе вовлечен в события на юге Азии, будучи крупнейшим региональным игроком, являются членами ШОС. И нет сомнений, что игру против ШОС, осью которой является российско-китайский союз, ведут США, заинтересованные в нагнетании региональной напряженности. И что перевесит — объединение конфликтующих сторон в одной международной организации или попытка разыграть карту их противоречий «третьими» силами, большой вопрос.
Пакистан и Китай
Если добавить к этому, что именно в эти дни американский президент Дональд Трамп прибыл в Ханой на встречу с северокорейским лидером Ким Чен Ыном, и при этом он не скрывает стремления «перевернуть страницу» в американо-вьетнамских отношениях, «сделав фигу» Китаю, с которым он ведет торговую войну, то общая ситуация запутывается предельно. И невероятными уже не кажутся никакие сценарии.
Поэтому, с другой стороны, в продолжении эскалации конфликта Дели и Исламабада не заинтересованы ни Китай, ни Россия, ибо нестабильность проецируется на весь регион, являющийся сферой жизненно важных интересов Москвы и Пекина, и подрыв которого непосредственно угрожает их безопасности. Более того, Китай буквально на днях заявил о серьезном прорыве на торговых переговорах с США, и эскалация индийско-пакистанского конфликта как минимум не окажется для этого благоприятным фоном. Особенно с учетом ядерного фактора, за которым все стороны, в том числе наблюдающие за развитием событий, следят особо пристально.
Террористическая «прелюдия», вылившаяся в дипломатический конфликт Индии и Пакистана, получила продолжение 26 февраля, когда индийские ВВС нанесли воздушные удары по позиции боевиков «Джаиш-е-Мухаммад» на пакистанской территории. Через сутки последовало резонансное заявление Пакистана о том, что два индийских военных самолета, которые участвовали в налете, сбиты в ходе воздушного боя, развернувшегося с участием поднятых на перехват пакистанских ВВС. Сообщалось, что один из летчиков захвачен в плен, и в интернете вскоре появилось видео его допроса.
Индо-пакистанская граница
Индия, в свою очередь, признала потерю одного самолета — морально устаревшего МиГ-21 еще ранней советской разработки — и «ответила» информационной «бомбой» об уничтожении пакистанского F-16. Эскалация конфликта, который начинает плавно двигаться к широкомасштабной войне, подчеркнем это еще раз, между двумя ядерными державами, предположительно продолжилась на земле: в социальных сетях уже появилась не подтвержденная пока информация об обмене ударами с применением тяжелой артиллерии.
На этом фоне проходят сразу двое важных международных переговоров: Ким Чен Ын в ходе двухдневного саммита встречается с Д. Трампом в Ханое, а в китайской приморской провинции Чжэцзян завершилась однодневная встреча глав МИД России, Китая и Индии — Сергея Лаврова, Ван И и Сушмы Сварадж. Информационное сообщение о министерской встрече формата РИК показывает, что помимо региональной безопасности, в китайском Учжэне обсуждался и более широкий круг вопросов. Это и ситуация на Корейском полуострове, и Афганистан, а также политический кризис в Венесуэле, вокруг которой тоже нагнетается напряженность, очень похожая на предвоенную.
Сушма Сварадж
Показательно: за мирное урегулирование индийско-пакистанского конфликта практически в один день высказались и участники тройки РИК, составляющей ядро БРИКС, и прибывший в Ханой с Д. Трампом американский госсекретарь Майкл Помпео. На двусторонних встречах глав российского и китайского МИД с руководителем внешнеполитического ведомства Индии акценты были расставлены таким образом, что российская сторона выразила надежду на деэскалацию пограничного противостояния, а китайская призвала участников конфликта к сдержанности. Как говорится, почувствуйте разницу.
Ван И
Пекин сдерживает Дели от прямой военной конфронтации с Исламабадом, в котором последний, по оценкам экспертов, слабая сторона, что повышает риски вовлечения Китая. А комментарий Смоленской площади делает упор на том, что оба участника конфликта — и Индия, и Пакистан — являются дружественными России странами, что проблемы следует разрешать политико-дипломатическими средствами, и что Москва готова помочь им в укреплении контртеррористического потенциала.
Последнее понятно, ибо в очередной раз именно терроризм становится (или это так задумано) детонатором крупных международных проблем, что лишний раз доказывает, что это инструмент продвижения определенных интересов. Не только региональных, но и глобальных, если иметь в виду как угрозу, так и фатальные последствия трансформации нынешних столкновений между Индией и Пакистаном в полномасштабную войну.
Индо-пакистанская граница
И если продолжить говорить о глобальном контексте, то следует обратить внимание вот на что. Конфликты, долгое время существовавшие в «замороженном» статусе, а именно такими являются и противостояние Дели и Исламабада, и ситуация вокруг Венесуэлы, вдруг именно в наши дни начинают «размораживаться» и «оживать».
Когда это происходит практически одновременно на фоне предстоящих выборов на Украине, итоги которых, по мнению ряда экспертов и даже политиков, могут взорвать Минские соглашения и не только заново разжечь тлеющий конфликт еще и в Донбассе, но и выйти за его пределы, впору задаваться риторическим вопросом, кому это выгодно. А также вспомнить о том, что в мире, и в особенности в Евразии, да и на постсоветском пространстве множество других очагов противостояния, которые тоже притушены, но продолжают слегка «дымить».
Делать окончательные выводы еще рано, возможно, худшего удастся избежать, и ситуация успокоится. Но не гадая на кофейной гуще и не пытаясь спрогнозировать становящуюся непредсказуемой, живущую собственной жизнью динамику развития событий в стремительно «разогревающихся» конфликтных зонах, необходимо внимательно следить за всеми такими точками. И в особенности за регионом Ближнего и Среднего Востока, который в геополитике из-за его взрывоопасности нередко и вполне обоснованно именуется «евразийскими Балканами». Нельзя исключить, что мы имеем дело с тщательно продуманным «обвальным» сценарием «домино», реализация которого только начинается.
Очень хотелось бы ошибиться, но ситуация со всей очевидностью движется и развивается в предвоенной логике. Большие войны, как учит история, всегда начинаются с нарастающих региональных противоречий и конфликтов, в которых войны никто не хочет, но она тем не менее всякий раз почему-то оказывается неизбежной.
