Все приличные люди высказались о вышедшем намедни авторском эссе самого бестолкового полководца современности, главкома всехуторских збройных сил Валеры Залужного, являющимся большим поклонником нашего начальника генштаба генерала Герасимова. Оставим за скобками лютую дичь о русских потерях и «бережном отношении» этого военного преступника к жизни собственных солдатиков. Прозвище «Мясник» за данным персонажем закрепится в истории украинских эмигрантов надолго, будут в Канаде и Аргентине проклинать и писать мемуары «Об утерянных победах», на мове костеря хуторолиссимуса и его невежду-слугу, устроившего геноцид.
Валера всё-таки по бумагам образованный человек и всячески старается позиционировать себя неким военным стратегом и даже мыслителем, порой на удивление точно формулирует некоторые смыслы. Пропагандой и общепринятыми на Западе идеологическими клише маскируя суровую действительность. Лично позабавили следующие утверждения:
«Наша армия должна была быть в состоянии двигаться со скоростью 30 км в день, когда она прорывала оборонительные линии. Если вы посмотрите на учебники НАТО и на математические расчеты, которые мы делали при планировании контрнаступления, четырех месяцев нам должно было хватить, чтобы добраться до Крыма, повоевать в Крыму, вернуться из Крыма, и снова войти и выйти»
Вместо этого ведомые атаманом Залужным сечевые стрельцы и панцер-гайдамаки угодили «в позиционный тупик», конец цитаты. Для выхода из которого нужно заново «изобрести порох», читай – подарить этому любителю учебников НАТО некую «вундервафлю», коей в закромах НАТО не наблюдается даже в туманной перспективе. Добрые русские люди шутят в Тырнете о бластерах, космолётах и «Звезде Смерти», но тут канал серьёзный, обойдёмся без упражнений в остроумии, и займёмся военной наукой.
«Сначала я подумал, что что-то не так с нашими командирами, поэтому поменял некоторых из них. Потом подумал, что, возможно, не годятся наши солдаты, и сделал перестановки в некоторых бригадах. А потом попросил найти книгу, которую изучал еще будучи студентом военной академии. Она называлась «Прорыв укрепленной полосы» и была опубликована в 1941 году советским генерал-майором Павлом Степановичем Смирновым, который проанализировал сражения Первой мировой войны. Не дочитав и до половины, я понял, что именно к этому мы и пришли ...»
Лукавит щирый ... ой, лукавит. Прочитать до половины труд Павла Степановича Смирнова мало, даже полностью толку будет ноль целых, воробей чихнул десятых. Преподают в Академиях «Прорыв укреплённой полосы» не как самодостаточную военную теорию – а в комплексе с работами других мыслителей, с опорой на «Теорию глубокой операции» генерала Владимира Кириаковича Триандафиллова. С обязательной критикой оной. Совсем погружённые академики вам скажут, что произведение «Генерал-майор П . С. Смирнов. Прорыв укрепленной полосы. 1941 год. Воениздат НКО» (не хвастовства ради – но стоит на полке, купленная за копейки на «блошином рынке» в девяностые) ... нужно начинать читать с аннотации автора:
«Книга посвящена исследованию вопроса об организации тактического прорыва укрепленных полос и эволюции форм прорыва в зависимости от изменений вооружения, организации войск и форм обороны. Книга предназначается для начальствующего состава Красной Армии».
А после этого ознакомиться с критикой «исследования вопроса» и лишь частичном включении некоторых практических аспектов труда П. С. Смирнова в обобщённую «Советскую военную теорию накануне Второй мировой войны», как известно, ставшую обязательной для изучения в военных академиях только с 1973-го года. Когда весь опыт Великой Отечественной был окончательно обобщён, ошибки предвоенного строительства РККА признаны.
В узких кругах, конечно, где не было места идеологии и официальной пропаганде. А выкладки книг (нескольких!) генерала Смирнова были увековечены в разделе «Теория прорыва обороны противника в предвоенные годы» или «Предвоенные взгляды на ведение наступательного боя». Как прошедшие проверку боями, так и явно неудачные.
Итак, что же мог бунчужный атаман почерпнуть из этого пласта военных знаний, раз ему стало очевидно, что учебники НАТО к реальности имеют такое же отношение, привинченный к заячьему афедрону стоп-сигнал? Многое, раз помянул произведение «Прорыв укрепленной полосы». За парту нужно садиться, а не выхватывать с полки случайную книгу и пытаться размышлениями достойного человека (перед началом второй мировой, на минутку!) коряво объяснять глубину деградации военного искусства Запада.
Как в пределах собственной страны, с отвращением отринувшей советский опыт, так белых господ, построивших свои «мануалы» на непрерывных войнах либо с ослабленным до предела противником, либо на избиении туземцев, не способных противопоставить тотальному военно-техническому превосходству ничего, кроме малообученных толп ополчения милицейского типа.
С самого начала придётся начинать, с азов. Так что паны адъютанты атамана бунчужного, если хотите продвижения по службе – изучайте данную Реплику, поскольку она будет построена исключительно на работах генерала Смирнова и многих его современников перед грозовым 1941-м. А только потом можно будет что-то для более подготовленной аудитории изучить, не прыгая по вершкам русского имперского и советского военного искусства.
Итак, перед второй мировой войной генерал Смирнов и десятки лучших умов РККА (ровно как их коллеги на Западе) решали вопрос прорыва эшелонированных полос обороны и выход из «позиционного тупика». В первую очередь – на тактическом уровне. Взяв за основу очевидный «ключ-открывалку» в виде авиации, танков, артиллерии и пехоты. По замыслу – действующих согласованно, в едином порыве и замысле командования.
РККА воздушной компонентой откровенно пренебрегала, сделав в 1930-х годах ставку на бронированные «кулаки», способные преодолеть любые «Линии Мажино, Маннергейма, Антонеску, Фридриха» (нужно подчеркнуть). Сначала эволюция советской военной мысли зашла в тупик, подтверждённый учениями 1936-1937 гг., а потом – анализом боёв на Халкин-Голе и во время Зимней Войны с финнами. Плюс, припожаловали свежайшие данные о германском «блицкриге», размотавшем в пыль лучшие армии Европы.
Так что, для начала разбора бессмысленного стучания чубатым лбом в «линию Суровикина», бунчужному атаману следовало внимательно проштудировать огромные стопы военно-научных трудов красных командиров Белицкого, Варфоломеева, Вольпе, Коленковского, Корсуна, Красильникова, Меликова, Огородникова, Триандафиллова ... да-да – даже Тухачевского, Шварца и Шиловского. Для затравки. Поскольку эти товарищи тоже бились над проблемой выхода из «позиционного тупика» Первой Мировой, их работы по вопросам военной истории, стратегии, оперативного искусства и тактики легли в общую копилку Великой Победы. Либо служили методическим пособием для критики после практического применения. Так тоже бывает ...
Первой стройной концепцией прорыва глубокоэшелонированной обороны равного по силе противника на оперативную глубину – стала «танковая теория». Когда бронированные машины разделены на три независимых класса, предназначены для узких боевых задач. Действовали, само собой, в три эшелона и назывались соответствующе: танки дальнего действия (ДД), дальней поддержки (ДПП) и непосредственной поддержки (НПП).
Первые предназначались для прорыва вглубь вражеской обороны при поддержке пехотных частей, строго в рамках Доктрины «глубокого боя и глубокой операции». Танки ДД обязаны уничтожать основные артиллерийские позиции противника, бить на подходе тактические резервы, выходить на штабы и аэродромы, захватывать мосты и переправы, уметь их оборонять до подхода основных сил пехоты.
Второй тип танков «дальней поддержки» считались «охотниками за артиллерией», должны были уходить небольшими группами вперед перед наступающей пехотой (до двух-трёх километров) и подавлять всё стреляющее крупнее пулемётного калибра. А с неспешно идущими цепями «царицы полей» ползли толстолобые и тихоходные дредноуты – танки непосредственной поддержки, сметающие орудийно-пулемётным огнём любую ожившую точку, пулемёт, откопанное после артобстрела орудие.
Эту стройную теорию несколько раз откатывали на маневрах до 1937-го, ещё больше времени провели военачальники РККА за картами на командно-штабных учениях, придя к выводу: машины ДД (пресловутые автострадные танки) в отрыве от артиллерии и пехоты – блажь несусветная, особенно с уязвимыми колоннами снабжения и топливными наливняками.
«Рейдеры», легкобронированные охотники за артиллерией тоже так себе идея оказалась, они не имели пробивной силы во второй-третьей полосе обороны врага из-за малочисленности групп. Легко останавливались и выбивались стойким стрелковым батальоном со штатными противотанковыми средствами. А многобашенные увальни непосредственной поддержки пехоты были не способны преодолевать инженерные заграждения типа «придорожная углубленная канава». И главное – построение танков в три эшелона при недоразвитости средств связи парализовало огневую поддержку артиллерией, вынужденную долгие часы простаивать в ожидании координат. Переключаясь огнём с эшелона на эшелон без всякой системы.
Стычки с японцами на Дальнем Востоке, блицкриг германской армии 1939-1940 гг., болезненная победа над Финляндией заставили в корне пересмотреть теорию ведения боёв в грядущей мировой войне, именно поэтому с 1940-го проходят непрерывные совещания высшего руководства СССР с высшим командным составом вооруженных сил.
Это тоже важная часть общей военной Стратегии, если неуч Залужный желает соответствовать занимаемому посту. Как именно сверху донизу решить тысячи больших и малых вопросов повышения боеспособности войск. Начиная с научно-исследовательской работы специальных рабочих групп Генштаба и Управлений родов/видов войск. Где разбирается всё до последнего рапорта с поля боя и опроса командира танка или орудия: что работало хорошо, как оно ездило и стреляло, почему новая/старая техника действовала неэффективно и наоборот, чего не хватило для выполнения конкретной боевой задачи.
Это огромная работа, но РККА с апреля 1940-го её проводила, многое успев исправить или наметить контуры реформирования. Появились вполне работоспособные теории и научные труды: «Новые формы борьбы» Иссерсона (1940 г.), «Прорыв укрепленной полосы» вышеупомянутого генерала Смирнова (1941 г.), учебники «Общая тактика», «Тактика танковых войск», «Тактика артиллерии» и тд. Вот что такое системный подход в анализе собственных побед и неудач, внимательное наблюдение за действиями потенциального и реального противника. С упором на прорыв эшелонированной обороны.
У РККА в Финляндии не совсем удачным на первом этапе знакомства с линией Маннергейма и «глубокой операцией» в Карелии. А у вермахта в Польше, Бельгии и Франции – результат был изящным и быстрым. Малоизвестный факт, но хвалёную линию Мажино немцы ведь тоже образцово-показательно прошибли, хотя надобности не было, она была обойдена через Бельгию и Голландию и заросшие густыми лесами Арденны.
Но начальник Генерального штаба Сухопутных войск Третьего Рейха Франц Гальдер, нетерпеливо подталкивавшие его под руку генералы Манштейн с Гудерианом хотели проверить новые тактические приёмы военных теоретиков и свои собственные, потому и бросили в мае 1940-го (без поддержки штурмовой авиации!) несколько пехотных дивизий и XIX танковый Корпус посрамить оборонительные подходы французов и англичан под Мобежем, Седаном, укреплением Ла-Фер. И преуспели блестяще!
Именно поэтому в декабре 1940-го генерал Жуков в своём докладе на совещании декабря 1940-го сообщил высшему руководству СССР и командованию РККА характер будущих наступательных операций:
«...вполне законно ожидать, что первоначальные исходные операции начнутся с фронтальных ударов. Проблема наступления будет состоять в том, чтобы сначала прорвать фронт противника, образовать фланги и во второй фазе перейти к широким маневренным действиям».
Не на пустом месте сказано, за этими скупыми формулировками любой военный человек в штабном чине увидит титанический объём работы для войск, организации процесса и ведения операций штабами, даже задачи для военной промышленности разглядит вполне конкретные.
Так, в режиме жуткого цейтнота после Зимней Войны перерабатывался прошлый опыт, создавались новые теории на базе старых, практикой шлифовались революционные подходы. Применить которые пришлось сначала неуклюже под Смоленском и Ельней, потом под Москвой, Харьковом и Сталинградом, редактировать на Курской Дуге ... и выйти к понятной практике прорыва обороны противника армейскими группировками центром оперативного построения или на одном из флангов.
Дойдя до блестящей советской классики: сходящихся ударов с целью рассечения/окружения определенной группировки противника. С введением в прорывы подвижных соединений для выхода на оперативный простор. Но для этого ... пришлось в академических кабинетах Генштаба и окровавленных окопах провести почти три года.
Ну что же, если бунчужный атаман курсантом изучал книгу генерала Смирнова «Прорыв укреплённой полосы» (надеюсь, с научными комментариями и разбором явных ошибок военного теоретика практиками Великой Отечественной), то пусть снимает погоны, булаву сдаёт квартирмейстеру, поскольку в голове не отложилось очевидное, знакомое высшему комсоставу РККА еще до июня 1941-го. Как именно ходить в наступления на равного в техническом отношении противника, сидящего в позиционной глухой обороне. Что участок прорыва должен быть 16-20 километров (для общевойсковой армии с приданными танковыми и артиллерийскими соединениями).
А не «точечные проколы» по методичкам НАТО, простреливаемые артиллерией с флангов насквозь, вдоль и поперёк. Это азы. И не бестолковое давление по всему фронту без создания одной-единственной группировки, наносящей главный удар под прикрытием отвлекающего и вспомогательного, как генерал Смирнов иже с ним завещали будущим полководцам. Именно в военно-научной литературе 1940-1941 гг. уже нарисованы иллюстрации, как именно на участке прорыва водить войска, дабы избежать поражения дальнобойной и лёгкой артиллерии противника, затруднять введение тактических и тем более – оперативных резервов противником.
Как нужно рассчитывать нормативы движения атакующих частей, на какую глубину ставить боевые задачи соединениям. Что такое «оперативный прорыв» на 30-70 километров и «тактическая зона обороны и полоса обороны» армейских резервов. Как бить ударной армией и поддерживать её плотно на смежных флангах тремя-четырьмя стрелковыми корпусами, нарезав им 20-25% ширины полосы наступления основных сил, обеспечить преодоление тактической полосы обороны врага, заставив его впасть в тяжкие (и часто смертельные) раздумья – а куда бросать резервы?
Если опыт Великой Отечественной стратегам бунчужного воинства с их хозяевами из НАТО претит или недоступен по интеллектуальным показаниям – нужно начать с азов, зазубрив хотя бы вегетарианские показатели артиллерийской подготовки, считавшиеся генералом Смирновым с его единомышленниками достаточными. Речь о сотне орудий на километровый участок прорыва, двух с половиной боекомплектах и трёх часах. Тоже ведь аксиома, потом подправленная в сторону гибкости подхода, эшелонировании огневого воздействия и увеличении мощи артиллерийского удара с переносом его вглубь оборонительных порядков врага до 4-5 километров, как только в атаку пошла пехота и сопровождающие танки/самоходки.
Видели военные теоретики РККА слабость своих пушек, большей частью представленных 76-мм и миномётным калибром в 82-мм? Конечно, поэтому и писали предвоенные наставления, недостаточную огневую мощь компенсировать рекомендовали «адресной поддержкой» передовых рот, которые выходили на вторые линии траншей и окопов врага. А тем временем за их спинами прочие стрелковые подразделения полка с танками и бронемашинами должны были растекаться вправо-влево с единственной задачей – расширять полосу прорыва по первой полосе обороны, дабы без потерь давать смежникам преодолевать «предполье».
Именно слабость артиллерийских соединений РККА для борьбы с долговременными инженерными сооружениями заставила писать наставления пушкарям, как именно «сковывать огнём тактические резервы противника», пока пехота с сапёрами колупают бетонные колпаки и прочие ДОТы с ДЗОТами Как нужно чередовать огневые налеты, вести «методический огонь», делая два-три ложных переноса артиллерийского воздействия.
С закрытых позиций и прямой наводкой. Именно по результатам Зимней Войны появилось понятие «огневой вал», за которым идёт пехота с танками. Или «последовательное сосредоточение огня» (ПСО) с обязательным сочетанием этих двух видов огня. С описанием конкретных эпизодов, когда пушкари обязаны применить «сосредоточенный, массированный и заградительный огонь по требованию общевойсковых командиров». 1940-й год ... если что.
Если в «учебниках НАТО» такого нет, тады ... таки-ой. Теперь понятно, почему тогда месяцами лбом стукаются сечевые стрельцы и панцер-гайдамаки в одну точку, забыв временные нормативы классического наступления, прописанные ещё перед Великой Отечественной. Дабы не множить потери в людях и технике было положено на организацию прорыва при наступлении затрачивать: на поспешно организованную оборону восемь часов максимум, на средне-укрепленную – двое суток, на сильно укрепленную – от двух до четырёх. Не получилось прорвать – отведи как можно быстрее войска (отдельное искусство) и готовься лучше. В другом месте желательно.
Уже в 1941-м году было отвергнуто массирование пехоты в наступлении в соотношении «пять к одному» или «восемь к одному» на обороняющегося. Взамен предлагалось обязательное нанесение отвлекающих и вспомогательных ударов (сковывающие тактические резервы противника) с гибким и массированным артиллерийским воздействием. Это позволяло прорывать укреплённые рубежи при двукратном превосходстве в людях. Если на километр участка прорыва есть минимум десять тяжёлых и средних танков. И штурмовые авангарды, которые зацепились за первую линию траншей.
А дальше начиналась методичная работа: перегруппировки, выход на рубежи нового сосредоточения и атаки, перекаты первого эшелона и регулярные окапывания с закреплением занятых позиций, отражение контратак ... и снова вперёд. Всегда максимально сближаясь с противником перед броском на 100-300 метров под прикрытием регулярного артиллерийского обстрела. Продолжать могу почти бесконечно, поскольку массивы теоретической и научной литературы предвоенного периода огромны, они легко подстраивались под реалии Великой Отечественной, как только устранялись лакуны в проведении «наступательной операции» нового типа крупными механизированными соединениями группой армий/фронта.
Так что рассказы, что Красная Армия «училась на ходу» и чуть не с нулевой отметки – некорректны и безответственны, проблема 1941-1942 гг. была в другом. Военные теоретики типа генерала Смирнова не успели сформулировать действия крупных подвижных соединений после прорыва первой линии обороны, отдав на откуп командиров мех- и кавкорпусов инициативу дальнейших действий. Рекомендовав делать последующие действия «сходу». Увы, так в Армии, как Системе – не работает.
Вот и действовали красные командиры по понятному шаблону, готовясь прорывать вторую-третью полосу рубежей гитлеровцев согласно наставлениям. Первоначальный успех, остановка, ночь, сосредоточение сил и средств на уже раскрытом участке прорыва, и ... характер действий войск при наступлении был подобен вчерашнему. А быстрее соображавшие немцы уже подтаскивали резервы или готовили «огневые мешки» с танковыми контратаками и неизбежными окружениями. Харьков-1942 тому ярчайшая иллюстрация, хотя действовал маршал Тимошенко в теории верно.
Но как только дело дошло от тактического прорыва в оперативный ... в наставлениях оказались лишь чистые страницы, где не было ни условий, ни чёткого алгоритма действий командирам соединений и частей. Всяк начинал воевать сообразно обстановке. Близко не понимая, как должны действовать подвижные механизированные части в оперативной глубине противника. Оторвавшись от пехотных корпусов, не имея устойчивого снабжения и постоянно попадая в тактические полу-охваты и окружения гитлеровцев на батальонном/полковом уровне из-за проблем со связью.
Только в 1943-м эти вопросы были решены и доведены до командного состава РККА: скорее замыкай кольцо окружения, ищи и громи оперативные резервы врага на марше, зачищай и захватывай тыловой армейский рубеж. А в 1944-ом во всей полноте теоретических и практических знаний появились: понятие «марш-маневра для сближения с резервами врага», «перехват путей отхода главной группировки», «создание внутреннего и внешнего кольца окружения».
Чтобы уже на территории Европы стать классикой советского военного искусства на века. С «маневренными обходами прочно занятых участков обороны», «встречным боем с подходящими оперативными резервами»; «наступательным боем на поспешно занятый широкий фронт обороны» и так далее. То есть, начатая в 1940-м году научная работа по тактическому прорыву обороны – сначала эволюционировала в «оперативный прорыв», а только потом – стратегический. В окопах такому капитаны не могли научиться, даже став скороспелыми полковниками. Это глубокая генеральская наука.
Причина поражений РККА (корректно сказать – одна из причин) крылась в том что на ощупь подобранные ключи к прорыву обороны немцев не были узаконены Уставом, который находился только в стадии проекта перед июнем 1941-го. А потом условия ведения боевых действий неимоверно усложнились, была потеряна кадровая армия и огромные материально-технические ресурсы. Воевать пришлось по Уставу образца 1936-го, на коленке в тактическом звене корректируя его уже три года безнадежно устаревшие положения.
Системные указания Наркомата обороны и спешно выпускаемые учебники смогли получить ничтожно малое число оперативных отделов штабов (часто окружённых и погибших за 1941-й), командиры соединений не имели возможности на учениях и маневрах правильно водить войска. Плюс порочная «территориальная система обучения приписного состава» долго не давала вколачивать в голову и рефлексы младших командиров необходимые навыки ведения боя. Только в 1943-м году, когда стало возможным многое из прежней теории внедрить в практику, получить надёжное и должное обеспечение техникой и боеприпасами – Красная Армия из непобедимой стала победоносной, как тонко подметил товарищ Сталин.
Так что интервью бунчужного атамана Залужного сведущему военному человеку подсказало – перед досужей публикой распинается кто угодно, только не полководец. А безнадёжный неуч, которому теоретические выкладки генерала Смирнова наконец начали приходить на ум, хотя давно пора учиться не в начальных классах для «особенных детей», а готовиться к переходу в выпускную трёхлетку. А если припомнить прошлогоднее интервью ... где наша армия названа побеждённой, а планы «контрнаступа» гениальными, то становится понятно, чем дело в Малороссии закончится.
Если вместо поэтапного приобретения военных знаний и способности воевать ограниченным ресурсом за счёт имеющихся преимуществ (разведка, «высокоточка» и связь с наличием кратного превосходства в живой силе) – вся надежда на изобретение гениями НАТО «нового пороха» и всяких вундервафель ... то господа в Пентагоне должны в набат колотить. Ибо у гетманского войска нет и тени перспектив как-то пережить 2024-й год. Дело не в деньгах или потоке дарёных чужих вооружений, тут вопрос более глубокий – нежелании бунчужного атамана и его подчинённых системно заниматься текущим и перспективным анализом происходящего на поле боя. На научной основе, немедля внося изменения в «мануалы» или Уставы.
Угробить с июня двухсоттысячную группировку войск, которую НАТО упаковало по нормативам, не имевших аналогов с момента своего образования, не дойдя даже до первой линии обороны и сгинуть в предполье без всяких шансов отработать ситуативные тактические задумки – это нужно уметь, получить пост главнокомандующего без прочтения хоть одного серьёзного научного труда образца 1940-го года. О прочих, образца 1973-го вообще не заикаюсь – то интегралы для новорождённого дитяти.
«Учебники НАТО» помешали, видите ли. А ещё кусты с деревьями. Знать нужно, если военные академии заканчивал – натовские доктринальные документы и Уставы писали ... битые Советской Армией генералы вермахта, как наиболее пострадавшие от нашего военного искусства. А теперь пану бунчужному атаману порекомендую к прочтению ещё один труд генерал-майора Павла Степановича Смирнова, о ведении боевых действий в зимний период. Если поймёт и проникнется глубиной грядущей проблемы – застрелится вместе со всем звёздным натовским воинством. Как-то так ...
Источник
Рейтинг публикации:
|
