Автор бунтарского романа "Санькя" - о том, что нужно России для преображения, а россиянам — для духовного и эмоционального подъема
Недавно корреспондент СИА-ПРЕСС прочитал роман Захара Прилепина «Санькя». В этом романе молодые люди, не видящие никакой перспективы в своей жизни, решаются на безнадежную попытку революционного переворота по всей стране. Совсем недавно один из эпизодов этой книги оказался воплощен в реальности: в городе Всеволжске Ленинградской области неизвестные разгромили офис «Единой России».
Это и стало поводом для разговора с автором этого бунтарского романа. О том, что нужно России для преображения, а россиянам — для духовного и эмоционального подъема, корреспондент СИА-ПРЕСС беседовал с молодым известным писателем и журналистом Захаром Прилепиным.
– В вашем романе «Санькя» описывается попытка силового переворота в России. Вы действительно предполагаете, что подобный сценарий возможен в нашей стране?
– Я это предполагал во время написания романа и предполагаю сейчас. Возможно, сейчас я даже более в этом уверен, нежели несколько лет назад. Другое дело, что гражданская активность сегодня является прерогативой очень небольшого количества людей (об этом же я писал в «Саньке»). Так что я уверен в том, что если в России не случится фатальная череда техногенных, природных и социальных катастроф, в ходе которых система управления не сможет контролировать ситуацию, то у россиян и не возникнет мысли о смене власти.
– То есть силовой вариант решения нынешних проблем России все-таки маловероятен?
– Да, но я сомневаюсь и в другом варианте развития событий. Исключением может стать ситуация, когда, опять же после ряда потрясений, политическая система продемонстрирует такую недееспособность и несостоятельность, что власть просто перейдет в другие руки — как было в феврале 1917 года. Тогда царское правительство просто выпустило власть, а Временное правительство взяло ее в руки. Остальные варианты смены режима, вроде вертикальной мобильности, или партийной работы, или прочей бесполезной деятельности, мне кажутся невозможными. Да и вряд ли те, кто сейчас обладает властью, будут готовы ею поделиться.
– Вы всерьез сравниваете 2011-й и 1917-й год?
– Нет, все-таки между Россией 2011 и 1917 годов есть существенная разница: тогда был огромный разрыв между крестьянами, рабочими и аристократией, между «красной» и «белой» идеями. Но сегодня в России 80-90 процентов жителей (я не преувеличиваю!) понимают бесперспективность происходящего в стране. У людей есть ощущение, что Россия переживает нехорошее время, и все, что делается сейчас — национальные проекты, модернизации и так далее, в итоге заканчивается гигантским распилом денег. Но в этой ситуации большое кровопролитие в виде гражданской войны России точно не грозит.
– То есть ситуация «заморозится»?
– «Замораживать» нынешнее состояние страны, по-моему, нельзя. Россия сегодня — организм с изуродованными внутренностями, где в нормальном режиме не работает ни одна из жизненно важных систем: коммунальная сфера, прокуратура, суды, армия, образование — куда ни ткни — везде идет какой-то вялотекущий кошмар. Какой смысл замораживать то, что нужно реанимировать, реставрировать или, как бы сказал Дмитрий Анатольевич, модернизировать? Сейчас России нужна решительность, подобная петровской, и воля к полному обновлению всего порядка вещей, тотальному видоизменению всей системы, а не медленному ремонту имеющихся деталей.
– На радио «Эхо Москвы» многие эксперты опасаются, что подобное «тотальное обновление» может привести к власти крайних националистов, что в итоге превратит нашу страну в неофашистское государство.
– Если вы мне покажете настоящих действующих фашистов, то я вместе с экспертами радио «Эхо Москвы» буду их бояться. Я много общался и близко знаю десятки и даже сотни людей из крайне правого лагеря, и точно могу сказать, что это очень вменяемые люди и фашистов среди них нет. Если какие-то гопники прибегают и шумят на митингах — это еще не повод говорить о перспективах превращения нашей страны в оплот неофашизма.
Даже если говорить о каких-то небольших радикальных группировках, которые связывают с фанатским движением, — так они не претендуют на власть. Они не способны ее взять. Я уверен, что они даже ни на секунду не задумались о том, чтобы это сделать. Опасения об их системном выступлении сродни опасениям, что футбольный клуб «Спартак» захватит Государственную думу и начнет издавать нужные ему законы. Не захватит и не будет ничего издавать.
Страхи «Эха Москвы» на эту тему необоснованны и строятся на маргинальных соображениях. Конечно, в какой-то мере их можно понять — никто из нас не хотел бы пережить исторические события, связанные с фашизмом, но пока это не имеет ничего общего ни с правым движением, ни с современной Россией в целом.
– Вы упомянули о петровском варианте решения проблем…
– Скорее, не петровском варианте, а петровском самозабвенном стремлении к обновлению. Я не призываю полностью копировать западные стандарты, это как раз ни к чему хорошему не приведет. В свое время Петр не желал иметь никакого дела с боярами и стрельцами — сейчас можно провести исторические аналогии с подобными социальными стратами, принимающими непосредственное участие в управлении государством. России и сейчас требуется реорганизация. Не мягкие и аккуратные реформы президента, и не насупленная бровь премьер-министра, а применение колоссальной государственной воли человека, соразмерного стоящими перед Россией задачами.
– Вы сторонник парадигмы сильного лидера?
– Не только и не столько сильного лидера, а большой патерналистской национальной идеи. Российский народ застоялся, загрустил от ощущения эфемерности поставленных перед ним задач (а точнее — полного их отсутствия). Сейчас главной идеей россиянина сделали покупку холодильника. Но это не задача для нашего человека с такой грандиозной историей, географией, философией, космосом. Нам нужен соразмерный стране лидер и соразмерные задачи.
– Какие соразмерные задачи могут быть у российского народа?
– Какие угодно большие и конструктивные задачи. Рывок в космос, освоение Сибири, строительство городов, поворот сибирских рек — все, к чему наш человек может приложить силы. В настоящий момент я плотно занимаюсь освобождением из тюрьмы одного моего товарища. По этому поводу меня посещают грустные мысли: когда он выйдет на свободу, чем он будет заниматься?
В каком-нибудь 1965 году он бы уехал в какой-нибудь Североамурск, получал бы там свои рабочие 250-300 рублей и спокойно устраивал свою жизнь, не ощущая себя маргиналом. А сейчас куда такому человеку податься? Мести снег во дворах за копейки, чтобы он в итоге не смог ни обеспечить себя жильем, ни завести семью?
Сегодня всякие Ксении Собчак и прочие непонятные мне существа говорят, мол, «все в твоих руках». Но это ложь. Миллионы людей лишены возможности вообще что-либо делать — в некоторых деревнях я вижу, как молодые люди просто выброшены на обочину жизни без всякого шанса получить образование и нормально работать. Россия должна дать своим гражданам возможность построить свою биографию в контексте страны, при этом выполняя определенные задачи.
– Даже если эти задачи, по сути, бесполезны (как легендарный поворот сибирских рек)?
– Это уже не первостепенный вопрос. Если подходить с таким скепсисом, то можно прийти к выводу, что вообще ничего не нужно, кроме продажи нефти и покупки окорочков на эти деньги. Главное — нужна массовая идея, хоть кукурузой степи засаживать. Иначе — застой и смерть для русского народа. Но власть должна сформулировать эту задачу. Она должна сказать, например: «Мы с народом будем строить города» — но эта риторика должна немедленно переходить в практику, чтобы вот я схватил бревно, положил на плечо и понес на стройку. Вместе с народом.
– А нынешняя идея о «России, поднимающейся с колен» вам не нравится?
– У нее есть ключевой недостаток — об этом только говорят. Разницы между 2001 и 2011 годами не видно ни в телескоп, ни в подзорную трубу, ни под лупой. Так же не будет видно разницы между 2001 и 2021 годами. А вот между 1917 и 1927 разница большая, равно как между 1947 и 1957. Кто-то эти перемены рассматривает негативно, кто-то — позитивно, но они, по крайней мере, есть. А сейчас не происходит ничего. Только ежегодные президентские послания, которым все аплодируют, хотя там почти одно и то же говорится из года в год.
– Ваш прогноз: когда наступят кардинальные перемены в государстве?
– Может, никогда не наступят. В недавнем разговоре с Дмитрием Быковым (писатель и журналист — прим. авт.) он мне сказал, что не верит в долгий застой и ожидает перемен в ближайшие пять лет. А я считаю, что пока в России не случатся большие катастрофы и потрясения, которые затронут не только Кущевскую или Домодедово, а большое количество россиян, ничего не поменяется.
Не думайте, что я к этому призываю — я сам ужасно боюсь, что подобное произойдет, но в то же время боюсь, что только это может сподобить население на кардинальные решения проблем, которые касаются каждого в стране. Ну а до этого момента все будут продолжать вяло смотреть на происходящее и слегка поругивать власть на своих кухнях.
