 |
«Людмила Алексеева пообещала в связи с действиями милиции на Триумфальной площади 31 декабря устроить «скандал дикий на весь мир, когда закончатся эти новогодние праздники», - сообщили российские СМИ.
О том, что либероидная публика способна только на дикие скандалы, всем и так хорошо известно. Мадам Алексеева могла бы и не распинаться так витиевато, а просто сообщить, что либеральная оппозиция озвучит свою точку зрения на произошедшие события на Триумфальной площади. То, что эта точка зрения будет звучать дико, все поняли бы по умолчанию.
Российские либералы вообще всё больше напоминают акцентуированных личностей, застрявших на психологическом пограничье между нормальностью и ненормальностью. Корявые потуги примерить на себя вериги «радетелей за Отчизну» окончательно подкосили их психическое здоровье. Сбиваясь в запуганную стаю и шагая по московским улицам (зарплату же перед Западом нужно отрабатывать), лидеры «демократической» оппозиции высказывают идеи, давно утратившие свой былой блеск. Тусклые оттенки либеральной идеологии, сверкавшей некогда, словно ёлочная игрушка, сегодня могут прельстить разве что окончательно потерявшего политическое чутьё неформала-антисистемника. Кажется, что в среде «демократической общественности» царит атмосфера, всё больше напоминающая патологию «нормальности» Эриха Фромма, только навыворот.
Патологией «нормальности» психоаналитик Фромм обозначил состояние общества, мыслящего о себе как о вполне вменяемом коллективе индивидуумов, несмотря на явные признаки ненормальности, просвечивающиеся в стремлениях таких индивидуумов, в их жизненных принципах, увлечениях и моральных постулатах.
Действительно, нормальный человек, попав в такое общество, автоматически ориентируется на количественную массу «нормальных» людей, и сам постепенно становится «нормальным» в их понимании. Он также начинает руководствоваться в жизни теми же «нормальными» страстями, эмоциями, впечатлениями, мыслями.
Немногие, возможно, искренне мыслящие граждане, оказавшиеся по воле судьбы в рядах «нормальной» оппозиции, подавляются количественной массой «нормальных», переделывающей всех под свой ранжир. Итог – либеральная оппозиция страдает неизлечимым недугом «нормальности», когда за норму принимается только то, что «либерально», «демократично» и космополитично. Такие политические извращения выдаются за идеологию развития государства и общества. Всё остальное отвергается.
Западноцентризм оппозиционеров зашкаливает за все разумные рамки, и больше походит на религиозное благоговение в его политическом ракурсе. Экзистенциальное идолопоклонничество, в коем слова «либерализм» и «Запад» заменяют им «Отче наш» и слово «Родина», заставляет сомневаться в трезвости их политического мышления. Тем более что либеральная идеология не является румяным яблочком без единой червоточинки. Если либералы хотят повести нас «светлой дорогой к либерализму», стоит рассмотреть поближе, куда же мы придём.
Для западного человека весь мир – предмет купли-продажи. Поставленные во главу угла морального развития западного человека экономические мотивы, изложенные в философских работах Адама Смита ещё в XVIII в., превратили сегодняшнего жителя Запада в «рыночную личность». А само понятие свободного рынка является оксюмороном, потому как «свободный» рынок контролируется и регулируется социально-политическими механизмами, выгодными властной верхушке. Но, самое главное, Э. Фромм охарактеризовал современное западное общество как общество с явными признаками некрофилии. Понятие некрофилии несёт здесь психоаналитический оттенок, и его нужно воспринимать условно, когда помешанному на всём суперсовременном человеку трупы и их гниющий запах может вовсе не доставлять удовольствия. Как раз наоборот, «капиталистический некрофил» тяготеет ко всему искусственному, выхолощенному, сверкающему. Психоаналитики не раз указывали, что чрезмерная, маниакальная чистоплотность есть оборотная сторона неряшливости. Пациенты, страдающие некрофилией, могут быть как неряхами, так и чрезмерными аккуратистами.
Безжизненность и рукотворная реальность, поражающая своим неестественным лоском, для многих на Западе превратилась в естественную среду обитания. Природная среда для них – нечто второсортное и непривычное. Фромм предостерегал от такого развития событий, улавливая в этом подсознательное стремление к уничтожению всего живого. Жизнь такого общества превращается в механический акт, а создание роботов выдаётся за вершину технического разума. «Некрофильское» общество окружает себя неживыми предметами и попросту тонет в них. Эрих Фромм подчёркивал, что символами мертвечины выступают уже не зловонные трупы, а вычищенные до блеска автомобили самых импозантных марок и вычурные стеклянно-мраморные конструкции. Холодные и безжизненные. Позиция Фромма не означает отказа от техники в стиле луддитов. Это всего лишь предостережение об опасности чрезмерной автоматизации бытия.
Либералы свято верят в прогресс. Они не верят в ведьм и колдунов, но верят в прогресс, хотя в первое поверить есть больше оснований, чем во второе. Но прогресс, особенно как его понимают либералы, ведёт отнюдь не к повсеместному улучшению жизни. У Фромма характеристика такого прогресса только негативна, поскольку на алтарь своему идолу (прогрессу) его поклонники готовы принести многочисленные жертвы.
Страны с либеральным мировоззрением, как никто иной, ответственны за уничтожение многих и многих жизней по всей планете. Только США в ХХ веке провели более 225 военных операций по всему свету. Прогресс поедает своих жертв, ибо прогресс – это оборотная, «цивилизованная» сторона некрофилии. Современные «некрофилы», руководствуясь формулой Гоббса «человек человеку – волк», разглагольствуя о врождённости разрушительных человеческих инстинктов, а потому призывают к выживанию сильного в ущерб всем остальным.
Рынок – это война. Но Эрих Фромм на богатом фактологическом материале убедительно доказал, что в старые времена насилие и агрессия не носили столь масштабного характера, и не выходили за рамки условно разумного. Современное насилие некрофильской цивилизации иррационально. Ради торжества «свободного рынка» готовы уничтожить сотни тысяч жизней (Вьетнам, Югославия, Ирак, Афганистан).
Райт подсчитал количество сражений, проведённых европейскими державами в новое время. 1480-1499 – 9 битв, 1500-1599 – 87 битв, 1600-1699 – уже 239 сражений, 1700-1799 – 781 сражение,1900-1940 – уже 892 битвы! Количество сражений и трупов растёт пропорционально прогрессу человечества! Парадокс? Отнюдь, если учесть, что в основе прогрессистской парадигмы лежат некрофильские мотивы. И не только некрофильские, но и деструктивно-нарциссические.
Кто из государств подвержен нынче безапелляционному самолюбованию и самовосхвалению? Правильно, США. Кто бегает с большой военной дубиной по всей планете, махая ей налево и направо, колошматя виновного и невиновного? Правильно, США. Какая страна является сегодня венцом творения либеральной идеологии, её концентрированным выражением в последней инстанции? Опять США. И этот нарцисс с некрофильским характером служит образцом для подражания российским либералам. Хотя я сомневаюсь в их либеральной искренности.
Связь между либерализмом и агрессией прямо пропорциональна. Тот же Фромм указывал, что уровень насилия в современном обществе в разы выше, чем он был в обществах, которые мы называем примитивными. Иррациональная деструктивность и агрессия – порождения современной цивилизации. Поэтому с воцарением на российском троне либералов в начале 90-х гг. уровень преступности в России зашкаливал за все мыслимые пределы, поскольку «некрофильский» либерализм попросту «разъедал» фундамент нашей государственности. Поступь либерализма – деструктивна. Легенды о том, что только авторитарные режимы совершают кровавые преступления, придуманы либералами для оправдания собственного некрофильского характера. Сумма жертв либерализма численно превышает в разы число жертв тоталитарных режимов, вместе взятых.
Рассуждая о предпосылках садизма и некрофилии, их скрытых мотивах и путях реализации, Эрих Фромм говорит об анально-накопительском характере многих известных садистов, оставивших свой кровавый след в истории. Термин «анально-накопительский» подразумевает тягу к скряжничеству, накопительству (психоаналитики связывали формирование таких черт характера с нарушениями деятельности кишечного тракта, чаще всего, в детстве).
Либерализму наиболее полно соответствует протестантская религия, где скопидомство считается добродетелью, а излишняя щедрость осуждается. Потому протестантские церкви так обыденно и бедно обставлены. Из протестантизма родился капитализм, о чём писал немецкий социолог Макс Вебер («Протестантская этика как дух капитализма»). Капитализм же известен своей агрессивностью, безудержным садизмом и желанием подмять под себя всех и вся.
Я не возьму на себя смелость заявлять, что российская либеральная оппозиция имеет анально-накопительский характер с чертами некрофилии. Это было бы терминологической подтасовкой. Но нельзя не заметить, что моральным ориентиром и «политической иконой» для неё служит как раз та цивилизация, которая в психоаналитическом срезе характеризуется именно такими внутренними явлениями. Поэтому скандал гражданки Алексеевой будет действительно нести в себе разрушительный потенциал, а проект под названием «Либерализм в России» ещё долго будет востребован Западом.
|
