Как язвительно заметил в 2014 году президент Барак Обама, Россия является «региональной державой» — страной, которая способна вредить соседям, но неспособна оказывать глобальное влияние. Было бы неудивительно, если бы в последние две недели президент России Владимир Путин усмехнулся при воспоминании об этой колкости.

Российские наемники сейчас занимают в Сирии позиции, которые всего несколько дней назад удерживали американские войска — что является символом утраты Америкой позиций в этом регионе и восхождения Москвы в качестве ключевой влиятельной силы в сирийской гражданской войне. При этом Путин нанес государственный визит в Объединенные Арабские Эмираты (в рамках более масштабной поездки по странам Персидского залива), где после его прибытия на улицах города были вывешены российские флаги. Россия сейчас обладает большим влиянием на Ближнем Востоке, чем когда-либо с момента расцвета советской власти в 1960-е годы. Неплохо для страны, экономика которой по размеру сопоставима с экономикой средней европейской державы.

Трудно вспомнить, но всего несколько лет назад единственный союзник Москвы в регионе — сирийский режим Башара Асада — был на грани краха, и казалось, что Москву вот-вот вытеснят из региона вообще. Когда в 2015 году Путин прибегнул к военному вмешательству в Сирии, Обама предсказал, что российские войска скоро застрянут в трясине войны. Но все оказалось иначе.

Москва в партнерстве с Ираном и подконтрольными Тегерану силами заявила о себе как о главной силой дипломатии и региональной борьбы за власть вокруг этого конфликта. В какую еще страну поедут премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху и командующий иранским специальным подразделением «Кудс» Касем Сулеймани (Qassem Soleimani), чтобы обсудить вопросы безопасности на Ближнем Востоке? Кремль также пользуется растущими военно-политическими связями со странами региона наряду с ОАЭ, включая партнеров США, таких как Саудовская Аравия и Египет. Недавняя закупка Турцией российской военной техники (зенитного ракетного комплекса С-400) чревата расколом НАТО. Москва даже вмешалась в конфликт в ливийской гражданской войне, поддержав повстанческие силы под командованием генерала Халифы Хафтара (Khalifa Haftar), который, оказывается, имеет американское гражданство.

Для того чтобы обеспечить это возрождение на Ближнем Востоке, Путин сделал очень много. Он компенсировал сравнительную нехватку могущества и влияния России, добившись огромного влияния в Сирии при помощи недорогих средств — авиации, наемников, поддержки подконтрольных сил. Кроме того, в разгар этой войны он был готов пойти на относительно высокие риски, такие как отправка российских летчиков, советников и спецназа, в расчете на то, что соперники Москвы — а именно США — будут действовать более сдержанно.

В то же время Путин проявил дипломатическую гибкость, оставив «двери открытыми» практически для всех игроков в регионе. Он придерживался расхожего мнения о том, что у стран нет постоянных друзей или врагов, есть только постоянные интересы, восстанавливая отношения с Турцией (натянутые из-за гибели российского истребителя в 2015 году), и использовал недовольство, которое испытывала Анкара в отношении Вашингтона, для ослабления НАТО. Он воспользовался одним из средств, которые Ближний Восток производит в изобилии — хаосом — чтобы Россия смогла вмешиваться в конфликты, подобные тому, что существует в Ливии.

Однако Путин и близко не достиг бы такого успеха, если бы не еще одно очень ценное качество — его способность извлекать выгоду из ошибок США и поддерживать репутацию русских как людей решительных именно тогда, когда многие арабские режимы (от Египта до стран Персидского залива) стали беспокоиться относительно надежности Америки.

 

Например, у России не было бы возможности вмешательства в Ливии, если бы США и их союзники не оставили после себя катастрофический вакуум безопасности после свержения режима Муамара Каддафи (Muammar Qaddafi) в 2011 году. Точно так же подъем России как центрального игрока в Сирии начался не в 2015 году, а в 2013 году. Именно тогда Обама неосмотрительно провел «красную линию», выступив против применения химического оружия войсками Асада, отказался предпринять конкретные меры, связанные с этой «красной линией», когда она была нарушена, а затем был вынужден обратиться к Москве, чтобы заключить спасительное для своей репутации соглашение об урегулировании кризиса.

 

В 2015 году Путин мог бы переломить ход гражданской войны и поставить Вашингтон в неловкое положение, поскольку из-за действий администрации Обамы возникло огромное несоответствие между ее заявленной политикой и ее фактической политикой: она публично поставила цель — смену режима, за достижение которой она никогда не хотела платить. И теперь триумф России в северной Сирии стал возможен, потому что администрация Трампа отказалась от позиции, которую она занимала при относительно небольших затратах, тем самым ускорив возникновение хаоса, которым и воспользовалась Москва.

Все это происходило на фоне сокращения присутствия США на Ближнем Востоке при двух президентах. Вполне возможно, что это сокращение является мудрым шагом, возможно — неразумным, не исключено также, что в этом есть доля того и другого. Но это сокращение присутствия разрушило связи США, поскольку ключевые партнеры Вашингтона почувствовали неуверенность в отношении того, какую роль он будет играть в будущем. Администрация Трампа сделала серьезный шаг к отмене политики в регионе, которую США проводили на протяжении 40 лет, спровоцировав конфронтацию с Ираном, а затем не отреагировав на то, что Тегеран неоднократно вмешивался в вопросы добычи или экспорта нефти из Персидского залива. Если Россия, судя по всему, решительно вернулась на Ближний Восток, то Америка создала для этого предпосылки. Путин хочет создать мир, в котором Россия вернет себе международный престиж и влияние, утраченные после холодной войны. Хотя бы на Ближнем Востоке путинская Россия находится на правильном пути.

И вряд ли в ближайшее время эта тенденция кардинально изменится. Долгие годы американские аналитики ждали, что россияне, вынужденные жить в условиях сокращения пенсий в стране, устанут от иностранных авантюр. Но пока политика Путина обходится ему относительно недорого, и пока он добивается геополитических успехов, политические риски для него будут невелики. Путин — не единственный россиянин, который хочет, чтобы его страна стала мировой державой. И это одна из причин того, что он по-прежнему относительно популярен, несмотря на всю свою коррупцию и авторитаризм.

Но если Россия является великой державой, то США по-прежнему являются сверхдержавой, и они сохраняют основные геополитические преимущества на Ближнем Востоке. Россия может налаживать отношения с американскими партнерами, но она не может претендовать на роль Вашингтона в патрулировании Персидского залива. (Действительно, вид извергавшего черный дым одинокого российского авианосца при развертывании сил в Средиземном море в 2017 году напоминает нам о том, что у Москвы по сравнению с США возможностей для расширения военного присутствия и демонстрации силы очень мало).

Россия может говорить, что она борется с терроризмом в Сирии и в других местах, но на самом деле только у США есть возможность сдерживать такие группировки, как «Исламское государство» (террористическая организаций, запрещенная в РФ — прим. ред.). Москва может изменить ход сирийской гражданской войны, но она не может разблокировать поток международной финансовой помощи, которая в конечном итоге понадобится для восстановления этой страны — сделать это могут только Вашингтон в партнерстве с Европой.

Короче говоря, Россия может постепенно ослабить возглавляемый американцами порядок в регионе, но полностью разрушить этот порядок могут только США. И сейчас у Вашингтона это весьма неплохо получается.