Рост цен на газ и дефицит поставок обеспечит Россию предпосылками для давления на Европейский союз в следующем году, но чем дольше продлится новый газовый кризис, тем вероятнее, что России он дорого обойдется. Кто же сморгнет первым, Москва или Брюссель?

Пока на дворе очередное жаркое лето и Европа обливается пóтом, руководители энергетических компаний и политики ломают голову над тем, как их сограждане выживут следующей зимой. Их задача тем актуальнее, что договор о транзите газа через Украину истекает 1 января 2020 года. Если никаких мер не будет принято, то поток газа по украинскому трубопроводу «Братство» (так в тексте — очевидно, имеется в виду трубопровод «Дружба», идущий из России через Украину в Словакию, — прим. ред.) иссякнет — а это крупнейший источник российского газа в регионе, через него прокачивается объем, сопоставимый с газопотреблением всей Германии. Европейский союз пытается выступать посредником на переговорах между Россией и Украиной с июля 2018 года, но безуспешно. Таким образом, Европе грозит третий газовый кризис за два десятилетия (предыдущие два приключились в 2006 и 2009 годах). Второй кризис, 2009 года, продлился всего две недели, но аукнулся ростом цен по всему континенту и привел к недопоставкам в ряде стран. На сей раз есть реальный риск, что перебои в подаче газа продлятся значительно дольше.

С коммерческой точки зрения, эту тупиковую ситуацию невозможно объяснить. Казалось бы, российская энергетическая компания Газпром должна сделать все возможное, чтобы обеспечить бесперебойность поставок газа в Европу, ведь на кону стоит ее деловая репутация. Но для российского государства — а следовательно, и для государственной компании Газпром тоже — коммерческие интересы не имеют определяющего значения. Для новой Европейской комиссии, которая вступит в должность 1 ноября, грядущая ситуация станет настоящим испытанием на мужество. Запаникует ли Еврокомиссия, а с ней и государства-члены ЕС, если случится дефицит предложения, а цены вырастут? Или же сомкнет ряды, отыщет временные решения — от перехода на другое топливо до развертывания обратных потоков? Найдет ли Еврокомиссия в себе силы бросить вызов российскому энергетическому шантажу?

Коммерческие и технические анализы возможного кризиса редко берут в расчет нынешние отношения между Россией и Украиной. Российская Федерация аннексировала Крым и в настоящее время хозяйничает на части восточной Украины благодаря вооруженным силам, которые Россия там финансирует и контролирует. С начала конфликта погибло уже 14 тысяч украинцев, а более миллиона стали беженцами. Украина расширила свою армию до свыше 300 тысяч военнослужащих, большинство из которых дислоцированы вблизи оккупированных районов страны. Украинские войска постоянно ведут перестрелки через линию соприкосновения с пророссийскими силами, среди которых есть и регулярные части российской армии.

 

Через трубопровод «Братство» (так в тексте, на самом деле «Дружба» — прим. ред.) российского газа в Европу поставляется больше, чем через любую другую сеть, и это обстоятельство создает Кремлю две сложности. Во-первых, расширение военных операций на Украине становится затруднительным из-за угрозы срыва прибыльного экспорта российского газа в Европу. Во-вторых, Украина только за 2018 год заработала на транзите газа 3 миллиарда долларов — а эта сумма приблизительно равна всему оборонному бюджету страны.

 

Россия со своей стороны все больше разочаровывается в Европе из-за строительства трубопровода «Северный поток — 2», который позволит Москве обойти «Братство» (трубопровод «Дружба»). В мае вступил в силу закон ЕС, распространивший положения европейской Энергетической хартии на трубопроводы для импорта газа — а к ним относится и принадлежащий Газпрому «Северный поток — 2». Энергетическая хартия ЕС налагает ряд условий — по ней владельцы трубопроводов из стран, не входящих в ЕС, обязаны заручиться сертификатом безопасности поставок от надзорных органов ЕС и государств-членов. Учитывая то, что он в прошлом создавал перебои поставок в страны Центральной и Восточной Европы, получить такой сертификат Газпрому будет затруднительно (так в тексте, на самом деле перебои с поставками российского газа в ЕС в 2009 году были созданы украинской стороной, которая не выплачивала Газпрому долги, а в ответ на сокращение поставок в конце 2008 года начала забирать из газопроводов ту часть газа, которая предназначалась для стран ЕС, — прим. ред.).

Кроме того, хотя проложено уже 60% труб, необходимых разрешений на строительство «Северного потока — 2» до сих пор нет. Дания своего согласия пока не дала, и Датское энергетическое агентство затеяло тяжбу с Газпромом, чтобы выбрать оптимальную трассировку. Однако датский участок трубопровода имеет длину всего 140 километров, а общая протяженность «Северного потока — 2» — 1 440 километров. Недостающий участок может быть достроен уже через месяц.

Контуры российской стратегии вырисовываются ясно: 1) достроить трубопровод, за вычетом участка в датских водах; 2) дождаться 1 января, когда истечет договор с Украиной; 3) откинуться на спинку кресла и ждать. Москва затем скажет, что с радостью предоставит Европе больше природного газа — но только через «Северный поток — 2». Разумеется, правительству Дании придется спешно разрешить оставшуюся часть трубопровода, пусть он и противоречит Европейской энергетической хартии. А что еще делать ЕС, если на дворе морозный январь или начало февраля?

Здесь замешан и еще один фактор: Москва разозлилась на Стокгольмский арбитражный суд, который в споре с Газпромом присудил украинской государственной энергетической компании «Нафтогаз» компенсацию в 2,8 миллиарда долларов (включая проценты). В трехсторонних переговорах между Еврокомиссией и Нафтогазом Газпром ясно дал понять, что до заключения сделки по транзиту никаких выплат производить не намерен. Ни Нафтогаз, ни украинское правительство таких условий транзита принять не могут — по соображениям коммерческим и политическим.

На фоне опасений, что отключение газа продлится долго, этим летом значительно выросла закачка российского газа в европейские хранилища. Руководители компаний, надзорные органы и политики также ищут альтернативные источники поставок на предстоящую зиму. А меры по энергетической интеграции, принятые Европейским союзом после второго энергетического кризиса 2009 года, ослабят последствия недопоставок — по крайней мере в краткосрочной перспективе. Тем не менее всякие перебои дольше нескольких дней создадут проблемы с поставками в Болгарии и ряде других балканских государств, а заодно спровоцируют рост цен на всем газовом рынке ЕС. Если перебои продлятся еще дольше, недопоставки ударят и по Италии, которая в значительной степени зависит от российского газа. На этой стадии Газпрому уже придется сослаться на форс-мажорные обстоятельства при отказе от контрактных обязательств по поставке газа в ряд европейских стран — включая Францию, Австрию, Венгрию и Словакию.

 

Есть несколько выходов. Из стран Западной Европы Великобритания располагает огромными возможностями (порядка 51 миллиарда кубометров в год) для приема зарубежных поставок сжиженного природного газа (СПГ). Она также может обеспечить значительные реверсивные поставки, имея пропускную способность под Ла-Маншем в 30 миллиардов кубометров, поэтому СПГ — возможно, даже американский — потечет в континентальную Европу с британских терминалов. У Италии есть три терминала СПГ с низкими коэффициентами использования и ряд запасных мощностей на трубопроводе, связанном с алжирскими запасами природного газа. В Центральной же и Восточной Европе имеется лишь один крупный терминал, связанный с большей частью рынка: это польский порт Свиноуйсьце на Балтийском побережье с пропускной способностью 4,5 миллиардов кубометров (в Греции, в Аттике, также имеется терминал СПГ мощностью 5 миллиардов кубометров, откуда газ может поставляться в некоторые части Центральной и Восточной Европы). Таким образом, более всего от недопоставок и роста цен пострадают страны Центральной и Восточной Европы.

 

Однако особенно острая долгосрочная угроза нависла над самими украинцами. С 2015 года Украина не покупает газ напрямую у Газпрома. Вместо этого Киев покупает излишки газа у клиентов Газпрома — это все тот же транзитный газ, который уже прошел через территорию Украины. Однако реверсивные поставки оказались не только дешевле прямого контракта с Россией, но и ослабили влияние Москвы на Украине. Но когда договор о транзите истечет 1 января 2020 года, этот источник газа иссякнет. Поэтому Украина уже сейчас накапливает природный газ в подземных хранилищах, чтобы обеспечить себя минимум на год. Украина также рассчитывает нарастить внутреннее производство, инвестировать в повышение энергоэффективности и наладить сотрудничество с союзниками вроде Польши для получения альтернативных источников поставок.

Очевидно, если Газпром решит не продлевать действующий контракт, он испортит себе долгосрочную репутацию и лишится прибылей. Усугубить коммерческий ущерб могут два фактора. Во-первых, США в настоящее время наращивают производство сжиженного природного газа (СПГ) — можно сказать, успели к российскому газовому кризису. Кроме того, часть американского СПГ может перепасть даже государствам Центральной и Восточной Европы — благодаря аренде судов с технологией регазификации. Стóят эти корабли-газовозы недорого. Например, у Литвы один такой есть в порту Клайпеды — стоит он всего 127 миллионов долларов и вмещает 4 миллиарда кубометров. Длительные перебои с поставками газа, вероятно, вынудят ряд государств Центральной и Восточной Европы заказать постройку таких регазификационных судов. Во-вторых, газовый кризис повысит конкурентоспособность возобновляемых источников энергии — за последние пять лет они значительно подешевели.

 

Но опять же, для государственной компании под названием Газпром коммерческие соображения не всегда находятся на первом месте. Вполне возможно, что Москва дождется истечения транзитного соглашения с Украиной — пусть за этим и последует хаос и рост цен — в надежде на то, что первый шок от выпавших поставок придаст России необходимые рычаги и позволит заключить более выгодную сделку с Украиной и ЕС и быстро достроить «Северный поток — 2». Затем для «решения» кризиса вмешается президент Путин — на фоне массированной дезинформационной кампании, целью которой будет свалить вину полностью на Украину и ЕС.

 

Однако чтобы такой план сработал, России нужно, чтобы европейцы запаниковали и прогнулись перед лицом недопоставок и роста цен. Проблема Москвы в том, что далеко не факт, что такой нажим вообще сработает — европейцы ведь могут и не прогнуться. В психологическом поединке с Европой может статься, что «слабó» окажется как Москве. Конечно, чем дольше затянется конфликт, тем больше государств будут в нем замешаны. Но при этом тем легче будет решить многие из проблем с поставками. ЕС может принять экстренные меры для обеспечения реверсивных поставок — оперативно выстроить небольшие соединительные трубопроводы и внедрить регазификационные суда. Эти временные «чрезвычайные меры» рискуют стать постоянными и в конечном счете выдавить Газпром со значительной части европейского рынка. А всякое исключение сопровождается потерей доходов и влияния. Поэтому Москве следует тщательно взвесить за и против тактики «шока и трепета» — кратковременного январского отключения, за которым последует дезинформационная кампания и длительный срыв поставок — ведь они грозят лишить Россию ключевых политических и деловых союзников в Европе, а также подорвать российские источники доходов и, в конечном счете, власть и влияние.

Таким образом, напрашивается вывод, что Москва, вероятнее всего, будет стремиться к более короткому сбою поставок — в надежде, что европейцы запаникуют и прогнутся. Логика Кремля, вероятно, будет такой: хотя на деле двух- или трехнедельные перебои на ЕС не так уж и скажутся, Москва попытается посеять панику, чтобы заставить Брюссель отступить. Однако, если европейцы не уступят, к «решению» проблемы подключится президент Путин — он предложит заключить сделку. Сделка эта положит конец кризису, а возникновение этого кризиса можно будет, конечно же, свалить на всех остальных.