Мы вспоминаем трагический 1941 год с его чудовищными испытаниями, огромными жертвами, горечью оккупации. И каждый раз в приуроченных к памятной дате телепрограммах мы видим на кадрах геббельсовской кинохроники того времени огромные толпы наших военнопленных, сотни единиц брошенной военной техники, убитых красноармейцев — и на этом фоне браво марширующих гитлеровских солдат… Кадры, ставшие своего рода киноклассикой, создают зримый образ трагедии, — и всё это, конечно, так, но не совсем.
С одной стороны, благодаря внезапности и мощи нападения стратегические успехи немецкой армии действительно оказались весьма внушительны. С другой — на то и существует пропаганда, чтобы в гипертрофированном виде показывать успехи собственных войск и вселять уверенность в свой народ, а основная масса немецкого народа весьма побаивалась войны с необъятной Россией. Затертая нашими телеканалами эффектная кинохроника ведомства Геббельса меньше всего предназначалась для скрупулезного отображения фактов, в ней нет места чужим подвигам.
С первых часов войны, начиная с погранзастав, многие советские солдаты дрались упорно и яростно. По планам немецкого командования на преодоление пограничных заслонов отводились считанные минуты, а многие заставы держались сутками, так что уж говорить о более крупных соединениях. Классикой стала история Брестской крепости, которая упорно сопротивлялась врагу несколько недель, когда фронт откатился уже далеко на восток. К слову сказать, в её реконструкции в своё время принимал участие царский офицер, а потом советский генерал и Герой Советского Союза Дмитрий Карбышев, памятник которому националисты сегодня «декоммунизируют» в Киеве.
С первого дня войны вторгшиеся в пределы Советского Союза немцы столкнулись с мощным сопротивлением. Давайте обращаться не только к эмоциям, но и первоисточникам. Один из наиболее признанных — «Военные дневники» начальника гитлеровского генштаба Франца Гальдера, суховатые ежедневные записи из самого центра принятия решений германской армии.
Несколько отрывков из его записей за первую неделю войны. 22 июня: «После первоначального "столбняка", вызванного внезапностью нападения, противник перешел к активным действиям. Без сомнения, на стороне противника имели место случаи тактического отхода, хотя и беспорядочного. Признаков же оперативного отхода нет и следа». Далее: «Итоговые сводки за 23.6 и сегодняшние утренние донесения подтверждают наши предположения. Противник в пограничной полосе почти всюду оказывал сопротивление». 24 июня: «Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен».
Первый контрудар Красной армии состоялся уже 23 июня, на следующий день после начала войны, во фланг вражеской группировке южнее Гродно. Шесть немецких дивизий на несколько суток оказались скованы боями и понесли большие потери. 24 июня Гальдер сообщает о сильных контратаках на фронте группы армий «Юг»: «Русские не думают об отступлении». 25 июня: «Оценка обстановки на утро в общем подтверждает вывод о том, что русские решили в пограничной полосе вести решающие бои и отходят лишь на отдельных участках фронта, где их вынуждает к этому сильный натиск наших наступающих войск». 26 июня: «Группа армий "Юг" медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери. У противника, действующего против группы армий "Юг", отмечается твердое и энергичное руководство. Противник все время подтягивает из глубины новые свежие силы против нашего танкового клина. Резервы подходят как на центральный участок фронта, что наблюдалось и прежде, так и к южному флангу группы армий…»
Подводя итоги первой недели войны, Франц Гальдер пишет: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека. Лишь местами сдаются в плен… Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей и т.п. в плен сдаются лишь немногие…»
Почему же, несмотря на столь упорное сопротивление, немцы неудержимым потоком все-таки прорвались в глубь нашей страны. Ответ будет банален для любителей конспирологии: стратегическая внезапность нападения и четкость исполнения поставленных противником задач. На направлениях главных ударов немцы имели 4-5-кратное превосходство в живой силе и технике, на второстепенных — двукратное. Плюс боевой опыт, полученный за два года военных действий в Европе, немецкая организация и выучка, высокая моторизация, боевой дух. Это была самая сильная армия мира, к которой присоединились союзные войска практически со всего континента.
Ну а как же Сталин, Ворошилов, Жуков, Тимошенко и другие советские военачальники? А с них вины никто и не снимает. Кстати, они тоже тогда не снимали с себя ответственности (вспомним, например, самокритичный сталинский «Тост за русский народ»). С другой стороны, именно их стараниями была создана и вооружена РККА, достоинства которой был вынужден признавать даже самый серьёзный противник. Фельдмаршал фон Клейст, летом 1941 года командующий 1-й танковой группой, писал: «Русские с самого начала показали себя как первоклассные воины, и наши успехи в первые месяцы войны объяснялись просто лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость…» Фельдмаршал Браухич констатировал в июле 1941 года: «Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник». Начальник Генштаба Франц Гальдер: «Бои с русскими носят исключительно упорный характер. Захвачено лишь незначительное количество пленных» (запись от 4 июля).
Кто дал нам право забыть этот безмерный, отчаянный подвиг самопожертвования? Да, бывало обращались в бегство, а многие сдавались в плен — расстреляв боекомплект, оставшись фактически безоружными, надеясь на милосердие «цивилизованных европейцев» и не зная,какие муки их ждут в плену. Но ценой этих и ещё многих жертв был сорван тот самый блицкриг, перед которым к тому времени пали все страны континентальной Европы, имевшие несчастье понадобиться Гитлеру: Варшава пала через 4 недели, Франция была разгромлена за 6 недель, остальные и того меньше.
На разгром Советской России фюрер отводил весьма обширный по его меркам срок — от трёх до пяти месяцев, и стратегические задачи были определены им вполне конкретно. Из директивы по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск («Операция «Барбаросса»), 31 января 1941 года: «Операции должны быть проведены таким образом, чтобы посредством глубокого вклинивания танковых войск была уничтожена вся масса русских войск, находящихся в Западной России. При этом необходимо предотвратить возможность отступления боеспособных русских войск в обширные внутренние районы страны».
Исходя из этой стратегической задачи осуществлялось планирование операций, обеспечение войск, производство вооружений и т.д. Провал блицкрига означал для Германии совершенно другую войну — битву на истощение, в которой её шансы победить устремились к нулю. А сорвали эти планы в течение первых трёх месяцев войны советские солдаты — своим мужественным, иногда даже отчаянным сопротивлением. 11 августа 1941 года, когда пришло время подводить первые итоги исполнения плана «Барбаросса», начальник германского Генерального штаба Франц Гальдер меланхолично записывает в своём дневнике: «Общая обстановка все очевиднее показывает, что колосс Россия… был нами недооценен».
Ещё через пару недель, как бы обозначая провал первоначальных немецких планов, советские войска начали наступательную операцию под Ельней, и немцы впервые были вынуждены основательно отступить. Только под Ельней немцы потеряли лишь за неделю боев и на одном участке фронта около 45 тысяч человек — столько же, сколько за целый предыдущий год войны в Европе при разгроме всей французской армии, английского экспедиционного корпуса, захвате Франции и стран Бенилюкса. Начальник штаба 4 армии вермахта Гюнтер Блюментрит писал: «Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои. Там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Они всегда пытались прорваться на восток…»
Накануне решающей битвы за Москву, закончившейся разгромом немцев, Гальдер в своём дневнике отметил, что потери немцев достигли более 20% личного состава армии вторжения (а после поражения под Москвой — уже 25%). К концу года план «Барбаросса» потерпел окончательный крах — и по срокам его исполнения, и по предполагаемым потерям. И в этом бессмертный подвиг сотен тысяч известных и безымянных героев первого этапа Великой Отечественной войны.
1941 год остаётся для нас одним из самых страшных периодов в истории. Хотя есть и те, для кого он был посветлее: в те месяцы, например, неплохо чувствовали себя различные прогерманские национал-формирования и организации, которые двигались на восток в немецких обозах, занимая должности в оккупационных администрациях и полиции, карая и милуя, участвуя в акциях устрашения, с энтузиазмом заселяясь в квартиры убитых евреев.
Еще 3 июля 1941 года заместитель Степана Бандеры и одна из самых важных фигур в пантеоне современных национальных «героев» Ярослав Стецько писал Гитлеру: «Ваше превосходительство! Преисполненные искренней благодарности и восхищения Вашей героической армией, которая покрыла себя неувядаемой славой на полях битв со злейшим врагом Европы — московским большевизмом, мы посылаем вам, Великому фюреру, от имени всего украинского народа и его правительства, которое создано в освобождённом Лемберге [Львове], сердечные поздравления и пожелания увенчать эту борьбу полной победой…»
Естественно, для них та война до сих пор «советско-немецкая», а день нашей, столь нежеланной для них, Победы — вовсе не праздник, таковы особенности их «исторической памяти». А мы, в свою очередь, должны помнить: без яростного мужества сражавшихся с врагом в 1941 году советских солдат не было бы и победного мая 1945. Вечная слава настоящим героям!
