У Дональда Трампа недавно состоялся телефонный разговор с ливийским военнокомандующим Халифой Хафтаром, пишет политолог Стивен Кук в Foreign Policy. Они обсудили, как важно, чтобы в Ливии установился мир и стабильность, а также сошлись во мнениях о том, что Ливии нужно стать демократическим государством. Трамп признал роль Хафтара в борьбе против терроризма и в обеспечении безопасности нефтяных ресурсов в стране. Это всё равно что признать стремление Хафтара стать лидером в Ливии, пишет эксперт.
Прежде, наоборот, США поддерживали официальное правительство Ливии, которое Хафтар хочет свергнуть. И всего за неделю до этого разговора госсекретарь США Майк Помпео говорил, что конфликт в Ливии нельзя решать военным способом. По словам автора статьи, похоже, что Трамп заменил дипломатический процесс своими личными «желаниями». Однако при этом стратегия Трампа вполне соответствует тому, что делали его предшественники.
Так, ещё в 1979 году политолог Джин Киркпатрик писала, что администрация Картера смирилась с переворотами в Никарагуа и Иране, считая, что исторические тенденции в этих странах Штаты не в силах контролировать. Она раскритиковала «доверчивого американского президента», который принял заверения революционных движений вроде сандинистов, что они построят более справедливую политическую и экономическую систему, не считаясь с угрозой, которую они представляли для США, ведь они поддерживали отношения с Советским Союзом. Схема была такая: лояльные, но авторитарные правительства сталкивались с выступлениями оппозиции, США сначала призывали их к реформам, а затем бросали, и к власти приходили силы, настроенные против Америки.
Киркпатрик же настаивала, что все эти силы были не результатом эволюции, а марионетками Москвы. И, по её словам, авторитарные правители достойны поддержки, если их действия соотносятся с интересами США. Также, она писала, они больше способны на реформы.
Теперь же о словах Киркпатрик напоминают события на Ближнем Востоке. Она позже работала в администрации Рональда Рейгана; а Трамп пришёл к власти с настроениями, похожими на тактику Рейгана. В итоге он поддерживает Виктора Орбана в Венгрии, Нарендру Моди в Индии, Родриго Дутерте на Филлипинах, ас-Сиси в Египте, Салмана в Саудовской Аравии — и теперь Хафтара в Ливии. В последнем Трамп видит лидера, который сможет уничтожить исламистов и обеспечить США приток нефти.
Для Трампа такие, как Хафтар, приемлемы, в отличие от лидеров Венесуэлы или Кубы, которые не согласны быть частью широкого американского альянса. Впрочем, из этого чёрно-белого списка есть и исключения. Так, например, лидер Северной Кореи Ким Чен Ын долгое время был для Трампа врагом номер один, а затем они провели переговоры. Автор статьи отмечает, что у Трампа тёплые отношения с Владимиром Путиным, Си Цзиньпином и Эрдоганом, хотя первые два — соперники Соединённых Штатов, а последний пытается противодействовать американской политике на Ближнем Востоке.
Кажется, что добрые отношения с авторитарными лидерами — новаторство Трампа, но это не так. До Дутерте был Фердинанд Маркос, до ас-Сиси был Хосни Мубарак, до Салмана были его дяди и до Хафтара был Каддафи. Можно спорить, было ли удачным такое сотрудничество, но оно было. А на Трампа сейчас льётся критика потому, что демократия в упадке, и президент США водится с теми, кто за это в ответе, делает вывод политолог в своей статье для Foreign Policy.
