В период высоких цен на нефть Россия имела возможность взять реванш и за счет баснословных денег войти глубже в экономики других стран, обеспечив себе рычаги влияния, но мы сами упустили этот шанс, отметил Анатолий Никифоров
Нурсултан Назарбаев и Владимир Путин. Фото: Sputnik Кыргызстан
Случилось прогнозируемое, но в то же время неожиданное событие: президент Казахстана Нурсултан Назарбаев сложил с себя полномочия. Обязанности до выборов в 2020 году будет выполнять спикер Сената Касым-Жомарт Токаев. Транзит власти готовился в течение двух лет, но подобного решения от Назарбаева никто не ожидал. В комментариях моих казахских коллег-политологов многое сводилось к усталости президента и к назревающим переменам в Казахстане как в экономике, так и во внутренней и внешней политике, которую Казахстан активно демонстрировал, стараясь не попасть в немилость к Западу, сохраняя дружбу и сотрудничество с Россией. Объем этих проблем уже был не под силу 79-летнему Назарбаеву, хотя он остается председателем Совета безопасности с весьма большими полномочиями и председателем правящей партии "Нур Отан" и пожизненным первым президентом. Для России этот шаг грозит увеличением многовекторности во внешней политике Казахстана, к более прагматичным и холодным отношениям с Россией и туманным перспективам в развитии ЕАЭС, где локомотивом и инициатором являлся Назарбаев.
С учетом устройства экономики Казахстана, где присутствие Китая уже давно превысило присутствие России, а также особенностей системы государственного управления, которая в большинстве стран на планете (и Казахстан не исключение) традиционно стремится к нахождению внешней точки опоры, мы не должны удивляться тому, что влияние России ослабевает, и наши "канонические" территории присутствия и влияния уходят под контроль тех стран, которые способны предложить больше, чем сегодняшняя Россия. Мир циничен и прагматичен. И выбор зонтика, под который страна заходит, упирается не в идеи и ценности, а в экономический расчет.
Нурсултан Назарбаев и Си Цзиньпин. Фото: Zimbio
Как политолог и политический психолог могу сказать одно: данная ситуация формировалась не сегодня. Она складывалась на протяжении всего постсоветского периода. СССР при всех его проблемах и перегибах являлся центром силы, т.к. ему было что предложить, и он активно вкладывал в "дружественные" страны. Во что это обходилось, никто тогда не подсчитывал. И пока были вложения, копились суммы выданных займов, велось обучение специалистов в этих странах, строительство объектов инфраструктуры и т.д., да, они были с нами. Как только это прекратилось, постепенно ушла и политическая лояльность. И это логично, потому что мир конкурентен. Если один центр силы перестает быть таковым, не нужно удивляться тому, что привыкшие к жизни под чьим-то влиянием страны тут же находят себе новую точку опоры.
В период высоких цен на нефть Россия имела возможность взять реванш и за счет баснословных денег войти глубже в экономики других стран, как сегодня это делает Китай, захватить жизненно важные отрасли и сектора, обеспечив себе рычаги влияния. Но мы сами упустили этот шанс, покупая футбольные клубы и прочую ерунду вместо того, чтобы думать на перспективу. Означает ли ослабление нашего влияния его окончательную и бесповоротную утрату? Ни в коем случае. Да, сегодня мир поделен между двумя реальными геополитическими соперниками, которые предлагают другим странам свою модель развития. Это Китай и США. И они способны подкрепить свои предложения конкретными проектами в экономике и не только.
При возникновении нового центра силы, способного предложить свою модель, подкрепленную теми же и новыми бонусами, произойдет новый передел. И так до бесконечности. Но пока наши элиты заняты лишь спасением собственных активов и кресел, Россия вряд ли способна стать таким центром силы. Разве что случится чудо и произойдут серьезные перемены внутри страны. Кроме того, России пора исключить из своего менталитета понятия "дружественные страны", "наши братья" и т.д., и тоже включить прагматизм. И чем быстрее это произойдет, тем будет лучше для России.
Анатолий Никифоров – кандидат психологических наук, политический аналитик
