Когда Керстин Гранстрем приехала в Архангельск, она сначала не поверила своим глазам. Организаторы кинофестиваля «Арктик оупен» (Arctic Open) подошли к вопросу встречи и размещения гостей очень ответственно. Керстин поселили в одном из недавно построенных городских отелей. Прогуливаясь по архангельским улицам, шведская журналист и кинокритик не узнавала город…
Первый раз Гранстрем побывала в Архангельске двадцать пять лет назад. В молодости любые впечатления ярче, но ту поездку Керстин помнит до сих пор. Россия девяностых воспринималась европейцами примерно так, как мы сегодня воспринимаем африканские страны.
В Архангельске, куда в середине «лихих девяностых» по рабочим вопросам приехала 23-летняя выпускница одного из шведских университетов Керстин Гранстрем, царила полная разруха. Большинство предприятий города не работало, люди едва сводили концы с концами. Не было даже отопления, часто случались перебои с водой и светом. Горожане выживали.
Но тогда, 25 лет назад, на Западе, и Швеция не была исключением, постоянно твердили, что Россия переживает тяжелый процесс демократических преобразований, переходит к рыночной системе. Трудности жизни оправдывали переходным периодом и тяжелым наследием «советского тоталитаризма». Керстин Гранстрем верила. Как верили и миллионы других европейцев.
Прогуливаясь по Архангельску образца 2018 года, гостья из Швеции не переставала удивляться. Нарядные люди, забитые кафешки, уютный отель, обилие дорогих авто на улице.
Но самое главное, что поразило Гранстрем – люди. Нет, они и тогда, в середине девяностых, были удивительными – терпеливо сносили тяготы жизни, старались заработать где можно и где нельзя, только бы прокормить свои семьи. Современные россияне стали другими – более уверенными, напористыми, свободомыслящими. Но дружелюбие и коммуникабельность никуда не делись.
Керстин Гранстрем говорит:
В Швеции Россию изображают ужасной страной, едва ли не тоталитарной, фашистской диктатурой. Наша пресса врет, что люди здесь находятся на грани выживания, что они злы, агрессивны и недоверчивы.
Когда Керстин собиралась ехать в Россию, родные и друзья, начитавшиеся шведской прессы, напутствовали женщину быть максимально осторожной. И Керстин, давно не бывавшая в Архангельске, действительно ехала в Россию с каким-то смешанным чувством. Будто бы и не Россия это, не сосед Швеции, а какая-то полудикая африканская страна.
Теперь Гранстрем испытывает стыд. Не за свои опасения, а за те «страшилки», которыми сегодня изобилует шведская пресса:
Мне действительно стыдно за то, что в Швеции пытаются выставить Россию, удивительную страну с такой богатой культурой, с доброжелательными и честными людьми, каким-то врагом. Я была в России и я нигде не сталкивалась с враждебным отношением.
Никогда больше Керстин не будет верить и сказкам о тотальной нищете россиян. Нет, как и любой взрослый и адекватный человек она прекрасно понимает, что в России множество социальных проблем, есть бедные, есть нищие люди. Но жизнь россиян совсем не такая, как ее представляют в европейской пропаганде.
Керстин признается, что собирается вновь и вновь приезжать в Россию. Теперь шведка убеждена, что Россия - глоток свежего воздуха в море лжи, в котором погрязла Европа.
