Москва, 20 октября - "Вести.Экономика". Несмотря на кажущееся стирание границ, британское общество сохраняет кастовый характер. Стать полноправным членом английской элиты иностранцу практически невозможно. Ключом к пониманию сути британского истеблишмента является представление о том, как эта элита выращивается, рекрутируется и в дальнейшем действует. Описание функционирования британской частной школы, которая во многом и формирует этот класс, - в материале журнала "Газпром".
Прежде всего необходимо определить, кто считается элитой в Британии. Здесь доминирует так называемый земельный фактор – именно представители земельной аристократии служат костяком верхних классов. Деревенская Англия отделяет традиционное аристократическое общество и членов высших классов от городской элиты, которая считает себя частью высшего круга, но таковой в полной мере не является. Городская элита – основной проводник либеральной экономической модели, поддерживаемой идеей об универсальных правах человека. Космополитизм, мультикультурализм и прогрессивные либеральные течения лишь усиливают стремление традиционных элит переезжать из города в деревенскую местность, а детей отдавать в те немногие оставшиеся частные школы, которые все еще сохраняют систему полного пансиона (Harrow, Eton, Winchester).
Землевладельцы
Данный феномен в Англии наблюдается на протяжении многих столетий, так как переезд за город – это попытка географически и социально приблизиться к элите и одновременно оградить себя от других слоев населения. И это престижно. Историческая ценность члена высшего класса в рамках The Shire (сельская, загородная жизнь) состояла в его статусе чиновника, руководящего и порой одновременно владеющего определенным поселением или общиной. Представитель высшего класса не просто житель сельского населенного пункта, но и его владелец, отвечающий за быт и производство в своих владениях.
Существующая схема распределения собственности мало чем отличается от феодализма, да и право, регулирующее это распределение, не претерпело существенных изменений. Большую часть дохода землевладелец получает от сдачи в аренду земель и владений: все, кто живут и работают на этих землях, должны платить ренту хозяину. Однако немалая часть приходится и на собственное производство, особенно учитывая, что земледелие, охота и такие виды деятельности, как разведение лошадей, считаются крайне престижными среди высших классов Великобритании. Более того, не стоит считать такой вид заработка архаичным, ведь он может принимать и менее очевидные формы. Например, похожая ситуация существует в Лондоне: его центральные районы, как и 200–300 лет назад, принадлежат землевладельцам и аристократии. Что касается жилья, то в большинстве случаев его нельзя купить, но можно взять в длительную аренду (на 100–200 лет).
В престижнейших частных школах учится больше всего детей земельной аристократии и представителей Лондонского Сити. Но также есть иностранцы, в том числе русскоязычные, и представители средних, а иногда даже низших классов (благодаря стипендиям). Объект данного исследования – прежде всего дети представителей высших сословий. Традиционная культура их класса практически не меняется на протяжении веков, а практикуемые ими ритуалы и само отношение к школьному образованию и тому значению, которое оно имеет в процессе воспитания последующих поколений элиты, существенно отличается от подобного отношения у других классов.
Несмотря на меняющуюся политическую, экономическую и социальную реальность, аристократия является костяком британского общества, а дети этого класса обязаны пройти через те же испытания и воспитательный процесс, что и их предки. Наличие редких представителей других классов в элитных частных школах Англии – лишь часть процесса адаптации института Public School (частная британская школа) к социальным изменениям в обществе с попыткой их учета в масштабах школы.
Отрыв от семьи
Ключевое отличие британской элиты от элит в других странах заключается в ритуальной ссылке своих детей в частные школы в совсем раннем возрасте. Отдавая за обучение детей по 30–40 тыс. фунтов в год (что на 20–30% больше среднегодовой зарплаты в стране), отрывая их от семьи и дома, родители рассчитывают на ту перспективу, блага или качества, которые в будущем сможет получить их ребенок благодаря элитному образованию. Они отказываются от встреч со своими детьми и жизни с ними в одном доме с целью поддержать и усилить статус семьи в обществе.
В основе созданной в Великобритании в середине XIX века системы частных школ и феноменальной ее эффективности лежит убеждение, что если убрать ребенка из семьи в раннем возрасте, то его эмоциональные потребности и нужды будут направлены целиком на школу – на учителей и одноклассников. Важно понимать, почему целый класс, безусловно, один из наиболее влиятельных в мире, решает, что дети обязательно должны страдать, чтобы стать полезными гражданами. Ведь отрыв ребенка от семьи, и прежде всего от матери, в возрасте 6–7 лет не может не сказаться на дальнейшем развитии его психики. Однако именно механизмы защиты и социальной адаптации, которые вырабатываются у школьника с первых лет его обучения в частной школе, являются отличительной чертой британского высшего класса.
В школе, а затем в университете есть "географический" контекст с существующим разделением на школу и окружающий мир; на тех, кто достоин и может учиться в частной школе, и тех, кто не может, то есть на "своих" и "чужих". Здесь уместно упомянуть об английском феномене Town and Gown, предполагающем территориальное разделение на саму школу или университет (как центр населенного пункта) и периферию – все, что окружает учебное заведение, включая находящиеся рядом здания, предприятия, самих жителей населенного пункта, которых ученики рассматривают в качестве поставщиков услуг по обслуживанию нужд школы. В связи с необходимостью делить одно географическое пространство между двумя абсолютно разными слоями населения еще со Средних веков возникали многочисленные конфликты. Данный пример отображает структуру британского общества, в рамках которой практически в каждом институте существует четкое социальное разделение.
Нужно понимать, что жизнь в частной британской школе – это жизнь в крайне ритуалистическом, исключительно мужском иерархическом обществе. Психологи описывают выпускников частных школ, как "идущих по жизни с хорошо развитыми телами, отлично развитыми умами и недоразвитыми сердцами". Родители прекрасно осведомлены о том, что их дети будут несчастны в школе, но тем не менее все равно их туда отправляют. Часто из их уст звучит фраза: "Мы знаем, что ты был несчастен в школе, также несчастен был и твой отец, и его отец, но посмотри, чего он добился".
Основным принципом воспитания британской элиты является умение подавлять эмоции. Именно экстремальная сдержанность в эмоциях, привитая в школьные годы, является определяющим фактором в "распознании" элиты. Одним из основных последствий такого эмоционального состояния является знаменитая двусмысленность и неоднозначность в действиях и выражениях англичан.
В Британии есть отдельная категория психотерапевтов, которые специализируются на так называемом синдроме частной школы. Данный термин характеризует состояние выпускника частной школы, у которого вырабатываются определенные защитные реакции, чтобы пережить травму отрыва от семьи и резкую потерю нормальных отношений в атмосфере любви и заботы. Наиболее яркими проявлениями этой самозащиты считаются экстремальная бдительность и наблюдательность, а также раздвоение личности на "частного себя" и "публичного себя". Именно экстремальная бдительность и готовность к опасности существенно снижают социальные навыки при коммуникации с другими классами. Поэтому Old Boy (выпускник частной школы) к "внешнему миру" относится крайне враждебно, считая необходимым держаться своей клики – людей, которые мыслят, действуют и выглядят, как он.
Обучение в частной школе можно описать как процесс, в рамках которого элита отрывает своих детей от всего общества на десять лет с целью производства "супербританца", или истинного английского джентльмена. Как отмечали многие историки и социологи начала XX века, организованный спорт и "превосходная порода" сработали в Британии. Многие из них также выделили существенные расовые отличия между представителями высших классов и остальным населением.
Цели и задачи
Потребность в сплоченном классе эффективных функционеров появилась в середине XIX века и была связана с расширением владений Британской империи и стремительно возрастающей нуждой в пополнении кадрами британских колоний. Изначальным планом было выращивание колониальный элиты в виде сплоченной группы всесторонне развитых администраторов, обладающих схожим набором навыков, взглядов, манер и убеждений, а также внешним видом. Их основной задачей было управление огромными территориями без обращения к грубой силе и существенных денежных затрат. Параллельно расширение Old Boys Network (широкой сети выпускников британских частных школ) выполняло другую задачу, которая стала доминирующей в последующие годы: консолидация, укрепление, а также выработка более внятной системы организации и функционирования правящего класса.
В конце XIX – начале XX века основным "хабом" этого класса были колонии Британской империи, в начале XX века и до Второй мировой войны – проект перехода от империи к содружеству. После Второй мировой войны, когда произошло резкое размывание социальных барьеров, ставшее критичным для идентичности Британии, главным убежищем элиты стали разведывательные службы. Сегодня этот "хаб" в основном представлен академической элитой, условным deep state внутри консерваторов, и "новой колониальной элитой" – классом администраторов и управленцев, предоставляющим свои услуги и доступ к "сети" в рамках работы по найму на крупные международные или заграничные структуры (государственное строительство в различных странах – от Македонии до Казахстана, корпорации в квазиколониях, работа с Китаем, Ближним Востоком и т. д.).
Разделение общества на классы философов, защитников и ремесленников, каким представлял себе построение идеального государства Платон, было доминирующей идеей Британской империи, оправдывающей классовую структуру английского общества. В ее основе – концепция "органического общества", воплощенного во врожденном неравенстве людей, в сакральном значении традиций и важности социальной иерархии. Именно взаимодействие классов и понимание каждым из них своего места в обществе, подкрепленное верой в сакральное значение британской неписаной конституции, обеспечивали успешность британской политической и социальной системы.
Важно отметить, что "защитники", представляющие высший класс общества, не должны обладать какими-либо специфическими профессиональными навыками, и именно это является их преимуществом. Школы выпускали и продолжают выпускать "универсалов" с практически религиозным убеждением своего превосходства, готовых выполнять любое задание короны на любом участке планеты. Именно пренебрежение технократическими навыками – отличительная черта учебной методологии английской частной школы.
Ненавязчивость доминирования гегемонии и ее отчетливое принятие в форме негласного согласия низших классов являются ключевым моментом существования подобной жесткой классовой и иерархической структуры английского общества, которое в уменьшенном размере полностью отображается в рамках частной школы. Как удачно отметил кембриджский лингвист Джордж Уотсон, "англичане смотрят вниз с презрением, а вверх – с восхищением". И действительно, в рамках британского общества, как и в пределах школы, именно ясное понимание своего места в иерархии и эффективное функционирование и взаимодействие четко разграниченных классов обеспечивают устойчивость системы, внутри которой никто не думает о том, чтобы бросить ей вызов. Важнейшим достижением как империализма, так и построения британского общества в целом было не навязывание сверху, а получение согласия от тех, кем правят. В данном случае слова Маркса о том, что правящий класс также является и правящей интеллектуальной силой, актуальны как никогда.
Сегодня, как и во времена Британской империи, основная задача частной школы – не предоставление каких-либо особых знаний и уж точно не предоставление практической информации, полезной для будущей карьеры, а воспитание учеников как членов определенной клики, одного целого. Представители других классов, приложив невероятные усилия, тоже могут отдать своих детей в частные школы. И хотя они все равно не будут частью элиты в полном смысле слова, их там научат патриотизму, командному духу, лидерским качествам и, что самое важное, специальным способам одеваться и говорить.
Методы обучения социальным навыкам, формирование идентичности, уверенности и самоуважения применяются для конструирования групповой сплоченности – залога выживаемости класса. Школа из учебного заведения превращается в дом, семью, родину и служит, по утверждению одного известного выпускника, "по праву матерью всех мужчин". Многие бывшие ученики частных школ признают, что именно школа стала их семьей.
В какой бы сфере не работали Old Boys, образование у них должно быть одинаковым. Представители духовенства, армии, политики и бизнеса – все учатся в одинаковых условиях в одних школах и обучаются быть джентльменами. Лишь позже они решают, в какую сферу податься. Таким образом, вне зависимости от сферы деятельности ученика школа создает консолидированный класс джентльменов. Существующая сеть выпускников в разных сферах обеспечивает их социальное и профессиональное продвижение. Выходя во взрослую жизнь, они продолжают контактировать практически исключительно с Old Boys, активно используя доступ к "сети" в своих целях.
Ритуализм и практические навыки
Для создания сплоченного класса необходима четкая идеология и эзотерическая составляющая, превращающая учебное заведение в сакральное место, а выпускников – в орденскую иерархическую структуру. Именно поэтому частные школы активно создавали мифы и внедряли в школьную жизнь целый комплекс символов и тотемов. Следует сказать о роли масонства в создании мифологии частных школ. Масонство было удобным для англичан с практической точки зрения, так как где бы ни был выпускник, он всегда знал, куда ему пойти, где его встретят и где он будет в своей тарелке. Англичане использовали институт масонства с целью создания собственной мифологии. Особенно это касается британских школ и университетов с множеством тотемов, практикой цветовой иерархизации, наименованием домов, названием позиций в школе, использованием символики. Так масонство было адаптировано под нужды нового проекта.
Эффективность применения мифологии на примере школы дало свои плоды и в управлении империей. Британцы правили исходя из ритуалов, мифов, традиций и иррациональных убеждений, которые определяли их действия и очень редко имели что-то общее с открытыми политическими целями и стратегическим планированием. Можно утверждать, что социально-политический рационализм не является адекватным объяснением мотивов политики правящего класса Англии. Когда дело касается вызовов со стороны внешней среды, именно система тотемов, символов и ритуалов в некотором смысле заменяет рациональность. С целью оправдать мифологию школы была придумана уникальная система кодов и ритуалов, которые служили инструментами социального контроля внутри нового института. Например, униформы и медали империи были отражением школьных лет, и наоборот: название колоний, система иерархии внутри колониальных административных структур адаптировались под воспоминания о школьном прошлом.
Школа стала важнейшим аспектом не только для самих британцев, но и для местных правящих колониальных классов, которые стремительно срослись с их колониальными вожаками. С одной стороны, школы призваны выращивать "рационального джентльмена", с другой стороны, когда Old Boy сталкивается с незнакомой ему ситуацией, иррациональность практически всегда берет верх. В таких случаях автоматически подключается привитая иррациональность, выраженная в системе ритуалов, символов и обычаев. Так, когда дело касалось имперской администрации, этот "школизм" был "ментальной гимнастикой", позволяющей офицерам совладать с проблемами без обращения к специалистам. Корни подобного отношения уходят в иерархическую структуру в школах, где было распространено надзирательство за младшими учениками. В школах культивировалась вера в то, что империя может быть управляема, как частная школа. Школьная атмосфера создавала уверенность в правильности всего британского.
Как писал один исследователь, частные школы устанавливали для учеников "язык жизни". Арабские страны могут служить отличным примером проявления данного феномена. Так, империализм на Ближнем Востоке очень часто принимал крайне причудливые формы. Определенный вид литературы романтизировал школьное прошлое и сравнивал частные школы с владениями империи в Аравии. Часто можно встретить сравнение школьных зеленых полей для крикета с девственными песками Аравийской пустыни. Постоянно сравнивались школьная жизнь и быт бедуинов.
Без сомнения, именно частная школа являлась основой мощи Британской империи. Ведь как еще можно организовать самую большую империю в мире, имея в наличии крайне небольшую группу людей, которые должны управлять 420 млн человек? Знаменитый Индийский офис насчитывал не более 1 тыс. активных офицеров. Слепая верность школе, ее устоям и традициям не покидала выпускника всю его жизнь.
Империи были нужны прежде всего уверенные в себе функционеры, на которых можно положиться. Например, в 1919 г. министерство по делам колоний перестало принимать людей для административных должностей в колониях по объявлениям. Вместо этого был запущен процесс рекрутирования кандидатов исключительно из числа предложенных учителями и директорами частных школ, а также преподавательским составом и руководством Оксфорда, Кембриджа и нескольких других университетов. То есть практически сразу после введения этой меры все руководство Британской империи представляло собой группу классово близких людей, имеющих одинаковые воспитание, манеры, привычки, внешний вид, мировоззрение и разделяющих одни ценности.
Ни один англичанин не находил странным, что школьные годы предопределяли то, как будут организованы государственные структуры в самых отдаленных уголках планеты. Колониальные администраторы – выпускники частных школ – создавали государственные структуры, в точности копирующие устройство и организацию частной школы. Таким образом, приезжая в абсолютно неизвестную местность, Old Boys строили для себя комфортный микрокосм, позволяющий им быстро интегрироваться и защититься от внешних угроз.
Атлетизм и награды
Важнейший фактор в воспитании образцового английского джентльмена – атлетизм. Ничто в наследии школ или их мифологии не является таким же важным, как история атлетизма и игры. Командный спорт, в особенности крикет и регби, превратились в метафору тех ценностей и практик, которых придерживается ученик частной школы. Игры становились шаблоном для жизни. Однако не стоит путать британский школьный атлетизм с культом спорта. Мифология корней Британской империи была создана для иллюстрации парадокса: если не особо волноваться о победе, ты, скорее всего, победишь. Главным аспектом в школьном атлетизме является именно дух соревнования как процесса участия в игре, а также получение награды.
Вот случай, наглядно иллюстрирующий, насколько важное место в сознании выпускников занимает школа с ее ритуалами, обычаями и ценностями. Однажды дом губернатора Кипра, сэра Рональда Сторрза, спалила разъяренная толпа, обвинив его в симпатиях к Турции. В результате пожара Сторрз потерял практически все ценности, включая коллекцию антиквариата, драгоценности, наряды и личные сбережения. Но, как он отмечал, самой страшной утратой для него был приз за чтение поэм Гомера, выигранный им в школе Чартерхаус. История Сторрза говорит о присущем высшей элите Британии инфантилизме: Old Boy остается вечным школьником.
В британской частной школе моральность, религия, здоровье, классовое самосознание и спорт всегда развивались вместе. Культ атлетизма имел мало общего с современным пониманием спортивных достижений, так как успех в индивидуальном спорте почти ничего не значил: дело было в команде. Вера в моральное превосходство атлетов шла плечом к плечу со специфическим британским убеждением, что честь и отвага гораздо важнее успеха, а игра важнее победы. Однако существует и оборотная сторона слепой веры в собственное превосходство. Уверенность в том, что спортсмены из частных школ естественным образом становятся великолепными армейскими офицерами, стала причиной того, что во времена Первой мировой войны британский офицерский корпус нес колоссальные потери в живой силе и показал себя крайне неэффективным.
Идеальный джентльмен
Идеалом выпускника частной британской школы является джентльмен, воплощающий в себе так называемое мускульное христианство, которое в британской оболочке можно описать как жесткую мужскую версию англиканства. Исследователь британских школ Алекс Рентон описывает случай, когда 13-летний ученик дает наставления новичку в школе. Прежде всего он советует не разговаривать слишком громко или дрожащим голосом, никогда не плакать и не проявлять эмоций, так как ни в коем случае нельзя показаться окружающим ребенком. Никогда не играть в каштаны, никогда не быть слишком настойчивым, так как это делает ученика уязвимым. Также важно не относиться с подлинным энтузиазмом к чему-либо, так как это делает ученика открытым к критике. Вести себя нужно обыденно, просто, не показывая, что ты можешь быть лучше, чем другие. Но самое важное – всегда держать осанку. Эти наставления, по сути, являются кодами, которые были приняты в детстве и перенесены выпускниками частных школ во взрослую жизнь.
Сами манеры, совмещенные с вежливостью и вкусом, являются доминирующей идеологией. На базе манер создан практически весь культурный консерватизм, который одновременно является и доказательством эффективности коммерческого общества (ведь джентльмены друг друга не обманут). Данная идеология абсолютно логично перешла и в школьную среду, где выращивание джентльмена, трудящегося на благо империи, стало основной задачей. Считается, что в любой ситуации самым страшным является потерять лицо, или "не соответствовать". Именно поэтому британская частная школа прививает своим ученикам прежде всего чувство необъятной уверенности в себе и в том, что по праву рождения англичанину позволено все. Тем не менее часто хорошая "порода" и наличие манер, смешанные с феноменом экстремальной сдержанности в проявлении эмоций, приобретают причудливые формы.
Интересен случай из жизни одной частной школы. Парень в школе совершил самоубийство. Ответственный за общежитие преподаватель собрал весь дом и спросил у учеников, может ли кто-то из них подумать о причинах произошедшего. Молодой Дэвид Гор (лорд Харлех), в будущем известный политик и дипломат, поднял руку и спросил: "Возможно ли, что в этом виновата еда, сэр?" Таким ответом Гор выразил максимальную "английскость" и принадлежность к классу, одновременно показал, что еда ужасна, свое отношение к произошедшему в истинно английском духе, отличные манеры, знаменитый юмор и английскую лицемерность.
Тотемы и атрибуты
Одним из примеров проявления классового единения является привилегия надевать школьный галстук. Ношение галстука свидетельствовало не только о том, что ритуал посвящения пройден, но также означало наличие тесных связей дружбы, было символом отличия и принадлежности к элите. Школами прививалось и прививается убеждение: ношение школьного галстука означает, что мужчина должен прожить свою жизнь, неся символ своего юношества.
Самые незначительные аксессуары, как школьные пиджаки, бейджи, шарфы, запонки, а также сложная иерархия цветов и атрибутов внутри школы подкрепляли всю ту мифологию, которая окружала выпускника школы во время его обучения и имела безусловное значение и во "взрослой жизни". Даже количество застегнутых пуговиц, цвет галстука, обувь, речь и жесты выпускника имели особое значение. Ученики младших классов и старшеклассники-надзиратели носят разные галстуки, разного цвета рубашки и пиджаки, живут в различных условиях и часто имеют доступ к различным благам в рамках школы. Однако общая система манер, касающихся применения символики, остается неизменной.
Английское высшее общество уделяет огромное внимание манере одеваться и говорить. Интересный пример проявления "соответствия" и привитых в школьное время манер. Майор Джеймс Кармайкл Мор, служивший британским политическим посланником в Кувейте с 1920 по 1929 гг., каждый вечер перед ужином надевал шерстяной смокинг, даже когда был лишь в компании своей жены. Как известно, кувейтский климат отличается аномально высокими температурами!
Языковой фактор, символизм и эмоциональность
Отсутствие эмоциональности является важнейшей характеристикой британского правящего класса, а также ключом к пониманию его других отличительных черт и проявлений. Так, следует отметить известную английскую двусмысленность и намеренное запутывание собеседника в дебрях английского языка. Никогда "правильный" выпускник частной школы не будет откровенен до конца и не скажет, что он думает на самом деле. Он всегда оставляет место для маневра, и эта стратегия вырабатывается у него с первых дней жизни в школе как защитная реакция от издевок и унижений других учеников. По мере роста и укрепления престижа и влияния школы развивали собственные речевые диалекты.
Изучение специфичных для школы слов и кодов было основной задачей каждого новичка. В случае если тот не справляется с этой задачей, его ждут страшные испытания со стороны старших ребят. Такая информация, как цвета различных спортивных команд, была гораздо важнее, чем что угодно. Школьный сленг выпускники часто используют и во взрослой жизни в качестве быстрого и доступного социального фильтра, классового идентификатора. Так, например, итонцы любят добавлять окончание er к существительным.
Первой задачей после попадания в частную школу является стирание "региональных лингвистических различий" и приобретение учеником установленной манеры разговаривать. Она подразумевает употребление определенных слов, отсутствующих в речи обычных людей, усложнение предложений, использование конструкций, усиливающих эмоциональную нагрузку (ведь эмоционально они это не способны сделать), тон, скорость речи, четкость произношения.
У британцев есть четкое убеждение, что они могут посетить или жить в любой из стран по праву, в то время как те, кто посещают Англию, являются приглашенными гостями. Именно это делает отношения между британцами и иностранцами изначально односторонними. Таким образом, школы представляют собой иерархические системы, в которых средства продвижения завязаны на подчинении, уважении и традиции, приверженности старшинству и коллективной морали. В данном случае слова "долг", "честь", "доблесть", "дисциплина", "спортивность" регулярно звучат из уст учителей и руководителей частных школ и постепенно превращаются в жизненную установку выпускников.
Университеты
Следует также упомянуть о роли университета как завершающей стадии формирования элиты. Важно понимать, что образовательная функция не является доминирующей в университете. Основной задачей престижных британских университетов является последующая социализация, укрепление и расширение сети Old Boys. Более того, престижные университеты копируют структуру школ. Общежития школ перетекают в университетские колледжи, где сохраняется та же иерархическая структура, наполненная собственной мифологией, ритуалами, традициями и тотемами. Соблюдение ритуалов для представителей элиты абсолютно необходимо. Следование традициям и обычаям университета, так же как и школы, никогда не ставится под сомнение.
Попав в университет, Old Boy оказывается в знакомой ему среде, отличающейся лишь тем, что она населена не только учениками его школы, а служит местом обитания более широкой сети выпускников частных школ. Так, университет представляет собой следующий этап классовой консолидации и интеграции, в рамках которого кристаллизуется Old Boys Network.
Университет и его колледжи, обладая своей мифологией, символами и ритуалами, соблюдают ту же систему принципов, что и школа, где манеры, атлетизм и уверенность в себе являются ключевыми достижениями. В университете существует своя система студенческой иерархии. Представители высших классов общаются друг с другом, ходят в одни и те же места, посещают определенные клубы, сообщества (прежде всего клуб дебатов Union Society), занимаются теми же видами спорта (регби, гребля, конное поло, стендовая стрельба), имеют похожую манеру общения (Public School English) и практически одинаковый внешний вид.
Подобно школе, в университете существует и иерархия предметов. Так, изучение истории, философии, политики, классической филологии, теологии и других гуманитарных предметов является более престижным, чем, например, бизнес-менеджмент, маркетинг или экономика, чаще всего предпочитаемые иностранными студентами. Важным в подобной иерархии является отношение к учебе. Студент учится не тому, что ему необходимо для получения стабильной зарплаты и физического выживания в будущем, а тому, что соответствует его интересам и является общепринятым в рамках его класса.
Крупные компании и наиболее престижные организации предпочитают принимать на работу выпускников престижных школ, изучающих предметы, часто имеющие мало общего с необходимыми профессиональными навыками. Происходит это по нескольким причинам. С одной стороны, необходимо отметить, что экономика или математика, и в особенности менеджмент, маркетинг и так далее, не являются престижными в рамках устоявшихся обычаев внутри британской элиты. Основой образования в частных школах всегда были классическая филология, история, философия. Уже в конце XX века школы под давлением трендов начали делать больший упор на точные науки (в том числе для того, чтобы выпускники были способны сдать вступительные экзамены в университеты). Однако и сегодня экономика и математика остаются преимущественно выбором иностранцев или действительно энтузиастов.
Прием на работу в крупнейшие компании теологов и историков скорее можно объяснить классовой солидарностью и знанием, что выбранный кандидат "соответствует" нормам и обычаям, характеризующим класс. Математики и представители технических профессий в большинстве своем ищут именно работу. Их беспокоит вопрос физического выживания, достойного и постоянного заработка. Что касается теологов, вряд ли можно сказать, что тот, кто четыре года изучал религию, надеется, что применение именно этих специфических знаний принесет ему какие-то значимые финансовые дивиденды. То, что студент выбрал изучение теологии, истории, философии и так далее, говорит о том, что для него работа остается игрой, что как раз определяет его функциональную многомерность, безразличность к вопросам физического выживания (за счет финансового обеспечения), наличие безграничной уверенности в себе (нужно быть действительно уверенным в себе, выбирая теологию и при этом надеясь на карьеру). С другой стороны, сам факт того, что студента не беспокоит социально приемлемая и хорошо оплачиваемая работа, определенным образом его характеризует. Такие кандидаты, естественно, набираются на более высокие позиции.
Следует также учесть, что набирают таких кандидатов классово близкие люди, посещавшие те же школы. Что касается математиков, то в рамках Британии гораздо более престижным является работа в спецслужбах, нежели в крупных корпорациях. Естественно, математики и технари важны, но если внимательно посмотреть на верхушку основных корпораций и структур в Британии, то физиков и математиков там крайне мало.
Что касается русскоязычных студентов и учеников в рамках престижного британского образования, то их участь довольно плачевна. Подавляющее большинство из них не может найти себе место в рамках существующей системы. Для многих осознание того, что они даже теоретически не могут стать частью этого общества, несмотря на все шаги по укреплению и продвижению социального статуса (от школы до университета), приходит слишком поздно и становится следствием безрезультатных попыток проникнуть внутрь недоступных социальных слоев.
Конечно, существует крайне небольшая прослойка русскоязычных студентов, которые становятся немного ближе к элите посредством невероятного желания "соответствовать". Они копируют их акцент и внешний вид, имеют похожие манеры, занимаются тем же и стремятся быть "как они". Тем не менее максимально, чего может добиться такой студент, – это позиция "младшего товарища", который всегда останется русским.
Русскоязычные студенты часто принимают свою участь – и либо организуются в русскоязычные группы, защищаясь от очевидно враждебной внешней среды, либо остаются блуждающими одиночками, которые пытаются, в большинстве случаев тщетно, интегрироваться в ряды англичан, либо изолируют себя от внешнего мира до самого выпуска. Если такой студент попадает в Оксфорд или Кембридж, это совсем не означает, что те, кто оказался там по праву рождения и статуса, должны его принимать. Просто они должны там быть, чтобы сохранять устоявшуюся структуру. Верхи всегда останутся верхами, а остальным всегда будут указывать их место. И предпосылок к каким-либо изменениям в этой системе, существующей много веков, не наблюдается.
Олег Яновский, выпускник Даремского университета (Великобритания) и МГИМО
Подробнее: https://www.vestifinance.ru/articles/108883
Рейтинг публикации:
|
