Казалось, первый официальный визит в Россию главы германского МИД Хайко Мааса начался нормально: возложение цветов на Могиле Неизвестного Солдата, минута молчания, а затем — встреча с Сергеем Лавровым. Но встреча была прохладной, тем более что незадолго до визита Мааса Москва дала понять, что недовольна критическими высказываниями немецкого министра о политике Кремля.
На первый взгляд, первый официальный визит в Россию министра иностранных дел Хайко Мааса утром во вторник начался абсолютно нормально. Солнце светит ярко, он спешит из аэропорта к Могиле Неизвестного Солдата. У западной стены Кремля он возлагает венок в память миллионов русских солдат, павших в ходе мировых войн. Вначале звучит классическая музыка, затем — минута молчания.
Но, конечно, ничего нормального в этом визите нет. Скорее это попытка хоть как-то нормализовать ухудшившиеся немецко-российские отношения, чтобы можно было по крайней мере разговаривать. Поэтому Маас не ждал долго. Сразу после вступления в должность президента Владимира Путина он отправился на встречу со своим коллегой Сергеем Лавровым. Официально он пока не входит в состав нового российского правительства, но в Москве уверены, что Лавров продолжит свою деятельность в качестве главы МИД России.
Лавров — один из самых опытных и искушенных дипломатов в мире. Во время пребывания в должности министра иностранных дел он видел, как один министр иностранных дел ФРГ сменяет другого. С Гидо Вестервелле (Guido Westerwelle) он любил поспорить. С его преемниками Франком-Вальтером Штайнмайером и Зигмаром Габриэлем (Sigmar Gabriel), (оба социал-демократы), у него были своего рода дружеские отношения, несмотря на множество конфликтов. С Штайнмайером, невзирая на бесконечные дебаты об Украине или Сирии, он с удовольствием выпивал кружку пива и выкуривал сигарету.
С тех пор как в должность вступил Маас, такие жесты представить невозможно. Кремль обратил внимание на то, что министр, представляющий СДПГ, принялся менять курс в отношении России, а также оценил политику Москвы в журнале «Шпигель» как «все более враждебную». В реакции Москвы было четко видно, как она оценивает политику Мааса.
Государственное информационное агентство ТАСС незадолго до визита Мааса опубликовало статью со ссылкой на неназванный источник, в которой говорилось, что Москва раздражена и разочарована антироссийской риторикой нового министра. В статье есть и предостережение: глава германского МИД ошибается, если исходит из того, что «такое давление может повлиять на внешнюю или внутреннюю политику нашей страны».
Даже оптимистически настроенные дипломаты рассматривают статью как однозначный посыл Кремля: высказывания Мааса считаются оскорблением. В статье детально комментируется не только новый курс главы МИД ФРГ, но и внутриполитические дебаты о политике в отношении России. Так, особое разочарование вызвал тот факт, что Маас представляет немецких социал-демократов, которые до сих пор выступали за «взвешенный и сбалансированный подход к России».
Недовольное настроение Маас почувствовал в большом зале заседаний в российском МИД. Лавров практически не смотрел на гостя, сидевшего напротив. Без какого-либо воодушевления он желает успехов в новой должности. «Мы сейчас вновь стремимся к прямой дискуссии. Это всегда полезнее, чем микрофонная дипломатия», отметил Лавров. Позже он высмеял критические высказывания Мааса как «эмоциональное обобщение».
В ходе пресс-конференции после переговоров атмосфера не стала особо дружелюбнее. Маас постоянно обращался в сторону Лаврова, искал зрительный контакт, это обычная дипломатическая практика, даже среди министров, поддерживающих не особо тесный контакт. Но Лавров не расслабляется, смотрит упорно вперед, подмигивает своим советникам в первом ряду или приводит в порядок свои записи. Слушал ли он вообще внимательно то, что говорил Маас, по неподвижной мимике россиянина прочесть было невозможно.
В плане содержательности диалога министры далеко не продвинулись. Они, правда, подвергли критике выход США из ядерного соглашения по Ирану. Но Лавров оставил открытым вопрос, хочет ли Москва в действительности быть партнером в том, чтобы удержать Тегеран от быстрого восстановления ядерной программы. Намного более охотно он рассказывает о том, что Вашингтон односторонним выходом из соглашения доказал свое невежество по части международных договоров. Затем он предостерег США от того, чтобы те не наказывали другие государства за то, что они хотят сохранить это соглашение.
Позиции сильно расходятся и по украинскому кризису. Маас сообщил, что он планирует в скором времени пригласить на встречу в Берлин министров стран, которые участвовали в переговорах по минским соглашениям. Лавров в ответ только заметил, что предложение будет рассмотрено, а также указал, что по темам согласие пока не достигнуто. В отношении Сирии министр вообще избегал конкретики, допускал лишь общие фразы о военном ударе США, Франции и Великобритании, который он в очередной раз резко осудил.
Но сдавать позиции Маас не намерен. Он снова критикует, говорит, что хакерские атаки на МИД, которые приписывают России, — это «что угодно, но только не дружеские действия». По его мнению, в деле отравления бывшего двойного агента Сергея Скрипаля Москва была недостаточно готова к конструктивной работе. По многим темам «не было достигнуто согласия», сказал Маас в конце встречи, отметив, что, несмотря на это, нужно продолжать диалог.
Лавров реагировал в своей известной манере — ответными репликами. Он сказал, что впервые слышит о том, будто группа из России обвиняется в кибератаке в Германии. Почему Берлин не отправил запрос об оказании правовой помощи? В деле Скрипаля, по его словам, все абсолютно наоборот, из расследований Москву исключили. Тем не менее Лавров краток, он воздерживается от длительных поучений. «По крайней мере он не накричал на него», — отметил наблюдатель, который его давно знает.
Друзьями Лавров и Маас, пожалуй, не станут. Министр иностранных дел ФРГ постоянно повторяет, что даже партнеры должны иметь возможность открыто критиковать. В самом конце он отправил еще один сигнал своим критикам в СДПГ, которые упрекают его в причинении ущерба немецко-российским отношениям. «И до меня существовали открытые разногласия».
После краткосрочного визита в Москву все указывает на то, что в этом ничего не изменится.
