 Статья представляет собой исследование, посвященная различным аспектам безопасности и критике позитивистской школы международных отношений Введение
Вопреки нашим ожиданиям, мир не становится более безопасным и стабильным, несмотря на все призывы к миру и согласию. Человечество сталкивается с новыми серьезными угрозами как регионального, так и мирового масштаба.
Безопасность не является строго определяемым понятием с точным и неизменным значением, и оно применяется с различными целями в разных контекстах. Однако традиционное использование безопасности было связано с приданием ей узкой и осязаемой объективности, что и было зафиксировано в общем понимании данного термина. Это в первую очередь объясняется господствовавшим позитивистским подходом, который стремился к объективности и применению методов естественных наук при изучении отношений между государствами. Но на самом деле понятие безопасности вызывает к жизни множество комплексных отношений, в связи с чем появилась потребность радикального пересмотра такого подхода. Используя идеи философии и социологической теории, представители ряда направлений в теориях международных отношений, обратились к критике традиционного понимания безопасности. В большинстве случаев это было вызвано событиями холодной войны, поскольку существовавшие рамки безопасности не позволяли проследить истинные причины и следствия происходивших событий. Узкое, государство-центричное и сфокусированное лишь на военном факторе понимание безопасности не могло отвечать потребностям дисциплины и ее способности раскрыть сущность международного порядка. Помимо того возникли вопросы, сопряженные с социологической теорией, поскольку идея, что социальный порядок устроен отличным образом по отношению к природному порядку материальной реальности, представляет собой одну из центральных тем таких социологов, как Э. Дюркгейм, М. Вебер, Т. Парсонс. Происходил постепенный отход от позитивизма, и всё чаще в теориях международных отношений, например в рамках конструктивизма, стали обращаться к концепции социального конструирования реальности, которая была предложена П. Бергером и Т. Лукманом. Лишь благодаря появлению таких идей в теориях международных отношений стала прослеживаться мысль о том, что объектом может выступать социальный порядок, который включает в себя не только внутреннюю сферу не меньше, чем международную, но и внутрисоциетальные процессы не меньше, чем социетальные. Такой объект как социальный порядок по своей сути нестабилен в отношении любой попытки наблюдателя создать модель, способную на осуществление процедуры анализа естественных наук, как это предлагал позитивизм. Здесь источником послужили также и идеи Р. Кокса , что позволило поставить под сомнение исключительно позитивистский подход. Через К. Маркса и А. Грамши, Р. Кокс пришел к сходной позиции, как Т. Лукман через идеи Э. Дюркгейма, и к сходному осознанию, что социальный порядок, а вместе с этим и международный порядок, является конструктом социальных практик. Понимание различных концептов требовало анализа, способного произвести деконструкцию и раскрыть данные социальные практики, скрываемые позитивистской объективностью. Критика преимущественно позитивистского подхода была направлена на познание того, как акторы конструируют свои взаимоотношения и как они причастны к созданию мира, в котором они существуют. Безопасность и небезопасность, с точки зрения такого подхода, представляют собой относительные качества, а не материальное распределение возможностей, угроз и уязвимостей.
Теоретические основы секьюритизации
Одной из самых новаторских разработок в связи с концепцией безопасности по праву считается теория секьюритизации, которая была предложена в рамках Копенгагенской школы Б. Бузаном при совместной разработке с О. Вэйвером. Более того, пишут о том, что Б. Бузан своей работой “Люди, государства и страх” (1983 г.) открыл “ящик Пандоры”, то есть он был тем, кто инициировал множество последующих исследований по вопросам проблемы безопасности, и он с радостью признает свою “вину”.
Для того чтобы понять, почему именно разработки в рамках теории секьюритизации считаются столь инновационными и значимыми, следует сначала обратиться к той теоретической базе, которая лежала в основе данного подхода.
Отнести фигуру Б. Бузана к одному направлению в рамках теорий международных отношений не представляется возможным. Его концепция находится на пересечении идей реализма и конструктивизма, в последнее время столь удачно сочетаемых Английской школой, но сама теория секьюритизации чаще всего обозначается просто как “разработка Копенгагенской школы”. Б. Бузан сам отмечает, что не относит себя к определенной школе международных отношений. Он утверждает, что выбор теории должен зависеть от характера вопроса, а не априорно выбранной теории.
Международные отношения рассматриваются Б. Бузаном как обширное поле, которое не может повторять остальные дисциплины в социальных науках, большинство из которых сосредотачиваются на одном определенном направлении исследований. Он сравнивает такое функционально-дифференцированное понимание мира по аналогии с различными областями специализации. Право отделено от социологии, которая в свою очередь отделена от политики и т.д. Говоря о международных отношениях, некоторые люди думают о них, как, к примеру, международной политике, то есть о разделе политики. Но другие, как в случае Английской школы и конструктивистов, разрабатывают иной подход. Б. Бузан считает международные отношения не отдельной дисциплиной, а междисциплинарным полем, и предлагает наиболее инклюзивную концептуализацию международных отношений. Он говорит, что это обо всём: о том, как человечество в принципе организует себя.
В связи с этим самый большой вызов для международных отношений состоит в воссоединении их с мировой историей и социологией. Необходимость первой связи Б. Бузан обосновывает тем, что без этого исследователь в своем понимании процессов оказывается ограниченным лишь Вестфальской системой, не видя за ней всей мировой истории. Большинство теорий международных отношений предполагает определенные обстоятельства Вестфалии, что означает разделение мира на суверенные и автономные “ячейки” под названием “государства”. Такой статичный взгляд на текущие международные отношения не представляется возможным. Большая часть мировой истории, истории Европы и современного развития в различных частях мира подтверждает это. По мнению Б. Бузана, лишь связь с всемирной историей позволит увидеть и снять многие из ограничений теорий, которые лежат в основании нашего понимания мира. Вторая связь представляется еще более значимой. В этом состоит причина того, почему Б. Бузан в последние годы активно сотрудничает с Английской школой международных отношений, разрабатывающей концепцию интернационального общества, в центре внимания которой находится именно общество, а не интернациональная (международная) политика, которая сводится к государствам. Социологический взгляд оказывается наиболее подходящим мыслительным инструментом, в отличие от государство-центричного.
В связи с этим следует отметить, каким образом Б. Бузан сопоставляет международные отношения и социологию.
Например:
· Социология исходит из внутренней перспективы, рассматривается структура уже данного объекта, обозначенного как общество. А теории международных отношений в основном исходят из внешнего, и построение идет в терминах системы.
· Для социологов общество всегда состоит из индивидов. В свою очередь в международных отношениях, если речь идет об обществах, то исследователи обращаются к обществам государств или к мировому обществу, которое чаще всего понимается как состоящее из негосударственных акторов и государств. Это подтверждает, что международные отношения всё равно остаются замкнутыми в рамках государство-центричной модели.
· Социология предлагает холизм по отношению к обществу, включая в себя весь спектр человеческой деятельности, а теории международных отношений в основном стоят на позициях механицизма и сконцентрированы на политике.
· Следствием предыдущего пункта оказывается, что все явления замкнуты на политической сфере, а не как в социологии, где политика лишь одна из сфер и далеко не самая главная. Таким образом, всё сводится лишь к военно-политическому фактору, что объясняет, почему предлагается механистический концепт системы, а не социологический, т.е. общество.
Именно связью международных отношений с историей и социологией Б. Бузан обосновывает, почему в последние годы он работает в рамках Английской школы, истоки которой были заложены ещё в 1930-е годы. В отличие от теорий, имеющих свои основания в бихевиористской или позитивистской традиции, Английская школа обращается к моральным, политическим, социальным особенностям интернационального общества. При этом многие представители Английской школы нового поколения сочетают исходные положения реализма с опорой на конструктивизм. Для данной школы в последние десятилетия характерен взгляд, что в первую очередь конструктивизм и социология позволят произвести тщательный анализ сферы международных отношений.
Поэтому не удивительно, что во многих источниках Б. Бузан указывается как теоретик, который сделал очень многое для развития дисциплины в области международной теории и безопасности. До середины 1990-х гг. большинство работ Б. Бузана были сосредоточены на ограниченности неореализма и идеях структурного реализма. В последние годы он стал одним из основных представителей Английской школы в области исследований интернациональной безопасности.
Теория секьюритизации
Б. Бузана можно назвать исследователем, который написал первую книгу, посвященную детальному изучению концепции безопасности в противовес традиционному пониманию позитивизмом этого понятия. Прежде чем перейти к той аналитической схеме, которую Б. Бузан выстраивает в теории секьюритизации, следует отметить следующее. Данная концепция возникла потому, что четко проявилась ограниченность исследований, посвященных проблеме безопасности ввиду их ориентированности только на военные угрозы в сфере интернациональной безопасности в целом. Задача, которую перед собой ставит Б. Бузан и его коллеги из Копенгагенской школы состоит в деконструкции концепта безопасности. Их интересует то, как некий объект начинает рассматриваться в качестве угрозы безопасности, то, как он политизируется внутри определенного контекста и секьюритизируется. Б. Бузан стремится раскрыть процесс, в котором что-либо утверждается угрозой. Это представляет собой скорее конструктивистский подход, в то время как реализм сводит всё это комплексное понятие безопасности просто к синониму силы. Такой традиционный подход к безопасности был возможен во время мировых войн, когда государства находились в постоянной борьбе за силовое и властное превосходство. Однако по мере перехода от таких условий существования становилось очевидным, что сужение понятия исключает из исследования множество важных сторон, которые составляют его сущность. Военная повестка дня, которая была характера для традиционного дискурса о безопасности, стала терять свое определяющее значение, и проявились другие проблемы безопасности, которые невозможно было игнорировать. Например, стали обсуждаться национализм, религия, идентичность и т.д. Произошло заметное расширение современной повестки дня, а соответственно отход от безопасности как понятия, связанного главным образом с военным фактором, и движение в направлении принятия более широкого круга проблем как части того, что относится к понятию безопасности. С этой целью Б. Бузан предлагает теорию секьюритизации, в рамки которой он включает те факты и явления, которые раньше не рассматривались как части проблемы безопасности. Принадлежность к Английской школе, которая отличается плюралистическим подходом к международным отношениям, прослеживается в предлагаемой им концепции. Но как независимый исследователь, который находится обособленно от каких-либо школ международных отношений, он использует широкий набор различных теорий и предлагаемых ими инструментов. Это позволяет ему расшить существовавший до него анализ безопасности и предоставить понимание всей ее комплексности, применяя выстроенную схему к современным проблемам международных отношений.
Что же такое секьюритизация? Секьюритизация – это процесс, в котором определенный объект представляется как проблема безопасности. Понятие безопасности всегда связано с вопросом выживания, а, значит, речь идет об угрозе существования данного объекта. Б. Бузан вводит свой понятийный аппарат, используя термин референтный объект - т.е. это тот объект, по отношению к которому считается, что существует экзистенциальная угроза (то, на что можно указать и сказать “это должно выжить, соответственно необходимо…” ). Объект становится вопросом безопасности, поскольку принимается решение, что он важнее, чем другие и должен обладать абсолютным приоритетом. Проблемы безопасности рассматриваются с той точки зрения, что должна быть угроза для чего-то, и такие условия приводят к необходимости использования экстренных мер. Исходя из такого рода формулы, Б. Бузан определяет, что выступает проблемой безопасности, а что – нет. Другими словами, это попытка взять объект из области нормальной политики и придать ему статус чрезвычайного приоритета, сказав, что “мы должны сделать что-то с этим, и мы должны сделать это сейчас и быстро, потому что в ином случае, то, что нам дорого, исчезнет или будет серьезно повреждено”. Тем самым секьюритизация выводит нас за рамки нормальной политики. “Безопасность” – это шаг, который поднимает политику над установленными нормами и правилами решения таких вопросов.
Секьюритизация, таким образом, может рассматриваться как экстремальная политизация. Теоретически любой вопрос может быть расположен в континууме, начиная от неполитизированного (государство не разбирается с этим вопросом, и он ни в какой иной форме не становится вопросом обсуждения и принятия решения), через политизированный (такой вопрос является частью государственной политики и требуется принятие решения) до секьюритизации (вопрос представлен как экзистенциальная угроза, требующая чрезвычайных мер и оправдывающая действия за границами нормальной политической процедуры). В принципе, размещение вопросов в этом континууме является открытым, т.е. любой вопрос может оказаться в любой его части в зависимости от обстоятельств. Некоторые государства будут политизировать религию (Иран, Саудовская Аравия, Бирма), а некоторые не будут (Франция, США). Некоторые из них будут секьюритизировать культуру (СССР, Иран) а некоторые не будут (Великобритания, Нидерланды). В случае вопросов (в частности, относящихся к окружающей среде), которые резко перешли из неполитизированной категории, исследователь столкнется с двойным вопросом, будут ли они просто политизированы или также секьюритизированы.
Для того чтобы осуществить секьюритизацию, конечно, необходимы акторы, которые это осуществляют, заявляя, что референтный объект находится в условиях экзистенциальной угрозы. Секьюритизирующий актор – это субъект (индивид или группа), производящий речевой акт о безопасности. В этой роли чаще всего выступают правительства, политические лидеры, лоббисты, группы давления. Но номенклатура акторов на этом не заканчивается, и она состоит как из государственных акторов, так и негосударственных, отдельных индивидов и групп даже никак не относящихся к сфере политики.
В процессе секьюритизации выделяется два этапа:
1) Заявление, что возникла угроза существования референтного объекта.
2) Завершение процесса секьюритизации, которое будет успешным, если актор смог убедить аудиторию в заявленном.
Способ, которым, Б. Бузан предлагает рассматривать секьюритизацию – изучение дискурса. Это означает, что секьюритизация оказывается успешной, когда аргумент с определенной риторикой и семиотической структурой достигает достаточного эффекта, чтобы аудитория допустила нарушение действующих норм и правил. Дискурс, который принимает форму представления существующей угрозы для объекта, сам по себе не создает секьюритизацию – это лишь секьюритизирующее движение. Проблема секьюритизируется только при условии, что аудитория принимает ее как таковую. “Принять” не обязательно означает свободную от подавляющего влияния дискуссию. Если нет признаков “принятия”, то можно говорить лишь о секьюритизирующем движении, второй этап не пройден, и секьюритизация не завершается. Здесь Б. Бузан обращается к теории речевого акта лингвиста Дж. Л. Остина, работы которого были вдохновлены теорией языковых игр Л. Витгенштейна. Он утверждает, что большинство концепций рассматривают высказывания как либо истинные, либо ложные и всегда дискриптивные. На самом деле словами можно производить действия, что до Дж. Л. Остина игнорировалось. Он называет их перформативными высказываниями или перформативными речевыми актами. Пример, который им часто используется – свадебная церемония: высказывания невесты и жениха “да” представляют собой перформатив. Говоря “да”, совершается действие – вступление в брак.
Дж. Л. Остин выделяет три типа речевых актов:
1. Локутивный акт (locution - оборот речи, изречение) представляет собой произнесение высказывания, обладающего фонетической, лексико-грамматической и семантической структурами. Это самый базовый акт, посредством которого значение придается определенному высказыванию.
2. Иллокутивный акт (il - в, внутри), обладая определенной силой, обеспечивает указание не только на значение выражаемой пропозиции, но и на коммуникативную цель этого высказывания. Акт устанавливает значение высказывания вместе с перформативной силой и является конвенциональным. Пример: “Он призвал (или посоветовал, потребовал)”.
3. Перлокутивный акт (per - посредством) служит намеренному воздействию на адресата и достижению какого-то результата. Данный акт не является конвенциональным. Пример: “Он убедил меня”. Следует иметь в виду, что перлокутивный акт - это часть речевого акта говорящего, а не ответное, посткоммуникативное действие адресата. Перлокуция состоит в воздействии на информационное состояние адресата, на его настроение, планы, желания и волю.
Теория секьюритизации использует только иллокутивный акт.
Как было указано, сами речевые акты не могут быть ни истинными, ни ложными. Тем не менее, они занимают определенное место в соответствующих условиях и следуют правилам и предписаниям. В теории речевых актов Дж. Л. Остина это обозначается как “удачные условия”. Он перечисляет шесть условий того, чтобы перформативный речевой акт стал удачным:
1. Речевой акт должен быть в соответствии с “принятой конвенциональной процедурой”, относящейся к самому высказыванию.
2. Конкретные лица и условия в данном случае должны соответствовать, быть пригодными для проведения конкретной процедуры, к которой происходит обращение с помощью высказывания.
3. Процедура должна быть выполнена всеми участниками верно.
4. Процедура должна быть выполнена всеми участниками полностью.
5. Персона, участвующая в речевом акте должна быть искренней в своем высказывании.
6. Каждое лицо, участвующее в речевом акте, должно “жить” в соответствии с высказыванием, совершать соответствующие действия.
Здесь следует отметить, что дихотомия искренности и неискренности может иметь важные последствия для использования речевых актов с целью секьюритизации. Это так, потому что отсутствие последних двух “удачных условий”, в отличие от отсутствия первых четырех, не делает недействительным речевой акт. То есть секьюритизация может быть успешной даже когда секьюритизирующий актор неискренен.
Теоретическая важность перформативного речевого акта в формулировке Дж. Л. Остина для теории секьюритизации важна в двух планах:
· формулирование речевых актов вообще - идея безопасности как иллокуции, посредством которой секьюритизация достигается высказыванием о безопасности;
· для того как и когда речевые акты успешны или терпят неудачу.
В теории секьюритизации эта идея развивается под названием благоприятных условий. Попытки секьюритизации всегда сдерживаются теми или иными ограничениями. Поскольку второй этап состоит в принятии аудиторией секьюритизирующего движения в форме высказывания, то этому могут способствовать определенные обстоятельства.
Условия для успешного речевого акта делятся на две категории:
1) Внутренние (лингвистически-грамматические), т.е. придерживаться общих правил построения речевого акта (соответствует первому “удачному условию” концепции Дж. Л. Остина). Необходимо следовать грамматике безопасности, и конструировать сценарий, который включает экзистенциальную угрозу, точку невозврата и возможный выход.
2) Внешние (контекстуальные или социальные), т.е. занимаемая актором позиция (это соответствует второму “удачному условию” концепции Дж. Л. Остина). Внешний аспект имеет еще два условия:
· Социальный капитал секьюритизирующего актора, который должен обладать авторитетом (хотя это не обязательно официальный государственный авторитет). Социальные обстоятельства позиции авторитета – это отношение между говорящим и аудиторией, т.е. вероятность того, что аудитория примет заявления, которые сделаны в попытке секьюритизации.
· Второе условие относится к чертам самой угрозы. Более вероятно, что в воображении аудитории что-то станет угрозой безопасности, если происходит обращение к тому, что в принципе является угрожающим – будут ли это танки, враждебные чувства или химическое заражение.
Сами по себе данные условия никогда не делают секьюритизацию обязательной, но они увеличивают вероятность успешного прохождения второго этапа и осуществления секьюритизации.
Поскольку секьюритизирующий актор и референтный объект являются основными элементами, которые приводят в действие попытку секьюритизации, Б. Бузан подробно рассматривает именно внешние условия. Очевидно, что отношения среди акторов не являются равными и симметричными, и что возможность для успешной секьюритизации будет сильно варьироваться в зависимости от позиции, занимаемой актором. Таким образом, безопасность представляет собой структурированное поле, в котором некоторые акторы обладают властью и являются “общепринятым голосом безопасности”. Однако эта сила и власть никогда не является абсолютной: никто не обладает гарантированной способностью заставлять людей принимать заявление о необходимости секьюритизации, а также никто не лишен возможности предлагать альтернативные интерпретации безопасности.
Подход, предлагаемый теорией секьюритизации, выстраивает более широкую концептуальную сеть, в пределах которой государство может оказаться в центре, но это не предопределенный исход. Б. Бузан и О. Вэйвер подчеркивают, что речь не идет о том, что безопасность связана только с государством в качестве главного актора, ни, что безопасность является в равной степени доступной для всех государств и социальных движений. Безопасность – это область конкурирующих субъектов, это предвзятая область, где государство остается в привилегированном положении как исторически наделенное задачами по обеспечению безопасности. Это не означает, что государство оказывается в центре теории секьюритизации, оно просто обладает более благоприятной позицией.
Поскольку Б. Бузан в своем анализе отдает предпочтение конструктивизму, то вопросы безопасности необходимо прослеживать на соответствующих уровнях и секторах. Он отходит от традиции реализма по формуле “государство государству волк”, в которой подход к безопасности сводится лишь к борьбе за власть. Упоминаются три основных уровня безопасности: индивиды, государства, интернациональные системы. Но основным фокусом его анализа выступают именно сектора. Концепция безопасности не та модель, где можно применять одинаковый подход в любой ситуации, на любом уровне или секторе. Задача состоит в изолировании каждого сектора с целью анализа динамики безопасности, но при этом все сектора образуют взаимосвязанную сеть. Каждый из них имеет собственное значение, хотя долгое время военные угрозы традиционно брали верх в повестке дня государств. Однако с расширением представления о безопасности приобрели значение и иные сферы. Все сектора должны приниматься во внимание, как отдельно, так и вместе при анализе безопасности. Б. Бузан выделяет следующие сектора:
· Военный
· Политический
· Экономический
· Социетальный
· Инвайронментальный
Военные угрозы затрагивают все компоненты государства. Они могут поставить под вопрос самую основную обязанность государства – способность защищать граждан. Военная безопасность касается двухуровневого взаимодействия вооруженных наступательных и оборонительных возможностей государств, и восприятия государствами намерений друг друга.
Политические угрозы также представляют собой постоянное беспокойство государства. Однако в ряде случаев их трудно отделить от военных угроз. Поскольку само государство является политическим единством, то угроза ослабления этого единства может рассматриваться на одном уровне с военной угрозой. Политическая безопасность относится в первую очередь к стабильности государств, их систем управления и идеологий.
Экономические угрозы сложно определить из-за самой природы экономики. Нормальное состояние акторов в рыночной экономике – рискованное, агрессивное соперничество и неопределенность. Граница между стабильностью и угрозой четко не выражена. Б. Бузан обращается к важной связи между экономической и военной безопасностью. Легко увидеть, что военная безопасность зависит от экономической хотя бы ввиду бюджетных ограничений. Экономическая безопасность связана с доступом к ресурсам, финансам и рынкам, необходимым для поддержания достаточного уровня благополучия населения и государственной власти.
Социетальные угрозы связаны с обществом в целом и идентичностью людей, его составляющих. Государства могут быть неспособны иметь дело с различиями в идентичности и культуре. Сейчас большинство конфликтов несет в себе неизменный социетальный элемент. Но социетальную безопасность, конечно, сложно исследовать, поскольку идентичность и культура – это субъективные и контекстуальные конструкты, что легко может приводить к политике дискриминации и исключения.
Инвайронментальные угрозы. Говоря о возможных экологических угрозах, часто думают о “борьбе людей с природой”, т.е. о стихийных бедствиях. Эти события, сами по себе, невозможно контролировать. Но современное воздействие человека на планету, которое выражается в таких явлениях, как глобальное потепление, загрязнение окружающей среды и разрушение озонового слоя, это то, где наиболее явно можно сформулировать угрозу безопасности.
Если же обратиться к референтным объектам, то вместо традиционного главного объекта безопасности в лице государства мы получаем их широкий набор в связи с каждым из секторов. В принципе секьюритизирующие акторы могут попытаться конструировать что угодно как референтный объект. Однако на практике ограничения благоприятных условий означают, что некоторые объекты легче секьюритизировать, чем другие.
В военном секторе референтным объектом обычно выступает государство, но также и отдельные политические лица. Традиционные исследования безопасности склонны считать все военные вопросы угрозами безопасности, но это так не всегда. Вооруженные силы могут использоваться в таких гуманитарных акциях как миротворчество или для ликвидации последствий стихийных бедствий. В этом случае мы имеем дело с политикой, не выходящей за рамки существующих норм.
В политическом секторе экзистенциальные угрозы традиционно определены в терминах принципа суверенности. Суверенности может угрожать всё что угодно, что посягает на ее легитимность или властный авторитет. Но сегодня появился широкий выбор наднациональных референтных объектов, например, Европейский Союз. Экзистенциальные угрозы в данном секторе - это в первую очередь те, что обесценивают правила, нормы и институты таких объектов.
В экономическом секторе референтные объекты и экзистенциальные угрозы сложнее указать в связи с обозначенной ранее природой сектора. Фирмы достаточно часто оказываются в условиях угрозы, например, ввиду возможности банкротства. В рыночной экономике фирмы ожидаемо приходят и уходят, и очень редки случаи попыток их секьюритизации. Ситуация может быть иной только, если появляется угроза выживания всего населения. В ином случае шансы на секьюритизацию крайне ограничены. Но, например, “либеральная экономика мира” или “свободная торговля” уже имеют определенный статус в качестве референтных объектов.
В социетальном секторе референтным объектом выступают в основном коллективные идентичности. Социетальная безопасность – способность общества воспроизводить его традиционные формы языка, культуры, ассоциации, а также религиозной и национальной идентичности. Такую способность возможно секьюритизировать. Например, можно заявить, что миграция создает угрозу столкновения культур, и легко нарисовать сценарий своего рода социальной холодной войны между западным и исламским миром, где необходимы надполитические меры для сохранения западных или исламских культурных ценностей.
В инвайронментальном секторе перечень возможных референтных объектов крайне обширен – от относительно конкретных вещей, таких как выживание отдельных видов (тигры, киты, человечество) и типов обитания (тропические леса, озера) до более размытых и крупномасштабных проблем, таких как поддержание планетарного климата и биосферы. Многие из таких референтных объектов происходят из отношений между людьми и биосферой. Окружающая среда становится очень удобным объектом для использования логики секьюритизации, которая точно следует формуле: окружающая среда должна выжить, поэтому этот вопрос должен иметь приоритет над всеми остальными, потому что если среда деградирует до точки невозврата, все остальные вопросы теряют смысл. “Если нормальная система (политика в соответствии с правилами, как они существуют) не в состоянии справиться с этой ситуацией, мы (Гринпис, экотеррористы) примем чрезвычайные меры по спасению окружающей среды”. Идея устойчивого развития может быть инвайронментальным эквивалентном суверенитета государства, потому что это образующий принцип, который должен быть защищен.
Использование секторов, будь то отдельно или в комбинации, выявляет спектр возможных объектов секьюритизации, каждый из которых может оказаться самым приоритетным. Этот способ позволяет разложить целое на части для поэтапного анализа, обращая внимание на отличительные закономерности взаимодействия в каждом из секторов и акторов, связанных с ними. Но ни сами сектора, ни референтные объекты, не существуют независимо, они всё равно остаются неотъемлемыми частями сложного целого. Сектора выделяются для упрощения и облегчения процедуры анализа. Пять секторов, конечно, не окончательный и законченный набор, он может изменяться в соответствии с ростом человеческого знания или имеющихся приоритетов.
Суть процесса секьюритизации базируется на речевом акте. Начиная дискурс о безопасности, мы уже производим некоторое действие, т.е. секьюритизирующее движение в надежде на его принятие аудиторией. Поскольку такое качество представления экзистенциальных угроз и проблем в политике поднимает их над нормальными правовыми процедурами, то проблема чаще всего драматизируется и представляется как проблема наивысшего приоритета. Но это вовсе не означает, что она становится проблемой безопасности потому, что существует реальная угроза. Она является таковой только потому, что проблема представлена в речи как угроза. Просто говоря “безопасность”, секьюритизирующие акторы претендуют на получение права использовать любые необходимые средства, чтобы остановить угрожающее развитие.
Б. Бузан подчеркивает, что в исследовании вопросов безопасности, задача состоит в том, чтобы “ухватить это действие”, а не в том, чтобы дать оценку неким объективным угрозам для референтного объекта. Невозможность применения объективных стандартов безопасности относится к тривиальной, но редко замечаемой черте аргументов безопасности. Они касаются будущего, альтернативных будущих, которые всегда гипотетические. Мы не знаем наверняка, окажется ли та или иная угроза, действительно, угрозой существования объекта.
К секьюритизации, конечно, можно отнестись и объективно (существует реальная угроза), и субъективно (существует объект, воспринимаемый как угроза, но он не обязательно представляет собой реальную угрозу). Даже если попытаться подойти к этому вопросу объективно, то неясно как это можно осуществить, за исключением случаев, в которых угроза выражена недвусмысленно и непосредственно. Но тут опять же возникает проблема, например, рассмотрим случай, если вражеские танки пересекают границу. Даже здесь “вражеский” – это атрибут не самого танка, а социальное отношение. Чужой танк может быть и представителем миротворческой миссии. Что еще больше усложняет ситуацию – факт того, что объективной и всеобъемлющей меры безопасности в принципе не существует.
Но секьюритизация должна пониматься даже не как субъективный процесс, а именно интерсубъективный и социально конструируемый. Понимание чего-либо как угрозы не содержится в изолированных умах людей, это социальное качество, часть дискурса, социально конструированного, интерсубъективного мира. Просто говорить о безопасности еще не гарантирует успех. Успешная секьюритизация решается не самим актором, а аудиторией, к которой обращен дискурс: Таким образом, безопасность, в конечном счете, покоится ни на объектах, ни на субъектах, а среди субъектов.
“Лакмусовой бумажкой” для безопасности выступает успешная мобилизация аудитории во имя вопроса, изображаемого секьюритизирующими акторами как угрозы безопасности . Проще говоря, без мобилизации за пределами нормальной политической процедуры проблема не может считаться проблемой безопасности. Язык выступает движущей силой эскалации угроз, т.е. он является мощным политическим инструментом. Секьюритизация может становиться “технологией дисциплины” с целью контроля и управления, социальной практикой на службе у государства. Национальная безопасность никогда не должна идеализироваться. Ее используют для того, чтобы заставить замолчать оппозицию и дать “власть держащим” множество возможностей эксплуатировать угрозы для своих целей. У секьюритизации есть тактическая привлекательность для манипуляции – например, как путь, чтобы достигнуть должного внимания к выгодным для государства (или иного актора) проблемам. Поэтому Б. Бузан и О. Вэйвер подчеркивают, что они не считают, что “чем больше [вопросов о] безопасности, тем лучше”. Более того, они предлагают обратный процесс, т.е. десекьюритизацию, где угрозы возвращаются в сферу нормального политического порядка. Хотя десекьюритизация, с точки зрения Б. Бузана предпочтительна, но в определенных ситуациях можно выбрать секьюритизацию. Но никогда не стоит верить в то, что это невинное отражение проблемы, которая является угрозой безопасности: секьюритизация всегда представляет собой политический выбор.
Выводы
Б. Бузан и его коллеги обращаются в своей концепции к социальным аспектам безопасности: как люди или общества конструируют и секьюритизируют угрозы. Исследования секьюритизации ставят целью точно установить: кто секьюритизирует, о каких проблемах (угрозах), для кого (референтные объекты), почему, с каким результатом и не в последнюю очередь – при каких условиях. Используя теорию секьюритизации, исследователю следует сконцентрироваться не на том, чем является безопасность, а какой эффект она производит.
Основная идея теории секьюритизации состоит в следующем: понимание процессов конструирования разделяемого всеми понимания того, что названо и на что отвечают как на угрозу. Б. Бузан предлагает рассмотрение секьюритизации как дискурсивного конструирования угроз безопасности. Данная концепция включает речевой акт как способ выражения факта экзистенциальной угрозы для референтного объекта. Заявляется, что необходимы чрезвычайные меры для решения проблемы выживания объекта. Само заявление еще не означает секьюритизации, это лишь секьюритизирующее движение (хотя опасность может существовать, но акторы должны принять ее как таковую).
Как сам Б. Бузан отмечает, он считал важным изучить процесс, с помощью которого люди конструируют некий объект в качестве угрозы, те пути, которыми различные вещи могут быстро создаваться как проблема безопасности (как борьба с терроризмом), или наоборот будут оспариваться (как в случае Ирака), или вдруг будут десекьюритизированы (как холодная война). Он высказывает не свою точку зрения на объективные угрозы, а смотрит на то, как другие отвечают на эту угрозу.
Источник: geopolitika.ru.
Рейтинг публикации:
|
