Все фиксируют негатив, но необходимо осмыслить его корни.

Если сегодня спросить людей, позиционирующих себя сторонниками гуманизма, что есть гуманизм, в чем его суть, какова его главная цель, никто не ответит. В лучшем случае скажут: это система, где высшей ценностью является жизнь человека. На этом основании права и свободы человека объявляются священными.

Все это будет правильно, но это будет частичная правда. Словно от математического уравнения осталась только середина. Сама по себе эта середина верная, но под ней нет основания, из которого она была выведен. И нет итога, к которому приводит уравнение.

Современные гуманисты не знают, из чего следует вывод, что человек — высшая ценность. И во что он выливается — тоже не знают. Ни о каком всемогуществе и бессмертии они не слышали, а если и услышат, их бытовой масштаб мышления не вместит этого.

Но даже частичное понимание гуманизма продемонстрируют единицы. Большинство на вопрос, что такое гуманизм, начнут говорить общие слова о человеколюбии, доброте, толерантности и прочее. Ответ будет состоять из абстрактных пастельных сентенций нравоучительного толка, в основании которых нет ничего, кроме эмоций и привычки.

Гуманизм действительно есть система, где человек поставлен на месте Бога, из чего следует священность его прав и свобод. Утверждение о высшей ценности человека не из пальца высосано и не инстинктами продиктовано, а выведено из осмысления целого мира.

Именно благодаря своей цельности (охвачено целое и из него сделан вывод) гуманизм является мировоззренческим учением. Благодаря своему масштабу он дал человечеству магистральное направление. Если бы не цельность мышления, гуманизм никогда не мог бы победить религию.

В самом начале мировоззренческие конкуренты гуманизм и католичество соотносились так же, как раннее христианство с железным Римом. Слабое вначале христианство уничтожило сильную языческую цивилизацию. Слабый в начале гуманизм уничтожил самую могущественную на планете католическую цивилизацию.

Почему так случилось, что на сегодняшний день от мировоззренческого учения остались только цветочки? Нет ни корней, ни плодов (основания и глобальной цели). Остались лишь цветочки, облепленные паразитирующими на них червями. Плода эти цветы не принесут, ибо оккупировавшие их гусеницы не позволят им развиться. Гусеницам важно сейчас накушаться, а не думать о стратегическом развитии цветов — о плодах.

Показатель интеллектуальной нищеты современных гуманистов хорошо заметен в сфере религии. Они делятся на две группы — верующих и неверующих. Первые верят в Творца вселенной, одновременно считая: вселенная не имеет начала. Вторые не видят в такой вере ничего особенного, говорят о свободе вероисповедания.

Если одни заявляют, что вселенная не имеет начала, и тут же говорят, что у нее есть Творец. Другие гуманисты, позиционирующие себя атеистами, признают право на такую веру. О чем это говорит? Только о том, что ни те ни другие не понимают сути сказанного.

Для них это такие же пустые слова, как для человека, не разбирающегося в высшей математике, уравнения есть просто закорючки. Если кто скажет про абсурдное уравнение, что оно истинное, а второй признает его право, это показатель — они оба не математики.

Любой здравомыслящий человек увидит чудовищное противоречие в утверждении, что вселенная не имеет начала, но есть существо, сотворившее вселенную — равносильно сказать, круг круглый, но при этом он квадратный. Религиозная вера бесконечно логичнее.

Опираясь на эти факты, мы вынуждены констатировать — гуманизм представлен людьми, не имеющими глубины и масштаба мышления. Иного объяснения нет, если бы был масштаб и глубина, теория «квадратных кругов» не могла пройти. Но она прошла. Это факт указывает на интеллектуальный уровень современных гуманистов. Они не видят противоречия, ибо не задаются вопросом, на чем основаны их утверждения.

Неспособность к крупному мышлению — свойство простых людей. Антонио Грамши в своих «Тюремных тетрадях» говорит: массы могут усваивать мировоззрение только через принятие его основных постулатов на веру. Осмыслить их они не в состоянии.

Люди в этом смысле похожи на водомерок, скользящих по поверхности воды. Стоит ее погрузить в глубину, она теряет дееспособность. Восстанавливает дееспособность она только когда покидает глубину. Вынырнув на поверхности, она снова скользит по верхам.

Простой человек дееспособен, пока плавает по верхам. Стоит его погрузить в суть вещей, он теряет почву под ногами и попадает в зону дискомфорта. Выйти из этой зоны он может только через отказ думать на глобальные темы и принятие на веру своих шаблонов.

Простолюдин никогда не объяснит, почему он считает человека высшей ценностью (если он гуманист) или почему Бог высшая ценность (если он верующий). Для него верования всегда будет выглядеть настолько самоочевидными, что и объяснять тут нечего.

Никто из этих людей понятия не имеет, почему он так считает, на каких основаниях. Им даже такой вопрос в голову не приходит. Но это не мешает им считать свои убеждения единственно верными, а иные более или менее ложными (чем более похожи, тем вернее, чем дальше, тем лживее). Если чужие взгляды абсолютно схожи с их взглядами, они признают их абсолютной истиной. Если же абсолютно несхожие, то абсолютной ложью.

Теперь вернемся к вопросу, почему нет носителей гуманизма, учителей, охватывающих целое. Этому должна быть очень веская причина. Просто так, ни с того, ни с сего учителя не могут исчезнуть. А если бы даже и исчезли, возникли бы новые, ибо общество всегда производит крупно думающих людей — мыслителей. Из основы они бы заново вывели цельную гармоничную систему: основание, выводы и цель.

Носители гуманизма не могут исчезнуть по тем же причинам, что и носители математики. Но они исчезли… По факту гуманизм представлен весьма посредственными людьми. Они плывут по когда-то заданному курсу, никогда не задавались вопросом, почему они плывут этим направлением. Почему они придерживаются этой системы ценностей. Для них подобные вопросы будут смешны, но если спросить их, почему смешны, в ответ вы услышите хихиканье.

Так реагирует маленький человек на большую информацию, какой вдруг коснулся. Умом он понимает логичность вопроса, но так как не привык оперировать таким масштабом, он обязательно будет хихикать. Особенно если где-то решится говорить на эту тему. Этим он как бы говорит: «Вы не подумайте, что я серьезно говорю. Это я так… хи-хи-хи…»

Странности добавляет тот факт, что гуманизм, помня горький опыт с «небесной твердью» с ее «фонариками», говорил о неприемлемости веры в поисках истины. Гуманизм позиционировал себя мировоззрением, где не нужно ничего принимать на веру. Где единственным источником знаний является человек и развиваемая им наука. Опирайтесь на факты и делайте выводы. Никаких мифов и откровений, в которые нужно верить.

Если бы гуманистическое учение было классической религией, основные постулаты которой нужно принять на веру, тогда объяснить ее крушение можно было бы просто тем, что в старые постулаты перестали верить и переключились на новые. Но дело в том, что гуманизм официально отрицал любой вариант веры. Своей основой он заявлял знание.

Но вот современная наука отвергла знание средневековой науки, из которой был выведен гуманизм. Казалось бы, гуманизм, если он признает основой знание, должен отказаться от неверных знаний. Но этого не происходит. Гуманизм продолжает считать за истину данные средневековой науки… одновременно соглашаясь с современной наукой, что они ложные. Это такой факт, которому даже определение подобрать сложно.

Это не просто шизофрения (раздвоение сознания), это что-то совершенно неведомое. Признавая выводы верными, они косвенно признают верным основание, из которого их вывели. Но соглашаются с современной наукой, объявляющей средневековые знания науки (основание гуманизма) ложными. Понимаете весь бред гуманизма? Основание он считает ложным, а выводы из него истинными. Это как если бы вы считали существование Бога выдумкой, но выводы из этого считали бы истиной. Бога вы бы отрицали, но обряды и традиции выполняли. Говорили бы, Бога нет, но Его требования нужно выполнять.

Попробуйте спросить гуманистов, почему они считают свою шкалу ценностей верной? Из чего следует, например, что высшей ценностью является человеческая жизнь, его права и свободы и прочее? Или почему по умолчанию считается правильным тратить всю свою жизнь на потребление?

Люди повиснут на этих вопросах, их компьютер заглючит. Они в недоумении будут хлопать глазами и разводить руками: ну как же… это же очевидно… А что же может быть по ценности выше жизни человека? А на какие же еще цели можно тратить свою жизнь, если не на карьеру, финансовый успех и материальное благополучие?

Древние майя не захлопали бы глазами, если их спросить, из чего следует, что людей нужно приносить в жертву? Они бы четко ответили, что это следует из того, что божество, давшее им в руки пленных, требует их отдать ему. Да, возникает вопрос, а из чего следует ваше утверждение о божестве и его таком требовании, но это уже вопрос веры в истину основания. Гуманистам же неведомо само понятие «основание» своих утверждений.

Для большинства читателей будет полезно остановиться на этом месте и подумать: а ведь действительно, почему я считаю человеческую жизнь высшей ценностью? Я же на самом деле так считаю, это кажется мне самоочевидным. Но из чего это выведено?

Самые умные вспомнят пирамиду Маслоу, где основными ценностями позиционирована еда, вода, секс и прочее. Если это — самое главное, а все это предназначено для обеспечения жизни, значит, жизнь высшая ценность.

У обезьяны тоже «пирамида Маслоу», из которой они выводят, что их жизнь — высшая ценность. И как обезьяны не могут обосновать свою уверенность в истинности своей шкалы ценностей, так не может и современный гуманист. Но это не мешает ни гуманистам, ни обезьянам пребывать в уверенности — жизнь есть высшая ценность.

Обращаем внимание: современный гуманизм основанием своей шкалы ценностей давно неявно предлагает инстинкт. Вчера он предлагал фундаментом свое мировоззрение. Сегодня о мировоззрении ни слова. Даже мысль в ту сторону не движется.

Вы нигде не услышите объяснения, почему ценности гуманизма верные. Из чего это вытекает? Никто не против, может быть они действительно верные, но из чего это следует? Почему не ценности ацтеков считаются верными, а именно гуманистов?

На этом вопросе не принято останавливаться, он преподносится как само собой разумеющаяся истина. Для основанной массы такой «аргументации» вполне достаточно. Но думающий человек не обезьяна, которой «и так очевидно», что ее жизнь — высшая ценность. Человек как бы интуитивно чувствует, что его отличие от животного в наличии целей выше жизни. Жизнь не может быть высшей ценностью, ибо за нее нельзя умереть. Он задается вопросами, но никогда не получает на них ответов.

Представьте, вам показывают цифру 47, и говорят, это правильный ответ математической задачи. А вот 59 — это неправильный ответ. Вы говорите: а можно посмотреть саму задачу, чтобы убедиться, что 47 действительно правильный ответ, а 59 — неправильный? Вам говорят: нет, нельзя. В верность 47 и неверность 59 нужно верить. Почему? Потому что у нас так принято. И если вы попытаетесь сказать: а как же вы утверждаете, что имеете основанием знания, а не веру, — вам начинают давить на эмоции: ну как же вы не понимаете, что 47 правильно, а 59 ну никак не правильно — это же самоочевидно.

В истинности гуманистических утверждений нет шанса убедиться точно так же, как нет шанса убедиться в истине религиозного основания. Но религия открыто говорит — наше основание принимается на веру. Дальше — логика. Гуманизм же ни слова не говорит об основании. Он сразу предлагает принять на веру свои выводы-симулякры.

Если бы гуманисты сказали: так и так, мы верим — данные средневековой науки верны, и точка, и больше ничего не хотим слушать, тогда было бы основание говорить о верности своей шкалы ценностей. Возникла бы полноценная религия — гуманизм. Но когда гуманисты говорят: мы не хотим ни во что верить, только знания признаем, — а когда им говорят, что знания современной науки отрицают средневековые знания о мире, они вместо того, чтобы из новых знаний сделать новые выводы, с фанатичной верой заявляют, что выводы из средневекового представления о мире верны, и точка.

Такой подход имеет право на существование только в одном случае — когда люди говорят о вере в свою шкалу ценностей, потому что верят в истинность основания, из которого она была выведена. Но у гуманистов, как было сказано выше, проблема в том, что основание, на котором сделаны выводы, признается ложным, а выводы из него истинным.

Краеугольный камень гуманизма — теория вечной вселенной — не выдерживает ни малейшей критики. Сторонникам гуманизма никогда не удавалось объяснить, почему вселенная до сих пор существует, если прошло бесконечно много времени? На первый взгляд вопрос бессмысленный. Ну, существует и существует. В чем проблема?

Дело в том, что за бесконечный объем времени все материальные процессы, какие только можно представить, должны были завершиться. Для завершения любого материального сценария бесконечного времени должно хватить. Но вселенная до сих пор наблюдается. Значит, процесс не завершен. Следовательно, ему не хватило бесконечного времени.

Но этого не может быть, ибо бесконечности хватит на любой процесс. Нельзя помыслить материальный сценарий, для завершения которого бесконечного времени оказалось мало. Бесконечность — это не миллиарды в миллиардной степени лет, а бесконечно больше. Любая цифра, какую вы напишите за жизнь, будет бесконечно меньше бесконечности.

Согласно второму закону термодинамики, за такое количество времени материя давно должна распасться, энергия истощиться, и вообще все, что только могло случиться, давно должно было случиться и завершиться. Но оно до сих пор не завершилось. Почему?

Сегодня вселенная в том состоянии, в каком она есть. Вопрос: почему она не пришла к этому состоянию миллиард или сто миллиардов лет назад? Напрашивается ответ — времени не хватило. Но это абсурд. Если до сего момента прошло бесконечное время, нельзя даже теоретически допустить, что его не хватило на завершение процесса.

Если бы процесс имел начало, то — да, объяснение про нехватку времени имело бы право на жизнь. Но если позади материального объекта лежит бесконечность, объяснить, почему он до сих пор существует, невозможно.

Если смотреть в суть, концепция вечной вселенной исключает… существование вселенной. Никакой материальный объект (не важно, что это: стул, на котором вы сидите, египетская пирамида или вселенная) теоретически не может бесконечно существовать. Теория бесконечной во времени материальной вселенной отрицает сама себя.

Материальный объект может существовать только ограниченное время. Стоит допустить бесконечное время, как следом мы приходим к отрицанию материального существования. Из этого следует: сам факт существования любого материального объекта говорит о том, что у него есть начало. Нельзя представить объекта, у которого нет начала.

Чем дальше копали в этом направлении, тем больше обнажались противоречия теории вечной вселенной. Когда астрономы обнаружили: звездные скопления, галактики не стоят на месте, а движутся, — встал вопрос, почему мы их до сих пор видим? Почему они за время своего движения не улетели друг от друга бесконечно далеко? А если их орбиты пересекаются, почему они до сих пор не притянулись друг к другу силами гравитации?

Одни куски вселенной должны были разлететься на бесконечность, другие слипнуться в бесконечно плотный сгусток материи. В любом случае вместо видимой сегодня картины мира должна наблюдаться пустота. Но мы видим не пустоту, а материальную систему.

Если вселенная бесконечна, сумма звезд в ней тоже бесконечна. Значит, звездное небо должно представлять сплошное единое светящееся поле. Зазора между звездами не может быть. Но вместо сияющего неба мы видим темный фон, по которому рассыпаны звезды.

Два базовых утверждения гуманизма: (а) материальная вселенная существует бесконечное время; (б) бесконечного времени хватит на завершение любого материального сценария, — пришли в противоречие. Чтобы здание гуманизма не осталось без фундамента, нужно было преодолеть несовместимость фундаментальных утверждений о мире.

К моменту, когда обнаружились неразрешимые внутренние противоречия внутри самого учения, возникла целая система, в сохранении которой было заинтересовано огромное количество людей. Они понимали: если до критического количества элиты дойдет мысль о безосновательности гуманистической шкалы ценностей, далее начнутся те же процессы, что в католической цивилизации, когда христианское мировоззрение было отвергнуто.

Все попытки преодолеть это противоречие окончились крахом. По этой причине у всех цивилизаций, включая майя, в основании было понимание мира. У иудеев ее фиксировала Тора, у христиан Библия, у ислама Коран. Эти тексты служили основанием, из которого выводились ориентиры общества и смысл жизни. У гуманизма подобного документа никогда не было. В этом смысле гуманизм похож на новую науку, делавшую свои выводы из ошибочных представлений. Но вот оказалось: основание неверно, и построение гармоничной конструкции, как надеялись отцы-основатели, стало невозможным.

За всю историю человечества гуманизм является единственной конструкцией, возникшей из основания, которое сами же гуманисты признали ложным, но за счет высвобожденных энергий конструкция продолжала строиться и достигла внушительных размеров.

Сегодня мировоззренческое основание заменяет Конституция — инструкция по текущей жизни. Ни одно ее фундаментальное требование не может быть объяснено. Гуманизм закономерно начал выхолащиваться и сегодня превратился в «животный гуманизм».

Причина такого названия — животное не нуждается в доказательствах, что высшая ценность — его жизнь. Гуманист тоже не нуждается. Оба в этом свято уверены без всяких оснований. Все, кто выступает за построение гуманистического общества, не знают цели гуманизма — достижение всемогущества и бессмертия. Все искреннее по умолчанию полагают гуманизм бытоустроением, а гуманистическую шкалу — самоочевидной истиной.

Современный гуманизм — набор никак не связанных между собой лозунгов и кричалок, верность которых предлагается принять на веру. Обращаем внимание: принять на веру предлагается не основание, об основании вообще речи не ведется, а выводы из основания.

Вывод без основания, из которого он сделан, суть симулякр — копия без оригинала. Нельзя проверить, правильное это решение или ошибочное. Оно просто есть, и его нужно считать истиной. На этой вере формируются обрядность и традиции гуманизма.

Сегодня гуманистическая конструкция стоит по одной причине — нет могущественных сил, заинтересованных ее обрушить. Вторая возможная причина — нет смысла ворошить улей, пока непонятно, какую новую конструкцию строить на месте разрушенной.

Мы внесем в этот вопрос огромную лепту. Гуманистическая конструкция суть колосс на глиняных ногах, на сегодня бьющийся в агонии. Единственное, что продляет его агонию — самый высокий за всю историю человечества технический уровень. Но вечно это длиться не может. Однажды потребуется контролируемый слом цивилизации. Она будет сопротивляться, как сопротивлялась советская или католическая цивилизация. Но шансов у нее не будет, ибо дом без фундамента не может стоять, когда дуют ветры.

Рассмотрим, как пытались спасти гуманистическую цивилизацию. Сначала пытаются спасти теорию вечного существования вселенной. Например, сначала вселенную пытаются представить в виде идеального механизма, который вечен в силу идеальности.

Но от нее практически сразу пришлось отказаться, ибо материальный объект не может быть идеальным. Воображаемый круг является идеальным. Но никакой материальный круглый предмет не может быть идеальным уже потому, что атомы, из которых он состоит, подвижны. Иными словами: граница круга всегда будет размытой и подвижной.

Если материальный объект не может быть идеальным, если у всего есть период распада, значит, как бы ни мала была погрешность, за бесконечное время она достигнет критической массы. И система развалится, как разваливаются египетские пирамиды.

Несколько позже появляется теория вечно сжимающейся и разжимающейся вселенной (заимствованная у индуизма). Модель то на миллиарды световых лет раздуется, то сдуется в точку. Мы живем в фазе раздутия — галактики разбегаются. Потом будет фаза сдутия — галактики опять начнут собираться в точку.

Если не вникать в суть сказанного, если смотреть поверхностно, кажется: а почему бы и нет? Вселенная сдувается-надувается. Все понятно. Но это только кажется. Если заглянуть в суть сказанного, нужно признать — это описание материальной модели. Для любой материальной модели бесконечного времени хватит, чтобы реализоваться и исчезнуть.

В более позднее время появляется теория существования миллиардов вселенных, где наш мир — один из миров. Это демонстрирует полет фантазии, никак не снимая проблему. Если все эти миллиарды вселенных материальные, за бесконечное время они должны исчезнуть. Нет нужды понимать их по отдельности. Совокупность всех отделенных друг от друга вселенных (или рождающих друг друга) — суть одна материальная система.

Изменение модели вселенной с неподвижной на подвижную, равно как и прибавление количества вселенных, по сути ничего не меняет. Вопрос, почему она существует, почему не исчезла за бесконечное время, никакие существующие версии не снимают.

Вселенная оказалась совсем не такой, как ее поначалу представляли ученые позднего средневековья. Чем больше гуманисты пытаются устранить противоречия в своем понимании мира, тем очевиднее вырисовывается неизбежное — у вселенной есть начало.

На бесконечную вселенную, — краеугольный камень гуманизма, — наступала идея Бога. Но люди, выскочившие из-под тяжелой руки католицизма, ни за что не хотели возвращаться в лоно религии. Они готовы были на черное говорить «белое», лишь бы не назад в религию.

По факту носители гуманистической концепции начинают говорить глупости (точно так же, как их в свое время говорила католическая цивилизация, защищаясь от гуманизма). Этому способствовало то, что все обнаруженные противоречия были умозрительными. Это позволяет закрыть на них глаза и просто верить — вселенная не имеет начала, а значит, сотворившей вселенную силы нет. Формируется новый тип верующих.

Гуманизм обретает религиозный характер. Люди слепо верят в несуществование Бога (на старте это утверждение позиционировалось как знание). Никто больше ничего не доказывает. Избегая критического взгляда на теорию, люди просто верят, что Бога нет, из чего делают выводы, на основе которых строится новая цивилизация.

В этот исторический период начинается массовый переход людей из вагонов в цистерны. Вчерашний человек связывал себя с целым. У нового человека не было такой мысли в голове. Он просто жил, как просто живет обезьяна. Мир для него свелся к видимой ему области. Все остальное было для него абстракцией, о которой даже секунды не думали, ибо в приличном обществе стало считаться, что это демагогия.

Отличие обывателя религиозной эпохи от обывателя эпохи гуманизма: у первого было понимание целого. Он считал, есть Бог, который сотворил мир. Сообразно этому взгляду он строил свою текущую жизнь. Между целым и частью была связь.

Обыватель новой эпохи не имел даже намека на такой масштаб. Он строил свою текущую жизнь, опираясь на инстинкты и шаблоны, о происхождении которых ему в голову не приходило думать. Они ему казались такой же самоочевидной данностью, как дышать.

Мы сейчас не касаемся вопроса, прав был обыватель религиозной эпохи или неправ. Упор только на масштаб. Первый имел понятие целого. У второго на этом месте была пустота. Если даже первый ошибался в своем понимании целого, он все равно был безмерно выше второго, у которого подобный масштаб попросту отсутствовал.

Если один человек имеет ошибочное мнение о вопросе, а второй не подозревает о существовании вопроса, и первый ошибается, — он все равно безмерно выше второго. По сути, позиция первого — это позиция человека, стремящегося знать. Позиция второго — это позиция животного, не знающего ничего за границами текущей жизни, не желающего знать и не умеющего желать подобного. Обезьяна не имеет абстрактного мышления.

Мыслители не могли позволить себе роскоши слепо верить. Но так как думы вели не туда, они начинали на черное говорить «белое», ибо не могут смотреть в глаза «гадким фактам», как Эйнштейн не мог «смотреть в лицо гадким квантам», нарушавшим картину мира. Он писал, что, подобно страусу, прячет от них «голову в песок теории относительности».

Эйнштейн в письме к Бору писал: «Квантовая механика внушает большое уважение. Но внутренний голос говорит мне, что это все же не то… Во всяком случае, я убежден, что Бог не играет в кости…». Гуманисты тоже всеми силами упирались, отказываясь признать: у вселенной есть начало (при этом соглашались: любой материальный сценарий за бесконечное время должен полностью реализоваться). Абсурд очевиден, но людям свойственно отворачиваться от фактов, если они нарушают привычную картину мира.

Гуманисты делятся на два лагеря. Люди малого ума продолжают стоять на том, что вселенная существует бесконечное время, и плевать они хотели на все факты и логику. За доказательство они  готовы признать любой бред. По сути возникает новая религия.

Кто не мог игнорировать факты, вынужден признать наличие нематериальной силы, стоящей у истоков вселенной. Но и здесь не все едины. Одни гуманисты отказались видеть в ней разумную личность. На мировой сцене появляется сила типа стихии-энергии, исполняющая функции Бога — природа, случайно сотворившая мир.

Впервые природу на место Бога предложил Спиноза. Под природой он понимал набор законов, заставляющих все двигаться так, как движется. На вопрос: что заставляет законы работать день и ночь — ответа нет. Предполагается, что такие они, эти законы, что не могут иначе. Никто их не организует, они сами по себе выполняют то, что предписано. Вопроса, откуда они взялись и где были раньше — ничего этого Спиноза не поднимает.

Другие не могут отрицать у силы, создавшей вселенную, разум, ибо слишком сложная вышла конструкция. Если лапоть не может быть создан стихией, вселенная тем более. Но чтобы остаться на позиции гуманизма и не оказаться в глупом положении, они говорят: эта сила сделала мир и бросила его на произвол судьбы.

Никто не задается вопросом: что вытекает из признания бывшей до появления мира Силы. Демонстрируется необыкновенная легкость мысли и религиозное скудоумие в худшем его формате. Ну была сила, и была… нам то что? Главное, — мы не называем эту силу Богом, и потому можно жить инстинктами, завернутыми в шаблоны гуманизма.

Судя по ничтожной глубине мысли, люди искали не истину, а повод остаться на позициях гуманизма. Они как бы заявляют: мы гуманисты, потому что нам так нравится. Для веры в бесконечность вселенной никакого основания нам не нужно. Возникает новое прочтение фразы Тертуллиана «Верую, ибо абсурдно». Вечное существование материальной системы было абсурдно, но гуманисты в него верили «ибо абсурдно». Это «основание» стало фундаментом, на котором начала строиться гуманистическая цивилизация.

Телескоп инициировал рождение и развитие гуманистического мировоззрения. По иронии судьбы он же и положил ему конец. В середине ХХ века наука зафиксировала разлет галактик с околосветовой скоростью. Направление движения указывало: разбегаются они из единого центра, как куски разорвавшейся гранаты. Это означало, что когда-то вся материя вселенной была собрана в одном месте. Потом произошло что-то экстраординарное, что заставило находящуюся вместе материю разлетаться в разные стороны.

Далее в космосе была зафиксирована температура, что свидетельствовало — он остывал. Когда-то температура вселенной составляла миллиарды градусов. Совокупность научных открытий, расчеты и логика однозначно указывали — у вселенной есть начало.

Ранее умозрительно выявленное отрицание теории вечной вселенной получило научное основание — мир не существовал бесконечное время. На вчерашний вопрос: почему движение чего-либо до сих пор не остановилось, — наука теперь дает ответ: потому что оно существует ограниченное время. Оно началось однажды. До какого-то момента его не было. С какого-то момента движение начало быть.

Так как суть существования — движение (если образующие объект частицы остановятся, объект исчезнет), в момент начала движения появилось что-то, с чего начал быть наш мир. До начала движения мира не было. Но что породило движение?

Размышления в этом направлении приводят к выводу: причиной появления материально-энергетического мира во времени и пространстве является нечто, не являющееся материей и энергией, находящееся вне пространства и времени.

Нельзя допустить, что известную нам материю и энергию создала какая-то иная энергия, а ту в свою очередь предыдущая, и так далее. Все эти помышления априори предполагают пространство и время, в котором находились эти энергии. Но сам факт нахождения чего-либо в пространстве и времени говорит, что вся эта череда энергий является нашим миром.

Научные факты и умозрительные доводы свидетельствуют: начало мира не может быть в пространстве и времени. Оно может быть только за рамками. Иначе попросту не выходит помыслить, ибо всякое движение в нашем мире за бесконечное время должно было иссякнуть.

Всякое существование в нашем мире тленно. Если представить один-единственный костер в бесконечном пространстве, который прогорел, выделенное им тепло никогда не соберется назад в костер. Оно будет бесконечно рассеиваться по бесконечной вселенной, пока за бесконечное время не рассеется до абсолютного нуля.

Здесь можно сказать, что выделенное в бесконечное пространство тепло никогда не дойдет до абсолютного нуля, как цифра, если ее бесконечно делить пополам, никогда не «доделится» до нуля. Но для поднятой темы это не важно. Здесь важно указать: существованию во времени и пространстве должно предшествовать нечто, лежащее за рамками времени и пространства. Иначе не получается, ибо если существованию ничего такого не предшествовало, если существование возможно только в пространстве и времени, мы с вами не могли бы наблюдать той мировой картины, какую наблюдаем. Материальное бытие подвержено второму закону термодинамики, и потому солнце и звезды давно должны были сгореть, а атомы распасться. Само существование вселенной является подтверждением — она однажды появилась. Мир существует ограниченное время. Ему предшествовало нетленное бытие. Но что это за бытие — тут мысль человека бессильна.

Для человеческого сознания понятие «существует» априори предполагает «существует в нашем мире». Иной тип существования для нас невозможен даже в мышлении, и потому если вселенная начала существовать, в рамках нашего языка она начала быть из ничего. Что-то помыслить не получается, ибо сознание не может оперировать за этими рамками.

Сначала было ничто. Потом появился материальный мир, свернутый в точку. Потом точка начала разворачиваться в наблюдаемую сегодня картину. Обращаем внимание: свернутая в точку вселенная суть та же вселенная, просто иначе организованная. Развернутый и свернутый лист бумаги — все тот же лист бумаги. Форма вселенной вторична. Первично, что до какого-то момента ее не было, а с какого-то момента она начала быть.

Нельзя предположить, что точка-вселенная бесконечно существовала в сонном состоянии, и потом вдруг взорвалась. Если существование есть движение, сонное существование — есть медленное движение. Значит, до взрыва в этой точке-вселенной шли процессы, однажды дошедшие до критического состояния, и произошел Большой Взрыв.

Как неоднократно говорилось выше, за бесконечное время самый медленно движущийся сценарий реализуется. За бесконечное время улитка переползет из одного конца вселенной в другой бесконечное количество раз.

Если допускать бесконечное существование, всегда будет возникать вопрос: почему то, что случилось, не случилось раньше? Такой вопрос заставляет бесконечно пятиться назад, не позволяя нигде остановиться, ибо как бы далеко в прошлое мы не ушли, сзади всегда будет бесконечность. Бесконечное существование как бы схлопывает само себя, конфликтует само с собой, делает невозможным собственное существование.

Но раз мы видим вселенную, не важно, реально она существует или только кажется, в любом случае что-то существует («Мыслю, следовательно, существую», — Декарт). Значит, она или была всегда (не важно, в каком виде), или однажды появилась. Третьего нет. Если вариант «была всегда» не проходит, остается только «однажды появилась». Значит, до какого-то мига вселенной не было ни в виде точки, ни еще какой конструкции. И потом она стала быть. Наш язык может описать это событие как «нечто появилось из ничего».

Витгенштейн говорил об ограниченности мысли языком. Когда человек пытается выразить сложную мысль, он ощущает дефицит и скудость человеческого языка. Выражения типа «верую, ибо абсурдно», рождаются из этой скудости. Произнесший их Тертуллиан вовсе не полагал абсурдность показателем истины. Просто у него не было слов выразить мысль. Аналогичная трудность возникает с описанием сущностей вне нашего мира.

Советский физик Ландау говорил: величие человека — в его способности понять то, чего он не может представить. Мы не можем представить существование «ничего», бытие небытия. Это оксюморон, сочетание не сочетаемого. Но мы можем понять: никакое явление не может иметь за собой бесконечное количество прошедшего времени, ибо за такой объем времени любой потенциал давно должен был реализоваться и исчезнуть.

Рациональное мышление приводит к выводу: существование во времени не может иметь началом что-то существующее во времени. Началом такого существования может быть нечто, существующее вне времени. Это непривычно, парадоксально, но иного нет. Тленному бытие может предшествовать инобытие — нетленное бытие.

Раз мир есть, что-то сделало небытие бытием. Как минимум, было действие. И раз так, было нечто, совершившее это действие. Действие в мгновение породило точку бытия и миг времени — существование времени-пространства и материи-энергии. Далее началось разворачивание точки во времени и пространстве, что за миллиарды лет вылилось в знакомую нам вселенную (а так же сумму возможных незнакомых миров).

Причина первого действия имеет совсем иную природу. Настолько иную, что термины «было», «существует» и прочее к нему неприменимы. Воздержимся от рассуждений о природе того, что было прежде времени, пространства, энергии и материи, потому что термин «было» не адекватен, ибо в нем есть указание на время: «было до чего-то», — тогда как разговор о бытии вне времени и пространства.

*  *  *

Фундаментальной точкой отсчета является вопрос: мир был вечно или однажды появился? Если был вечно — разворачивается одна логика. Если появился однажды — совсем другая. В одном случае: одно вечно трансформирующееся бытие. В другом случае: два бытия — наш мир и инобытие (бытие, бывшее до нашего материального мира).

Перед нами два варианта. Один говорит: всё произошло из ничего; из этого следует наличие вневременной Силы. Второй говорит: всё существовало всегда; из этого следует,  что бесконечности не хватило на реализацию материального сценария. Первый вариант бесконечно правдоподобнее второго.

В основе первого варианта лежит утверждение: вне времени и пространства есть бытие. Сказать что-либо о его природе невозможно, ибо оно иное. Близкой к нему сущностью является информация. Не носитель информации, не способ ее фиксации, а непосредственно сама информация. Она не зависит от времени и пространства, не подчиняется физическим законам, и вообще непонятно, что это такое. На эту тему мы будем подробно говорить позже. Здесь же стоило упомянуть о ней, чтобы показать сущности вне времени и пространства.

В основе второго варианта лежит утверждение: идущему во времени и пространстве сценарию бесконечного времени для завершения мало. Это ложное утверждение. Нельзя представить процесса, которому бесконечного времени не хватило, чтобы закончиться.

Из сказанного вытекает: когда не было ничего, была Причина. К ее сущности термин «было» не применим. Она не начинала быть и не может перестать быть, потому что она вне времени и пространства. Она была, когда ничего из того, что начало быть, не было. Через Нее все начало быть, что начало быть. Без Причины ничего не могло быть.

Высказанное имеет сильный религиозный оттенок. Это что-то принципиально иное, не являющееся ничем из того, что можно вообразить. Этот оттенок усиливается, если вспомнить фразу из Писания: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть». (Ин.1,1-3). Это чувствуется интуитивно и точно известно из рациональных размышлений. Если убрать Причину, все проваливается в болото непроходимых тупиков и парадоксов.

Сегодня наука фиксирует поразительно сложный и точный порядок. Если планета будет чуть ближе к Солнцу, вода испарится и жизнь умрет; если чуть дальше — все замерзнет. Если массивный Юпитер будет чуть дальше от Земли, он не сможет отклонять кометы, угрожающие нашей планете. Если чуть ближе —д изменит траекторию Земли.

Уникальное устройство солнечной системы — это самое простое. Большее удивление вызывают мировые константы. На сегодня известно несколько десятков постоянных величин (если считать отношения между ними). Все они ни из чего не вытекают, но если самую малость изменятся, никакие молекулы и атомы не смогут существовать.

Ядро любого атома состоит из протонов и нейтронов. Если бы протон весил на сотую долю процента больше, он был бы нестабилен и распался. Это значит: атомов водорода не могло быть, а без них ничего не могло быть.

Если субатомные частицы были бы на сотые доли процента тяжелее или двигались чуть быстрее; если бы атомные силы в ядре были сильнее или слабее, если бы заряд частиц и скорость света были на доли иными; если бы сила гравитации не была обратно пропорциональна квадрату расстояния до семизначной цифры, мира не могло быть.

Мир существует благодаря сверхточному соотношению составляющих его частиц. Все так устроено, словно кто-то специально собирал систему, делая ее пригодной для жизни. Никаких теорий, объясняющих уникальное сочетание физических параметров, имеющих название «антропный принцип», на сегодня не существует.

Одна песчинка состоит из десятков квадриллионов частиц. Сколько их во вселенной? Все они движутся, и стоит им ускорить или замедлить свое движение на тысячную долю, весь мир изменится до неузнаваемости. Чем он будет — невозможно даже представить (и будет ли он вообще, или тут же все погаснет, как экран отключенного от питания монитора).

Стабильная скорость элементарных частиц или масса протона в принципе не может быть продуктом эволюции. Сама эволюция может начаться при условии, если есть базовые условия (тот же водород). Но если его с самого начала нет, процесс не может начаться.

Вселенная является единым гигантским организмом (не механизмом, а организмом, что сложнее). Вселенский организм состоит из гигантского количества частиц, атомов, электронов, кварков и прочего. Все частицы, где бы они ни находились — хоть на разных концах вселенной — подчинены единому правилу и железной дисциплине.

Физика называет силу, обеспечивающую этот порядок, универсальным законом, что суть общие слова. Почему действуют сила притяжения, магнитные поля, энергии и прочее? Что обеспечивает постоянство действия сил и невероятную точность движения частиц? По какой причине они не прекращают своего действия? Кто меняет базовые законы?

Предположительно, физические законы в момент возникновения вселенной были другими. Если исходить из того, что никакое тело с ненулевой массой не может двигаться со скоростью света, ибо для разгона потребуется бесконечная энергия (что невозможно для конечной вселенной), получается: вселенная не могла иметь сегодняшние размеры. Но она имеет.

Из этого следует — вселенная росла со сверхсветовой скоростью. Как будто кто-то резко раздвинул ее до нужного минимума, и дальше она пошла с околосветовой скоростью расширяться в разные стороны. Кстати, последние новости с андронного коллайдера говорят, что частицы могут двигаться быстрее скорости света.

Так же много вопросов возникает по теме: как разлетающиеся куски материи соединились в структуры (звезды, галактики и скопления галактик). Структурирование такого объема материи требует центров притяжения, которые стянули бы выброшенную материю. Если бы их не было, материя распределилась бы равномерно, не уплотнившись в галактики.

Масса этих центров должна быть сопоставима со вселенской массой, иначе не получится нужная сила гравитации. Вселенские центры с такими характеристиками до сих пор никак не удается зафиксировать, но по косвенным признакам в их существовании невозможно сомневаться. И потом, получается, они были до Взрыва? Но что это, как это?

В поисках выхода изобрели термин «Темная Материя» (в смысле невидимая и никак не фиксируемая, но вычисляемая). Для объяснения, почему галактики разлетаются не с постоянной и не с затухающей скоростью, а наоборот, с ускорением, которое началось примерно пять миллиардов лет назад, изобрели термин «Темная Энергия».

Появление новых терминов ничего не объясняло, а лишь умножало сущности без необходимости. Возникали новые вопросы, типа, откуда взялись центры гравитации, вокруг которых построились галактические образования? Что есть энергия, заставляющая галактики ускорять свое движение? Почему ускорение началось именно пять миллиардов лет назад, а не раньше?

Современная наука не может описать начало возникновения нашего мира — бесплотную точку, где в нулевом объеме уместилась вся материя и энергия вселенной. Но результаты экспериментов свидетельствуют: вначале была именно нулевая величина. Все расчеты указывают: она не могла быть материальной величиной. Но помыслить качество этой точки и условия ее существования с помощью известных законов пока невозможно.

Часть физиков называет это состояние квантово-механическим вакуумом, содержащим в себе бесконечное множество так называемых «виртуальных частиц». Реально их нет, они не существуют, а «как бы существуют». Но при определенных условиях они переходят из несуществующего вакуумного формата в мир материи и начинают реально существовать.

Действительно, вакуум рождает субатомные частицы, из ничего рождаются частицы. Этот процесс получил название вакуумных флуктуаций. В переводе на простой язык «колебание ничего». Отдельный вопрос, как представить колебания ничего, но факт есть факт — вакуум колеблется и рождает частицы. Получается, вакуум не пустое пространство, а бездна возможностей. Но мы говорим о том, что было, когда пространства не было. В эту область мы упираемся как в стенку, но отрицать ее не можем, ибо если отрицать бытие до существования, тогда само понятие «существование» оказывается невозможным. Чтобы было что-то из того, что мы относим к существованию, сначала должно быть что-то, что мы относим к не существованию. Из небытия стало бытие. Иначе никак не получается.

Умножение сущностей ни на йоту не приближает науку к пониманию сути, но порождает бездну новых смыслов, для которых нет соответствующего словаря. Возникает новый мифологический словарь аллегорий. Современные флуктуации и сингулярности — суть «драконы» и «слоны на черепах» древних мыслителей, пытавшихся познавать мир.

Коснувшись новых областей, мы оказались в положении человека, который должен как-то назвать открытое, но этому нет аналогов в его мире. Начинают появляться современные мистические термины. Рождается понятие «зоопарк частиц». Частицы получают названия типа «странные» или «очарованные», «истинные» и прочее.

Наука не устает находить подтверждения тому, насколько мир есть сложная система запредельной точности и устойчивости. Когда-то этой системы не было. Однажды она появилась. Причина ее появления лежит за рамками нашего понятия «существование».

Требуется ответить на вопрос: каким образом поддерживается мировая гармония. Раньше ответ сводился к разумному началу. Бог организовал мировую систему и контролирует ее. Добропорядочный член общества должен был считать это абсолютной истиной. Кто имел иное мнение, попадал в разряд преступников.

Когда католицизм сменил гуманизм, объяснение мировой гармонии, имеющее малейший религиозный оттенок, отвергалось с порога. Общество, максимум, готово было признать в качестве организующей силы природу — стихийные энергии случайно и без всякой цели создали мир, естественно, не предъявляя к нему никаких требований (как ветер не предъявляет требований к создаваемым им песчаным барханам).

Допустим, природные силы случайно создали мир. Но каким образом безличные хаотичные энергии продолжали сохранять вселенскую гармонию? Теория эволюционного становления вселенной по уровню абсурдности превышала любые религиозные мифы.

Учение о мире, стоящем на трех слонах, которые в свою очередь стоят на гигантской черепахе, плывущей в бесконечном вселенском океане, можно понимать как аллегорию. Учение о случайном возникновении условий, где вселенский хаос эволюционировал в систему, предлагается понимать буквально. Равно как и предлагается считать, что система все эти миллиарды лет абсолютно случайно сохраняет саму себя в гармоничном состоянии.

Стартовые условия эволюции — возникновение атомов водорода. По уровню сложности система атома водорода сложнее любого будильника. Вы можете помыслить случайное одномоментное появление квадриллионов будильников? Ученые, стоящие на позициях средневековой науки, предлагают поверить не только в это, но и в то, что случайно сложившаяся из «будильников» система все это время случайно сохраняется.

Новое общество создало себе нового бога — Случай. Вера в него держалась на факторе бесконечного времени: если обезьяна била бы по клавиатуре бесконечно долго, однажды она напечатала бы «Войну и мир». Если материя существует бесконечное время, у нее был шанс из хаоса превратиться в систему. Базовое условие случая — бесконечное время.

Получалось, вселенский прах-хаос в один прекрасный миг вдруг совершено случайно сложился в мизерные «будильники» (дикое допущение, но ради продолжения разговора — пусть). Далее на этой основе случайно началась эволюция, в результате которой сложился вселенский механизм, и с тех пор он случайно сохраняет точность движения…

Сколько раз может повторяться эта случайность? Однажды, допустим, частицы — раз! — и  начали слаженно двигаться. Но что через миг заставляло их так же слаженно двигаться? Случай? Сколько раз он может повторяться? Если хоть раз не повторится, мира не будет.

На этом месте у верующих в Случай невосполнимый провал. Не могут частицы сами по себе сохранять гармонию. Их кто-то должен организовывать. Когда мы видим строй солдат, через них видно организующую силу. Сами по себе солдаты не могут образовать строй. Их должен кто-то организовать и курировать. Без курирования строй распадется.

Если допустить, идущие толпой солдаты в силу какой-то ситуации срезонировали и случайно пошли строем, это будет неустойчивое соединение. В ближайшее время строй распадется — станет толпой. Аналогично и с частицами: если даже допустить, что они случайно сложились в постоянно действующую систему, случайно сохранять точность движений на протяжении миллиардов лет они не могут. Нужен контролер и организатор.

Пока считалось, что вселенная существует бесконечное время, абсурд с нагромождением случайностей имел хоть какое-то оправдание. Когда фактор бесконечного времени исчез, бог атеистов, Случай, умер. Обезьяна не могла случайно написать «Войну и мир», ибо у нее не было необходимого количества времени. На сегодня самые упертые сторонники случайности признают: возраст вселенной не более 13 миллиардов лет.

Все теории, стоявшие на случайном появлении системы из хаоса, рассыпались в прах. Общество отвернулось от теорий случайности, как в свое время от религиозных теорий, и зависло, как зависает компьютер — энергию потребляет, но никакой работы не производит.

Возникшую ситуацию один известный физик прокомментировал: «Либо не существовало ничего, с чего все началось, и тогда совершенно непонятно, как что-то начало быть, либо существовало нечто, и в этом случае оно требует объяснения».

По большим вопросам наступило глубокое молчание. В звенящей тишине вокруг вакантного место на роль организующей силы толпятся два кандидата: «дедушка на облаке» и бог-Случай. Эти два навсегда ушедших понятия сегодня ассоциируются с человеческой глупостью, и потому ни один кандидат не получит заветного места, не смотря на то, что оба ходят вокруг него. Пришло время прервать затянувшуюся паузу. Для этого нужно изложить понимание мира, соответствующее современным научным данным и человеку, который уже ни во что не хочет верить, но хочет знать.

Перед изложением мировоззрения отметим: старая система всегда сопротивляется новому пониманию ключевых узлов. Она как живой организм реагирует на опасность. Не важно, насколько верна новая информация. Важно, что она представляет опасность.

Правдой для живой системы является не то, что соответствует фактам, а то, что позволяет сохранить себя. Правдивой информацией является не то, что верно, а то, что полезно системе. Сама по себе истина, оторванная от этого условия, есть абстракция. Если ложь дает жизнь — это правда. Если правда несет смерть — это ложь.

Рассмотрим высказанную мысль на капитане пассажирского судна. Для него главная и единственная цель — довести пассажиров до пункта назначения целыми и невредимыми. Все остальное — лирика. Что способствует безопасности пассажиров — то правда. Что нарушает безопасность пассажиров — то ложь. В этом абсолютная истина.

Держа это правило в голове, представим: в днище корабля обнаружилась пробоина. Ее можно заделать, но при условии, если никто из пассажиров не узнает о проблеме. Если же пассажиры узнают об опасности, начнется паника. Пробоину в этих условиях заделать не удастся, и погибнут все.

Правда капитана — скрывать от пассажиров истинную информацию о состоянии судна. Если даже его кто случайно спросит, нет ли на судне пробоины, капитан должен отвечать: никакой пробоины нет, все в полном порядке. Чтобы соблюсти свою правду, капитан должен врать.

Теперь усложним ситуацию. На судне появился правдолюб, информирующий пассажиров о ситуации. Он говорит истину о состоянии судна, чем вызывает панику. Равносильно он бы ходил по каютам и расстреливал людей (второй вариант даже лучше — люди сразу бы умерли, не испытав ужаса надвигающейся гибели).

Что должен делать капитан? Любым способом обезвредить правдолюба — арестовать, выкинуть за борт, пристрелить и прочее. Пусть лучше умрет один, чем все (в том числе и правдолюб). Для соблюдения правды капитан должен не только врать, но и убивать.

Теперь представьте социальное здание, где живут десятки миллионов людей. Если оно рухнет, большинство живущих в нем людей погибнут. Главной правдой для старшего по зданию является не допустить крушения здания. Все остальное для него — инструмент.

Чтобы выполнить задачу, нужно проанализировать ситуацию. Это как если вам поручено охранять атомную станцию от террористов. Вы выявляете ключевые узлы и пути доступа к ним. Далее способы разрушения. Исходя из совокупности данных, формируете защиту.

То же самое и с охраной социальной конструкции: сначала выявляются ключевые узлы. Он тут один — мировоззрение. Если взорвать этот фундамент — рухнет все. Далее нужно установить способ, каким можно его разрушить. Традиционная бомба мировоззрение не взорвет. Разрушить информацию может только другая информация.

Выяснив стратегический узел конструкции, разрабатывается концепция охраны. С этого момента все ваши усилия сосредотачиваются на охране мировоззрения. Для защитника не важно, истинное мировоззрение лежит в основании или ошибочное. Важно, что если его каким-то образом сломают, социальная конструкция гарантированно рухнет.

В свете этих мыслей репрессивные аппараты, душившие инакомыслие, выглядят совсем в ином свете. Католическая инквизиция, коммунистический КГБ, либеральный ФБР или фашистское гестапо честно стояли на страже фундамента социальной конструкции. Если бы они не защищали основание конструкции, пострадали бы миллионы людей.

Обыватель оценивает действие не по результату, а по способу совершения действия. Если он видит, как репрессивный аппарат уничтожает тысячи, чтобы не пострадали миллионы, он не видит спасенных миллионов. Он видит уничтоженные тысячи.

Если смотреть на инквизицию с бытовой позиции, — это ужасный монстр, убивающий ни в чем не повинных честных людей, имеющих свое мнение. Но если смотреть с позиции ответственности за сохранение конструкции — возникает совсем другой принцип оценки.

Чем в глазах рядового обывателя является Галилей? Благообразным старичком, занятым очень благородным и невинными занятием — наукой. Галилей — воплощение добра. А чем является свирепый бандит, убивающий на улице прохожих. Воплощением ужасного зла.

Но посмотрите на этих персонажей с глобального масштаба, и оценка перевернется ровно наоборот. Свирепый бандит не в состоянии разрушить или даже поколебать фундамент социальной конструкции. От него в некотором смысле системе польза — он тренажер, на котором тренируются службы безопасности, поддерживая форму.

Старичка системы «божий одуванчик» вы оцените как террориста, закладывающего под общественное здание бомбу чудовищной силы. Не важно, в чем принцип действия бомбы. Важно, что если действие поражает десятки миллионов людей, — это оружие массового поражения, обрекающее на смерть людей, не способных защититься. Они как дети на пожаре: прячущиеся от опасности под кровать или в шкаф, где и сгорают заживо. И вот теперь с этих позиции скажите, что делать с божьим одуванчиком?

Высшая правда инквизиции заключалась в спасении душ от ада. Они считали, если кто увлечется лукавой правдой этого мира, тот погубит себя навечно. Абсолютная правда была выше земной. Инквизиторы спасали от вечных мучений через временные мучения.

Заметим: инквизиторы не сжигали всех направо и налево. Они сначала беседовали с заблудшим, уговаривая его вернуться в лоно официальной правды. Если он внушался, ему назначали епитимью (например, тысячу раз «Отче Наш» прочитать). На этом дело кончалось. Если же человек стоял на своем (в силу убеждений или по болезни), начинали физически воздействовать. И только когда все средства были исчерпаны, его казнили.

Инквизиция удерживала конструкцию от падения, охраняя фундамент соответствующими методами. Ее борьба с инакомыслием была не отстаиванием правды, а защитой здания от падения. Не важно, правы были альбигойцы, тамплиеры или атеисты, уничтоженные инквизицией. Важно, что они защищали конструкцию от разрушения. Гибли случайные или глупые, или откровенно сумасшедшие люди. Лес рубят — щепки летят.

Несмотря на все старания инквизиции, фундамент католической цивилизации рухнул по независящим от нее обстоятельствам. Прогресс необратим. В процессе разрушения старого и созидания нового погибли многие миллионы людей.

На их костях возникла новая цивилизация. В ее основе лежала теория вечной вселенной. Если вечное существование вселенной ставилось под сомнение, человека уже нельзя было заявить высшей ценностью по той же причине, по какой религия не может заявить подобное. Из отрицания человека следует отрицание «священности» его свобод и прав. Они будут иметь место, пока не войдут в противоречие с высшей целью. Как только возникнет выбор: или человек, или цель, низшее принесут в жертву высшему.

Если бы у гуманизма была элита, ее правда была бы одна — сохранить фундамент. Она бы выступила против носителей нового мировоззрения с той же яростью, с какой инквизиция выступала против инакомыслия. Но современный гуманизм не имеет такой силы. Его ничтожность выражена в ничтожности элиты. Она не видит последствий распространения информации, разрушающей теорию вечного мира, и поэтому её скоро сметет.

Основа гуманистической цивилизации — теория вечного мира. Современная наука говорит: мир не вечен. Если критическое количество людей свяжет две простые истины, наша цивилизация потеряет основание. Начнутся те же самые процессы, что при крушении римской империи или католической цивилизации. То, что сегодня считается само собой разумеющимися ценностями, перестанет таковыми быть. Исчезновение шкалы ценностей означает очень быстро развивающийся хаос.

Католическая цивилизация была постройкой средней величины по сравнению с огромным зданием гуманизма. Крах католицизма вызвал грохот на всю планету: кровавые революции и передел власти сотрясали планету вплоть до последнего времени. Крах гуманизма будет еще громче, потому что домик построили повыше, люди стали зависимее от системы.

Гуманистическая конструкция сегодня похожа на две высотных башни, где в одной живет миллиард западных гуманистов, а во второй шесть миллиардов прочих гуманистов. Первой рухнет западная башня. Она потянет за собой восточную.

Но что делать? На месте гуманистической элиты, которой нет, в первую очередь стоило бы озадачиться вопросом: как устранить опасность? Ликвидировать источник информации? Но что это меняет? Не важно, отрекся Галилей от своего учения или нет. Важно, что прогресс не остановить. Важно, что информация выпущена. «Аннушка пролила масло…»

Если мы понимаем, что эта информация рушит основание гуманистической конструкции, то зачем выпускаем эту информацию и распространяем? Зачем говорим пассажирам тонущего судна о грядущем затоплении? В свете предыдущей главы для этого нужно серьезное основание.

Объяснение такое: капитан пассажирского судна, скрывающий от пассажиров истину, прав до тех пор, пока это работает на благо пассажиров. Если же спасти корабль нельзя, здесь начинается другая правда — у всех должен быть шанс на спасение. Для этого капитан обязан всех проинформировать об опасности. Это вызовет панику с вытекающими последствиями, но у всех будет шанс на спасение. Если же никому ничего не сказать, шанса не будет ни у кого. Правда новой ситуации остается той же — благо людей, — но теперь она обязывает информировать.

Начнем описание нашей позиции с утверждения: здание без фундамента стоять не может. Точка. Как бы ни была крепка видимая конструкция, если под ней исчезнет фундамент, она неизбежно рухнет. Никаких исключений из этого правила нет. Не может быть, чтобы фундамент исчез, а основанная на нем конструкция продолжала стоять.

Любая цивилизация является социальной конструкцией. Роль фундамента выполняет мировоззрение. Именно из него выводятся основные положения и ориентиры, вокруг которых строятся культурная, социальная, политическая и экономическая системы. Если фундамент рухнет, системообразующие узлы потеряют основание, и рухнет все.

В качестве примера можно привести советскую и католическую цивилизации, рухнувшие исключительно по причине исчезновения мировоззренческого фундамента. В СССР он исчез полностью, на католическом Западе дал трещину, не позволявшую держать на себе конструкцию. На новых фундаментах начали расти новые конструкции. Первое время они сохраняли старую внешнюю форму, но постепенно обозначилось принципиально новое.

Утратив основание, старые ориентиры отмирали. Из нового фундамента рождались новые ориентиры. Например, элита католической цивилизации выводила свое право на власть из Бога. Элита гуманистической цивилизации выводит свое право на власть из народа. Католическое общество оценивало секс вне брака таким же тяжким преступлением, как убийство. Гуманистическое общество относит секс вне брака к разряду гастрономических удовольствий (то и другое является питанием для тела). В СССР изменения были менее заметными, ибо произошло не глобальное изменение фундамента, а смена одного типа гуманизма (советского) на другой — либеральный.

Обращаем внимание: обе упомянутые цивилизации сохранили свой материальный актив, но это их не спасло. Они рухнули, потому что утратили мировоззренческий фундамент. А Израиль в свое время потерял весь свой материальный актив, в том числе и территорию, но зато сохранил мировоззренческий фундамент. Благодаря этому иудейская цивилизация до сих пор сохраняется.

Из сказанного следует: пока у социальной конструкции есть фундамент, она не исчезает даже в самых тяжелых условиях. Но стоит фундаменту исчезнуть, конструкция исчезает, даже если находится в самых комфортных экономических и политических условиях.

Все ушедшие цивилизации рухнули исключительно из-за утраты мировоззренческого фундамента, а не по причине физического разрушения, как принято сейчас думать (если только не была уничтожена элита — носитель мировоззрения цивилизации). Древний Рим, Персия или Греция рухнули не потому, что их кто-то захватил, — это все следствие, — а потому что по тем или иным причинам исчезло мировоззрение. Если бы у тех же шумеров сохранилось мировоззрение, как оно сохранилось у иудеев, их цивилизация стояла бы до сих пор. Поэтому еще раз: крушение всех цивилизаций в утрате фундамента.

Теперь возвращаемся к гуманистической цивилизации. Ее основанием является понимание мира в рамках науки позднего средневековья, а именно — мир не имеет начала. Из этого вытекала высшая ценность человека, далее свободы и права.

Современная наука уже почти скоро сто лет как говорит: воззрения позднего средневековья не верны — вселенная не вечная и не бесконечная. Гуманизм, объявивший науку своим основанием, является первой цивилизацией, оказавшейся в таком необычном положении. С одной стороны, гуманисты утверждают знание своим основанием. С другой стороны, они не отказываются от выводов, сделанных из отрицаемых наукой данных. Продолжая позиционировать человека высшей ценностью и одновременно соглашаясь с данными современной науки, они оказываются в положении шизофреника (человек с раздвоенным сознанием). С одной стороны они соглашаются с теорией Большого Взрыва, означающей, что вселенная имеет начало. С другой стороны, признают человека высшей ценностью. Если объективно смотреть на ситуацию, современных гуманистов следует признать слепо верующими. Даже ниже. Слепой верующий хотя бы не признает основание своей веры ложным. Он просто не думает о нем, и все. Гуманисты же признают основание ложным, но выводы из ложного основания считают истиной.

Противоречие здравому смыслу будет сознательно и бессознательно выплескиваться наружу. Когда разрыв между базовыми утверждениями и основанием, из которого они выведены, станет очевидным — это ознаменует разрушение мировоззренческого фундамента. Далее последует крушение социальной конструкции — цивилизации, здания с несколькими миллиардами жильцов.

Здание уже падает. По мировоззренческим меркам мир отделяет от падения мгновения. Но проблема не фиксируется, ибо цивилизации возникают и рушатся с непропорциональной человеческому восприятию скоростью.

В этом смысле люди подобны бабочкам-однодневкам на тонущем судне. Из-за разной скорости затопления судна и мировосприятия бабочек проблемы не видно. Пока корпус не погрузился под воду, бабочки всегда заняты своими текущими делами, и говорить им о грядущей беде бесполезно — не услышат. Бабочки поймут, что пришла беда, когда над водой останется мачта, и счет пойдет на минуты. Скорость затопления сравняется со скоростью мировосприятия бабочек, но ясное понимание проблемы ничего не изменит, ибо точка невозврата пройдена. Прощальный гудок уходящей эпохи — это шум бабочек, сидящих на торчащей над водой мачте идущего ко дну судна.

Мир на пороге фундаментальных изменений. Человечество подошло к пределу. Мир в стадии окукливания. Гусеница начинает переходить в стадию куколки. Далее глобальный скачок, — и из «мировой куколки» родится «мировая бабочка».

Невозможно указать точный срок крушения, — сложные системы не просчитываются. Но несомненно одно — конец не за горами. Гуманистическая конструкция сегодня подобна дому, под которым размыло основание, «и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Мф. 7, 26—27).

На основании сказанного мы считаем правильным проинформировать жителей здания о складывающейся ситуации. Заранее понятно: подавляющее большинство попросту не услышит сказанного, ибо говорить бабочкам о беде до того, когда еще можно что-то сделать, бесполезно. А после того, когда сделать уже ничего нельзя, тоже бесполезно. Но ради единиц, способных слышать информацию до того, а не после, говорить стоит.