Стрелять-то, конечно, стреляют. И наступать ограниченными силами Азербайджан пробует. Но уже с неделю линия фронта не двигается. Руководство Армении и Нагорного Карабаха использовало эту неделю для того, чтобы попытаться получить если уж не военную, то дипломатическую поддержку России. Премьер Пашинян запросил у Москвы консультации по вопросу об объёме и формах возможной помощи России.
Это была ошибка. Москва с начала конфликта заняла однозначную позицию: если нападение будет совершено на армянскую территорию, то Россия выполнит свои обязательства по ОДКБ. До тех пор Москва выступает исключительно в качестве посредника.
Было изначально ясно, что эту свою позицию Россия не изменит. Для Москвы крайне важно не допустить закрепления Турции в Закавказье в качестве одного из посредников в урегулировании карабахского конфликта. Россия уже ответила отказом на внешне крайне заманчивое предложение Эрдогана отказаться от работы в Минской группе и заниматься урегулированием вдвоём (Москва и Анкара).
На первый взгляд Россия должна была сразу согласиться — из региона выдавливается недоговороспособный Запад (участники Минской группы — Франция и США), а вместо них появляется Турция, с которой имеется опыт договорённостей в Сирии. Но есть нюанс.
США и Франция не способны активно влиять на стороны конфликта без России. Они находятся далеко от региона, по горло заняты иными проблемами, оказать военное или экономическое давление на участников сегодня самостоятельно неспособны. В процесс урегулирования давно не вмешивались — замороженный конфликт их вполне устраивал. В целом России они сегодня в Закавказье не конкуренты. Чего не скажешь о Турции.
Опираясь на Азербайджан, а также неприязненно настроенную по отношению к России Грузию, Турция в случае её политического закрепления в Закавказье получает и возможность влиять на Северный Кавказ (территория российских автономий), и пытаться совершить политический прорыв в Среднюю Азию.
С учётом того, что интересы Турции и Азербайджана в том, чтобы сменить Минскую группу на формат «2+2» совпадают, России будет очень трудно остановить турецкий политический прорыв в Закавказье. Обратите внимание, что Эрдоган, предложивший формулу «2+2» фактически предлагает России признать турецкий протекторат над Азербайджаном в обмен на признание Турцией российского протектората над Арменией. При этом Азербайджан с турецким планом согласен, а вот Армения вовсе не мечтает об отказе от независимой внешней политики в пользу России.
Обмен выходит неравноценным. Россия не получает ничего, чего бы не имела и так, более того, фактически соглашается с тем, что Азербайджан переходит в турецкую сферу влияния, а Эрдоган легитимирует своё присутствие в регионе. Если в такой ситуации Москва откликнется на просьбу Пашиняна о политических консультациях, она существенно подорвёт свои позиции в Закавказье.
Не имеет значения тот факт, что открытая военная помощь до нападения на территорию Армении (или какой-то другой критической ошибки Турции или Азербайджана) оказана не будет. Возможны поставки вооружения, хоть они крайне затруднены изолированным положением Армении и ни в коем случае не могут осуществляться гласно, а скорее всего, с учётом общей ситуации в Ереване, не будут осуществляться в принципе, ибо их очень трудно удержать в тайне.
Даже простое начало политических консультаций будет использовано не только армянской пропагандой для давления на Азербайджан, но и турецкой дипломатией — чтобы заявить, что Россия приняла сторону Армении в конфликте, а значит, перестала быть добросовестным посредником, и это даёт право Турции представлять интересы Азербайджана. На фоне российско-армянских консультаций такая позиция Турции была бы неизбежно поддержана Баку.
Таким образом, планы Анкары по политическому закреплению в Закавказье были бы на 90% выполнены.
Поэтому Москва в ответ на просьбу Пашиняна о консультациях просто ещё раз напомнила свою всем известную позицию: Россия будет защищать Армению от агрессии, но Карабах — не Армения даже с армянской точки зрения (Ереван не признал его независимость, а значит, формально признаёт территорией Азербайджана). Таким образом, неуклюжая попытка укрепить свои дипломатические позиции за счёт втягивания Москвы в псевдоконсультации привела Пашиняна к диаметрально противоположному результату: Азербайджан получил дополнительное свидетельство того, что если боевые действия будут продолжаться в их нынешнем формате, Россия не вмешается. Уверен, что Еревану неопределённость в этом вопросе была бы выгоднее подобной определённости.
Надо сказать, что дипломатические позиции Пашиняна в данном конфликте были не лучше, чем военные. Традиционные лоббистские усилия армянских диаспор в странах Минской группы в последние пару-тройку лет значительно потеряли в эффективности. Проблема здесь — не в армянах и не в азербайджанцах, просто в условиях глобального системного кризиса государствам становится труднее отвлекать ресурсы от решения собственных проблем, сколь бы влиятельные лоббистские группы этого ни требовали.
Такие процессы идут по всему миру. Уверен, что, когда Эрдоган с Алиевым готовили атаку на Карабах, они этот факт (ослабление дипломатической поддержки Еревана) учитывали.
В этих условиях любая конкретизация чьей-либо позиции была не в пользу Армении, а любая неоднозначность могла использоваться Ереваном, так как оставляла его противникам пространство для сомнений: не заманивают ли их в дипломатическую ловушку?
Теперь, когда Пашинян в очередной раз добился конкретизации российской позиции, у Армении остаётся лишь одна возможность отстоять Карабах — стабилизировать линию фронта и перейти к позиционной войне.
Война легко даётся Азербайджану лишь на фоне побед. Если победы закончатся, а потери останутся, энтузиазм азербайджанского общества начнёт слабеть, а боеспособность армии — падать. При этом остановиться сразу и прекратить атаки, не решив проблему восстановления контроля над семью районами Азербайджан не сможет.
Как только станет ясно, что прорвать оборону своими силами Баку не может, Алиев должен будет обратиться к Эрдогану за дополнительной помощью. А это уже проблема, поскольку, хоть Азербайджан и не так изолирован, как Армения, доставить туда серьёзные силы и средства незаметно невозможно. Открытая же военная поддержка Турцией Баку открывает новые возможности перед Россией, поскольку Анкару можно будет обвинить в умышленном разжигании конфликта.
Кроме того, послать на войну сколько-нибудь значительные подразделения собственной армии Турция не может (даже те советники и техника, что есть в Азербайджане, завозились туда под прикрытием учений), следовательно, выносить основную тяжесть войны всё равно надо будет азербайджанцам. Если потери будут высокими а результатов не будет, то армия Азербайджана не только быстро утратит наступательный порыв, но под вопросом окажется удержание занятых территорий. Моральный дух на поле боя играет решающее значение.
Но вот если азербайджанцам сейчас опять удастся продавить армянскую оборону и занять Шушу и Лачин, то потеряны будут не только семь районов, но и сам Нагорный Карабах. Кстати, Алиев рассчитывает именно на такое развитие событий, заявляя, что он гарантирует армянам в Азербайджане мирную жизнь и соблюдение всех их гражданских прав. Поскольку на занятых Азербайджаном территориях вряд ли по собственной воле останется большое число армян, выполнить обещание и создать образцово-показательную армянскую резервацию в пару десятков и даже в пару сотен дворов Алиеву будет несложно.
Фактически сегодня под Шушой и Лачином решается не только судьба Второй Карабахской войны, но и судьба лидеров двух стран. Вряд ли Пашиняну армяне простят катастрофу в Карабахе, если он будет потерян. Но и позиции Алиева резко ослабеют, если азербайджанская армия не сумеет довести дело до конца, тем более если ей придётся отступить. Конечно, власть азербайджанского лидера покоится на значительно более прочном фундаменте, чем у его армянского коллеги, однако проблема не только в её формальном сохранении, но и в обеспечении наследования власти.
Опасность внутриполитической дестабилизации в случае поражения заставляет и Баку, и Ереван стремиться к однозначной победе. В свою очередь, это провоцирует дополнительную ожесточённость борьбы на фронте, стремление нанести противнику максимальные потери. Потери же вызывают желание отомстить.
Так и вращается порочный круг войны.
