Западные правящие элиты будут применять бесчисленное множество тактических приемов, призванных закрепить пассивность населения, едва начинающего выходить из-под фактического домашнего ареста, включая массированную кампанию «дисциплинарного преследования» (в том смысле, какой придавал этому понятию французский философ Мишель Фуко) со стороны государства, а также деловых и финансовых кругов.
В своей последней книге немецкий философ и теоретик культуры корейского происхождения Бьюнг-Чул Хан показывает, что тотальные средства коммуникации, особенно во время пандемии, фактически срастаются с тотальным же надзором. «Доминирование выдает себя за свободу. Анализ больших данных генерирует знания, позволяющие вмешиваться в психику человека и манипулировать им. Учитывая это, датаистский (датаизм — философская парадигма, провозглашающая, что Вселенная состоит из потоков данных, прим. mixednews) императив прозрачности представляет собой не продолжение Просвещения, а его конец».
Эта реинкарнация «Дисциплины и наказания» Фуко совпадает с сообщениями о закате неолиберальной эры, впрочем, сильно преувеличенными. Вместо банального погружения в популистский национализм, краткосрочные тенденции указывают на возрождение неолиберализма, разрекламированного как нечто новое и включающего некоторые кейнсианские элементы: ведь в посткарантиную эпоху, чтобы «спасти» рынки и частную инициативу, государство должно не только вмешиваться в экономику, но и способствовать возможной экологической трансформации.
Итак, мы можем столкнуться с чисто косметическим подходом, не способным устранить глубокий системный кризис зомби-капитализма, едва шевелящегося под бременем непопулярных «реформ» и астрономической задолженности.
Кстати, а что будет дальше с разнокалиберными версиями фашизма? Эрик Хобсбаум в своей книге «Age of Extremes» показал нам, что ключом к фашизму всегда была мобилизация масс: «Фашисты были революционерами от контрреволюции». Возможно, мы двинемся дальше простого грубого неофашизма. Назовем это гибридным неофашизмом. Политические звезды этого движения поклоняются императивам глобального рынка, перенося политическую конкуренцию на культурную арену.
Вот в чем, собственно говоря, суть истинного «анти-либерализма»: это смесь неолиберализма, то есть неограниченной мобильности капитала и диктата центральных банков, и политического авторитаризма. Его элементы можно увидеть сегодня в политике Трампа, Моди и Болсонару.
От антропоцена к капиталоцену
Чтобы противостоять зомби-неолиберализму, те, кто верит в возможность построения другого мира, вероятно, мечтают о социал-демократическом возрождении, перераспределении богатств или хотя бы о неолиберализме с человеческим лицом.
И вот здесь на арене появляется эко-социализм: радикальный разрыв с диктатурой «богини рынка», результат восстания здоровых сил общества против ультра-авторитарного неолиберализма и анти-либерализма.
В целом это явление можно рассматривать как мягкую версию идей Тома Пикетти: сломать господство капитала с помощью экономической демократии в духе социал-демократических теорий XIX века.
В этом аспекте интересно рассмотреть весьма занятный утопический манифест Аарона Бастани под названием «Полностью автоматизированный люкс-коммунизм», в котором автор пишет, что если избавить общество от всего лишнего, связанного с отчуждением, человечество все еще способно найти необходимые технические средства, чтобы жить «в роскоши», не прибегая к безграничному экономическому росту, навязываемому капиталом.
И это подводит нас к прямой связи между антропоценом (антропоцен – неформальный геохронологический термин, обозначающий геологическую эпоху с уровнем человеческой активности, воздействующей на дикую природу и играющей существенную роль в экосистеме Земли, прим. mixednews) и концепцией «капиталоцена», сформулированной французским экономистом Бенджамином Кориа. Суть этой концепции в том, что нынешняя ужасающая деградация планеты связана не с человечеством как таковым, а с вполне определенной частью человечества, организованной в рамках хищнической экономической системы.
Таким образом, чтобы выйти за рамки этой закономерности, экономика должна быть переориентирована и реорганизована в процессе «большого взрыва государственной и экономической политики».
Кориа показал, как Covid-19 обнажил необходимость общественных благ и неспособность неолиберализма решить эту проблему. Однако, как построить экосоциализм? Должен ли он зародиться в одной отдельно взятой стране, скажем, где-нибудь в Скандинавии? Как координировать его распространение на всю территорию Европы? Как бороться изнутри с закостеневшими структурами ЕС?
Ведь возрождаемый неолиберализм, как и анти-либерализм, опираются на могущественные державы и сети экономических связей. Хорошим примером являются Венгрия и Польша, уже много лет выступающие в качестве шестеренок немецкой цепочки промышленных поставок.
Что нужно сделать, чтобы не позволить кому-то вроде Билла Гейтса захватить контроль над ВОЗ и заставить ее инвестировать в те программы, которые соответствуют его личным планам?
Как изменить правила свободного рынка ВТО, из-за которых спрос на пальмовое масло и трансгенную сою фактически способствует вырубке лесов в обширных районах Африки, Азии и Южной Америки? Такое положение дел позволяет богатым странам осуществлять за свои деньги разрушение экосистем.
Революция, а не реформы
Даже если бы неолиберализм был мертв, а это не так, перефразируя знаменитое изречение Ницше о боге, мир по-прежнему обременен его трупом. И даже несмотря на то, что тройная катастрофа, санитарная, социальная и климатическая, не вызывает никаких сомнений, правящая матрица, возглавляемая Хозяевами Вселенной, которым принадлежит финансовое казино, продолжает сопротивляться любому движению к переменам.
Их диверсантская тактика поддержки «экологических преобразований», никого не способна обмануть. Финансовый капитализм умеет мастерски приспосабливаться и извлекать выгоду из серийных кризисов, которые он сам и спровоцировал.
Чтобы повторить «Красный май» 1968 года, нужны воображение и воля. Однако не стоит ждать, что эти качества проявят марионетки, такие как Дональд Трамп, Ангела Меркель, Эммануэль Макрон или Борис Джонсон.
Прагматичная «реальная политика» вновь указывает на посткарантинное турбо-капиталистическое мироустройство, в котором антилиберализм 1 процента населения (с фашистскими элементами) и стремительное усиление роли финансовой сферы сопровождается ростом эксплуатации истощенной и в значительной степени безработной массы трудящихся.
Этот турбо-капитализм возрождается после четырех десятилетий тетчеризации, или, деликатно выражаясь, махрового неолиберализма. Прогрессивные силы все еще не имеют достаточных ресурсов, чтобы развернуть вспять логику правящих классов, включая руководство ЕС, а также крупнейших корпораций, в основе которой лежит максимизация прибыли.
Экономист и философ Фредерик Лордон, сотрудник Национального центра научных исследований в Париже, приходит к неизбежному выводу: единственное решение проблемы – революционное восстание. И в то же время, он точно знает, что альянс финансовых рынков и корпоративных медиа никогда не позволит этому произойти. Большой Капитал способен кооптировать и саботировать любое политическое движение.
Итак, перед нами стоит простой выбор: неолиберальная реставрация или революционный взрыв. И ничего между ними. Чтобы сформулировать новую полноценную эко-социалистическую идеологию XXI века, способную к длительной и устойчивой мобилизации человечества, нужна фигура такого же уровня как Карл Маркс. В общем, как гласит гимн Французской Республики, «к оружию, граждане!»
