Весьма интересная статья о примерах американского вмешательства в выборы. Вывод – случалось, но больше не вмешиваемся. В качестве вводного замечания: автор квалифицирует в качестве вмешательства прямое участие ЦРУ, осуществляемое на основании политического решения. Вполне возможно, что такие случаи, действительно, являются исключением. Однако автор не затрагивает гораздо более широкий вопрос – после холодной войны в распоряжении США находились настолько мощные и масштабные инструменты влияния почти на любую страну, что по старинке заниматься инфильтрацией и воздействием по линии спецслужб было просто необязательно.
Президент России Владимир Путин обычно отвечает на вопросы о вмешательстве его правительства в президентские выборы в США в 2016 г. полным отрицанием и встречными обвинениями. Это США, заявлял он в июне 2017 г., «по всему миру активно вмешиваются в избирательные кампании в других странах». Цель подобных заявлений – оправдать и отвлечь внимание от действий России, и во многих случаях это работает. От Киева до Брюсселя и Лондона чиновники говорили мне, что предполагают вмешательство ЦРУ в выборы за рубежом.
Такое предположение понятно: на протяжении десятилетий всё так и было. Первой секретной операцией ЦРУ было вмешательство в итальянские выборы в 1948 году. Тогда сотрудники американских спецслужб распространяли пропаганду, спонсировали своих кандидатов и манипулировали гражданскими инициативами снизу – только чтобы обеспечить победу итальянских центристов над левыми. После поражения Компартии Италии операция 1948 г. превратилась в «шаблон», как выразился специалист по истории ЦРУ Дэвид Робардж. По этому шаблону управление потом действовало «во многих, многих странах», соперничая с коллегами из КГБ. От Чили и Гайаны до Сальвадора и Японии мишенью ЦРУ и КГБ становились демократические выборы по всему миру. Иногда происходило прямое манипулирование бюллетенями, иногда оказывалось воздействие на общественное мнение, но цель всегда была одна – повлиять на исход голосования.
Потом холодная война закончилась, и диаметрально противоположные цели электоральных операций Москвы и Вашингтона – распространение или сдерживание коммунизма – утратили актуальность. После этого российские спецслужбы вмешивались в иностранные выборы, но не по идеологическим причинам, а для продвижения авторитарно настроенных кандидатов, чтобы посеять хаос и делегитимировать демократическую модель. А что делало ЦРУ?
За последние два года я побеседовал более чем со 130 чиновниками о столетней истории секретных электоральных операций или попыток скрытого манипулирования демократическим голосованием. Среди моих собеседников были восемь директоров ЦРУ, многие сотрудники управления, а также руководители национальной разведки, госсекретари, советники по национальной безопасности, генерал КГБ и бывший президент США. Я узнал, что в XXI веке руководители нацбезопасности США рассматривали использование ЦРУ для вмешательства в иностранные выборы по крайней мере дважды. В первом случае – Сербия, 2000 год – от дебатов перешли к действиям, и ЦРУ потратило миллионы долларов на агитацию против Слободана Милошевича. Во втором случае – Ирак, 2005 год – ЦРУ осталось в стороне. В обоих случаях американские политики взвешивали потенциальные преимущества и риски секретных действий. Эти закулисные истории позволяют понять, почему вопреки заявлениям Путина Вашингтон – в отличие от Москвы – отказался от практики секретного вмешательства в выборы.
«Существует красная черта, и Милошевич её пересёк»
Первый случай произошёл в 2000 г., когда президент Милошевич боролся за переизбрание в Сербии. Милошевич был понятной мишенью: коммунист, союзник Москвы, сербский националист, преступник, нарушавший права человека. В середине 1990-х гг. он проводил этнические чистки в Боснии и Герцеговине. Через несколько лет он стал делать то же самое в Косово – его солдаты систематически терроризировали, убивали и изгоняли этнических албанцев. Жестокость этих преступлений заставила НАТО в 1999 году начать бомбардировки сил Милошевича, а Международный суд объявил его военным преступником. Леон Панетта, руководитель аппарата президента Билла Клинтона в 1994–1997 гг., сказал мне: «Милошевич считался плохим парнем, который способен перевернуть регион вверх дном, если не принять меры и не остановить его».
Выборы 2000 г. предоставляли такую возможность. «Я не знаю, заявлялось ли публично, что нашей целью была смена режима, но мы не представляли Милошевича главой нормального государства», – отметил Джеймс О`Брайен, спецпредставитель Клинтона на Балканах. С середины 1999 г. по конец 2000 г. американские государственные и частные организации потратили почти 40 млн долларов на программы по Сербии, поддерживая не только оппозицию, но и независимые СМИ, гражданские организации и инициативы по повышению явки на выборах. Как объяснил О`Брайен, таким образом США пытались выровнять политическую площадку, чтобы лишить Милошевича возможности манипулировать голосованием.
Госдепартамент, Агентство международного развития (USAID) и американские неправительственные организации оказывали влияние на сербские выборы открыто, в то время как ЦРУ действовало секретно. Джон Сайфер сказал мне, что за период работы в ЦРУ с 1991 г. по 2014 г. он может назвать лишь одну успешную операцию по вмешательству в выборы – в Сербии в 2000 г.: «Были предприняты секретные действия по поддержке оппозиции Милошевичу». После того как Клинтон уведомил отдельных членов Конгресса, ЦРУ начало поддерживать, финансировать и оказывать помощь кандидатам от оппозиции. «Это было главным», – вспоминал Сайфер.
Сайфер, возглавивший резидентуру в Сербии вскоре после выборов, пояснил, что ЦРУ влило миллионы долларов в кампанию против Милошевича, в основном встречаясь с помощниками лидеров сербской оппозиции за пределами страны и «передавая им наличные».
В нашей беседе Клинтон подтвердил, что дал ЦРУ добро на вмешательство в выборы в пользу оппозиции. «У меня не было с этим проблем, потому что Милошевич был хладнокровным убийцей и уничтожил сотни тысяч людей», – сказал он. Американские президенты времён холодной войны верили, что могут укрепить демократию за рубежом, препятствуя кандидатам-коммунистам, точно так же Клинтон считал, что укрепит демократию в Сербии, действуя против Милошевича. «Это был военный преступник. Я не считал Милошевича демократическим кандидатом. Я полагал, что он пытается избавиться от демократии», – сказал мне Клинтон.
В Сербии главной целью ЦРУ было влияние на умы, а не подмена бюллетеней. «Мы не скупали голоса и не лгали намеренно избирателям, чтобы заставить их голосовать за наших кандидатов», – подчеркнул Клинтон. ЦРУ давало деньги и оказывало помощь оппозиции.
В Конгрессе знали о секретном плане и поддерживали его. Трент Лотт, лидер большинства в Сенате, вспоминал, что когда ему сообщили об операции ЦРУ, он полностью её поддержал. «Милошевич совершенно вышел из-под контроля. Мы не собирались вторгаться, но нужно было что-то делать», – сказал мне Лотт. В отличие от чиновников сотрудники ЦРУ могли действовать скрыто. «Учитывая наши методы работы, нам было проще проникнуть в Сербию, чем, скажем так, более публичным фигурам», – отметил сотрудник ЦРУ Дуглас Уайз, работавший тогда на Балканах. Участие американских спецслужб в выборах было «существенным». Вашингтон использовал «все инструменты нашей национальной мощи, чтобы добиться результата, желательного для США», подчеркнул Уайз.
Было ли этого достаточно? С приближением выборов Клинтон стал опасаться, что Милошевич фальсифицирует свою победу. «Эти выборы будут важными, но могут оказаться нечестными», – сказал он Владимиру Путину, новому президенту России, за две с половиной недели до голосования (стенограмма беседы недавно рассекречена). «Милошевич отстаёт по опросам и, скорее всего, прибегнет к фальсификации. Ему лучше проиграть, хотя он вряд ли на это пойдёт». (Путин в ответ пожаловался на действия НАТО за год до этого. «С нами не проконсультировались при принятии решения о бомбардировках Югославии. Это несправедливо», – сказал он.).
Продвигающие демократию американские организации разделяли опасения Клинтона и стремились не допустить фальсификации результатов голосования. Одна из финансируемых США НКО подготовила более 15 тысяч наблюдателей на избирательных участках. В день выборов представители оппозиции вели параллельный подсчёт голосов. По данным властей, Милошевич получил небольшое преимущество, но данные оппозиции свидетельствовали о том, что он потерпел сокрушительное поражение. Вспыхнули протесты. Милошевич не смог их остановить и был вынужден уйти.
Участие ЦРУ осталось за кадром. Спустя 20 лет ушедшие в отставку офицеры ЦРУ уверены в том, что их работа сыграла решающую роль в поражении Милошевича. Сайфер назвал операцию успешной, Уайз отметил, что Соединённые Штаты кардинально изменили ситуацию, а комбинация скрытых и открытых действий обеспечила положительный результат. Как и во всех операциях по воздействию на избирателей, ЦРУ не может точно определить свою роль. «Её трудно измерить, – признал Сайфер, но отметил, что в кулуарах новые сербские власти благодарили ЦРУ за свою победу. – Многие политики, ставшие ключевыми фигурами следующего правительства, встречаясь с нами, продолжали говорить, что именно наши усилия обеспечили им успех. Мы помогли всем – от агитации и финансирования до ведения самой избирательной кампании».
В личных беседах высокопоставленные чиновники испытывали дискомфорт при упоминании о ЦРУ и поражении Милошевича. «Я знаю об этом, но не могу говорить», – сказал Джон Маклафлин, заместитель директора ЦРУ в 2000 году. И это понятно. Вмешательство ЦРУ в выборы в 2000 г. нельзя назвать традиционной для управления операцией после окончания холодной войны. В конце концов, как часто военный преступник лишался власти путём голосования? «Не только в разведывательном сообществе, но и в политических кругах было понимание, что нужно что-то предпринимать по Балканам», – отметил Стивен Холл, офицер ЦРУ, работавший в регионе в 2000 году. Для Вашингтона электоральные манипуляции стали «последним средством», добавил Уайз, а случай Сербии можно считать абсолютным исключением из-за преступлений Милошевича, а также восприимчивости и привлекательности оппозиции. В таких случаях, полагает Уайз, цель оправдывает средства: «…риск, что вы сделаете что-то неамериканское в чьих-то глазах, но в результате маньяк, ответственный за массовые убийства, лишился власти».
Когда я спросил Клинтона, почему в Сербии была проведена секретная операция, он ответил просто: «Существует красная черта, и Милошевич её пересёк».
ЦРУ в стороне
В 2004 г. президент США Джордж Буш – младший был готов санкционировать ещё одну подобную операцию. История творилась в ситуационной комнате Белого дома, где весной и осенью взвешивались плюсы и минусы вмешательства ЦРУ в выборы. На этот раз – в Ираке.
В марте 2003 г. Соединённые Штаты вторглись в Ирак, чтобы свергнуть диктатора Саддама Хусейна и захватить оружие массового уничтожения, которое у него якобы было. Режим Хусейна пал за несколько недель, но оружие так и не было найдено. Чтобы оправдать войну, Буш подтвердил своё обещание трансформировать политическую систему Ирака. В конце 2003 г. он провозгласил, что «иракская демократия восторжествует», а граждане получат народное представительство. «Для американского правительства тогда было чрезвычайно важно провести свободные и честные выборы, потому что это оправдывало вторжение. Поскольку мы не нашли оружия массового уничтожения, нам необходимо было оправдаться, поэтому по крайней мере нужно было создать демократию», – рассказал Артуро Муньос, в то время офицер ЦРУ. Американские организации, продвигающие демократию, начали закачивать ресурсы в Ирак. В частности, Международный республиканский институт и Национальный демократический институт запустили масштабные программы по производству материалов для избирателей, подготовке представителей партий, проведению дебатов и повышению явки.
На выборах граждане должны были определить направление развития своей страны. Перед Бушем возникла проблема: согласно данным разведки, предпочтительный для американцев кандидат Айяд Аллауи мог проиграть на первых в истории Ирака парламентских выборах, намеченных на январь 2005 года.
Американские спецслужбы полагали, что Иран будет манипулировать голосованием, поддерживая соперников Аллауи. Замдиректора ЦРУ Маклафлин вспоминал: «Конечно, Иран был вовлечён. А как иначе? Они соседи, у них есть возможности, союзники в руководстве». Уайз отправился в Ирак перед выборами и спустя несколько лет возглавил резидентуру. Он назвал вмешательство Ирана в иракские выборы полномасштабным: «Речь шла о деньгах, активистах, угрозах и присутствии полувоенных формирований».
Буш и его советники обсуждали возможный ответ посредством секретной операции. Джон Негропонте, посол США в Ираке, регулярно участвовал в межведомственных видеоконференциях из Багдада. На повестке был один вопрос: вмешательство ЦРУ в выборы. «Мы действительно обдумывали этот вариант», – рассказал мне Негропонте, отметив, что был «открыт для обсуждения этой возможности» с другими представителями администрации.
Обсуждение достигло серьёзной стадии, и Белый дом уведомил о своих планах лидеров Конгресса. «Речь шла о возможности вмешательства, которое могло обеспечить гарантированный результат», – рассказал Том Дэшл, тогдашний лидер меньшинства в Сенате. Чиновники, с которыми я беседовал, не смогли или не захотели поделиться деталями плана ЦРУ, хотя Дэшл подчеркнул, что он включал ряд шагов, которые казались неблагоприятными и нецелесообразными.
Для ЦРУ вмешательство в иракские выборы стало бы новой интерпретацией старых операций, и к осени 2004 г. управление начало подготовку. Аллауи ждал скрытой помощи. «Изначально американцы хотели поддержать умеренные силы, в том числе финансово и через СМИ», – говорил он в 2007 году. Потом помощь неожиданно прекратилась под предлогом, что Вашингтон «не хочет вмешиваться».
В ЦРУ, Конгрессе и Белом доме образовался неожиданный альянс против скрытого вмешательства в выборы. Как вспоминал Негропонте, представители ЦРУ меньше всего хотели быть втянутыми в операцию, потому что в случае провала управление подвергли бы жёсткой критике. Маклафлин, смеясь, сказал, что не может не согласиться с Негропонте: «Мы вторглись в страну, чтобы сделать её демократической. Вероятно, после этого было бы ханжеством вмешиваться в выборы». Муньос отметил: «Если вы собираетесь повлиять на выборы и об этом становится известно, происходит утечка, то все вокруг говорят, что кандидат победил, потому что ЦРУ сделало то-то и то-то. А это значит, что вы пустили под откос всё внешнеполитическое начинание».
Конгрессмены тоже возражали против плана. По словам Дэшла, аргументы против секретной операции состояли из двух частей. Во-первых, это был «вопрос оптики»: насколько ужасно это будет выглядеть, если всё вскроется. Вторая часть касалась норм. «Холодная война закончилась. Поступить так, как мы действовали ещё 20 лет назад, было просто недопустимо. Это не соответствовало тому, как должна вести себя наша страна», – подчеркнул Дэшл. Он вспомнил, что его коллега по Палате представителей Нэнси Пелоси была настроена резко против плана. И якобы она нашла союзника в лице Кондолизы Райс, советника по национальной безопасности. «Слушая дебаты, я понял, что этого не стоит делать, люди не хотят этого делать, и мы отказались от плана», – рассказал Негропонте.
Пытаясь построить демократию, Буш не хотел вмешиваться в демократические выборы. «Очень хочется оставаться чистым и свободным, когда речь заходит о вмешательстве в избирательный процесс, – отметил Маклафлин. – Я участвовал в планировании и принятии решений по многим секретным операциям. Всегда нужно задать себе вопрос: каковы незапланированные последствия того, что мы предлагаем или задумываем сделать?».
План ЦРУ положили на полку. В январе 2005 г. коалиция Аллауи потерпела поражение на фоне нестабильности и терактов. К власти пришла коалиция, имеющая тесные связи с Тегераном.
Новая эпоха
Как же изменилась роль ЦРУ после холодной войны? Российские спецслужбы вновь стали манипулировать выборами по всему миру, а ЦРУ избрало иной курс. Как отмечают американские чиновники, операция в Сербии была чрезвычайной мерой, обусловленной чрезвычайными обстоятельствами. В случае с иракскими выборами, в которых не участвовал правитель вроде Милошевича, США посчитали риск секретных действий слишком высоким. Опираясь на беседы с семью директорами ЦРУ (с июля 2004 г. по январь 2017 г.), руководителями национальной разведки и заместителями директора ЦРУ, могу сказать, что логика, возникшая в случае с иракскими выборами, в итоге стала нормой. Вопреки заявлениям Путина Вашингтон отказался от секретных операций по вмешательству в выборы.
В беседах о современных секретных операциях ЦРУ бывшие руководители американских спецслужб разделялись на две группы. Первые настаивали, что управление больше не занимается тайным вмешательством в выборы. Дэвид Петреус, руководивший ЦРУ в 2011–2012 гг., сказал, что ему не известно «о подобных операциях в последнее время». Джон Бреннан, директор ЦРУ с 2013 по 2017 г., выразился однозначно: «При президенте Бараке Обаме и президенте Буше-младшем не было попыток повлиять на исход демократических выборов. Мы полагали, что подобные действия противоречат демократическому процессу». Когда-то ЦРУ действительно вмешивалось в выборы за рубежом, но «за последние 18 лет подобных случаев не было», – отметил он.
Вторая группа не использует абсолютные категории, предполагая, что ЦРУ дистанцировалось, но не прекратило влиять на выборы за рубежом. «Подобных случаев было немного. У спецслужб уже не было той гибкости и свободы, которыми они пользовались в начале холодной войны», – сказал Маклафлин, который как второй человек в ЦРУ в 2000 г., безусловно, занимался делом Милошевича. После этого решения по таким операциям принимались на самом высоком уровне. Администрация Буша обсуждала иракскую схему, аналогичные предложения взвешивала и администрация Обамы. «Не то чтобы такие идеи не возникали, но в администрации Обамы их отвергали», – отметил Тони Блинкен, занимавший ключевые посты в сфере нацбезопасности при Обаме.
Из этой второй группы Леон Панетта, директор ЦРУ в 2009–2011 гг., высказался наиболее прямолинейно. Он заявил, что никогда не пытался напрямую изменить ход выборов и не распространял дезинформацию. Но в редких случаях ЦРУ действительно влияло на иностранные СМИ накануне голосования, чтобы «изменить отношение внутри страны». Методика ЦРУ, как рассказал Панетта, заключалась в том, чтобы «приобрести СМИ внутри страны или в регионе, которое можно было эффективно использовать, чтобы донести определённый посыл, или сотрудничать с теми, кто имел собственные СМИ и возможность донести этот посыл». Как в Италии в 1948 г. или в Сербии в 2000 г., программы, описанные Панеттой, дополняли официальную пропаганду. «Хотя мы действовали на скрытой основе, нужно было убедиться, что используемые открытые методы способствуют продвижению тех же посылов», – отметил он. Даже такие операции представляли определённый риск. «Конечно, это была авантюра», – сказал Панетта, потому это считалось крайним средством, а от более агрессивной тактики вообще пришлось отказаться.
Все беседы подводили меня к одному выводу: для ЦРУ секретное вмешательство в выборы из правила превратилось в исключение. Управление либо не стремилось влиять на исход выборов, как отмечали Бреннан и Петреус, либо делало это в редких случаях, когда путём голосования можно было свергнуть тирана вроде Милошевича. Истина неизвестна. Но общий сдвиг свидетельствует о кардинальном отказе от практики времён холодной войны, когда ЦРУ вмешивалось в выборы во «многих, многих странах». Говоря об этой эволюции, Негропонте, бывший директор национальной разведки, отметил: «Подобные политические действия реально ушли в прошлое. Ирак убедил меня в этом. Аппетита для вмешательства в выборы уже не было».
Скептики будут настаивать, что руководители американских спецслужб лгут. Но учитывая нынешние реалии, логику игнорируют именно скептики. Манипулирование выборами за рубежом стало бы поражением для ЦРУ практически в любом случае, исключая чрезвычайные обстоятельства. Одна из причин – окончание холодной войны, которое лишило ЦРУ многолетней задачи: противостоять Советскому Союзу. Милошевич был реликтом прошлой эпохи. В сентябре 2001 г. ЦРУ сосредоточилось на борьбе с терроризмом, для этого требовались атаки дронов и операции спецназа, а не вмешательство в выборы.
После окончания холодной войны американские лидеры провозгласили эру либеральной демократии, которая определяется свободными и честными выборами. Переход от сдерживания коммунизма к продвижению демократии превратил секретное вмешательство в выборы в рискованную операцию. Бывший директор ЦРУ Майкл Хайден пояснил: «Вмешательство в избирательный процесс полностью противоречит нашим фундаментальным убеждениям. Возможно, вы хотите сделать это, чтобы расчистить политическую площадку или исходя из интересов национальной безопасности, но это неправильно». «Если вы вмешиваетесь в выборы и вас раскрыли, вас обвинят в двуличии, и это опаснее, чем в годы холодной войны, когда такая практика была в порядке вещей», – добавил Маклафлин.
Раньше обвинения в двуличии не останавливали ЦРУ. В последние годы, когда возобновилось соперничество великих держав, у США вновь появился интерес к выборам за рубежом. Значит, изменения в высокой политике лишь отчасти объясняют сдвиг в деятельности ЦРУ. В остальном он связан с распространением интернета, который сделал американские выборы уязвимыми для иностранного вмешательства. Вашингтон не хочет прибегать к тем действиям, перед которыми уязвим он сам. «Если вы находитесь в стеклянном доме, не стоит бросать камни. А мы – самый большой стеклянный дом, если говорить об интернете», – подчеркнул Петреус.
Цифровая эпоха осложнила проведение секретных операций по манипулированию выборами. «Очень трудно сохранить подобные действия в тайне», – отметил Петреус. А для Вашингтона важно не быть разоблачённым. Как сказала бывший замдиректора ЦРУ Эврил Хэйнс, «если США поймают на распространении дезинформации или манипулировании голосами, это подорвёт нашу надёжность и наши политические усилия, поскольку эти действия не будут соответствовать тем ценностям, которые мы продвигаем и которые являются основой нашей “мягкой силы”. С Россией ситуация другая».
