Пока оседает пыль в Ферганской долине, специалисты по внешнеполитическому курсу России в Западной Европе и США находятся в состоянии недоумения. Несмотря на обращённые к России призывы бывшей тогда и. о. президента Розы Отунбаевой вмешаться в межэтнические столкновения на юге Киргизии, Москва отклонила все запросы об отправке войск на место событий.

Нежелание Кремля усиливать военное присутствие в бывшей советской республике было истрактовано некоторыми аналитиками как признак слабости. Однако этот поспешно сделанный вывод основан на неверной предпосылке, заключающейся в том, что России следовало «отправиться на покой» ещё до окончания «холодной войны».

Российская Федерация очень и очень способна отстаивать свои интересы на бывшем советском пространстве (или в «ближнем зарубежье»), но не будет предпринимать никаких шагов, если они не являются абсолютно необходимыми для сохранения ею господствующих позиций. Именно это стратегически обоснованное решение не проявлять себя было ошибочно принято многими аналитиками за слабость.

Даже лондонский Economist в выпуске за 24 июня объявил, что «неоимперские амбиции» России разбились о «скалу реальности» и что крупнейшая в мире по площади страна стала «пустой империей». Позиция авторов статьи в Economist отражает две касающиеся российской внешней политики сомнительные предпосылки, которые многие аналитики считают чем-то само собой разумеющимся: во-первых, что Россия активно стремится по-империалистически господствовать на всём постсоветском пространстве даже в ущерб своим интересам, а во-вторых — что Россия умеет оказывать политическое влияние исключительно посредством военного принуждения.

15 апреля, когда был отстранён от власти киргизский президент Курманбек Бакиев, белорусский президент Александр Лукашенко поставил под сомнение смысл существования Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ), если она не способна предотвратить «антиконституционный переворот» в одном из входящих в неё государств (это Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан).

Безусловно, это критическое замечание было направлено непосредственно против Российской Федерации, каковая, будучи главным членом ОДКБ, держит свои войска на авиабазе «Кант» поблизости от киргизской столицы — Бишкека.

Похоже, однако, что Лукашенко забыл о первоначальной цели основания ОДКБ. Заключённый в октябре 2002 года Ташкентский договор, в соответствии с которым начала своё существование ОДКБ, не обязывает страны-участницы вмешиваться во внутренние дела друг друга. Само по себе существование ОДКБ обеспечивает лишь ненападение стран-участниц друг на друга, так как не позволяет им вступать в агрессивные военные союзы, выходящие за пределы этой организации.

Тем не менее, высказанное Минском мнение отразило предубеждённость многих аналитиков, ждавших, что во время столкновений в Ферганской долине Россия поведёт себя покровительственно.

Но невмешательство Российской Федерации в длящийся уже несколько месяцев политический и этнический кризис в Киргизии показывает, что Кремль не считает ни ОДКБ, ни Содружество независимых государств (СНГ) инструментом восстановления своего господства в регионе.

Напомним, что СНГ — это региональная организация, в состав в которой вошли бывшие советские республики, сформированная во время распада Советского Союза. Сейчас в её состав входят Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Россия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан и Украина (так в тексте, на самом деле Грузия уже не входит в СНГ - прим. ред.).

Во время гражданской войны в Таджикистане (1992–97 гг.) администрация Бориса Ельцина заплатила высокую цену за вмешательство во внутренний конфликт на этнической основе; прекратить насилие ей удалось лишь тогда, когда бывший министр иностранных дел Евгений Примаков встретился со своим иранским коллегой и заключил с ним договор, впоследствии ставший известным как «общее соглашение об установлении мира и национального согласия в Таджикистане».

Что касается киргизского кризиса, то тут просто некому было сыграть роль партнёра России. США не желали отвлекаться от Афганистана, а Китай вообще не заинтересован ни в чём, что выходит за пределы его собственной западной провинции — Синьцзяна.

Более того, Россия учитывает недовольство Узбекистана по поводу сделанного ею в прошлом году предложения построить на юге Киргизии базу войск быстрого реагирования ОДКБ и, скорее всего, не будет растрачивать политический капитал на обслуживание интересов страны, не исполняющей обещания, в особенности касающиеся американской авиационной базы в Манасе.

Стороннему наблюдателю может показаться странным, почему президент Дмитрий Медведев (или, скорее, премьер-министр Владимир Путин) не прибёг к такому доводу, как помощь России, в торговле вокруг устранения американской авиации с манасской базы. Безусловно, это вариант можно было рассмотреть, когда межэтнические столкновения в Киргизии достигали пика.

Некоторые наблюдатели видят в продлении срока аренды американцами транзитного центра (авиационной базы) в Манасе решительный провал Кремля, но на самом деле возвращение к монополии на военное присутствие в Средней Азии не является приоритетной задачей для Российской Федерации.

Продолжение операции в Афганистане в каком-то смысле зависит от Манаса, так как он по-прежнему является одним из жизненно важных перевалочных пунктов на пути войск коалиции в Афганистан. Учитывая дружеские отношения между талибами и чеченскими сепаратистами (а также другими радикальными воинствующими группировками на Кавказе), Россия всё ещё выигрывает от продолжения военного присутствия США в Афганистане.

У России есть и другие основания не слишком беспокоиться за своё политическое влияние на среднеазиатские республики. Географическое положение России таково, что она представляет собой жизненно важную транзитную территорию для всех этих республик, находящихся в зависимости от экспорта природных ресурсов. На некоторых среднеазиатских рынках природного газа и нефти Россия выступает в качестве единственного покупателя — монопсониста; кроме того, Россия — почти единственный поставщик электроэнергии и главный спонсор развития гидроэлектроэнергетики в регионе.

Понимая, насколько сильно Киргизия зависима от гидроэлектроэнергетики и от российских инвестиций, Бакиев попытался привлечь инвестиции из других стран. Однако, несмотря на активные действия поглощающего энергию в огромных количествах Китая, «Транснефть» и другие российские компании, без сомнений, ещё долгие годы будут играть главенствующую роль в экономике Киргизии.

Новое правительство Отунбаевой, вне зависимости от того, каковы его намерения, будет крайне сильно зависеть от экспорта гидроэлектроэнергии в Россию, а значит, ему придётся много работать с Москвой над обеспечением экономической стабильности в условиях, наступивших после массовых беспорядков. Россия прочно занимает свою позицию регионального лидера вне зависимости от того, захочет ли она сохранить своё военное присутствие в Киргизии или же помочь Бишкеку с восстановлением порядка в стране. Для сохранения своего привилегированного положения в регионе России просто не нужно изображать из себя империалистическую державу.

Конечно, я не хочу сказать, что у России нет серьёзных вооружённых сил. Несмотря на неуклонное снижение количества здоровых призывников, вооружённые силы России всё ещё сильны в области ракетных технологий.

Особенно опасны для американского флота ракеты «Калибр» (3М-54Э). В марте этого года Пентагон официально объявил об отсутствии у него адекватного плана обороны от этих новых российских ракет, предназначенных для борьбы с кораблями и подводными лодками, — что и неудивительно, ведь эти ракеты способны огибать острова, а также ускоряться в три раза сверх скорости звука, одновременно разделяясь на несколько смертоносных снарядов. Дэн Макнамара (Dan McNamara), руководитель проекта в американском флоте, считает, что что-то способное противостоять «Калибрам» США смогут произвести только к 2014 году.

Ещё для американского флота представляют опасность высокоскоростные «кавитирующие» торпеды, способные лететь в два-три раза быстрее обычных торпед, из-за чего их труднее засекать. Самый часто встречающийся род «кавитирующих» торпед — это «Шквал», марка, производимая российским флотом.

Этот вызов, брошенный господству США на море, имеет серьёзные последствия. Произошедшее с южнокорейским фрегатом «Чхонан», якобы потопленным в марте Северной Кореей, — это пример того, насколько современные боевые корабли бывают уязвимыми к торпедным атакам. В период быстрого развития оружейных технологий Российская Федерация набрала большой политический вес, так как способна поставками оружия превращать испытывающие проблемы и бедные технологиями страны в серьёзные морские державы.

Более того, в январе этого года российский военно-воздушный флот провёл успешный полёт реактивного истребителя пятого поколения «Т-50», и теперь, совместно с индийской армией, им может быть начато производство военных самолётов, способных соперничать с самолётами F-22 Raptor. У российской армии всё ещё есть громадная ударная сила, что позволяет ей оставаться постоянным участником политических и военных процессов в каждом регионе, прилегающем к её весьма протяжённым границам.

Если исходить из предпосылки, что Россия — империалистическая держава, не умеющая действовать на внешнеполитическом фронте никак, кроме как с помощью армии, то то, что она не воспользовалась проблемами Киргизии, — это знак её существенного ослабления.

Но если рассматривать позицию России более взвешенно, то от подобных предрассудков придётся отказаться, приняв как данность неореалистический подход России к среднеазиатскому региону, а также к большому количеству различных социально-экономических методов обеспечения своих интересов за рубежом. Россия — мировая держава, и она имеет реалистический взгляд на мир, и ею управляют рациональные люди, входящие в состав высших эшелонов власти в Кремле. В этом и заключается пресловутая «скала реальности».

Йон Квон проживает в Нью-Йорке и занимается анализом в области международных отношений