В Бундесвере идёт массовое расформирование и объединение частей. Не хватает персонала. Несмотря на то что безработица и масса молодёжи не знает с чего начать свою взрослую жизнь, всё меньше и меньше подписывают контракты. Оно и понятно. Если подпишешь контракт – должен на полгода в так называемые горячие точки, куда наше проамериканское правительство с радостью посылает миротворческие войска прибираться после доблестных американцев. Случаются смертные исходы, а это вовсе непривлекательно, несмотря на массу денег.
Мы в нашей части последний призыв. После этого батальон перестаёт существовать, а командный состав и материал распределяют по другим частям ПВО. Поэтому получается что нам и делать то нечего. А зачем стараться, если всё равно всё коту под хвост? Во всём батальоне так называемое апокалиптическое настроение. Целыми днями сидим в подвале или в танковом ангаре и проверяем укомплектованность инструментов, вооружения и прочего материала, который должен через месяц уйти по назначению. Как всегда половины не хватает. Унтера вяло воруют друг у друга недостающее, потому заявить точно где чего не хватает не считается возможным. Так проходит ещё месяц. Всех почётно производят в Обер гефрайтеров (старший ефрейтор), выдают погоны с двумя косыми полосками. Это значит что служить осталось ещё три месяца.
Уныние… Но вдруг приходит радостная весть! В Германию пожаловали с дружеским визитом несколько американских военных кораблей во главе с каким то там секретным супер новым штабным лайнером. Прибывают они в портовый город Киль, где находится немецкая военно‑морская база. Ну, а так как американцы страсть как боятся всяких разных террористов и прочих возмутителей мирного спокойствия то страна – хозяин должна гостеприимно организовать безопасность дорогих и уважаемых посетителей. А так как нам делать всё равно нечего, то решают послать нас. Сообщают гостям что мы специально обученное охранное подразделение, наспех проводят с нами учения – учат оттеснять невооружённую толпу – на случай если пацифисты в виде протеста будут на территорию базы ломиться; и отправляют в Киль.
Всё уже готово. Мы приехали утром, американцы прибывают вечером. Наше задание: мы так называемое пушечное мясо. На базе два КПП. Вот прямо напротив ворот стоят такие домики из мешков с песком с амбразурой, в которых сидят по двое наших с автоматами. Двадцать боевых патронов, оружие заряжено и взведено, но стоит на предохранителе. В случае так называемого прорыва (если кто‑то будет пытаться прорваться на территорию базы насильственным путём) есть приказ открывать огонь на поражение без предупреждения. Ещё четверо сидят в самой будке КПП наготове. Это первая полоса.
Вторая полоса это уже бывалые унтер офицеры, побывавшие по полгода в Косово и в окрестностях. Они стоят непосредственно перед въездом на пирс, облюбованный американцами. Домиков из песка у них нет, зато есть три ряда заграждений из колючей стальной проволоки закрученной спиралью и сложенной пирамидкой. И два пулемёта.
Ну, а дальше расположились уже сами американцы. Заблокировали весь пирс, причём объявили его своей территорией и ни один немец туда зайти не может. Там стоят огромные негры в бронежилетах с автоматами и огромных зеркальных очках, перед ними наставлены какие‑то заградительные щиты и стоят два бронетранспортёра с крупнокалиберными пулемётами. Такая вот безопасность.
Ну, а наше дело маленькое. Одеваем каску и жилет защиты от осколков для колоритности, берём автоматы и следуем на место. Протекает служба так: четыре часа в домике КПП, два часа в песочном домике. Потом шесть часов перерыв и опять шесть часов вахты. Ночью скучно и тяжело. Нужно крепиться чтобы не заснуть. Интересным развлечением являются чужеземные матросы, которые, оказывается, после четырёх месяцев на борту первый раз получили выход и крайне интересуются немецкими пивными.
Поинтересуются немного, а потом ходить прямо не могут. Один экземпляр вызвал массу позитивных эмоций, когда примерно двадцать минут не мог попасть в калитку. Ворота уже по случаю позднего часа были закрыты. Сначала он на двух ногах пытался зарулить и взять калитку с ходу, но его повело вбок, он уцепился за прутья ворот и некоторое время собирался с мыслями. Потом сделал второй заход, но не попал опять, его занесло в другую сторону и он уткнулся туловищем в клумбу. Полежав для романтики немного в цветах, он попытался встать, но не сумел. Тогда его видимо озарила счастливая мысль. Радостно хихкая он направился в сторону входа на четвереньках. Но разные конечности не хотели синхронно работать. То подгибалась одна рука и он упирался головой и плечом в асфальт, то ноги не желали следовать и оставались сзади и он растягивался во весь рост. Как ни странно, идеи передвигаться по пластунски у него не появилось. Но калитку он всё‑таки взял на измор. Подполз к окошечку, даже достал своё удостоверение и протянул его вверх, но голову поднять не мог, что представляло трудность для контролирующих, ибо они не могли сравнить его личность с фотографией. Но всё обошлось и он отправился далее, всё так же на четвереньках, а мы долго глядели ему вслед, наблюдая его зигзагообразный тернистый путь на родной корабль.
Не обошлось и без эксцессов со стороны доблестной охраны, то бишь нас. Один весёлый человек, устав стоять в дурацком домике из мешков с песком, решил разнообразить свой досуг тем, что сдвинул рычажок предохранителя на позицию «очередь», положил палец на спусковой крючок и начал тщательно целиться в людей за воротами, аккуратно провожая их дулом автомата, пока они не скрывались из видимости. Его напарник заметив это, бросил свой боевой пост вместе с автоматом и рацией и побежал жаловаться нашему старшему лейтенанту, мотивируя тем, что он не желает стоять рядом с опасным идиотом и вообще сказал что у него шок и он отказывается впредь принимать участие в вахте. Как обычно бывает, их сняли с вахты, а меня и поляка, вместо обеда и оставшегося трёхчасового отдыха послали на замену. Мы немного огорчились и стали ковать коварные планы, как отомстить этому самому весёлому человеку, который таким ловким способом увильнул от службы. Ему кстати по состоянию психической неустойчивости запретили прикасаться к оружию, а без оружия на вахту не выйдешь, поэтому он остальное время лежал и отдыхал в казарме, а пинки под зад и фанеры, получаемые украдкой от нас при встрече в коридоре сносил весело и гордо, как и подобает солдату.
Логическим результатом этого происшествия стало решение не взводить автомат при заступе на службу, ибо слишком опасно и может произойти несчастный случай, как нам сообщили наши унтера.
Интересный конфуз произошёл также с нашим милитаристом Крюгером. Заступив на вахту в домик он обнаружил что не мешало бы удалиться по малой нужде, но так как солдатом он являлся дисциплинированным, то решил стойко терпеть эту небольшую превратность службы. Что и проделывал успешно в течении полутора часов. Потом терпеть стало невмоготу, о чём он сообщил по рации на КПП, с просьбой заменить его на пару минут, но получил лаконичный отказ. Мол потерпи полчаса, потом сменим, а если уж совсем не можешь, то подтяни мол всё это вверх и выплюни, гы гы гы гы! Крюгер стойко терпел ещё минут пятнадцать, а потом доблестно напрудил себе в штаны, ибо дисциплина превыше всего и покидать боевой пост без разрешения ради таких мелочей это просто бред и недостойно солдата бундесвера. Кончилась эта трагедия тем, что наш командир, узнав об этом, путём сложных умозаключений пришёл к выводу о психической неуравновешенности Крюгера с вытекающим из этого факта запретом на ношение оружия.
Несмотря на все возникающие сложности мы продолжали надёжно охранять наших союзников, пока они не соизволили наконец покинуть наш гостеприимный причал, после чего мы с новыми запасами энергии и служебного рвения вернулись в нашу родную казарму, дабы продолжать нести тяжкую бундесверовскую долю.
Но скучать нам пришлось недолго. В завершение нашей службы нам пожаловали наконец двухнедельные учения. И двинули мы длинной колонной на учения. Приехали в бывшую казарму гэдээровской Народной Армии, где всё было соответственно статусу. И помещения ветхие, и убранство допотопное и кормили как при социализме. Зато настрелялись вволю. Ночная стрельба трассирующими, отделение в защите, когда в поле поднимается масса автоматических движущихся мишеней всё ближе и ближе, а отделение по ним палит из окопов.
И лесное прочёсывание цепью, когда поднимается мишень, все падают наземь и садят в неё из автоматов – кстати я застрелил в пылу сражения двух санитаров – подымается мишень с большим красным крестом, а я в неё одиночными бам, бам, бам и нет санитара… Пожурили меня. Весело было… Патронов извели массу, местных жителей пугали – идёт толпа вооружённых до зубов, измалёванных чёрной краской солдат по посёлку, из‑за жары у всех согласно приказу закатанные рукава и автомат на шее, ни дать ни взять вторжение фашистов – «идут по Украине солдаты группы центр». А после стрельбы каждый день пиво… Служба такая, что ж вы хотели
В общем условия, близкие к военным. И офицеры да унтер офицеры, ввиду близкого расставания с нами впадающие в меланхолию и человеческий интерес к нам. То капитан ящик пива поставит, то старший лейтенант для желающих вылазку в публичный дом организует с доставкой туда и обратно, то лейтенант беседы ведёт, кто чем заниматься будет на гражданке… Но я его обидел до глубины души, когда он меня спросил, что я делать буду… Говорю пойду в университет, потом меня вышвырнут и в армию вернусь, на лейтенанта пойду. Со мной он больше бесед не вёл, что хорошо, но и пиво больше не ставил, что плохо. Отдохнули мы таким образом там с недельку и назад, в родную казарму. Источник: my-msk.ru.
Рейтинг публикации:
|
Статус: |
Группа: Посетители
публикаций 0
комментариев 209
Рейтинг поста:
Дочитаю, а потом опять перечитаю
Статус: |
Группа: Посетители
публикаций 0
комментарий 161
Рейтинг поста:
Статус: |
Группа: Эксперт
публикаций 8
комментария 1863
Рейтинг поста:
Статус: |
Группа: Гости
публикаций 0
комментариев 0
Рейтинг поста:
http://oko-planet.su/politik/politiklist/110021-etot-detskiy-sad-gordo-imenuetsy
a-bundesver.html