Производственное объединение «Сиббиофарм», расположенное в Бердске Новосибирской области, готово заполнить российский рынок по некоторым видам продукции. Но пока этим планам мешает низкий спрос на качественную продукцию биологического синтеза
В конце октября в Московском государственном университете прошло первое заседание технологической платформы «Биоиндустрия и Биоресурсы — БиоТех 2030». Это событие оптимисты оценили как торжественное начало возрождения отечественной биотехнологической отрасли, которая в последние годы находится в балансирующем состоянии. По одну сторону — мировое лидерство, основанное на десятилетиях качественных научных разработок, по другую — медленная стагнация, связанная с тем, что производство биопрепаратов в России воспринимается как нечто несомненно важное, но не обязательное. Ведь, скажем, химические яды дешевле и понятнее, чем биологические средства защиты растений.
«Понимаете, по некоторым позициям мы могли бы обеспечить российский спрос на 100 процентов. Но мешает непонимание потребителей. Применение биологической продукции позволяет кратно увеличивать надои или объемы урожая. Но привычка пользоваться «химией» очень сильна», — объясняет главную проблему отрасли председатель наблюдательного совета производственного объединения «Сиббиофарм» Александр Салостий. Это предприятие, работающее в городе Бердске Новосибирской области, по-своему уникально. Бывший Бердский завод биопрепаратов, одно из трех ключевых городских промышленных предприятий города, прошедшее период приватизации и сохранившее при этом профиль своей деятельности. Предприятие, которое в течение последних пяти лет модернизировалось в сотрудничестве с Фондом гражданских исследований США. Один из немногих оставшихся российских производителей ферментных препаратов, стимуляторов роста растений, препаратов для очистки почв от нефтяных загрязнений. Короче, место, где «варят» бактерии.
НУЖНЫЕ ЗАКВАСКИ
В 2003 году на Бердском заводе биопрепаратов завершилась процедура «планового банкротства». В результате предприятие было освобождено от непрофильных производств, а на площадке бывшего завода разместилось несколько десятков самых разных компаний — от кондитерской фабрики до завода по выпуску полиэтиленовой пленки. Назвать это, как принято, развалом советского гиганта — значит, слукавить, ведь в итоге по основному профилю, биотехнологиям, производство выросло кратно. А уже через несколько лет после этих преобразований предприятие вновь стало главным производителем местных новостей — на нем началась модернизация, финансируемая Фондом гражданских исследований США. Тогда руководству уже «Сиббиофарма» общественность предъявила безальтернативное обвинение — дескать, продают стратегические производства американцам. Однако на деле все объясняется просто — модернизация была нужда предприятию, чтобы догнать в технологиях зарубежных партнеров и начать поиск инвесторов для развития производства. А Фонд спонсировал ее потому, что был заинтересован в мирном развитии биотехнологий в России — и «Сиббиофам» это ему вполне мог гарантировать.
Александр Салостий: «Химию» использовать проще, но будущее — за биотехнологиями»
— Александр Викторович, то предприятие, которое есть сейчас, сильно отличается от Бердского завода биопрепаратов?
— Мы не утратили своих корней и используем 45-летний опыт производства биопрепаратов. Но стратегия развития Бердского завода подверглась пересмотру. Причина проста: на момент реорганизации здесь работали 1 140 человек, а кроме биотехнологического велось производство медицинских шприцев, работали столовые, гостиницы, спортивные сооружения, профилакторий «Парус». В плане приведения нашего предприятия к мировым стандартам мы сократили все непрофильные активы и выделили суть — микробиологическое производство. Кроме того, тогда существовало три цеха, причем некоторым было больше четырех десятков лет. Такой объем российскому рынку не требовался. Были и обычные советские странности. Скажем, завод выпускал только баллоны для шприцев, но не выпускал иглы, системы переливания крови. Соответственно конкурировать с подобными предприятиями на рынке он был просто не в состоянии.
В результате реорганизации объемы производства на площадке выросли более чем в 10 раз (до 3,5 миллиарда рублей), а численность персонала — до 2,5 тысячи человек. Важно и то, что периода хаоса на заводе не было, работники не сокращались. То есть динамика позитивна, и в общем проект реализовался благодаря тому, что была разработана система поддержки бизнеса на промплощадке, была разработана программа, которую поддерживали город и область. Например, была пустая площадка. На ней стоял склад шифера. Площадка имела территорию около трех га. Приехала коммерческая структура из Москвы и решила здесь построить завод «Сибирькабель». В результате сегодня мы имеем на месте шиферного сарая крупнейший завод по производству оптоволоконного кабеля в регионе. В свою очередь по биологическому профилю сегодня работают 250 человек, и этого вполне хватает. В перспективе до 2015 года мы должны по биологическому профилю минимум в три раза увеличить объемы товарного производства.
— Банкротство в этом случае было необходимой процедурой?
— Так ведь без смены собственника, которым было государство, инвестиции в площадку были невозможны. А технологии, которые мы имели — их нужно было просто грамотно применить. Еще до банкротства мы много раз пытались создать различные совместные предприятия, потому что видели в России проблему с наличием современной технологии биологического производства продуктов. Но в 1990-е годы основные профильные институты лишились госфинансирования и перешли на хозяйственный расчет. Многие, чтобы выживать, и вовсе стали работать на иностранцев. Например, Институт генетики в Москве работал на немцев и по отдельным темам — на японцев. А российские госпредприятия в плане новых разработок имели ноль. Я работал заместителем директора завода, а в 2001 году меня назначили руководителем этого предприятия. Прежний директор Борис Прилепский, который руководил заводом более 30 лет, был избран в областной совет депутатов и возглавил там комитет по промышленности.
— Зачем вам понадобилась масштабная программа модернизации? Ведь вы же понимаете, что участие Фонда из США — весьма болезненный для восприятия общественности пункт…
— Наше основное желание — объединиться с крупной зарубежной компанией и осуществить трансферт технологий. Но в процессе обследования нашего оборудования мы получили заключение, что «Сиббиофарм» не подходит под современный уровень развития производства. Поэтому, когда мы получили грант, мы привели наше предприятие к уровню современного биотехнологического производства. Например, сегодня мы единственные в России обладаем установкой по масштабированию промышленных штаммов микроорганизмов и можем воссоздать любой биотехнологический процесс от пробирки до промышленного ферментера. Эта установка обошлась нам в один миллион долларов, но вот парадокс — за три года владения ею мы контактировали с двумя десятками российских научных институтов и не смогли получить от них ни одного предложения о сотрудничестве!
А Фонд гражданских исследований США имеет много программ по поддержке биотехнологий в разных странах. В России наше предприятие сегодня единственное, которое занимается крупнотоннажным выпуском биотехнологической продукции. Поэтому нам было предложено принять участие в программе, разработанной Госдепом США и направленной на модернизацию микробиологических мощностей. Тем более что назначение гранта — организация выпуска экологически чистой продукции, направленной на защиту здоровья человека и окружающей среды. Мы должны были соответствовать ряду требований — прежде всего не заниматься производством для оборонных нужд. И эта задача вполне совпадала с нашими планами. Ведь наши штаммы не патогенные, не представляют опасности, не требуют мер специального контроля со стороны госструктур. Так что в итоге мы получили этот грант, причем это не были живые деньги, а оборудование, технологии определенного уровня. Четыре года потребовалось предприятию, чтобы пройти полную технологическую модернизацию.
— И как сегодня дела с привлечением иностранных инвесторов?
— Мы ведем поиск зарубежных партнеров. Например, встречаемся с компаниями, которые доминируют на рынке сельхозпроизводства. У нас на декабрь намечены переговоры со швейцарской компанией, Германия, Израиль интересуются возможностью создания совместного предприятия. Страны ближнего зарубежья также проявляют интерес. Например, Узбекистан — для выпуска продукции для защиты хлопковых плантаций от вредителя. Сейчас мы готовы к такой форме сотрудничества. В настоящее время проводим регистрацию своих препаратов в 15 странах. Дело это долгое и дорогое. Чтобы получить регистрацию одного препарата на одном объекте применения, необходимо четыре года и один миллион евро.
«МОСКВА ЖЕ ПОКА ЦЕНТР РОССИИ»
Последнее десятилетие изменило и характер управления компанией. Не секрет, что даже крупные региональные производства постепенно перемещают свой центральный аппарат управления в Москву, ближе к основным центрам принятия решений, в конечном счете — ближе к основным денежным потокам. И «Сиббиофарм» не стал исключением. Сегодня в столице находится дирекция, которая ведет все основные контакты с зарубежными партнерами, с министерствами и ведомствами, занимается оформлением разрешительной документации.
— Смысл местонахождения генеральной дирекции в Москве понятен. Но зачем располагать там исследовательский центр? Там ученые лучше?
— Там однозначно многое лучше. Это просто «московский потенциал». Нахождение в Москве — требование сегодняшнего дня. У нас генеральный директор постоянно находится в столице с 2005 года. Москва же пока центр России. Все министерства там, все программы. А я здесь занимаюсь общей координацией, взаимодействием всех структур холдинга. Это оптимальная структура управления предприятием. Кроме того, мы сейчас занимаемся проектом создания европейского офиса. Наверное, где-нибудь в следующем году откроем его, скорее всего, на юге Франции. Там основные потребители нашей продукции.
— Не последует ли за этим и локализация производства поближе к основным центрам потребления?
— Наши мощности пока позволяют решить все проблемы. И расширение ферментационных мощностей здесь, в Бердске, позволит нам не организовывать новые виды производства. Есть ведь целый ряд проблем, прежде всего кадры. Сложно создать такие коллективы, как у нас. Кроме того, биологическая культура — это живая субстанция. Она может зимой спать, летом жить. Поэтому если под эти процессы где-то не подобрать людей, которые обладают должной квалификацией, может пострадать продуктивность предприятия. У нас есть музей штаммов, производственная, микробиологическая лаборатории. Создавать где-то другую такую же структуру — нецелесообразно.
ЗДОРОВЬЕ НА ЭКСПОРТ
Само производство нам сфотографировать так и не удалось — когда мы беседовали с Александром Салостием, на «Сиббиофарме» была плановая приостановка производства. Поэтому иллюстрации пришлось брать у заводского дизайнера. Она специфику деятельности предприятия обозначила буквально в трех словах — «здесь варят бактерии».
— В чем суть микробиологического производства?
— Мы производим продукцию микробиологического синтеза — это продукт, который вырабатывается в процессе жизнедеятельности микроорганизмов. У нас есть большой промышленный ферментер объемом 63 кубометра — такая большая бочка с мешалкой. В эту бочку помещается стерильная питательная среда и подается специально подготовленный посевной материал, который представляет собой штамм микроорганизма. А далее микроорганизмы начинают свою жизнедеятельность, ну а мы создаем им комфортные условия: это и постоянная подача чистого воздуха, и поддержание комфортной температуры, и обеспечение всеми необходимыми питательными веществами, из которых состоит питательная среда. «Кормим» мы наши микроорганизмы белками и углеводами, которые содержатся в таком пищевом сырье, как мука пшеничная, мука соевая, крахмал кукурузный, и, конечно, различными солями и минеральными добавками. В процессе жизнедеятельности микроорганизмы вырабатывают определенные вещества, которые и составляют основу наших препаратов. Затем эти вещества или концентрируются, или очищаются с помощью мембранных технологий, и получается готовая форма препарата, который является продуктом биологического синтеза микроорганизмов. Таких бочек у нас десять. Процесс ферментации ведется в стерильных условиях от нескольких часов до нескольких недель. Замечу, что это очень упрощенное представление. На самом деле требуется персонал с высочайшей квалификацией и опытом ведения процессов микробного синтеза.
— Основные потребители такой продукции обычно сельскохозяйственные предприятия. Кому интересны ваши препараты?
— Прежде всего спектр продукции разнообразен. Например, средства защиты растений — это альтернатива химическим средствам, нисколько не уступающая «химии» по эффективности. Наши препараты экологически безвредны, не опасны для пчел и человека. Кроме того, после обработки продукция не имеет срока ожидания. Вот если вы, допустим, обработали растения от вредителей химикатами — вам 20 дней нельзя употреблять продукцию в пищу. А наши продукты действуют избирательно только на самого вредителя. Вот у нас есть препарат для защиты леса — лепидоцид. В течение практически десяти лет мы выигрываем тендер на защиту лесов. И сегодня более 2,5 миллиона гектаров леса в России обработано нашим препаратом. Он действует избирательно на 40 видов гусениц, чешуекрылых вредителей, но безвреден для животных и человека. И дает высокую эффективность — популяция вредителей сокращается на 85 процентов.
Есть также программа средств защиты растений в сельском хозяйстве, где применяются биопрепараты, например, биофунгициды. Они также избирательно борются с различными болезнями растений и являются стимуляторами роста, обладают антистрессовым эффектом. Ведь химическая обработка — это стресс для растения. Если использовать и применять биологический фунгицид в процессе вегетативной обработки совместно с химическими гербицидами, то этот стрессовый эффект снижается на три-четыре дня. Растение приходит в норму, сроки активной вегетации сокращаются, что позволяет собирать урожай раньше намеченного срока. Для защиты здоровья человека у нас тоже есть препарат, который борется с комарами и снижает их популяцию. В общем, есть много различных препаратов, нужных и востребованных современным рынком. Но так как в нашей стране меньше всего обращают внимание на экологию и здоровье человека, то экспортный потенциал растет быстрее, чем потребности внутреннего рынка.
Инициатива снизу
Это отношение к здоровью населения, по сути, и должна исправить создаваемая платформа «БиоТех 2030». Вопреки закостенелости НИИ и фактической безучастности государства. Может быть, именно поэтому на столе Александра Салостия утвержденная недавно программа — едва ли не настольная книга. «Сиббиофарму» там уготована одна их ведущих ролей.
— В чем, на ваш взгляд, главная проблема развития биотехнологий в России?
— Главное — то, что в технологических регламентах сельхозпроизводителей не предусмотрено применение биопрепаратов. Например, мы говорим об экологической чистоте зерна, но не контролируем содержание там микотоксинов. Или вот гербицидная нагрузка на почву. Ведь если вы десять лет подряд применяете химические гербициды, они же накапливаются в почве. И вся эта химическая нагрузка передается нам в готовом продукте. Есть и сугубо рациональная причина заниматься биотехнологиями. Не секрет, что каждый рубль, вложенный в биотехнологии в сельском хозяйстве, приносит от семи до 15 рублей прибыли в готовой продукции. Но это не применяется в отрасли прежде всего потому, что сельское хозяйство само находится на грани выживания. Поэтому процессы нашего развития взаимосвязаны с общегосударственными задачами — повышение продуктивности сельского хозяйства.
В этом смысле мы нашему предприятию отводим роль экспериментальной площадки. Ведь по отдельным позициям мы можем покрывать потребности России на сто процентов. Например, если обрабатывать ежегодно один миллион гектар леса при норме три литра препарата на гектар, то для нас несложно произвести три тысячи тонн продукции. Вообще, наряду с информационными и нанотехнологиями биотехнологии — это ведь будущее. И это нужно учитывать.
— Каково место «Сиббиофарма» в платформе «БиоТех 2030»?
— Тут все просто, ведь наше предприятие сегодня является лидером в этой области. И мы сегодня заявляемся на ряд инвестиционных проектов, которые будут иметь государственную поддержку. Один из них — расширение производства по выпуску средств защиты растений. Мы собираемся строить ферментационные мощности, порядка 400 кубометров, собираемся увеличить объем товарного производства до порядка одного миллиарда рублей в год, собираемся нарастить свой экспортный потенциал. Ведь в этом планируемом миллиарде семьсот миллионов — экспорт. В июне на предприятии прошло совещание, где мы представили свои идеи по развитию биотехнологий заместителю полпреда президента по СФО Владимиру Псареву. По итогам нам обещана любая поддержка, какая только понадобится.
— Ваше предприятие находится в непосредственной близости от наукограда Кольцово, в котором есть «Вектор» и будет реализован масштабный проект биотехнопарка. Вы работаете с ними?
— Мы взаимодействуем по стратегическим вопросам. У Кольцово ведь другая специфика, они занимаются медициной, пищевыми продуктами. Кроме того, производство там далеко от крупнотоннажного. Если мы можем производить тысячи тонн продуктов, то они — тонны, если не килограммы. Но у нас есть собственные идеи по работе на нашей площадке. Прежде всего это два проекта. Первый — глубокая кавитационная переработка зерна с получением крахмала и патоки. А второй — гидролиз перьевых отходов. Мы посчитали, что три близлежащих птицефабрики — Новосибирская, Евсинская и Чиковская — производят в сутки до 40 тонн пера. В процессе его переработки можем получать легкоусвояемый белок.
Потенциал нашей площадки не исчерпан, здесь имеются в наличии еще примерно 30 тысяч квадратных метров производственных площадей. Освоить их позволяет и наша энерговооруженность, у нас ведь работает своя котельная.
— Это будет нечто вроде вашего собственного биотехнопарка?
— Так он уже есть! Мы на базе «Сиббиофарма» создали биотехнологический кластер, в который вошли четыре института Сибирского отделения Россельхозакадемии — Институт кормов, животноводства, химизации средств защиты растений, и Институт экономики СО РАН. Но для того чтобы разработать готовый рыночный продукт, нужно четко понимать, что потребность в нем сформирована. Ведь почему нужна государственная поддержка? А потому, что это не дело бизнеса формировать рынок под свой продукт. Особенно в части биотехнологий. Потому что в итоге получается, что химики работают на прибыль, а микробиологи говорят о здоровье нации. И те получают прибыль, а мы — накладные расходы за агитацию о здоровом образе жизни.
— И в чем суть вашего объединения? Научным институтам работы оплачиваете?
— Конечно, все проходит на условиях хозяйственных расчетов. Мы тратим на это ежегодно порядка двух-трех миллионов рублей. Не очень большая сумма, конечно, но все же. Суть же в системном подходе к проблеме. Наша задача — создать российскую программу средств защиты растений, кормопроизводства. Для этого, в частности, с Институтом кормов мы д елаем силосные закваски. С Институтом химизации проводим испытания с использованием баковых смесей. И везде мы получаем прекрасные результаты. Если говорить о дальнейших перспективах, то «Сиббиофарм» как инициатор проекта готов финансировать 50 процентов его стоимости, а остальное предлагаем «добить» государству. В итоге мы должны создать отечественные научные разработки и действующее производство абсолютно конкурентоспособное, выпускать продукт для российского рынка. Это в том числе и вопрос продовольственной безопасности.
Источник: sdelanounas.ru.
Рейтинг публикации:
|
