МИФЫ ДОГОНОВ
Яркая самобытная духовная культура одного из народов Республики Мали — догонов — уже давно привлекает внимание африканистов. Догоны прославились своими церемониями масок — ритуалом, который играл значительную роль в духовной жизни этого народа. Ныне наряду с сакральными обрядами масок у догонов бытуют и праздничные шествия с плясками и игровыми сценками, частично представляющими совремснные сатирические образы и сюжеты. Церемонии последнего рода приобрели теперь скорее развлекательный, чем ритуальный характер.
Особую славу заслужили своим художественным совершенством сами маски — обычно вырезанные из дерева личины с наголовниками. Наиболее старые по происхождению маски воплощают образы догонской мифологии. Так, например, широко известна в африканистике фигура, напоминающая человека с широко расставленными руками и ногами: она является символическим изображением мифической птицы Балако, многократно воспроизведенной в наскальной живописи страны догонов. Эту мифическую птицу олицетворяет маска Канага, которая в танце подражает движениям птицы с распростертыми крыльями. По другому варианту танец маски Канага изображает эпизод из космогонического мифа, в котором на спустившийся с неба ковчег с прапредками напало гигантское мифическое насекомое и стало прогрызать его дно.
Мифология занимает значительное место в общем комплексе духовной культуры догонов. В западной африканистике мифам догонов и близкородственных им народов придается философское и историко-культурное значение, общее для всех народов Тропической Африки. Хотя при ближайшем рассмотрении фольклора догонов выводы эти оказываются неоправданными, тем не менее мифология догонов представляет интерес, выходящий за пределы изучения культуры одного этого народа.
Догоны (догон, догом, иногда именуемые также хабе) — небольшая народность Западного Судана. Они обитают в Республике Мали, южнее излучины Нигера, на гористом плато Бандиагара, к северо-западу от Верхней Вольты. Численность их, по данным 1954 г., — около 225 тыс. человек; ныне — их насчитывается не более 130 тыс.
Догоны в основном земледельцы. До последнего времени главным орудием производства у них была железная мотыга.
Сеют они просо, кукурузу; выращивают также овощи, плодовые деревья и хлопок. Из домашних животных и птиц разводят овец, коз, кур. Подсобную роль в хозяйстве играют охота и рыбная ловля. Главным предметом забот и опасений в скалистой стране догонов с ее сухим климатом служит для земледельца вода, от которой зависит судьба его посевов и насаждений. Все поля, огороды и сады догонов разделены на небольшие квадраты, обрамленные канавами, в которые для орошения обрабатываемых участков проводится вода, поступающая из специальных ям-резервуаров, где во время дождя скопляется влага, Из ремесел у догонов давно практикуются кузнечное дело, плетение, ткачество, а также гончарное, кожевенное, красильное и швейное производства. Торговля еще не так давно носила примитивный характер. На базары, устраивавшиеся раз в неделю, местные жители выносили продукты земледелия и животноводства, ремесленные изделия. В качестве платежного средства фигурировали наравне с металлическими деньгами раковины каури, луковицы и т. п.
До последних лет основной социальной ячейкой у догонов была гину на, или сокращенно гинна, — довольно многочисленная группа кровных родственников со счетом родства по отцовской линии. Так, например, гинна Амтаба в селении Нижний Огол в 1935 г. включала в себя 16 хижин с 50 обитателями, которые вели свое происхождение от общего предка по имени Данадиоммо; по отношению к последнему сообщивший эту родословную информатор Амбара считал себя потомком в четвертом поколении. Все члены гинны живут в одном обособленном квартале.
Обрабатываемая земля, включая приусадебные участки, является неотчуждаемой собственностью гинны. Еще в 20-х годах нашего столетия все полевые работы выполнялись сообща и урожай делился по едокам. Ныне участки обрабатываются отдельно каждой семьей и наследуются по старшинству.
Руководящая роль в хозяйстве и быту гинны принадлежит ее старейшине-патриарху, гинна-бана. Каждый новый патриарх совершает передел обрабатываемой земли между отдельными семьями. До последних лет общественные вопросы решались советом старейшин.
У догонов сохранилась система возрастных классов с несколькими градациями: дети до инициации, подростки (юноши и девушки), зрелые мужчины и женщины, старики. Архаическим пережитком родовой организации являются отношения так называемого шуточного родства — мангу, сущность которых состоит в некоторых взаимных обязательствах и вольности в обращении определенных категорий родственников и свойственников. Это, по определению Д. А. Ольдерогге, пережиток взаимоотношений двух родов: рода, откуда мужчины берут себе жен, и рода этих мужей.
Д. А. Ольдерогге называет гинну «основанной на отцовском счете родства большой семьей, члены которой совместно ведут хозяйство». Вместе с тем общее владение землей с переделом по старшинству, односторонний счет родства, экзогамия и обычай мангу свидетельствуют о том, что ганна сохранила еще многие черты патриархально-родовой общины.
У догонов и сейчас бытуют представления о принадлежности их общин — гинна — к одному из четырех племен — дион, ару, оно и домно, на которые в прошлом подразделялся догонский народ.
Ремесленники догонов — кузнецы, кожевники, гончары и другие — выделяются в обособленные группы, которые живут отдельными кварталами, а иногда и целыми селениями. Общественное устройство внутри этих групп, напоминающих касты, такое же, как у остальных догонов. Брак и половые связи между земледельцами и ремесленниками строго запрещены.
Никакой централизованной политической организации догоны в эпоху колониализма не имели. Но, по-видимому, до прихода европейцсв у них существовала своего рода иерократия (священноначалие). В отсталых районах догонов советы старейшин еще недавно подчинялись огону, совмещавшему в своем лице жреца и высшего начальника. Местные огоны подчинялись принадлежавшему к племени ару великому огону — верховному жрецу и воплощению бога солнца и огня.
Язык догон принадлежит к центральнобантоидной группе языков Западного Судана. Он подразделяется на диалекты, которых насчитывают до 14. Диалекты распространены по территориальному признаку; с племенной принадлежностью ныне они не связаны. В речи догонов встречаются нередко арабские слова. Общественное разделение труда с обособлением ремесленников, выделение старейшин, наличие в прошлом рабовладения, а также профессионального жречества — все это наряду с некоторыми другими данными, относящимися к быту и фольклору, свидетельствует о том, что, несмотря на ряд пережитков родоплеменного строя, догоны далеко ушли от первобытности. Очевидно, еще до вторжения европейцев у догонов началось расслоение родовой общины, возникли зачатки деления общества на классы. Этому способствовали и события их истории. На нынешней своей территории догоны являются пришельцами. Согласно преданию, они переселились сюда с юго-запада, из страны народов манде, уходя от наступавших воинственных пастушеских народов. Их переселение на плато Бандиагара датируется примерно Х в. Но и здесь догоны не раз подпадали под власть больших соседних народов и государств: в XIV в. — государства Мали, в ХV в.— государства сонгаи Гао; на рубеже XVIII в. они, вероятно, подчинялись правителям бамбара, в первые десятилетия XIX в.— фульбе, а с 1860 г. на них неоднократно нападали тукулеры, В ХIХ в. они подверглись сильному влиянию ислама. Не раз догонам, оказывавшим отчаянное сопротивление чужеземным завоевателям, приходилось спасаться в горах, и лишь несколько десятков лет назад они стали спускаться в долины, используя пригодную для обработки землю Образ жизни догонов сохранил в силу их изолированности среди малодоступных скал Бандиагары много черт патриархально-родового строя. Французские колонизаторы проникли к догонам в 1893 г., когда после яростного сопротивления были оккупированы плато Бандиагара и последний оплот догонов — селение Санга. Однако окончательное покорение свободолюбивых догонов, продолжавших борьбу под руководством своих огонов, затянулось до 1921 г. Укрывшись в горных селениях, догоны сохраняли до самого последнего времени многие архаические обычаи и воззрения. Это характеризует и их мифологию.
У догонов не существует единого точно фиксированного и приведенного в систему мифического сказания. Мы находим здесь довольно пестрое собрание многих отдельных сказаний, повествующих о разных сверхъестественных персонажах и их роли в происхождении мира и жизни человеческого общества.
Существуют многочисленные варианты и дополнения основных догонских мифов, подчас значительно различающисся по фабуле. Однако смысл и символика образов везде те же самые.
В своей широко известной книге «Бог воды» М. Гриоль (Marcel Griaule) изложил и интерпретировал один из космогонических циклов догонской мифологии, записанный им со слов старого охотника Оготеммели. Содержание этого мифа приводится ниже.
Вначале бог Амма, работая как гончар, создал солнце, луну и звезды. Затем он взял комок горшечной глины, помял его в руках и швырнул в пространство: комок раздулся и превратился в Землю. Земля представляла собой распластанное, обращенное к небу женское тело с гениталиями в виде муравейника и с клитором в виде термитника. Амма, который жил один, захотел соединиться со своей тварью. Когда бог приблизился к Земле, термитник помешал ему удовлетворить желание. Но все же бог, который всемогущ, сбил термитник, совершив таким образом первую эксцизию (вырезание), и совокупился с Землей. Однако нарушение порядка в первозданном мире изменило предначертанный ход вещей. Вследствие того что первое соединение мужского начала с женским встретило препятствие и осуществилось лишь после борьбы, родилось существо, которое явилось символом затруднений бога. Это существо выступает во многих ипостасях. В первых записях мифа оно фигурирует в обличье шакала.
Однако в записанных позднее вариантах образ этот усложняется. Рожденный подобием рыбы или змеи, он, спустившись на землю и подвергшись обрезанию, превращается в животное — лисицу или лиса разновидности Vulpes pallida («Бледный лис», Le Renard pale – фр.).
Этот «бледный лис», получивший теперь имя Йуругу, становится возмутителем порядка. Образ этот играет важную роль в космогоническом мифе, выступает во многих вариантах и связан с распространенным у догонов видом гадания по лисьим следам. Бог снова соединился с Землей, на этот раз уже без препятствий.
Оплодотворенная влагой божественного семени, Земля теперь породила божественных близнецов, пару существ в облике полулюдей-полузмей. Так как число их членов (верхних и нижних конечностей) было восемь, то обозначением их стала восьмерка, являющаяся в догонском фольклоре символом слова. Эти божества, называемые Номмо, были единосущны Амме, ибо они были созданы из его семени, которое служит одновременно основой, формой и материей жизненной силы мира, источником движения и устойчивости в бытии. Эта сила — вода. Номмо пребывают в любой воде, они сами вода, вода морей и суши, вода потоков и ливней, вода каждого выпиваемого глотка. Без Номмо и земля не могла быть создана, ибо жизненная сила земли— вода. Бог вылепил землю при посредстве воды. При ее посредстве он творит и кровь. Даже в камне есть эта сила, ибо влага есть повсюду.
В дальнейшем повествовании пара Номмо фигурирует в единственном числе, так как эти близнецы представляли собой некое совершенное, идеальное единство.
«Номмо увидел с высоты небес свою мать-Землю нагой и бессловесной, что было, несомненно, последствием первого инцеста — кровосмешения, случившегося при её сочетании с богом Аммой. Надо было положить конец этому непорядку. Номмо спустился на Землю, неся волокна, извлеченные из растений, которые до этого еще были сотворены в небесных краях. Он отобрал из этих волокон десять пучков по числу своих десяти пальцев, сплел из них десять жгутов и прикрепил к Земле спереди и сзади. И ныне еще во время церемоний масок мужчины носят эти аксессуары, свисающие у нпх до самых ног в виде тяжелых винтообразных жгутов».
Когда Номмо сплетал для Земли юбку из волокон, вода и речь (потому что вода — символ слова) проникли из него в эти волокна, так что и Земля, после того как юбка прикрыла ее, обрела дар слова. Это было очень хорошо, но вначале дело не обошлась без нового нарушения.
Йуругу захотел овладеть словом, и он наложил свою руку на жгуты, вмещавшие в себе слово, т. е. на одежду своей матери.
Последняя воспротивилась этому, ибо то был угрожавший кровосмешением жест.
Преобразовавшись в муравья, Земля погрузилась в муравейник, т. е, и собственное лоно. Но Йуругу преследовал ее; да ведь и не было тогда другой женщины на земле. Он в конце концов догнал ее, и она вынуждена была сдаться. Это был прообраз грядущих борений между мужчинами и женщинами, кончающихся победой мужчины. Кровосмешение это имело серьезные последствия: оно, прежде всего, позволило Йуругу овладеть речью, что навеки предоставило ему возможность открывать будущим колдунам намерения бога. Оно послужило так же причиной появления мснструальной крови, которая окрасила валока. Земля стала нечистой, что было несовместимо с достоинством бога. Последний отвернулся от такой супруги и решил впредь не порождать живых существ, а непосредственно творить, создавать их.
В дело снова вмешался Номмо. Когда Эмма вылепил из влажной глины мужчину и женщину, Номмо нарисовал две души— мужчины и женщины, одну над другой. Мужская фигура, вылепленная Аммой, вобрала в себя обе души; то же повторилось с женщиной, так что каждое из новых существ вместило в себя два противоположных начала — мужское и женское. Но у мужчин женское начало помещалось в крайней плоти, а у женщин мужское начало — в клиторе. Надо было устранить опасность, таившуюся в такой двойственности существ, что и сделал Наммо путем обрезания у мужчин и эксцизии у женщин. Обрезанная крайняя плоть превратилась в наи, животное, похожее на ящерицу, а вырезаный клитор — в скорпиона. После этого мужчина сочетался с женщиной, и от этого родились четыре пары мифических первопредков народа догонов.
Первые четыре предка были: Амма Серу — «свидетель Аммы» (первый родовой старейшина), Бину Серу — «свидетель Бину» (первый жрец тотемического культа), Лэбэ Серу — «свидетель Лэбэ» (первый высший жрец и правитель — огон) и Дионгу Серу — «свидетель снадобий» (первый знахарь).
Таково начало догонской «Книги бытия», открытой М. Гриолю его слепым собеседником — Оготеммели. Адекватность перевода его сообщений на французский язык остается на совести М. Гриоля. Необходимо иметь в виду, что сам Гриоль языком догонов не владел и с Оготеммели он общался через посредство толмача, сержанта Когэма. Иногда Гриоль, чувствуя некоторые натяжки в своем переводе, делает оговорки. Так, например, он оговаривает, что для слова «символ» Оготеммели употреблял выражение, составлснное из нескольких слов и буквально означающее «слово этого дольнего (низменного) мира» - «parole de ce bas monde». После рождения от сочетания бога Аммы с Землей злокозненного Йуругу и благодетельного Номмо, единосущного Амме, и сотворения четырех пар первопредков произошел еще ряд событий, имевших важное значение для рода человеческого.
Первопредки были андрогинами и обладали способностью оплодотворять самих себя. От них родились первые восемь семейств, потомки которых размножились по всей земле. Первопредкам смерть была неведома: после ряда превращений в муравейнике — этом вместилище нисшествий божества к первозданной стихии, вобравшей в себя воду и слово, два великих начала, составляющих мистическое единство, — восемь прародителей сами преобразились в Номмо и вознеслись на небо.
Среди мифических первопредков особую роль сыграл седьмой, наиболее совершенный из них. Число семь — это вообще символ совершенства, ибо оно складывается из чисел три и четыре, соответствующих, согласно символике догонов, сексуальной анатомии мужнины и женщины, и, таким образом, символизирует единство мужского и женского начал. Седьмой первопредок во время пребывания в муравейнике овладел речью Номмо и стал обучать ей человеческих потомков, выпуская из своего рта, через зубы, влажные нити, которые, перекрещиваясь между собой, образовали первую ткань. Таким путем люди научились и говорить и ткать. «Ткать — это говорить». Если первое явление в мир божественного слова пошло, как мы видели выше, впрок только Йуругу, то второе явление слова сделало речь достоянием всех людей и позволило последним одерживать верх над кознями божественного ублюдка.
Первоначально речь, полученная людьми, была зачаточной, примитивной; она состояла из одного слова «со!», т. е. «говори!».
Но это слово заключало в себе возможность развития всего будущего словаря, всех диалектов догонского языка и чужеземных языков. Первое слово в своих многочисленных аспектах преобразовалось во все великое множество языков и разноязычных народов. Это множество символизируется числом 12: шесть основных догонских диалектов и шесть групп языков соседних народов — пёль (фульбе), бозо, моси и бобо (вместе), бамбара, курумба, томашек (туарегский) вместе с сонгаи и белла. Символическое число 12 следует удвоить, ибо каждый из указанных языков надо понимать как пару языков-близнецов, родственных между собой. Так получается цифра 24 — ключ к овладению миром.
Слово, человеческая речь связаны с Номмо, с началами, которые он олицетворяет: с водой, плодородием, с рождением и вечным круговоротом возрождения природы.
Царство Номмо — это царство воды, т. е. элемента, благоприятствующего развитию речи. Номмо, взявший на себя задачу обучить людей речи, должен был сделать ее доступной для человеческого восприятия и выражения. Речь, которая сначала существовала в виде отдельных элементов, обрела плоть и голос. Здесь возникает символизация речи с ткачеством: образовывать звуки и слагать их в связном порядке, следуя законам речи, — это прекрасное искусство «ткать» слово.
М. Гриоль жалуется, что Оготеммели не имел ясного представления о том, что произошло на небе после того, как первопредки переселились туда, преобразившись в Номмо. Известно только, что бог дал им для пропитания восемь разных зерен, из которых зернышко злака фонио, именуемое местным названием «по» (по ботанической номенклатуре Diditaria exilis), подвергалось пренебрежению из-за своих ничтожных размеров и из-за своей неудобоваримости. Оно было даже нечистым, это по, и первопредки поклялись, что не прикоснутся к нему. Но вот после того, как первопредки съели все остальное полученное, то первый и второй предки вместе съели также и по, перед этим нарушив и другой запрет, не позволявший небожителям сочетаться друг с другом. «Действительно, по образу человеческих обществ, где рост численности является фактором смут, и небесное общество пришло бы в беспорядок от роста населения, если бы все стали сочетаться друг с другом».
Сообразив,что они стали нечистыми и теперь будут не ко двору в царстве небесном, прародители решили спуститься вниз, прихватив с собой все, что может понадобиться людям, к которым они хотели приблизиться. Первый прародитель сплел корзину с круглым в плане дном и квадратным верхом, снабженным круглым отверстием. На этой корзине, обмазанной «небесной глиной», с каждой стороны имелось по лестнице с десятью ступенями, на которых были размещены все предметы и существа, какие только есть на свете.
Чтобы нагляднее растолковать своему собеседнику эту изготовленную при содействии Номмо новую систему мира, рассказывает Гриоль, Оготеммели, сидевший в амбразуре, представлявшей вход в его жилище, откинулся назад, пошарил рукой вдоль стены, вытащил какой-то сопротивлявшийся предмет и бросил его к ногам европейца. Это была плетенка, почерневшая от пыли и помета, с круглым днищем и квадратным верхом, имеющим круглое отверстие, жалкая, растрепанная, доживающая свой век. Затем Оготеммели приподнялся и, положнв руку на упрямую корзинку, произнес: «Теперь она годится только для того, чтобы загонять в нее цыплят». По другим вариантам ковчег представлялся в виде решета для просеивания фасоли. Создатель небесного ковчега, который был ипостасью Номмо, явился героем-цивилизатором: он принес с собой в мир не только все предметы, одушевленные и неодушевленные, но и все ремесла, и прежде всего кузнечное дело. Прихватив из небесной кузницы кусочек солнца в виде горящего угля и раскаленного железа прародитель-кузнец спустился со своим чудесным ковчегом по радуге и принес новую систему мира, что и послужило третьим и окончательным явлением слова. И лишь после этого у людей стали сгибаться в своих сочленениях руки и ноги, которые раньше лишь извивались, как туловище змеи. С этой поры началось и земледелие, так как первый кузнец научил людей делать мотыгу.
Третье явление слова ознаменовалось искупительной смертыо седьмого прародителя. Когда восемь прародителей спускались, один за другим, с небес, каждый со своими атрибутами и орудиями, восьмой, нарушив порядок, обогнал седьмого, который являлся господином слова. Седьмой, рассердившись, бросился в ковчег, чтобы забрать находившиеся в нем зерна, превратившись при этом в гигантского змея. Прародитель-кузнец посоветовал людям убить змея, съесть его тело, а голову отдать ему.
Люди так и сделали, принесли голову кузнецу, который зарыл ее около наковальни и прикрыл камнем.
Во время умерщвления седьмого прародителя наиболее старым среди людей, живших на земле, был Лэбэ. Этот старик принадлежал к роду, происходившему от восьмого по порядку прародителя, который сам был словом, тогда как «господин слова» только учил людей слову. И Лэбэ надлежало умереть, чтобы перейти в тот же мир, куда ушел седьмой прародитель Так и случилось. «Но, - заметил Оготеммели, - это была кажущаяся смерть. Простым людям говорили, что старик умер. Им говорят также, что и седьмой прародитель был убит и съеден. В действительности ни тот, ни другой не умерли. Старик не мог умереть, так как смерть должна была явиться к нему позже. Седьмой же предок не мог умереть, так как oн был Номмо». «Зачем же обманывать людей?» — спросил европеец. Чтобы заставить их лучше понимать вещи»,— ответил слепец.
Узнав от Оготеммели, что пресловутая рia fraus (благочестивый обман) попов и богословов уходит своими истоками в мифические времена, М. Гриоль продолжал допытываться у своего собеседника, почему был убит седьмой прародитель.
«Седьмой Номмо, - ответил наконец Оготеммели, - принес себя в жертву. Только он один и мог это сделать. Седьмой, господин cлова владыка мира, он способен делать все, что угодно. Без седьмого ничего не могло быть установлено и преобразовано как должно. Седьмой мог бы сказать — он этого не сказал, но мог бы сказать: все, что я делал, все слова, что я говорил, все это кума инне дега да бебаду, т. е, моя голова свалилась ради людей, для того, чтобы их спасти...». Седьмой воскрес и сожрал Лэбэ, после чего изрыгнул его кости в виде камней — дуге. Камни, которые все жрецы Лэбэ носят на шее в виде подвесков, это и есть кости Лэбэ. Вот тогда и пошли дожди на земле и началось земледелие, ставшее возможным благодаря мудрому руководству кузнеца.
«Седьмой мнимоумерший первопредок пожрал мнимоумершего Лэбэ. Таким путем он наделил своей жизненной силой плоть всех людей. То, что совершилось в первозданные времена с самыми древними людьми, имело первостепенное значение для всего человечества. Ведь седьмой прародитель (единосущный Номмо) и Лэбэ — потомок восьмого путем взаимосъедения обменялись своими жизненными силами. Их души соединились так, что, оставаясь различными, они все же больше не отделяются одна от другой. Каждый год во время великого жертвоприношения в честь Лэбэ люди, съедающие жертву, представляющую прародителя Лэбэ, просят, чтобы так было навеки. Они молятся:
«Пусть Номмо и Лэбэ не перестают быть одним и тем же, пусть они всегда пребудут одним и тем же благом, пусть никогда они не теряют этого свойства быть одним и тем же».
У догонов существует и другой вариант изложенного выше космогонического мифа, не менее сложный, чем первый. Согласно этому второму варианту мифа мир произошел от слова (со) Аммы. Слово это положило начало кизеузи — движениям («вибрациям»), которые, делаясь все более и более сильными и широкими, привели к появлению мирового яйца. Это космическое яйцо адуно талу — первозданное чрево — содержало двойную плаценту. Оплодотворение яйца словом Аммы имело следствием зачатие близнецов-андрогинов. Из одной половины яйца вышло раньше времени существо, которое захотело стать господином Вселенной и восстало против отцовской власти. Оно похитило зерно «по», сотворенное Аммой, и оторвало кусок своей плаценты, рассчитывая унести с собой свою женскую половину — Йазиги. Из этого куска плаценты похититель сделал ковчег, запрятал туда все похищенное им и низвергся в пустое пространство.
Кусок плаценты, похищенный нарушителем космического порядка, стал Землей. Похититель проник в нее, совершив этим первое кровосмешение. Земля, потерявшая свою чистоту, стала сухой и бесплодной. Зловредный виновник этих бед обратился в Йуругу, лисицу — Vulpes раllida («Бледного лиса»). Амма же, видя все это, вернул Йазиги в чрево и отдал ее вышедшему из второй половины яйца Номмо. Йуругу был обречен на вечное безуспешное преследование Йазиги, своей женской души, этой от века предназначавшейся ему подруги.
Чтобы исправить положение, созданное деяниями Йуругу, Амма принес в жертву на небо Номмо. Благодаря этой жертве Вселенная могла снова обрести ту чистоту, которая необходима для всякого творения. Расчлененное тело Номмо было разбросано по всем четырем странам света, а семена, заключенные в его чреслах, упали на землю, и из них выросли первые четыре дерева, которым по числу соответствуют четыре первопредка догонов и четыре их племени, четыре стихии (вода, воздух, огонь и земля).
Собрав куски тела принесенного в жертву Номмо, Амма обмазал их небесной глиной и при помощи дерева пелу воскресил умерщвленного и растерзанного искупителя. Из половины плаценты, откуда произошел Номмо, Амма сотворил каро, прямоугольный ковчег, в котором разместились кроме Номмо четыре пары предков людей, животные, растения и минералы. Вместе с нисхождением с небес ковчега каро появился солнечный свет и выпали обильные, животворные и очистительные дожди. Земля снова стала чистой и плодотворной, на ней ключом забила жизнь и стали размножаться люди.
Йуругу, этот брат-враг спасителя Номмо, обречен вести жалкое существование. Его злосчастное влияние всегда борется с влиянием Номмо. Противоположные начала, которые олицетворяют эти два образа, оспаривают главенство над миром и людьми. Однако, вмешательство Йуругу в миротворение отнюдь не является отрицательным, его роль представляется как бы необходимым дополнением к роли Номмо. Атрибуты обоих этих существ одинаково необходимы для равновесия и порядка во Вселенной. Образу Йуругу соответствуют ночь, засуха, бесплодие, смута, смерть, а образу Номмо — день, влага, плодородие, порядок, жизнь. Роль Номмо заключается в том, чтобы ограничивать, нейтрализовать подрывную деятельность Йуругу. «Для того чтобы обеспечить успех какого-нибудь дела, надлежит сначала посоветоваться с Йуругу (обратиться к колдуну), а затем воздать должное Номмо (принести жертву на алтаре). Если строго соблюдать этот порядок, то механизм будет действовать безотказно, даже если бы его пустил в ход чужестранец».
Из богатой и разнообразной, непрерывно растущей коллекции догонских мифов выше приведены два варианта космогонического и антропогонического циклов. Интерес и значение догонских мифов обусловливаются тем, что они и поныне занимают важное место в быту, традиции, духовной культуре догонов и что они являются в достаточной мере репрезентативными для мифологии догонов и соседних с ними народов.
Как же эти мифы соотносятся с фольклором догонов, со всем устным творчеством этого народа?
По свидетельству Женевьевы Калам-Гриоль, автора фундаментального труда «Слово у догонов», сами догоны все свое устное словесное наследие делят на две большие группы. К одной из них, именуемой элюме (elume), относятся разного рода словесные произведения, которые рассматриваются как вымысел:
басни и сказки («обыкновенные» — еlume sala), загадки («удивительные» — elume ta: nie), а также басни-песни и сказки, включающие песни (elume ni:). Но элюме — не праздный вымысел или «враки» — какалу (kakalu), вводящие в заблуждение, рассчитанные на то, чтобы обмануть слушателей. События и персонажи, фигурирующие в элюме, трактуются не как реальность, а как символика, которая при надлежащем истолковании служит для поучения или в крайнем случае для развлечения. Словом, элюме догонов — это нечто, соответствующее художественному фольклору в нашем понимании.
Другая большая группа передаваемых из поколения в поколение сказаний именуется у догонов термином со — «слово».
Так обозначаются повествования, излагающие события, которые выдаются за реальные или считаются таковыми. Внутри этой группы различаются более мелкие подразделения. Так, например, догоны четко отличают разряд со пеи (so реу) — «древнее слово», к которому они относят повествования о начале всех вещей, об основании тех или иных деревень, о расселении племен, о жизни предков и т. п. В отличие от со пеи ко всему, что поражает своей загадочностью и нуждается в истолковании, прежде всего к предсказаниям, прорицаниям, а также загадкам и некоторым пословицам. применяется термин со та ние (so: tа: nie) — «поразительное», или «удивительное», слово.
То, что мы называем мифами, догоны по своей классификации относят к разделу «древнего слова» Мифы для догонов — это некая сакральная, мистическая реальность, каким бы фантастическим ни было их содержание. «Мифические сказания,— сообщает Ж. Калам-Гриоль, — не входят в элюме. Будучи предметом веры, мифические сказания принадлежат к категории со пеи..
Не существует единого точно зафиксированного текста мифов имеется множество комментируемых сказаний, некоторые из которых облечены в форму анекдотов, близких к элюме. Но догоны четко отличают их, заявляя категорически: «Это не сказка, это подлинная правда» — elume lа nаnау. Про миф нельзя сказать со-та-ние, даже когда он представляет собой повествование баснословного характера, требующее комментирования для того, кто слышит его в первый раз. Для догонов миф — не вымысел, не символика, а мистическая правда, сохраняющая до сих пор силу откровения.
Как уже было сказано выше, в западной африканистпке мифология догонов интерпретируется весьма широко. Какой же путь может подвести исследователя к наиболее близкому цониманию догонской мифологии? По-видимому, следует исходить из того, что мифы догонов — еще живые мифы, т. е. в большинстве своем не потерявшие своего сакрального характера, Они рецитируются во время религиозных церемоний на особом языке сиги со, понятном только членам тайного общества масок. Сиги со — слово сиги, а сиги — это общенародное религиозное празднество догонов, справляемое раз в 60 лет. Оно посвящено сложному жертвенному ритуалу обновления «великой маски», совершаемому во искупление вины людей перед мифическим прародителем и для испрошения его благосклонности к новым поколениям. Обычай этот сохраняется и поныне; очередное празднование сиги наблюдал недавно советский журналист (В.Корочанцев в 1967 г). Сиги со - эзотерический, т. е. понятный лишь посвященным, ритуальный язык, употребляемый во время религиозных церемоний. Догоны определяют его образно как речь покойников, но «покойников, выпивших много пива». По существу сиги со представляет собой ритмическую прозу на древнем, вышедшем из употребления языке и состоит из коротких фраз — своего рода стихов, исполняемых речитативом. Хорошо владеют этим языком только члены высшей прослойки тайного общества масок, которые хранят его в секрете.
Как ни консервативен был еще недавно общественный строй догонов, многие их традиции и обряды, в том числе и религиозные, подверглись десакрализации либо полному забвению. Это, конечно, коснулось и их мифологии, особенно за последнее десятилетие. Однако основные их мифы, к которым относятся приведенные выше, поныне сохраняют свое рптуальнос значение. Все фигурирующпс в этих мифах четыре главных мифических персонажа представляют собой объекты культа вплоть до нашего времени. Амма почитается в культе предков. К нему обращаются с молитвами, ему приносят жертвы. Воплощением Аммы считается старейшина-патриарх. Амма занимает в мире божеств то же место, которое занимает старейшина в мире людей. Смысл связанных с культом Аммы обрядов заключается в передаче от умерших живым сверхъестественной силы — ньяма.
Номмо представляет объект культа бину — тотемическпх предков, который поддерживается особыми жрецами. Кроме того, ритуальное почитание водной стихии, олицетворяемой в образе Номмо, выражается повседневно различными обрядами — от жертвоприношений до магии вызывания дождя.
Культ Лэбэ занимает да сих пор важное место в жизни общества у догонов. Это почитание земли, ее плодоносящего начала, олицетворенного в образе умирающей осенью и воскресающей весной растительности. Одновременно это и культ животворящего солнца и огня. Воплощением Лэбэ и вместилищем его силы ньяма считается огон — жрец и глава догонов. Что касается лиса Йуругу, то хотя специального культа, посвященного ему, не существует, однако он считается главой тайного общества масок, но прежде всего — он покровитель гадания и прорицания, с ним связан и особый вид ворожбы по лисьим следам, излюбленный у догонов и играющий большую роль в их быту.
Мифы входят составной частью в ритуал всех культов догонов. По свидетельству Ж. Калам-Гриоль, «мифы не рассказываются так просто и легко, как элюме. Мифы составляют основное содержание церемоний инициаций, знание мифов достигается постепенно во время посвящения. Мифические сказания передаются на языке сиги со речитативом».
На нынешнем уровне научных знаний о первобытности можно с основанием предполагать, что зачатки космогонических и аптропогоничсских мифов возникли па самой заре человеческой культуры. Эти эмбриональные мифы, в которых грубым и наивным образом переплетаются между собой фантастические, порой самые нелепые представления и начатки реальных знаний первобытного человека об окружающей и собственной природе, не могли не быть отрывочными и расплывчатыми. Лишь в позднем родо-племенном обществе, на грани перерастания родовой общины в соседско-территориальную, с возникновением зачатков классового деления началась та стадия религии, когда из пандемониума первобытных собирателей и охотников, из аморфного скопища локальных духов природы и душ умерших предков стали выкристаллизовываться боги, т. е. олицетворения господствующих над человеком природных и общественных сил, наделенные более или менее определенными функциями и сферами влияния, а также достаточно устойчивым териоморфным или антропоморфным обликом. Это — стадия возникновения и развития политеистического пантеона, на которой из отдельных фрагментарных, мало согласованных между собой, текучих мифов складываются более или менее связные мифические циклы о происхождении мира, богов и людей. Именно к этой древней стадии относится мифология догонов в том ее виде, в каком ее донесли до наших дней обычаи и обряды догонов. Здесь перед нами пантеон еще в процессе оформления — in statu nascendi: здесь предки только превращаются в божества, а образы нарождающихся божеств пока аморфны, расплывчаты. Архаизм, можно даже сказать — рудиментарность, сохранившиеся до нашего времени, — вот что придает особый интерес мифологии маленького народа, разбуженного к новой жизни великими переменами в Тропической Африке.
В космогонических и антропогонических мифах всех народов можно выделить две основные идеи, из которых на первый план выступает то одна, то другая, то обе в сочетании: это идея творения и идея развития. По одним мифологическим представлениям (креационным), мир создан каким-либо сверхъестественным существом — богом-творцом (демиургом), великим колдуном и т. п.; по другим (эволюционным) — мир постепенно развился из некоего первобытного и бесформенного состояния хаоса, мрака либо из воды, из яйца и пр.
В мифологии догонов фигурируют обе идеи, представленные двумя вариантами мифа о возникновении мира. Здесь можно проследить параллели с мифами Полинезии, древнего Египта, древней Эллады, Передней Азии.
В догонской мифологии Номмо и некоторые другие образы рисуются как пара близнецов, составляющих одно неразрывное целое. Представление, что дети-близнецы являются существами сверхъестественными, было распространено у всех народов, потому что такое рождение нарушало привычный порядок вещей.
В обоих изложенных вариантах догонского мифа фигурирует и другой мотив двух начал, сочетающихся в одном существе, гермафродитизм. Андрогины выступают в мифологиях всех народов как фантастическое воплощение идеального совершенства, полного совмещения обоих сексуальных начал в одном существе, которое само по себе может давать жизнь, порождать потомство. В этой фантазии, возможно, слышится и отголосок времени группового брака, когда отец был неизвестен и женщина как бы производила детей одна. Божественные андрогины часто представляются в образе полулюдей-полуживотных. Зооморфизм связывает их с тотемическими предками. Номмо — полулюди-полузмеи, но о них говорится, что они имеют по четыре конечности, как люди. Андрогинами рисуются и первопредки; ведь после того как они породили людей, они преобразились в Номмо и вознеслись на небо, т. е стали божествами. Все ипостаси Номмо близки к образу божества воды соседнего с догонами народа бамбара — Фаро. Это широко почитаемое и поныне божество изображают как некое подобие сирены, имеющее двуполую природу.
В мифологии догонов, как мы могли убедиться, значительное место занимает физиология секса и деторождения. Обьясняется эго отнюдь не каким-то особо присущим догонской мифологии «пансексуализмом», как полагают вслед за М. Гриолем некоторые западные африканисты, а только архаичностью этой мифологии. По свидетельству данных этнографии, брачные отношения н условия деторождения, т. е. воспроизводства человеческого рода, на ранних стадиях развития человечества привлекали к себе не меньше внимания, чем вопросы, касающиеся добывания срсдств существования. Общеизвестно также, какую значительную роль играет в развитии религии тесно связанная с сексом аффективная, эмоциональная сторона жизни общества и индивида. Вот почему в религиях всех народов мира, в мифологии, в ритуале и даже в догматике мы наталкиваемся на сакрализацию сексуальных явлений то в грубо натуралистической форме (на ранних этапах), то в форме сублимированной, символической (в так называемых высших религиях). Не составляет исключения в этом отношении и мифология догонов.
Персонажи догонских мифов немногочисленны, но они имеют различные ипостаси. Амма — божество, олицетворяющее небо. Подобные образы, олицетворяющие часто небосвод в целом вместе с солнцем, широко распространены в религиях Африки. У догонов с небосводом связывается и падающая с неба вода, насущная потребность в которой так остро ощущается догонами повседневно. Однако образ стихийного начала здесь наделен уже и чертами, фантастически отражающими общественные силы: Амма — это также и олицетворение власти патриарха общины, осуществляемой на правах старейшего. Амма не противостоит миру людей, а связывается с ними через духов умерших членов общины.
Особый интерес в космогонических мифах представляет фигура героя-цивилизатора. В обоих вариантах догонских космогонических мифов эта роль принадлежит не одному, а нескольким персонажам. Номмо ввел в употребление одежду нз растительного волокна, он установил обряды инцизии и эксцизии и этим, по представлению догонов, способствовал рождению первопредков — людей. Главное — от Номмо земля получила животворящую силу воды, а люди — единозначный ей дар слова, речь. Однако роль героя-цивилизатора переходит то к одному, то к другому первопредку. Один из них, спустившись вместе с другими на землю в ковчеге, в котором были размещены все существа и предметы, принес с неба огонь и обучил людей кузнечному ремеслу, а также обращению с мотыгой, т. е. земледелию. Другой (седьмой) предок обучил людей владению словом, речью, но одновременно и ткачеству. Этот образ очень важен; он не только герой-цивилизатор, но и искупитель, спаситель людей, принесший себя в жертву (по первому варианту) или принесенный в жертву его отцом создателем Аммой (по второму варианту). Напомним, что первопредки - это ипостаси Номмо.
И, кроме того, седьмой предок обменялся жизненной силой с Лэбэ, оба они стали единосущны.
Таким образом, в мифологии догонов нет единого четко очерченного образа героя-цивилизатора. Его функции распределены между несколькими фигурами двух категорий: первопредков и богов. Это контаминирование духов предков с божествами проходит через все космогонические мифы дагонов: ведь политеистический пантеон находился у них еще в стадии формирования.
В космогонических мифах основное место занимает начало мира и появление людей. Однако установление мирового порядка обычно связывается с борьбой двух начал, олицетворяемых в образах. В мифах догонов Номмо противопоставляется существу, родившемуся из второй половины мировой плаценты или яйца,— Йуругу, Лис Йуругу — брат Номмо, но он — и его антагонист. Номмо и Йуpyгy олицетворяют два противоположных начала, две стороны мира. Номмо - влага, способствующая плодородию, культура, земледелие и приручение животных, упорядочение общественных норм, регламентация. Йуругу - засуха, дикая природа, дикие звери, протест против установленных норм.
Это противопоставление двух начал в мировоззрении первобытных народов стало предметом исследования французского этнографа Клода Леви-Стросса. В своих книгах о тотемизме и первобытном мышлении Леви-Стросс — глава современной структуральной школы в этнографии — устанавливает стремление первобытного мышления, как он образно выражается, к «всепожирающему наблюдению и систематизации устанавливаемых отношений и связей» в окружающем мире. Эта направленность, по Леви-Строссу, отразилась в первобытной мифологии в противопоставлении двух категорий: «сырого и печеного (вареного), свежего и прогнившего (попорченного), влажного и сожженного, засушенного». Данное противопоставление расширяется до антагонизма в природе и в обществе: дождливый и влажный сезоны, дикая природа и культивирование растений, приручение животных, долголетие и короткая жизнь. Леви-Стросс полагает, что деление родового общества на две фратрии, дуальная организация родо-племенного общества связаны с этими представлениями.
Как известно, мифы догонов были интерпретированы Марселем Гриолем, они послужили основой для его концепции о мифологии и мировоззрения народов Тропической Африки и даже «народов без машинизма» вообще. «Здесь, — говорит М. Гриоль, — мысль представляет Вселенную как упорядоченное целое, где, однако, идея закономерности присутствует меньше, чем идея изначальной гармонии, непрерывно нарушаемой, но постоянно восстанавливаемой... Мысль черных устанавливает равновесие ( riseau d'equivalence) между всеми вещами посредством системы символов. Эта цепь символов ведет нас путем гармонической игры оттенков и неуловимых переходов от арфы к тканью, от одежды к слову творца, от демиурга к разрушению, обломкам. Ибо мы имеем тут дело с метафизикой, теоретической и прикладной, которая, с одной стороны, объясняет мир, отвечая врожденной потребности понимания, а с другой — образует духовную основу жизни людей... Речь идет в данном случае о мифах, согласованных, систематизированных, объясненных, а не просто нагроможденных в том, так сказать, греческом беспорядке, к которому мы привыкли (в этом беспорядке повинны, впрочем, не греки, а мы, еще не понимающие достаточно хорошо текстов, являющихся для нас эзотерическими) Однако здесь необходима оговорка коренного порядка: слово „миф" не должно быть понимаемо в обычном смысле, т. е. как поэтическая форма, немного нелепая, фантастическая и ребячливая.
Миф у черных не что иное, как форма изложения. Он является непринужденной популяризацией тех или иных основных идей, которые не положено выкладывать перед всеми и в любое время. Он представляет собой род „легкого" или „простого" знания (connaissance legere — это выражение взято у бамбара), изложенного в общедоступной форме. Но миф таит в себе и ясно изложенные представления и сложные связные системы, являющиеся достоянием только посвященных, которые одни только имеют доступ к «глубокому знанию».
Таким образом, по утверждению М. Гриоля, миф у африканцев - это экзотерическое, предназначенное для всех, т. е. непосвященных, повествование, под которым скрывается эзотерическое, т. е. доступное пониманию только посвященных, приведенное в систему, философское и метафизическое учение. Под догонским мифом, по Гриолю, кроется философия и метафизика. Гриоль называет космогонию догонов столь же богатой, как и космогонию Гесиода, а в своем выступлении по поводу столетия отмены рабства он утверждал, что европейские ученые могут многому поучиться у африканских мудрецов относительно учения о логосе Платона и апостола Иоанна.
Если можно согласиться с М. Гриолем, что у догонов существовала космогония, столь же богатая, как у Гесиода, то его утверждение, будто под мифами догонов скрывается целая философская или метафизическая система, является явным преувеличением. Сколько ни вчитываться в любой рассказ Оготеммели или в оказания, приведенные Ж. Калам-Гриоль и Ж Дитерлен, перед нами оказывастся не философема, а «мифологема», типичная для формирующегося политеизма. Не было, да и не могло быть стройной философской и метафизической системы у догонов, как не было ее у древних греков времен Гесиода (VII в. до н. э.), — ведь мы говорим о космогонии, т. е. мифологии, а не о философии Гесиода. Так же неправомерно было бы включать мифы в одну общую категорию фольклора, не отделяя их от художественных устных произведений.
Специфика мифа, его конститутивный момент заключается в том, что это не только фантастическое, вымышленное повествование о сверхъестественных существах, но и важный элемент сакрального действия, ритуала, богослужения. Миф — это повествование (греческое mythos обозначало «слово», «сказание»), но повествование, имеющее магическую силу. Космогонический миф не только повествует о возникновении мира, не только удовлетворяет любознательность и отвечает вымыслом на запрос «откуда все пошло». Он также служит откровением, составляет предмет религиозной веры, не могущий быть подтвержденным эмпирическими данными. Миф не только повествует о том, как возникли те или иные природные явления и были установлены те или иные обществепные институты, обычаи, он устанавливает связь между мифическим прошлым и настоящим. Миф служит сценарием для ритуальных церемоний и в то же время устанавливает в процессе его рецитировавия в этом обряде сверхъестественную связь между началом всего сущего и нынешней жизнью. Как инсценировка мифа в ритуале, так в рецитация мифа на сакральном языке — это не простая символика, а прежде всего магический акт, цель которого — сохранить установленный порядок в природе и в обществе, обеспечить обретенное в мифическом прошлом благополучие и оградиться от бывших в прошлом нарушений равновесия. Какие бы мифы ни взять — начиная от примитивных австралийских мифов о прапредках полуживотных-полулюднх алчера и бугари до мифов так называемых мировых религий, -- всюду обнаруживается указанная выше специфическая черта, объединяющая религиозные мифы всех народов, всех обществ, к какой бы расе они ни принадлежали. Не составляют исключения, как об этом убедительно свидетельствуют приведенные образцы, и мифы догонов.
Сущность мифологии состоит также и в том, что в ней заключаются зародыши философии и метафизики, если под метафизикой разуметь оперирование фикциями. До тех пор пока философия, поэзия, эмпирнческие знания были теснейшим образом переплетены с религиозными представлениями, существовавшими уже в доисторическом прошлом, эмбрионы философии, онтологии, метафизики получали свое выражение в мифах.
Как известно, философия в своей наиболее древней для средиземноморской цивилизации форме, образцом которой может служить классическая греческая натурфилософия, дифференцировалась, отчленилась лишь в классовом обществе.
Вымысел, созданный народной художественной фантазией и претворенный в ту или иную форму словесного творчества, когда он не связан с культом, не относится к религиозной мифологии. Это художественный фольклор, развивающийся своим путем. Однако в развитии фольклора отчетливо прослеживается и путь десакрализации религиозных мифов, претворение их в формы того или иного вида искусства. У догонов мы наблюдаем десакрализацию, секуляризацию восприятия древнего наскального орнамента, плясок и сценических представлений в церемониях масок. Наряду с развитием фольклора элюме идет у них и процесс десакрализации повествований со. Исследование этого процесса, представляющего актуальный интерес не только в теоретическом, но и в практическом отношении, еще только начинается.
Б.И. Шакревская.
Опубликовано в сборнике «Фольклор и литература народов Африки», 1971 г.
* * * * * * * *
ДОГОНЫ и МИФЫ
В 1950 году французские этнографы Марсель Гриоль и Жермена Дитерлен опубликовали статью, посвященную мифологии догонов — небольшого африканского народа, обитающего на территории нынешней Республики Мали. Догонские мифы свидетельствовали, что этот народ еще в древние времена знал о свойствах и траектории движения невидимого вооруженным взглядом спутника Сириуса, о четырех крупнейших спутниках Юпитера, о спиральных галактиках и многих других астрономических реальностях, которые стали известны современной науке лишь относительно недавно. Догонские мифы повествовали и о прибытии на Землю в «крутящемся ковчеге» существ, как-то связанных с звездной системой Сириуса. Изложив информацию, полученную от догонских старейшин, Гриоль и Дитерлен честно признались, что «не ставили перед собой вопрос о том, каким образом люди, не располагавшие необходимыми инструментами, сумели узнать о движении и определенных характеристиках невидимых невооруженным взглядом небесных тел».
Погребенная в узкоспециальных изданиях, эта информация появилась на свет только в 1975 году, после издания книги Эрика Герье, интерпретировавшего мифы догонов как свидетельство палеовизита пришельцев, а после выхода через год очень интересной, но во многом спорной книги Роберта Темпля «Тайны Сириуса» мифы догонов превратились в самое серьезное на сегодняшний день доказательство факта контактов землян с пришельцами.
От этого факта нельзя было отмахнуться, как от высосанных из пальца наукообразных построений Деникена, от которых за версту разит непрофессионализмом. По поводу догонской мифологии на страницах научной печати развернулась дискуссия, которая длится по сей день. Прежде всего она затронула источник информации: работы Гриоля и Дитерлен. Но научная репутация этнографов безупречна, и кроме того, они и не пытались никак интерпретировать полученную информацию, а только добросовестно зафиксировали ее. При изучении африканских культур Марсель Гриоль исповедовал принцип «описывать и только описывать», всячески избегая попыток истолкования архаического мировоззрения отсталых африканских племен. Да и перекличка знаний догонов с современными научными знаниями слишком последовательна и системна, чтобы ее можно было отнести на счет неверного понимания отдельных слов и выражений догонских старейшин.
Высказывалась даже «спасительная» версия о том, что у догонов имелся какой-то телескоп типа круглого бассейна с равномерно вращающейся водой, зеркало которого от вращения имело вогнутую форму и тем самым служило аналогом зеркала телескопа-рефлектора — гипотеза, конечно, фантастическая. Но даже если и принять ее — много ли она объяснит в космических откровениях догонов?
Как и современная астрономическая наука, догоны знают, что вокруг «главного» Сириуса (Сириуса А) обращается невидимый невооруженному глазу спутник — белый карлик Сириус В, маленькая, состоящая из плотного вещества звезда, обладающая чрезвычайно большой массой. Предположим, догоны разглядели в свой «телескоп» слабенькую звездочку рядом с Сириусом А — как они пришли к выводу о том, что это «самая тяжелая звезда из всех существующих?» Массу Сириуса В астрономы вычислили в ХIX столетии по воздействию, которое тот оказывает на движение в пространстве Сириуса А. Затем, когда в начале ХХ века удалось определить крайне малые размеры Сириуса В, был сделан вывод, что он состоит из сверхплотного, а следовательно, и сверхтяжелого вещества. Станем ли мы предполагать, что такими же вычислениями в глубине Африки занимались догоны?
Догонам известно и о вращении Сириуса В вокруг своей оси, о том, что Млечный Путь является спиральной звездной системой. Эти знания не могли родиться от простого созерцания неба в телескоп, пусть сколь угодно мощный. Эти знания перечеркивают не только домыслы о «догонском телескопе», но и предположения о том, что предки догонов могли унаследовать свои астрономические знания от древнеегипетских жрецов, поскольку и египетским жрецам овладеть такими знаниями было явно не под силу.
Значит… пришельцы? Вроде бы все сходится: первобытный народ обладает знаниями о космосе, во много раз превосходящими его собственные способности к познанию, а отчасти — и уровень знаний современной науки…
Впрочем, и это неочевидно. Критики этой гипотезы отмечали, что астрономические знания догонов выглядят явно недостаточными. Допустим, пришельцы сообщили им о существовании Сириуса В. Но они не могли назвать его самой маленькой и самой тяжелой звездой, так как мы сегодня знаем о существовании множества гораздо более маленьких и тяжелых звезд. Точно так же пришельцы, назвав догонам четыре спутника Юпитера, почему-то «забыли» рассказать об остальных двенадцати, известных сегодня. А в целом же астрономия догонов очень напоминает… уровень земной астрономии полстолетия назад!
Так была выдвинута «гипотеза о миссионере». Ведь догонская культура не была изолирована от влияния современной западной цивилизации. В частности, в 20-е годы нашего столетия среди догонов работали миссионеры из католической организации «Белые отцы». Кто-нибудь из них наверняка мог обратить внимание на то, что мифология аборигенов придает большое значение Сириусу (это как раз факт не загадочный — Сириус, ярчайшая звезда неба, наряду с Солнцем и Луной издавна служила объектом поклонения), и попытался изложить догонам научные взгляды на эту звезду. Зачем? Ну, хотя бы для того, чтобы наладить с ними хорошие отношения, или для того, чтобы с позиции науки «развенчать» языческие воззрения африканцев.
Кстати, именно в 1920-е годы Сириус попал в центр внимания научно-популярных публикаций. К тому времени была установлена чудовищная плотность Сириуса В и наука на основании этого пришла к выводу о существовании особого класса звезд — «белых карликов». «Самая маленькая и тяжелая звезда» — такая характеристика Сириуса справедлива именно для астрономических знаний 1920-х годов.
Что ж, тайна догонов раскрыта? Если бы все было так просто…
Миссионер, конечно, мог что-то рассказать догонам. Но не все. Дело в том, что догонам известны… три Сириуса! Они знают, что вокруг Сириуса А обращается еще одна невидимая звезда — Сириус С. По словам догонов, она больше Сириуса В, в четыре раза легче его, обращается по более высокой траектории и окружена двумя собственными спутниками.
Научная дискуссия о существовании Сириуса С началась в 1920-е годы, и современная наука до сих пор не пришла к единодушному мнению по этому вопросу. Если будет установлено, что Сириуса С не существует, резко возрастут шансы «гипотезы о миссионере», поскольку станет очевидным, что знания догонов привязаны именно к 20-м годам ХХ века, а не к рассказу пришельцев.
Впрочем, все равно в мифологии догонов остается много неясного. Немецкий астроном Дитер Герман назвал ситуацию с догонскими знаниями о космосе «безнадежным случаем». Что ж, все тайное когда-нибудь станет явным…
Н.Н. Непомнящий, А.Ю. Низовский
* * * * * ************** * *
