Москва, 8 июня - "Вести.Экономика" Проникнуть в суть исторических событий, разглядеть и понять прошлое нелегко, но без уяснения влияния работорговли на развитие внешнеэкономической деятельности Руси невозможно ответить на один из важнейших вопросов: каковы были экономические причины расцвета древнерусского государства, отмечает Николай ГЛОБА, кандидат юридических наук, в материале журнала Бюджет.
В соответствии с общепризнанной официальной точкой зрения, базирующейся на «Повести временных лет», достаточно хорошо изложенной в современных энциклопедических справочниках, начало формированию русской народности с восточнославянским самосознанием положило возникновение в VIII–IX вв. раннефеодального Киевского государства. Однако энциклопедические источники не дают ответа на вопрос, зачем проживавшие здесь с IV–V вв. народы – древляне, дреговичи, кривичи, поляне, северяне и пр. – в первой половине IX в. пригласили пришлых руссов (варягов), по национальной принадлежности шведов или норманнов, возглавить созданный ими ранее союз кочевых земледельческих племен, бортников (пчеловодов), бобровников и охотников. Излагаемая в различных учебниках истории версия возникновения древнерусского государства в основном имеет политическую подоплеку и практически не учитывает экономические причины.
Скорее всего, формирование древнерусского государства со столицей в Киеве было обусловлено в одинаковой степени как военными, так и внешнеэкономическими причинами. Дело в том, что в VIII–IX вв. на союз племен, расселившихся по берегам рек и озер Восточно-Европейской равнины, участились набеги степных кочевников – тюрков. Чтобы защитить свои семьи и хозяйство от непрошеных и опасных гостей, союзу племен, занимавшемуся усиленной эксплуатацией леса, рек, озер и подсечным земледелием, нужен был постоянный, достаточно мощный и мобильный боевой отряд в пограничных районах со степью.
Ополчение, которое из-за большой разбросанности поселений по территории союза собиралось слишком долго, не годилось для отражения дерзких атак конницы весьма мобильного противника. Поэтому нанять воинов-профессионалов со стороны казалось более выгодным. На такую роль еще до появления в Киеве Аскольда и Дира можно было пригласить вооруженные дружины руссов (варягов), сопровождавших торговые экспедиции венедов (новгородских славян), народа, проживавшего на территории современной Прибалтики, торговый путь которых из «варягов в греки», то есть из Руотси (Скандинавии и Северной Европы) в Византию, пролегал через земли союза земледельческих племен, живших на территории Киевской Руси.
Варяжские воины и венеды-купцы, стремившиеся к выходу на поволжский, прикаспийский и черноморский рынки, быстро согласились на такое предложение и со временем оказались на самом верху иерархической пирамиды управления древнего государства, дав ему не только скандинавское название Русь, но и этнографическое обозначение всех народов, проживавших на его территории, – славяне. При возникновении славяно-русского государства победила историческая закономерность: сильная централизованная власть была необходимым условием самого существования земледельческих племен в борьбе с агрессивными захватчиками, нападавшими как с Востока, так и с Запада.
В условиях постоянной угрозы иностранной интервенции при формировании системы власти и управления варяжские «гости» вряд ли смогли бы вести успешную борьбу с захватчиками без потенциальной силы ополчения. К тому же для первых русских князей норманнского происхождения разорение, грабеж, продажа в рабство малочисленного населения бедных подвластных им земледельческих племен было малоприятным, а зачастую просто опасным занятием. Несомненно, гораздо выгоднее оказались военные походы к многочисленным соседним народам, а тем более в Византию, где в те времена было чем поживиться. Поэтому уже через 20 лет после основания нового русского государства князь Олег, приведя древлян, северян и радимичей к покорности и заставив платить дань (полюдье), привлек их к ратному делу, организовав один из первых массовых военных походов на Царьград (Византию), в котором помимо норманнов и славян участвовали родоплеменные союзы, проживавшие на территории Киевской Руси и желающие добыть золота, челяди и паволок греческих.
В итоге, когда торговля стала приносить большие богатства, совместная внешнеэкономическая деятельность и военные цели объединили правящую верхушку поселенцев Восточно-Европейской равнины с норманнами и славянами-новгородцами, заставив их создать, по мнению В. В. Святловского, примитивное торговое государство, которое получило историческое название Русь, а народы, его населяющие, стали в X–XII вв. повсеместно зваться русскими или славянами. Как удачно отметил М. В. Довнар-Запольский, «древнерусская жизнь была проникнута интересами торга, но ее порядки были далеки от западноевропейских». Практически во всех сохранившихся договорах между Новгородом и немцами, киевскими князьями и Царьградом и т.д. устанавливался общий принцип, выражаемый словами «торговать без пакости», то есть без насильственного захвата товаров.
На основании многочисленных исторических данных, обобщенных знаменитым историком В. О. Ключевским, мы можем видеть, что в тот исторический период сформировались две параллельные системы власти. В столице и других больших торговых городах древней Руси: Переяславле, Чернигове, Любече, Новгороде, Ростове, Полоцке – сохранились вече и городская администрация, где ведущую роль играла торговая и военная (из ополчения) аристократия. На князя с дружиной возлагалась защита государства от разрушительных набегов внешних противников, сбор дани (кормов), прокладывание силой оружия и удержание торговых путей, организация и конвой торговых караванов в Византию и другие страны.
О том, что славянской Русью правили варяжские (киевские) князья, по мнению В. О. Ключевского, говорит тот факт, что почти все имена первых русских людей – варягов и их дружинников – скандинавского происхождения. Так, текст договора, заключенного между киевским князем Олегом и Византией в 911 г., начинался словами: «Мы от роду Русского, Карл, Ингелот, Фарлов, Веремид, Рулав, Гуды, Руальд, Карн, Флелав, Рюар, Актутруян, Лидулфост, Стемид…» Вот кто представлял на переговорах Русь, стоял у власти и говорил от имени русского государства. В названном договоре имелось несколько очень интересных строк, устанавливающих для руссов и греков невозможность быть «купленными невольниками». Иначе говоря, греки (византийцы) и руссы признавали себя работорговцами.
Осталось ответить лишь на один вопрос, главный: кто же служил живым товаром? Кем руссы торговали на невольничьих рынках? О каких рабах-слейвах (славянах) писали византийский император Константин Багрянородный и другие авторы? Ситуация, при которой живым товаром являлись новгородские славяне, была возможна лишь в конце VII – начале VIII в. – в тот период, когда норманны совершали пиратские набеги на новгородских славян. Однако впоследствии набеги викингов постепенно уступили место торговым сношениям. Прокладывая позднее торговый путь «из варяг в греки», они соединили промысел пирата и купца и стали похожи скорее на компаньонов, делающих общее дело. Отзвуки этого явления мы замечаем в договорах 907 и 911 гг., которые, по данным историка Н. М. Карамзина, были составлены, в числе прочего, и на славянском языке – на языке рабов правители никогда не писали.
Новгородские славяне, или венеды, были в Киеве таким же пришлым народом, как и сами варяги, и их число было не настолько значительным, чтобы они, будучи проданными в рабство, стали существенным источником дохода для княжеской казны. А лесные звероловы и бортники из племен, населявших восточную равнину, вряд ли были легким трофеем. К тому же, как отмечали С. М. Соловьев, Н. А. Рожков, М. В. Довнар-Запольский и другие историки, поляне и иные племена были необходимы князю для осуществления торговой деятельности по двум важнейшим водным путям – Великому Волжскому «из варяг в арабы» и Днепровскому «из варяг в греки». Оба эти пути сыграли важную роль в политической и экономической консолидации Древней Руси, развитии древнерусских городов.
Основными источниками товаров для внешней торговли являлся сбор дани и полюдья. Некоторые современные авторы делают ошибочный вывод о дани как о собираемой князем с населения ренте, инструментом добывания которой была военная сила, и о полюдье как обращении населения в рабство и рисуют страшную картину всеобщего рабства в древнерусском государстве. Если же обратиться к трудам таких именитых авторов, как Б. А. Рыбаков и И. Я. Фроянов, становится понятно, что полюдье тоже было формой дани, которая, в отличие от обычной дани, взималась со свободных, не находящихся в крепостной зависимости людей. Имея добровольный (договорный) характер, полюдье являлось одной из форм поддержки киевского князя и собиралось посредством княжеского объезда племенной территории полян, избавленных от дани, характерной для «Руси внешней». Важно отметить, что за счет даней с покоренных племен обогащалась не только киевская знать, но и полянская община в целом. Таким образом, данничество в Х в. являлось коллективной формой эксплуатации одного племени другим, а полюдье – формой поддержки органов власти и управления.
Племена восточных славян в основном платили дань в натуральной форме: медом, воском, мехами, льняными тканями и другими экспортно-сырьевыми товарами, необходимыми для внешнеторговой деятельности князя. Причем венеды и поляне, не претендуя на княжескую власть и не ввязываясь в военные столкновения с более жестокими и боеспособными викингами, в основном занимались административным управлением и купеческим делом. И. Д. Беляев считал, что торговля княжескими товарами носила характер службы, когда она производилась княжескими приставами – купчинами, или повинности в случае ее осуществления выборными от общества купцами.
Осознавая, что без людей невозможно обеспечить достаточную экономическую устойчивость и обороноспособность государства, подвергавшегося постоянной военной угрозе, правители были заинтересованы в сохранении и приумножении подвластного им населения, а не в его бездумном вывозе на невольничьи рынки. Указанную точку зрения подтверждает тот факт, что в Киевской Руси, постоянно страдающей от набегов степных народов, киевскими князьями – варягами по крови и славянами по духу – был введен налог на выкуп пленников из полона – так называемые полоняничьи деньги. Таким образом, местное население, первым создавшее очаг земледельческой славянской культуры, платившее дань, кормившее князя и в качестве ополчения служившее основной военной силой Руси, не только не было объектом массовой работорговли, но и всеми доступными силами и средствами возвращалось на прежние места проживания.
Но кем же тогда были пресловутые «славяне-рабы», о которых так часто пишут отечественные и зарубежные авторы? Какие племена давали восточным славянам неисчислимые потоки рабов, кого восточные и новгородские славяне продавали на невольничьих рынках Византии? Ответ напрашивается сам: за пределы Руси вывозились рабы-военнопленные.
Военные сражения всегда оканчиваются поражением одной из сторон. Если битву проигрывала Киевская Русь, правители, собрав деньги, выкупали пленных и возвращали их обратно. У степных кочевников дело обстояло совершенно иначе: ханы не интересовались судьбой плененных воинов и других соплеменников. Эти-то «военные трофеи» и продавались потом купцами-славянами на невольничьих рынках. Данный факт подтверждают старинные летописи, многократно упоминающие о захвате русскими князьями скота и челяди степных кочевников – половцев и нагайцев.
Поскольку Русь постоянно воевала с кочевниками с Востока и одну орду сменяла другая, купцам-славянам было чем торговать на невольничьих рынках. Легко предположить, что если государство назвали Русью лишь потому, что его правителями стали руссы-скандинавы, то и рабов-кочевников могли звать слейвами (славянами), ведь договоры об их продаже с покупателями заключали купцы-славяне: в тот исторический период покупателей интересовала раса работорговца, а не его живого товара. Да и намного позднее, в XIX в., немногие задумывались над тем, к каким племенам и народностям принадлежали рабы, работавшие на сахарных и табачных плантациях Америки.
Товарообмен Руси ориентировался не только на Византию, но и на Восток. О наличии оживленной торговли между странами свидетельствует огромное число арабских монет VIII–XI вв., которые до сих пор находят в кладах. Товарообмен Руси с хазарами, приволжскими болгарами, имевшими устоявшиеся торговые связи с мусульманами (арабами) и персидскими царями, соседствовал с грабительскими набегами предков славян на берега Каспийского и Черного морей, боевыми походами на кочевые тюркские племена, кровопролитной борьбой за выживание со степняками, с захватом пленных и другой добычи.
Почему же руссы постоянно привозили в Царьград рабов? Ответить на этот вопрос позволяет характер их путешествий в Византию. Восточнославянские племена, подвластные киевскому князю, зимой вырубали лес и строили из него ладьи, а по весне сплавляли их до Киева и продавали руссам. Именитые (князь, дружина) и простые купцы-славяне, снарядив 400–500 судов и нагрузив их в основном княжеским товаром, полученным в качестве оброка, спускались до днепровских порогов, но не решались плыть прямо через пороги, предпочитая перетащить груз весом порядка 5 тыс. тонн посуху. Невольники, служившие гребцами, переносили его на плечах, другие тянули суда волоком. Таким образом, ежегодный сплав ладей по Днепру требовал колоссальных усилий многих тысяч людей, «государственного подхода» к делу изготовления флота, а также постоянного поиска рабов (примерно по 20–30 человек на ладью). В VIII–X вв. стоимостные показатели, характеризующие торговлю Руси и Византии, были весьма внушительными: общая стоимость товара с одной маленькой ладьи могла достигать 1–1,5 тыс. золотых монет, равноценных 200–300 кускам шелка.
Совершая столь трудное, исполненное опасностей путешествие, купцы вынуждены были брать с собой невольников: товар, собираемый зимой князем и боярами в качестве дани натурой, не мог быть доставлен в Византию без их мускульной силы. Однако караваны ладей всегда плыли только в одном направлении, обратно купцы возвращались посуху. Реализовав княжеский товар за звонкую монету, купцы продавали и корабли: лес, из которого строились суда руссов, был у греков в немалой цене. В итоге необходимость в рабах отпадала, и их тоже выставляли на торги. Кстати, любое нападение на караван на обратной дороге расценивалось князем как повод к войне, связанный с отстаиванием торговых преференций Руси.
Византийский император Константин Багрянородный говорил, что руссы приходят в Царьград sive belli sive commercial causa – ради войны или ради торговли. И действительно, в тот исторический период торговля была неразрывно связана с войной: как только заканчивалась торговля, мирная жизнь сменялась военными действиями.
Источник: .vestifinance.ru.
Рейтинг публикации:
|
