Мир меняется, и старый уже не вернется. Сейчас эта фраза стала общим местом. Тем не менее это совершеннейшая правда. Вот только каждый под этим имеет в виду что-то свое. А каков будет дивный новый мир, каковы будут его очертания и фундамент, сейчас не скажет никто.
И дело тут даже не в том, что готова рухнуть безоговорочная гегемония англосаксонского мира, определявшего геополитику долгие годы. Это всего лишь один из симптомов трансформации мира. Гегемоны приходят и уходят. Мир радикально изменяется с завидной периодичностью. И чем сильнее закручивается спираль прогресса, тем чаще это происходит. Абсолютная гегемония Древнего Рима длилась множество веков. И сходил со сцены Рим тоже не в одночасье – падение Западной Римской империи в 476 году было лишь громким аккордом долгого концерта утраты Римом своего могущества. Да и этот аккорд не был последним. Преемник Рима, Константинополь, еще очень много веков имел большой авторитет. Крестоносцы в Четвертый крестовый поход туда в 1204 году ходили. Блистательная Порта, Золотая Орда, могущественная Испания, конкурировавшая с чуть менее могущественной Португалией, блестящий Париж и Наполеоновские войны, Великая Британская империя, над которой никогда не заходит солнце. Кто только не претендовал на звание гегемона! И с каждой сменой гегемона мир менялся бесповоротно, но никогда эти перемены не приводили к реальной мировой катастрофе.
В XX веке все изменилось. Перемены в этом веке стали не просто «гегемоническими». Мир стал меняться принципиально, структурно. Первая мировая война ознаменовалась двумя радикальными переменами. Это резкое возвышение значимости США, сумевших совершить качественный скачок в развитии за счет того, что нажились на катастрофе, поразившей Европу. До тех пор Америка была зажиточной и понтовитой, но все же заштатной мировой провинцией. Другая, более значимая в мировом масштабе перемена произошла в России. Впервые в истории человеческих революций был не просто смещен правящий слой, а была полностью изменена политическая система. Идеи коммунизма оказались настолько привлекательными, что в кратчайшие сроки поразили весь западный мир, казалось бы, незыблемо стоящий на базе классического капитализма, который плавно и эволюционно перетекал в его империалистическую фазу.
Эта перемена кардинальным образом отличалась от того, что с миром происходило раньше. Впервые в истории планета раскололась не по территориальному или геополитическому принципу, а по признаку различия цивилизационных систем. И это оказалось настолько опасным для господствующей капиталистической системы, что против СССР и внутреннего коммунизма были брошены все наличествующие силы.
Вылилось это (скажем упрощенно, чтобы не зарываться в дебри) в возникновение национал-социализма. Англосаксонскому капитализму пришлось встать перед трудным выбором. И социализм коммунистического толка, и социализм нацистской формации категорически не согласовались с выбранным англосаксами вектором развития. Нужно было решать, кого давить. С обеими ветвями социализма справиться возможности не было.
Гитлер был капитализму ближе. При нем сохранялись и частная собственность на средства производства, и финансовые структуры, характерные для капитализма, и крупные промышленники. Вне всякого сомнения, если бы Гитлер направлением первого удара выбрал Москву, коллективный Запад с удовольствием бы его поддержал. Но «безумный художник» выкинул фортель и схватился сначала с Францией, а потом, после «героического сопротивления» Парижа, и с Англией. «Родовая травма» Версаля, которая привела к жесткому унижению Германии, не позволила Гитлеру взвесить все трезво. Он не смог удержаться от соблазна наказать сначала обидчиков, а потом уже взяться за большевиков. Это оказалось его главным просчетом, и англосаксы оказались вынуждены вступить в союз с Красной Россией.
Так или иначе, в результате Второй мировой войны Советский Союз вышел из драки жестоко потрепанным, но, как ни удивительно, очень сильно прибавившим и в политическом весе, и окрепнув экономически в том смысле, что за время войны выкристаллизовался его промышленный хребет, на котором потом достаточно быстро можно было нарастить мясо. Второй радикальной переменой в послевоенном мировом раскладе стало Бреттон-Вудское соглашение, в результате которого впервые в мировой экономике финансовая система была отвязана от «золотого стандарта», а мировой резервной валютой стал доллар. Америка вновь вышла из европейской бойни победителем. Теперь под ее ногами валялся весь мир.
Как мы видим, в новейшее время все радикальные мировые перемены происходили под аккомпанемент пушек. Но 1991 год изменил эту традицию. Советский Союз рухнул сам, и погреб под своими развалинами судьбы и надежды только тех, кто в нем жил. Пушки заговорили позже – когда опешившие от нежданной победы англосаксы всерьез уверовали в то, что теперь могут творить что угодно безо всякой оглядки на кого бы то ни было. Например, в Сербии, Ираке, да много где. И вот теперь заговорили о новом переделе мира и о том, что конструктором этой мировой перестройки является Путин. Так вот, это не так.
На самом деле приговор капитализму подписали сами капиталисты. Вернее, их ультраглобалистское крыло. Они сочли, что классический капитализм себя исчерпал и нужно переходить к посткапиталистическому строю. Это означает сосредоточие власти и возможностей в руках транснациональных корпораций, при этом национальные правительства должны выполнять роль эдаких гауляйтеров, которые правят своими народами, реализуя указания сверху. По всей видимости, плавный переход к этому должны были осуществить демократы США, как главный рассадник ультраглобализма. Два срока Обамы должны были перетечь в два срока Хиллари Клинтон. 16 лет спокойной перекройки системы. Но вмешался Трамп, представитель старой промышленной Америки. Он поломал все планы – и переход пришлось проводить экстренным порядком. Вы видите все признаки этой вынужденной «революции». Были отброшены все маски и приличия. Западный мир цинично и, как у нас говорят, по беспределу, принялся нарушать все возможные рамки и законов, и приличий. Причем начали они с себя самих – в совершенно хамской манере протащили на пост президента старика в стадии мозговой деградации, причем используя и откровенные подлоги с голосованием по почте, и совершенно немыслимое раньше ограничение свободы слова самого действующего президента!
Стоило ли удивляться, что, если они там варварски ломают об коленку свою собственную страну, то будут церемониться с нами? Нате вам санкции, нате вам гонения на спортсменов и даже паралимпийцев, что дико даже чисто с имиджевой точки зрения. Все! Нет никаких больше правил! Они торопятся, им надо успеть провернуть свой ультраглобалистский проект. Так что менять мир под себя начали отнюдь не мы. Но в самый неудобный момент на сцене появляется Россия и говорит: мы тут подумали и решили, что тоже поучаствуем в переменах.
Но, что удивительно, перемены по-российски на самом деле означают не революцию, а скорее контрреволюцию. Ведь посмотрите, что происходит – коллективный Запад с подачи англосаксов самозабвенно рушит базис, на котором и был построен. Классический капитализм держится на трех китах: неприкосновенность собственности, святость капитала и нерушимость договоров и контрактов. Но сейчас они бесцеремонно отбирают собственность (см. тот же клуб «Челси» бедняжки Абрамовича), изымают чужие деньги (см. заморозку валютных резервов России) и рвут все возможные контракты, причем без выплат неустоек. Просто вот «мы обязались поставлять запчасти для самолетов, проданных вам. Так вот, мы передумали, а заплаченные по контракту деньги не отдадим». И все это на глазах оторопевшего мира, который они долгое время соблазняли прелестями западного образа жизни и который видит, что все их слова не стоят бумаги, на которой они написаны.
И на этом фоне спокойно возвышается Россия, которая продолжает эти краеугольные заповеди капитализма соблюдать. Мы выполняем контракты даже в отношении тех, кто вводит против нас санкции. Мы устами Путина заявляем – мы соблюдаем неприкосновенность собственности. И даже если вы сбежали с нашего рынка, никто вашу собственность не тронет. Мы верны заветам капитализма. Это не попытка перекроить мир. Наоборот – это наше заявление, что мир останется прежним, а вот вы из этого мира будете выброшены. Мы поверили вам, что ваши ценности хороши. И мы их сохраним. А то, что вам это не нравится – это ваши проблемы. По сути дела, получается, что на данном этапе Россия оказалась больше Америкой, чем сами США, отказавшиеся от своей истории, от того, на чем их деды построили и развили с нуля самое могущественное на данный момент государство.
Есть такой замечательный сериал «Йеллоустоун». В нем рассказывается о том, как крупный землевладелец, хозяин огромного ранчо в Монтане Джон Даттон и его семья противостоят той самой Новой Америке, для которой нет ничего святого, нет никаких ценностей, кроме доллара. Абсолютно бездушная и безликая машина, пожирающая старый мир и перемалывающая земли и судьбы, ломает свои зубья о стальную непреклонность Даттонов, для которых есть не только деньги, но и дело, доставшееся от прадедов, земля, в которой они похоронены, и надежда, что этот мир «достанется твоим детям, когда из тебя самого прорастут деревья».
Путин мне сейчас чем-то напоминает этого самого Джона Даттона. Один против циклопического великана без лица, души и совести, который намерен сожрать все, что тебе дорого. Он сомнет тебя даже не из злости, а бесстрастно, как помеху. Если, конечно, не обломает зубы. А он обломает.
