Сборник: Парламент дураков

Парламент, протертый до дыр, или Поэты без гроша: сплошное веселье, острословие и довольство жизнью

2. Постановляем также большинством голосов, что те, у кого борода длиннее, редко оказываются большими мудрецами; что мошна скупого едва ли дарует своему владельцу добрый обед; а также ввиду того, что вода является весьма слабым природным элементом, вследствие чего род людской, оплакивая свои грехи, проливает немалые слезы, мы постановляем, что садовникам и огородникам следует высевать как можно больше лука, дабы вдовам не было недостатка во влаге из глаз, когда они будут на похоронах оплакивать своих мужей.

3. Точно так же мы полагаем, что красное вино следует употреблять непременно с устрицами, а некоторым девицам следует краснеть более от стыда, чем от застенчивости. Мужчины же должны, соблюдая осторожность, воздерживаться от слишком частых бесед с обладательницами красных юбок, а иначе они утратят все свои волосы, и цирюльники обнищают, оставшись вовсе без работы.

4. Далее, всем женщинам, что по утрам принимают пинту муската с яйцом, дозволяется кричать и браниться, равно как и тем, кто всю зиму попивает пиво. Джентльмены, продающие землю за бумагу, должны покупать бедность и нужду ценой раскаяния; тем, у кого много золота, полагается меньше всего милости; кто бодро запрягает, должен тихо ехать; а тот, кому нет доверия, не получит и много добра.

5. Приказываем также и постановляем, что те, у кого нрав холерический, должны иметь горя и печали вдоволь; тем, у кого мало денег, законом дозволяется поститься по пятницам. Те, у кого нет туфель, могут по праву весь год ходить в башмаках; всем же, не имеющим плаща, разрешается и среди лета надевать свое лучшее платье. Засвидетельствовано Праймом, сторожем игорного дома в Бетлеме.

6. Подобным же образом постановляется, что буде настанет такой день, когда в центральном проходе собора Св. Павла не найдется ни одного маклера или же его нищего спутника и товарища, тогда все лондонские ростовщики должны принести клятву в том, что возведут для собора новый купол. Для карточных шулеров пусть валеты засчитываются за старшую карту, а также при игре в кости — какая выпадет, та и старшая.

7. Далее, полагаем мы, что мужу и жене следует па равных бороться за главенство в доме, жена должна при этом играть на инструменте в верхних комнатах, тогда как муж — в кухне писать картины маслом. Также мы объявляем, что все маклеры — пройдохи, о чем следует им выдать верительные грамоты; ростовщиков же, взимая с каждого по пяти марок, законно будет хоронить в алтарной части церкви, хотя и завещали они свои тела и души дьяволу в аду.

8. Подобным же манером полагаем, что мускаты, хранящиеся в подвалах виноторговцев, имеют законное право обвинять своих хозяев в тяжком грехе и преступлении; любые стражники закона должны радоваться, когда арестуют кого-либо за его же вознаграждение. Хозяйкам трактиров дозволяется подавать скоромное по пятницам без всякого особого разрешения; те же, кто продает пиво в кружках по полпенни, должны целый год трудиться ради куска хлеба. Те, кто позабыл, что такое честь и стыд, пусть улыбаются при виде греха; те же, кто не печется о Боге, пусть совести предпочтут деньги.

9. Подставочкам для ног вменяется в право (при помощи женских ручек) летать, хотя бы и не имели они крыльев; бедняка всегда можно назвать мошенником, не имея к тому никакого повода. Те, кто менее всего лизоблюдничает, должны медленнее продвигаться. Свинкам по закону полагается отплясывать что есть мочи, повязав на шею колокольчик, к удивлению и изумлению всех свинопасов.

10. Удобно также, чтобы многие, не сильные в познаниях, надевали бы на голову капюшоны, ибо некоторые усердствуют в учебе и плывут против течения до тех пор, пока не свернут себе шею. Должны люди строить себе дома на взятки и копить несметные богатства, сея  повсюду раздор и распри. И не успеют они оглянуться, как увидят, что богатство их перешло в другие руки, а им досталось одно только несчастье и разорение.

11. Следует далее постановить, что некоторым полагается непременно иметь у себя в животе вздутие наподобие того, как бывает, если женщина носит ребенка. Хотя отец и несет все расходы, редкий по уму младенец способен сам узнать собственного отца.

12. Законным правом будет для некоторых, чтобы у них в зубах завелась такая немочь, дабы они могли есть бесконечно много, гораздо более того, за что способны заплатить; некоторым надо иметь такое бельмо на глазу, чтобы они едва могли отличить собственную жену от соседской, кое-кому — такие перебои в сердце, чтобы они вечно противились любому благословению. Кто-то должен иметь такое гудение в ушах, какое сделает их врагами любого доброго совета, а также такой острый нюх, чтобы ни одна пирушка не обошлась бы без его общества. Некоторые же должны испытывать такую нужду, что ни их законные наследники не получат причитающегося наследства, ни бедные сироты — своего вспомоществования.

13. Повелеваем также, что некоторым следует ступать так широко и так много, чтобы ни на шаг не отставать от множества глупцов, их окружающих. Некоторые же до того скудны разумом, что ни единой мысли не заводится в их головах; другие столь стеснены в средствах, что и пенни потратить на свой воскресный обед считают для себя зазорным; еще есть такие, совесть которых столь измучена угрызениями, что неправое дело, по их разумению, и есть самое для них наилучшее.

14. Среди всего множества законов и установлений, которые мы принимаем, полагаем, что наиважнейшим является следующий. Совершенно необходимо, чтобы крестьяне истребляли огромное количество птицы, гораздо больше, чем их жены и девицы в состоянии продать. Приказываем также всем булочникам, дровосекам, мясникам и пивоварам вступить в огромный заговор. Так, чтобы не было ни у кого ни мяса, ни хлеба, ни дров, ни пива, а чтобы получить это все можно было лишь за звонкую монету.

15. Лизоблюдам по нашему закону полагаются наилучшие дары и награды. Честный труд едва ли заслуживает похвал и благодарностей. Думается также, что молодым девицам необходимо предаваться чудесным полуночным видениям, к великому сердечному огорчению их матерей.

16. Кроме того, постановляется, что, буде адвокаты станут разбирать дела бедняков бесплатно, Вестминстер-холл вскорости совсем опустеет, к великому неудовольствию карманников, воришек и прочих пройдох и мошенников. Тем, кто поет басом, полагается 'побить крепкие напитки, трубачи же, поющие дискантом, обязаны сверкать и блестеть. Дамам в длинных платьях разрешается поднимать пыль в марте. Те же, кто придерживается умеренности в пище, никогда не умрут от обжорства.

17. В подобной же манере морякам и солдатам позволяется тратить на собственное удовольствие все то, что они завоевали мечом. Коли случится так, что казначей выдаст им что-нибудь сверх счета, они, если не захотят выстроить на эти средства больницу, имеют полное право потратить их на свое облачение.

18. Далее мы также решаем и постановляем, что те, кто не прочь приложиться к белому испанскому вину, заработают себе к июлю огненный румянец на щеках. А вам, служители эля, вам, уничтожители солода, тем, кто способен выпивать целые бочки пива, тем, кто распевает про глупышку королеву за кружкой и плетет небылицы за бочонком с элем, вам, несчастным, придется излить из себя всю сладость, какую вы с превеликим удовольствием поглотили. Вы подчиняетесь закону, по которому ожидает — вас следующее наказание: гниль нападет на ваши кошельки, и глазом моргнуть не успеете, как проест она в них огромные дыры.

19. Полагаем также необходимым, чтобы у женщин, которые любят целовать чужих мужчин, а не своих мужей, губы распухали бы без всякой меры; у тех же, кто не желает свидетельствовать истину кроме как за плату, пусть чудовищно распухают щеки. Те, у кого длинный язык, должны рассказывать обо всем, что слышат, те, у кого мало мозгов, пусть много суетятся, а знают мало. Тем же, у кого нет ног, дозволяется ходить на костылях.

20. Кроме того, следует постановить, что элю полагается переливаться через любые границы, с тем чтобы многие желудки были залиты по самое горлышко, что будет способствовать повсеместной водянке, к превеликой радости всех лекарей. Некоторым дозволяется принимать очистительные средства, чтобы в случаях, когда природа сама не справляется, церковные черви устраивали у них в животах в любой день праздник с танцами. Портным же следует поступать по совести. Если когда не сумеют они присвоить больше чем одну четверть пошитого плаща, то им полагается тогда получить с клиента причитающееся в кружевах. И помимо того следует, сверх обычной старой платы, брать с клиента дополнительную плату за новую моду. Мы рекомендуем старым людям дальнейшие статьи нашего уложения читать в очках, чтобы, обнаружив великое множество мудрых постановлений, не ослепли бы они от чтения.

21. Теперь же, переходя к вопросу о частных домах, полагаем мы, что удобно и сподручно будет женатым мужчинам не самого сильного разумения и первейшей доблести обзавестись добрым оружием, дабы защищать себя от нападений, которые будут происходить около полуночи. Женам же дозволено будет обладать поистине мужской храбростью, так чтобы те, кто уже исполнил к этому часу свои желания, весь следующий год главенствовали в доме. Те же из мужей, кто не сможет оказать им достойного сопротивления, должны будут заплатить своему соседу штраф в виде овечьей головы, и тем будет наказана их глупость.

22. Руководствуясь своим мудрым суждением, мы рассмотрели многие плачевные несчастья и происшествия, случающиеся в наших краях. Для исправления таких несчастий и устранения происшествий мы постановляем и приказываем для излечения злобных хозяек применять масло падуба. Сократа же почитаем мы глупцом, потому как он позволил своей жене увенчать его ночным горшком. Тех же, кто позволяет женам иметь собственную волю, постановлением парламента мы признаем глупцами.

23. Кроме того, решаем мы также и постановляем, что телята из Эссекса должны обвинить ножи мясников в преднамеренном убийстве. Тот же, кто выкажет себя пристрастным присяжным в этом деле, в награду за свои труды получит еще горячую овечью шкуру. Колокольня в Чипсайде, если не переломится, будет обязана звонить громко. И если не будет недостатка воды в бочках, любителям пива достанется еще один лишний пирог к обеду.

24. Полагаем мы, что по закону следует признать раздельщиков туш лекарями исключительного таланта, ибо среди требухи могут они изыскать так много медицинских образцов, сколько Гален не мечтал собрать и за всю жизнь. Далее, когда танцоры не смогут выдерживать ритм и делать четкие движения, полагается им расплачиваться со своим наставником гусем пожирнее. Страдающим от французской болезни следует в течение трех недель блюсти диету. Те же, у кого имеется всего лишь одна рубашка, чтобы прикрыть наготу, могут, не преступая закона, нарушить куртуазность и облачаться в воскресные дни в несвежее белье. Следует также издать указ, чтобы коноплю разводили повсеместно и запасы ее были бы в изобилии не только в высокогорьях, но и на больших дорогах, чтобы ее побеги доставали до самого Тайберна.

25. Подобным же образом полагаем мы необходимым, чтобы в тавернах поднимался большой шум и царствовала воинственность, чтобы от вина люди становились безрассудно храбрыми и отважными и стремились бы уничтожить супостата за один присест. Полагаем мы также, что мастерство должно присутствовать в любой работе, те же, кто кается в этом мире, должны получить утешение в мире лучшем. Ткачи, работающие по шелку, должны жить в довольстве и процветании, если только станут они усердно мыть руки по постным дням, ибо иначе, запачкав свою работу, они будут изгнаны хозяевами. Глупцам по закону полагается оставить высокие здания и поселиться в низких домишках; те же, кто сведущ в музыке, должны уметь отличать нотный знак от трели. Наставники молодых должны быть чрезвычайно осторожны, ибо, если их питомцы узнают (лишком много, они окажутся должниками своих учителей.

26. Полагаем мы также необходимым, чтобы и в наше время Иудино племя ходило бы по миру, продавая своих ближних направо и налево за звонкую монету. С ростовщиками, однако, следует обойтись поиному. Испокон века они получали на каждый шиллинг по пенсу в месяц, теперь же дозволяется им с чистой совестью замахнуться и на три пенса. Многие из людей, проявив свою воровскую и плутовскую сущность, с полным сознанием собственной правоты могут не считать себя таковыми, и многие женщины мо-гут полагать себя многократно красивее, чем они есть на самом деле.

27. Для пущего усиления повсеместной глупости полагаем мы необходимым установить, что самые фантастические выдумки и ухищрения являются самыми реальными. Те, кто станет строить козни другим, сами должны попадаться в свои же сети, некоторые будут изобретать новшества на свою же голову, другие же — расставлять ловушки, в которые сами же и попадутся.

28. Считаем мы жизненно необходимым, чтобы те, кто называет себя предсказателями, ставили бы мошенника посреди круга, после чего, принимаясь искать дьявола, находили бы его у себя в груди. Безбожники, согласно нашим законам, должны быть настолько же отвратительны, насколько они беспечны. Те же, кто полагается не на Бога, но на судьбу, имеют право вглядываться в даль сквозь узкую решетку ограды гостиницы Футменс-Инн. Но наши дражайшие друзья-бакалейщики, будьте во всем благословенны, предоставляется вам полное право при помощи своих фиг и изюма завлекать и соблазнять милых девушек. Многим из людей законом дозволяется быть столь добросердечными, что для доказательства своей невинности достаточно им поцелуя и яблока.

29. Постановляем также далее, что в тех домах, где хозяйка жаждет подчинить себе хозяина, тогда как за ней самой требуется пристальный присмотр, должны твориться многие необъяснимые дела.

30. Считаем мы также весьма удобным, чтобы кое-кто принимал соседскую постель за свою, слугу — за хозяина. Если свечки смогут рассказывать сказки, пусть многие думают на своих родичей, что это — блохи. Полагаем мы также необходимым, чтобы многие птицеловы стали бы, вместо жаворонков, ловить деревенских мужланов. Те же, у кого мозги в недостатке, могут продавать свои земельные наделы за табачные трубки да нижние юбки. Много также должно быть принимателей — кое-кто станет принимать глупцов за умников, другие будут принимать от своих должников подпорченных ангелов, а в придачу еще и кварту мальвазии, раз уж им не раздобыть целого галлона.

31. Но давайте прервемся: к чему же мы придем, ежели не станем объявлять широкой публике самые наиважнейшие законы? Постановляем мы поэтому и приказываем, что непременно должна разразиться борьба между солдатами и лучниками. И коли не разрешится спор между бочонком эля и черным пудингом, не миновать жестокого кровопролития. Ибо некоторые станут думать, что турка можно побить двенадцатью булавочными уколами. Ergo,  быков одолели лук и стрелы. Некоторые будут говорить, что печной горшок — опасное орудие против глиняной стены и главный враг малярных трудов. Среди всех этих разногласий, полагаем мы, следует обратиться к богу Купидону. Он тоже лучник, он разрешит все сомнения и споры и докажет, что стрельба из лука — занятие, достойное небес, ибо в размышлениях на эти темы он утратил зрение.

32. О любезные солдаты! Оставьте же свое противоборство, если, речь идет о любви к женщине. Ибо я способен доказать, что сладкий пирожок — более действенное оружие, нежели мушкет. Тот же, кто рискнет усомниться в моей правоте, пусть приходит в «Кинжал подешевле» да прихватит с собой коробочку оловянных ложек. Я тогда все ему объясню. Если же я не сумею доказать, что сладкий пирожок во всем превосходит воинский мушкет, согласен в наказание обедать дважды в неделю у герцога Хамфри.

33. Постановляем также, что всем четырем валетам полагается выпрыгивать из колоды, после чего носиться сломя голову по всему заведению в поисках своего старого хозяина, капитана Рваное Ухо. Считаем также полезным, чтобы некоторые были изворотливы без меры и чтобы, написав один только посыл, не могли разобраться в нем годами.

34. Некоторым полагается заняться глубоким изучением того, куда именно им следует направляться в поисках пропитания. Тогда как другие соблюдают чрезмерную осторожность, отправляя пищу в свой желудок. Следует также объявить строжайший надзор по всем кухням, чтобы некоторые отчаявшиеся женщины как следует бы варили, парили и заготовляли свечное сало для повсеместного употребления всей честной компании прожигателей свечей.

35. Увы! Увы! Как тяжело нам приходится, когда посвящаем мы себя столь опасным предметам! Согласно решению парламента, портным позволяется изобретать новую моду. Тем же, кто пинтами поглощает ирландское виски, можно брести спотыкаясь, падая и разбивая лицо, не нарушая при этом закона. Удобным полагаем также, чтобы некоторые, достигнув крайней нужды, имели полное право являться без ножа и без шпаги в кладовые лорда мэра, где хранятся полные бочки всякого добра. Кое-кого же обуяет такой азарт и храбрость, что они отправятся в самую глубь Петтикот-лейн, откуда выйдут целыми и невредимыми.

36. Подобным же образом реке Темзе разрешается очищать своей водой все, как это делалось и в старые времена. И если случится лондонским пивоварам закупить запас доброго солода, бедным лодочникам их Куинсхайта полагается за один пенни продавать целую кварту. В Биллинсгейте положено по закону лук продавать связками, а ткачам на бирже стать такими совестливыми, чтобы продавать отложные воротнички всего за двенадцать пенсов.

37. Кузнецам законом предписывается любить добрый эль. И, если такое окажется возможным, людям следует предоставлять трехнедельный мороз в июле, так чтобы они не пугались хорошего огня и разгар лета. Корзинам носильщиков надо разрешить вмещать в себя гораздо больше того, что смогут унести. А на Варфоломеевской ярмарке в Смитфил-де следует устроить такой сквозняк, чтобы бочки никогда не стояли полными.

38. Фигуры святых в церкви Тампль, коли случится так, что они опять поднимутся, должны раскопать Чаринг-Кросс своими мечами. Мельникам полагается не иметь большого расположения к утренним молитвам, если в воскресный день ветер дул для них в нужную сторону. Те, кто, отправившись на войну, не сумел ничего завоевать, имеют полное право возвращаться домой бедняками. Те, кто ловко обходится с женскими завязками, могут предпринять поход за винчестерским голубем. Дабы избежать болезни, следует по утрам принимать настойку мимозы (noli me tangere^[18]), каковая мера спасет человека от издевательств лекарей.

39. Булочникам полагается процветать за счет двух вещей: оплачиваемых по совести счетов и честности мельников.

40. Лекарям положено процветать за счет мучений других людей, церковникам же — за счет частых похорон.

41. Считаем мы также, что для содружества будет выгодно, если на Фиш-стрит станут продавать больше лосося, чем пива на Биллинсгейт.

42. За сердечный покой знахарки могут взимать какую угодно плату, и это будет не противно закону.

43. Вменяем также в обязанность человеку, пробежавшему в зимний день четырежды по двадцать миль, к семи часам вечера испытывать жгучую жажду.

44. Склонных к водянке можно законно излечить, если бы только лекари знали, как это сделать.

45. Мы также приказываем и объявляем, что, если не будет достаточного количества бурь, хлебцы за два пенса следует продавать в Уайтчапеле по одному пенсу.

46. Книги Чосера постановлением нашего парламента следует сегодня рассматривать как наимудрейшие и остроумнейшие, ибо столько в них разбросано, а лучше сказать, рассеяно умных мыслей, что и мелкая блоха не проскочит без их комментариев.

47. О, какие жуткие неурядицы ожидают женщин, перешагнувших порог четырежды по двадцать да еще десяти лет! Ибо те из них, кто имеет больше зубов, чем в состоянии использовать, умрут от старости, разве только не выживут они каким-нибудь чудом.

48. Считаем мы также необходимым, чтобы те, кто имеет два глаза во лбу, могли бы время от времени спотыкаться. Те же, кто не знает ни чтения, ни письма, могут столь же смело нарушать клятвы, как и те, кто грамоте обучен.

49. Законом допускается, что составители альманахов могут больше уделять внимания разным басням и выдумкам, нежели правдивым историям.

50. Те же, кто выходит в море, не прихватив с собой запасов, имеют полное право умереть с голоду.

51. Подобным же образом полагаем мы, что любой человек имеет право носить при себе больше золота, чем железа, если только сумеет он столько раздобыть.

52. Те, кто склонен к унылости духа, особенно если это женщины, должны быть весьма осторожны. Ибо если они слишком горько оплакивают свои тайные грехи, то могут оказаться на небесах во время родов.

53. Поэтому следует девицам самим смотреть за тем, как именно они ложатся на спину, чтобы не подцепить себе сороканедельную благодать.

54. Когда случится кому жениться на сварливой карге, а потом, по счастью, ее похоронить, должен он крайне осмотрительно ввязываться в новые чулочные сети.

55. Далее, тот, кто богат, должен по закону иметь много друзей. Тот же, кто беден, может надежно хранить свои деньги, если только сумеет их добыть честным путем.

56. Повелеваем мы также, чтобы те, у кого нет совести, не старались бы в своих делах чрезмерно, а то они могут умереть, сделавшись должниками дьявола. Что же до остальных, то те, у кого денег больше, чем им самим нужно, могут, имея на то желание, помогать своим срседям.

57. Законным полагаем мы для тех, кто страдает от ревматизма, пить холодное питье. Те же, кто поставил себе целью обогащать докторов, никогда не должны оставаться без болезни.

58. Солдаты, если они не имеют шанса обеспечить себе процветание честным делом, должны по закону принимать каждое утро по унции сахарного сиропа. Если и это средство не поможет, то следует им, как мы полагаем, четыре раза в год рыбачить на равнине в Солсбери.

59. Далее, для усиления и процветания всеобщей глупости полагаем мы необходимым, чтобы те из наших дорогих друзей, кто принес клятву верности в своем служении женским прелестям, учредили для себя такой порядок. В день праздника полагается как следует принарядиться и отправиться на прогулку. И если между собором Св. Павла и Стретфордом не повстречается тебе ни одна прелестная девушка, то положено тебе купить для себя новый атласный наряд.

60. Что же касается наших любимых друзей-ученых, такое мы им оказываем благорасположение, что дозволяем на обед питаться лишь своим умом. И если станут они исправно платить хозяйке, то ничего страшного, если и наедят на кругленькую сумму.

61. Лучшим средством для отмороженных пяток следует считать молоко любимой, равно как чашку белого вина перед сном — первейшим лекарством от ревматизма.

62. Те, кто весной болен, имеют полное право принимать лекарство, те же, кто мерзнет, могут, не преступая закона, надеть на себя что-нибудь потеплее.

63. Чтобы ноги не устали от долгой ходьбы, в дальние поездки следует отправляться верхом на лошади. И более прилично ходить в рваных чулках, нежели вовсе босиком.

64. Некоторым законом дозволяется быть тощими, раз уж они не в силах потолстеть.

65. Некоторым следует любить говядину, ежели они не признают никакого иного мяса. Другие же, по своему вкусу, могут к обеду добавлять еще к мясу яйцо, а в вечернюю трапезу — лакомиться телячьей лопаткой.

66. Тем, кто испытывает нужду в деньгах, позволяется быть печальными, а также влюбляться во вдов, скорее ради их богатства, нежели честности.

67. Необходимо также, чтобы некоторые с подозрением относились к тому, чем их жены занимаются дома, поскольку сами они, выходя за порог, позволяют себе вольности.

68. Некоторые люди любят кегельбан больше, нежели церковную службу.

69. Самое важное состоит в том, что около полуночи сон ваш будут смущать привидения в передниках.

70. Для тех, кто женится, не имея на то средств, окажется вполне законным, если им нечем будет прикрыть в кровати свою наготу, те же, кто исключительно преуспел в трате денег, умрут в нищете.

71. Полагаем мы законным, что если кто женится ua сварливой карге, то его голова будет разбита четырежды в год — столь же часто, как он вносит плату за жилье.

72. Те же, кто получает удовольствие от тонкости обращения, может по закону начинать играть с валета. Тому же, кто растратил все свое мужество и доблесть, разрешается по постным дням кушать баранину.

73. В заключение, поскольку следует соблюдать десять заповедей в искусстве ругани и перебранки, мы смиренно покидаем пир герцога Хамфри и отправляемся в часовню дурных советов. Где, вооружившись парой кварт отличнейшего табака из Тринидада, мы сможем противостоять пушечному обстрелу железных языков и уберечься от нападок сэра Джона Придиры. Vale, дорогие друзья, покидаю вас до следующих встреч.

Показательное разоблачение самых отвратительных обманов и шулерства при игре в кости, другие хитрости игры: Полезное руководство для всех молодых джентльменов и прочих честных граждан

Любезный читатель, когда ты будешь держать в руках эту книгу, написанную для того, чтобы изобразить во всей правдивой полноте бесчестные уловки, к которым прибегали и, весьма вероятно, еще будут прибегать в заведениях, где практикуется игра в кости, не думай, что написанное здесь призвано опорочить или обидеть честных людей. Цель этой книги — обличить тех, кто под яркой и притягательной завесой дружбы стремится вовлечь многих молодых джентльменов в свои сомнительные махинации. А также научить тех, кто еще не вкусил сего горького угощения и не попался на хитрую наживку (которой все прельстившиеся рано или поздно поперхнутся), избегать опасности благодаря знаниям о неблаговидных порядках и весьма искусных приемах, с помощью которых обманщики заполучают в свои сети новую добычу. При помощи этой книги вы увидите как в зеркале, к каким плачевным последствиям может привести это занятие некоторых очаровательных джентльменов, которые из-за недостатка знаний склонны приписывать свои несчастья невезению. Пояснив в нескольких словах, с какой целью, раскрываемой далее на этих страницах более подробно, была написана эта книга, я прощаюсь с вами.

Собеседники Р. и М.

Говорит Р.: — С того времени прошло уже около двадцати дней. Как-то раз я неспешно прогуливался в церкви Св. Павла, ожидая своих знакомых, с которыми должен был встретиться, когда заметил, что мимо меня прохаживается один джентльмен, разодетый в шелковые одежды, расшитые золотом и изукрашенные каменьями, в сопровождении трех или четырех слуг в ярких ливреях. Я посматривал на него с благосклонностью, давая тем самым понять, что мне приятен его облик, в особенности же его наряд. И он тоже, проходя мимо меня, всякий раз бросал на меня полные значения взгляды. Не хмурился, как будто затаил какое-нибудь зло или же презрение в мой адрес. Скорее по его взглядам можно было заключить, что я ему чем-то весьма понравился и он был бы не против завязать знакомство, если бы нам представилась такая возможность. И пока я размышлял, как следует мне понимать его поведение и что он за человек, — вам ведь известно, какова человеческая натура в делах подобного рода, сколь мы любопытны, особенно если дело касается проявленного к нам внимания, — он повел со мной разговор, чем, признаюсь, несколько меня разочаровал. «Сэр, — сказал он, — сдается мне, что нас привели сюда схожие обстоятельства, ибо вот уже более получаса, как вы ходите взад и вперед в полном одиночестве, и иногда ваше лицо становится таким печальным и грустным, будто вас снедают тайные страдания, а одиночество вы больше не в силах переносить. О себе же могу сказать, что, хотя и сохраняю внешнее спокойствие, вовсе не испытываю его в душе. Ибо если бы все обещанное исполнялось, я бы прямо здесь, вот у этой чаши со святой водой, получил бы немалую сумму денег в долговых договорах, облигациях и прочих бумагах, скрепленных печатями, составление коих стоило мне дважды по сорок шиллингов. Но ничего не поделаешь, это уже не моя печаль, и, если в этот раз меня проведут, я сумею взять свое при другом случае. Пусть угли раздувают те, кто продрог. Хотя должен признаться, что неверность слову ранит меня сильнее любой другой обиды, так противна она моей природе. Вам же, если ваше недовольство промедлением так велико, как мне представляется, могу посоветовать умерить свою печаль. Вы ведь, как мне кажется, не из тех, кто полезет в воду, не зная броду, но их тех, кто всегда может найти хорошую и надежную переправу. Поэтому спешу вам предложить — давайте же оставим нашу ненужную печаль и поговорим о приятных предметах, которые взбодрили бы наш дух, ведь день уже в самом разгаре и скоро наступит час обеда. Может статься, нам представился случай завязать новое и приятное знакомство». «Сэр, — ответил я ему, — что касается причины, побудившей меня провести здесь так много времени, на не слишком важна, да и не имеет ни малейшего отношения к тем материям, о которых вы недавно рассуждали. Однако же одиночество способно любого привести в весьма мрачное расположение духа».

«Что же, — сказал он тогда, — если ваш дух не отягощен никакими иными заботами, ваше бремя будет не трудно облегчить, ибо неглубокая печаль быстрее забывается. Однако скажите же, сэр, состоите ли вы при дворе? Кажется мне, я уже где-то вас встречал, но не могу только припомнить, где именно».

М.: — Клянусь святой Марией, ловкий парень! Прекрасно представляю себе, что было у него на уме. Однако же продолжай.

Р.: — Я ответил ему, что состою при дворе совсем недавно, всего несколько месяцев как окончил учебу, и поступил теперь на службу к лорду канцлеру Англии. Что моя цель — набраться опыта и умения, дабы применять их в дальнейшей жизни, а также приобрести опору и поддержку, при помощи которой я мог бы строить свою жизнь. А он снова пустился в пространные рассуждения на тему о том, как многие замечательные люди по незнанию совершают опрометчивые поступки, сбивающие их с верного пути, подрывающие их твердое положение и в конце концов повергающие их в пучину самой жестокой и безысходной бедности. А также о том, как другие люди, наделенные разумом и привыкшие с усердием трудиться, но не имеющие в жизни такой надежной опоры, вынуждены терпеть страдания от тиранических нападок.

«И поэтому, — говорит он, — я не могу не восхищаться вашим усердием, проявляемым на придворной службе. А я уж постараюсь сделать для вас все возможное, чтобы вам помочь, и не нарушу при этом интересов милорда вашего господина. Ибо хотя повидал я многих знатных господ (некоторые из них частенько приглашали меня к себе отобедать и быть товарищем в их развлечениях), однако его одного ценю я превыше всех остальных. Должен сознаться вам со всей искренностью, что и своим положением я во многом обязан его дружескому участию. Теперь, когда я провел здесь столь долгое время и много успел повидать, я не стану скрывать от вас правды. И если мы решим продолжить паше знакомство и благодаря частым встречам укрепим пашу дружбу, я непременно смогу преподать вам кое-какие ценные уроки. И с этими намерениями, дабы нам принести друг другу обоюдную пользу, прошу вас, если у вас нет других обязательств, отобедать нынче со мной. И хотя трапеза вас ожидает весьма скромная и умеренная, стакан доброго вина я вам обещаю, а прочие недостатки кухни окупятся теплым дружеским приемом».

«Благодарю вас, сэр, — ответил я, — я не заслуживаю такой любезности. Но раз уж я провел здесь столько времени, мне следует остаться еще на один час и посмотреть, сдержат ли те, кого я жду, свое обещание. По этой причине позвольте мне избавить вас от своего общества до следующего, более подходящего случая».

«Нет, нет, — возражал он, — я не пожалею и двадцати фунтов, лишь бы милорд, ваш хозяин, увидел, какое почтение я питаю даже и к последнему пажу из его свиты, что отношусь к нему как к своему самому дорогому родственнику. А посему забудьте все ваши отговорки и готовьтесь отобедать нынче со мной. А наши слуги пробудут здесь до двенадцати часов, и, если ваши друзья появятся, они приведут их ко мне домой. Мне нравится, когда благородные люди держатся вместе, как репейные колючки».

М.: — Ну и как? Вы пошли вместе?

Р.: — А что еще мне оставалось? Ты думаешь, я смог бы отказаться от такой теплой дружбы и такого полезного знакомства?

M.: — О нет! Увы, увы! Как легко поддается кроткий ягненок, когда его ведут на бойню! Как быстро неопытные юнцы попадаются в искусно расставленные силки прожженных негодяев!

Р.: — В его доме, когда мы туда прибыли, я увидел стол, покрытый узорчатой скатертью, буфет, заставленный отличной посудой. Вскоре к нам вышла благородная дама, его супруга, облаченная в вышитый шелковый наряд. Голову ее венчал убор, расшитый золотом и жемчугами. Шею украшало не менее роскошное колье, в котором сверкал целый букет замечательных бриллиантов. Ее пальцы унизывали многочисленные дорогие кольца.

«Бесс, — обратился он к ней, — поприветствуй этого джентльмена».

При этих словах она любезно поцеловала меня, после чего повела приятный разговор обо мне, откуда я родом, поинтересовалась, когда почил мой батюшка, а также женат ли я, и украшала свою речь изысканными оборотами, и я подумал тогда, что никогда еще в жизни не встречал столь любезной и восхитительной женщины. Хозяин тем временем отправился на кухню. Вскоре он воротился и стал недовольно упрекать жену за то, что обед еще не подают. Когда же она удалилась, оставив нас вдвоем, чтобы самой позаботиться об обеде, он сказал:

«Пойдемте, я пока покажу вам свой дом. Он не такой большой, как ваши огромные деревенские хоромы. Комнаты в лондонских домах тесноваты, зато мебель в них дорогая. Провизия же здесь стоит так дорого, что деньги расходуются мгновенно, особенно у неразумных хозяев. Тем не менее примите мои самые искренние заверения, что вы всегда желанный гость в этом доме».

Итак, мы прошли по огромному множеству изысканно убранных покоев, даже самые скромные из которых украшала зелень. В нескольких комнатах стены пыли завешаны богатыми гобеленами, повсюду стояли кровати и кресла, на которых были сложены разноцветные яркие подушки, искусно расшитые шелком и золотом.

«Смотри же! — воскликнул он. — Вот мое скромное жилище, и если оно пришлось тебе по вкусу — а хуже лондонских гостиниц во всем свете не сыскать, — пожалуйста, милости прошу. Оставь только одну комнатку для милорда кузена, родственника моей жены, которого мне бы не хотелось огорчать, а то, если он разгневается, нам всем житья не будет».

Я тепло поблагодарил его, как и положено в таких случаях, но уклонился от прямого ответа на его любезное приглашение. Мое собственное жилье было, конечно, грязновато, да и слишком густо заселено, но, однако же, я не чувствовал себя вправе воспользоваться его гостеприимством. После этого мы спустились в гостиную, где нашли троих джентльменов, коих я видел впервые в жизни. Что еще можно добавить кроме того, что мы сели обедать.

М.: — Рассказывай же, о чем вы беседовали во время обеда и как проводили время, прежде чем ваше общество распалось.

Р.: — Это я и собираюсь сейчас сделать. Я помню всепрекрасно, ведь это совсем недавние события. Что касается угощения, то куропатки и перепела не слишком-то изысканные яства, но виноградные вина лились рекой. Не буду, однако же, останавливаться на еде подробно, поскольку ты спросил меня о другом. И вот вскоре после того, как мы насытились, не знаю точно, как именно, но речь зашла о недавних событиях, в том числе и о Буллене. Мы говорили о том, какой дорогой ценой далась эта победа, какую тактику применяли в военных действиях и как проходила осада. Вспомнили и о том, что по мере того, как королевские войска продвигались вглубь страны, они теряли обозы с провиантом и вынуждены были сами заботиться о своем пропитании, так что в запасе у них было не больше, чем у последнего бродяги в тех краях.

От этой темы хозяин перевел разговор на приятные стороны домашней жизни. Он так усердно расписывал красоты Лондона и веселое времяпрепровождение, что мне подумалось: он, видно, сам имеет богатый опыт в таких делах.

«Мне кажется, — сказал он, — что наша простая трапеза, вкушаемая в тишине и покое, без ружейной стрельбы, значительно лучше, нежели королевское угощение на театре военных действий. Потому что тогда каждый проглоченный кусочек был бы отравлен неизменным чувством страха перед внезапной бедой или же вражеским нападением. И хотя может показаться, что в военном лагере знатные и благородные люди становятся более доступными и открытыми для встреч, я, со своей стороны, не могу ни на что пожаловаться — так эти люди со мной любезны. Не было еще случая, чтобы лакей не пустил меня на порог, если мне захотелось нанести кому-нибудь из них визит. Высочайшие из принцев сами иногда посещают мое бедное пристанище, чтобы отобедать в моем обществе. Должен сказать без хвастовства и чванства, что это обходится мне порою в двадцать фунтов ежедневно. Уверен, что кое-кто из собравшихся здесь помнит, какое изысканное общество лордов ужинало со мной в прошлом месяце. Думаю, вам также известно, что кое-кто из них заработал на этом два или пять фунтов».

За такими разговорами прошел наш обед. Когда стол убрали, один из слуг принес великолепное серебряное блюдо, наполненное игральными картами и костями.

«Прошу вас, — обратился к гостям хозяин, — выбирайте, кому что по вкусу. Вот мои двадцать фунтов, выигрывайте, и они ваши».

Все присутствующие разделились. Кто-то стал играть с хозяином в кости, другие же принялись за новую игру, которая называется «примеро».

М.: — А ты чем занимался в это время?

Р.: — Они стали убеждать меня сыграть в кости, говоря, что не пристало джентльмену сторониться общества игроков и не поставить свои двадцать — двадцать пять крон. Но я сослался на неумение. И хозяйка дома сказала, что я не должен оставаться без дела, тогда как все другие заняты, и мы принялись играть в сонт, что обошлось мне значительно дешевле.

М.: — И как же дальше развивались события?

Р.: — Проиграв около двадцати или двадцати пяти шиллингов, я вышел из игры. Игроки в кости продолжали без устали, начиная все новые и новые партии. Один или двое уже получили полное причастие, и у них больше не осталось денег, поэтому они тоже выбыли. В конце концов, когда пришла пора прощаться, меня никак не хотели отпускать, чтобы я не нарушил компанию, и мне пришлось оставить хозяину дома кольцо в залог того, что я приду к ужину. Одним словом, с той самой поры, как я познакомился с этим человеком, я мало времени проводил в каком-нибудь ином месте, кроме его дома. Мне так по вкусу пришлись и угощение, и питье, и комната, что я не спешу менять их на что-нибудь другое.

М.: — И что же, все это бесплатно? Ты даже не платишь за стол?

Р.: — Совершенно бесплатно. У нас, однако, есть такое правило, что каждый, сдавая карты в первый раз, должен опустить в общую копилку одну крону. Эти деньги идут на хозяйственные нужды.

М.: — За эту цену можно получить хорошую порцию старого доброго жаркого.

Р.: — Воистину, для того, кто готов сорок фунтов пустить на развлечения, такая плата за хороший стол вовсе не обременительна. Кому суждено проиграть сотню-другую крон, не станет печься об одной лишней, те же, кто выиграет, должны быть сущими скрягами, чтобы пожалеть такую малость.

М.: — Все ли из тех, кто там собираются, участвуют в игре или же кому-то удается откупиться?

Р.: — Те, кто не хочет делать ставки в азарт, играют в мам-шанс на свою крону.^[19] Одни выигрывают, тому же, кто проиграл, приходится платить вдвойне. Мы никогда не забываем внести свою лепту в хозяйственные расходы, да это и понятно, потому что средства тратятся не только на закупку припасов, на содержание изрядного числа слуг, на бой посуды и на столовое белье, но, кроме того, нашему хозяину приходится платить двадцать или даже сорок фунтов за то, чтобы составить нам компанию.

М.: — А ты как проводишь время? Ты что же, так поднаторел в азартных играх, что можешь составить им достойную компанию?

Р.: — Почему бы и нет? Какая трудность в том, чтобы сделать свою ставку или запомнить два-три шанса? Но, откровенно говоря, сам я играю немного, разве что в карты, а в остальном я всегда предпочитаю составить пару с нашим добрым хозяином, чтобы наши интересы совпадали.

М.: — И каковы же твои успехи?

Р.: — Меньше чем хотелось бы. Ты мне друг, и я буду с тобой откровенен, за последнюю неделю я проиграл сорок фунтов. Должен сказать тем не менее, что совершенно не жалею об этих деньгах, ибо получил от игры истинное удовольствие. И скажи, кто бы ни согласился рискнуть двадцатью фунтами ради такого пристойного общества, где грубого слова не услышишь? А если повезет, из сорока фунтов может получиться и вся сотня, мне такие случаи известны. А еще я видел, как один человек начинал играть с пятью сотнями земельных марок. И вскоре, не успел еще кончиться год, как он был готов продать все, что имел, хотя бы и земельные наделы, если бы они у него были.

М.: — Да, всякое бывает.

Р.: — Этому человеку очень не повезло, едва ли такое невезение случается чаще чем раз в сто лет.

М.: — Это всего лишь одна возможная точка зрения. Я вижу подобные происшествия ежедневно, хотя, вероятно, и не столь ужасающих размеров. Ты же, как я погляжу, еще совсем новичок в таких делах и самый гнусный обман готов принять за проявление чистейшей искренней дружбы. Ты уже попался на удочку, и не пройдет и нескольких дней, как все твои старания и труды последних лет пойдут прахом. Из дружеских чувств, кои я к тебе питаю, а также из глубокой ненависти к обманщикам я не могу не открыть тебе глаза на те хитрости и фокусы, к которым обманщики весьма часто прибегают при игре в карты или кости. Я покажу тебе всю подноготную, но не для того, однако, чтобы ты перенимал этот пример, но для того, чтобы знал о расставленных силках и ловушках.

Р.: — Я тебе искренне признателен за столь любезное предложение и буду рад узнать про возможные трюки на тот случай, если вдруг злая судьба когда-либо приведет меня в общество нечестных людей. Но в то место, где бываю я, являются лишь люди весьма почтенные и уважаемые. Одни приезжают на богато запряженных мулах, других привозят удобные наемные экипажи. Такие люди, сдается мне, и за сотню фунтов не согласятся прибегнуть к шулерству.

М.: — Знаешь, давай об этом предмете поговорим после, когда тема разговора сама приведет нас к интересующему вопросу. Пока могу только сказать, что едва лишь ты заговорил о своем новом знакомстве в соборе Св. Павла, как я сразу понял, что сети, в которые должны попасться твои денежки, уже расставлены.

Р.: — Если это так, то я уже и в себе самом должен сомневаться, настолько честный и благопристойный вид имеет все происходящее.

М.: — Послушай же, что я тебе расскажу. Во всем мире, пожалуй, не найдется человека, который имел бы подобный опыт в собственной жизни, но благодаря книгам мы можем сравнить наши дни с более древними временами и легко заметить многие перемены. Так же как время сейчас стремительно бежит вперед, набирая скорость, так и разум, в старые времена свойственный лишь немногим, сумел с течением лет пустить столь обширные корни, что сегодня мы видим все новые и новые его ростки в самых неожиданных уголках. Чтобы доказать свою мысль, приведу лишь один пример из множества подтверждающих верность моего предположения. Возьмем латинскую и греческую историю. Известно немало случаев, когда добропорядочные правители запрещали в своих странах игру в когти как незаконную или же подвергали ее приверженцев жесточайшим гонениям. И это притом, что в дни наших прадедов и слыхом не слыхивали о таких хитростях и плутнях в игре, которые в наше время стали повсюду обычным делом. Также и Ходж Сеттер, человек, по имени которого видно, какого мнения придерживались о нем те, кто его знал, сорок лет назад был столь сведущ и искусен в хитростях и коварстве игры, что, как говорят, не имел в этом деле себе равных. Теперь же, на закате лет, он сильно уступает молодым соперникам, и я лично знаком более чем с двадцатью из тех, кто легко его одурачит, кто и в мыслях своих не станет называть его искусным игроком. Еще двадцать лет назад тех, кто добывал себе средства к существованию игрой и шулерством, можно было перечесть по пальцам, их не хватило бы, чтобы составить команду и для небольшой потасовки. А по своему богатству и положению все они, как и Ходж Сеттер, недалеко ушли от нищих и бродяг. А в наши дни так низко пали нравы и так разгулялась несчастная братия, не ведающая истины и правды, что из одних только игроков в кости легко составится целая армия. При этом все они нарядно разодеты, богаты и без стеснения навязывают свое общество тем, кто стоит по положению значительно выше их, при всякой удобной возможности стремясь проникнуть в частные владения и в личную жизнь благородных джентльменов. Поэтому можно с уверенностью заключить, что на одну только помощь своих высокопоставленных друзей эти люди не могли бы вести столь роскошную жизнь, к коей они имеют привычку, они и сами зарабатывают своим ремеслом немалые средства. Они всегда щегольски разодеты, сияют, как звезды на небе. По ночам они предаются разгулу, кутят под звуки фанфар, днем же выманивают у джентльменов их фамильные богатства. Одним словом, их процветание можно сравнить с развитием порядочных и либеральных наук, которые произросли из весьма грубых и неблаговидных занятий. Потом же, через старания и усердие честных людей, занятия эти мало-помалу облагораживались и достигли наконец совершенства. Так и в нашем случае, обыкновенное воровство и обман, основывающийся на парочке-другой немудрящих приемов, в течение нескольких лет вырастают в особую область истинного искусства, коему свойственны свои специальные понятия и правила и коему служат многие и многие, все равно что грамматике, логике или любой другой почтенной науке. И пусть не покажутся тебе мои рассуждения странными, потому что подобные истины не очень-то широко известны. Ибо в этом ремесле есть одно непреложное правило: если обман или плутовство раскроется хотя бы однажды, урон будет нанесен всему шулерскому цеху. Главный их закон — держать свои занятия в строжайшем секрете, добиваясь тем самым той же цели, что и какой-нибудь прохвост, набившийся в попутчики к простофиле в дальнем путешествии, — разбойник всю дорогу его развлекает баснями, а потом, добравшись до уединенного и глухого места, с легкостью набрасывает сзади ему на шею удавку. Также и шулеры в любом обществе, скрывая от посторонних свои истинные намерения, стараются вести себя любезно и сохраняют пристойный вид, тогда как сами заняты при этом весьма неблаговидными тайными делишками. Для своего хитрого ремесла они выбрали название «мошенники», переняв это слово от адвокатов, разбирающих дела о помещичьем имуществе.

Р.: — Не хочешь ли ты сказать, что эти люди связаны со слугами закона?

М.: — С честными — никогда. С теми же, кто не чурается взяток и вообще склонен потворствовать и нашим и вашим, у них очень много общего. Как и с теми, кто отступился от честной жизни, отошел от тягот и трудностей добродетели, дабы окунуться в нежную мягкость беспечной праздности и ловкого обмана, приносящего неплохой доход. Ибо легкая и богатая жизнь — вот к чему они стремятся превыше всего. Дорасти до подобной жизни, воспользовавшись честными и порядочными путями, им даже не приходит в голову. И получается так, что и словам они стремятся придать новый смысл. Закон, или право, к примеру, в своем главном и непреложном смысле, означает распорядок, принятый честными людьми и призванный помогать обществу в преодолении и подавлении любых проявлений порока. Эти же пройдохи все поставили с ног на голову и словом «право» именуют самые разнообразные грехи и проступки. Они так сильно переврали и исказили все понятия, что ученые слова — плод серьезной науки — превратились в подспорье для их изнеженных праздностью тел, в орудие разрушения, служащее во вред всем честным гражданам. Именно поэтому многим хитростям, плутням и обманам, придуманным лишь ради разорения добрых людей, дается имя закона, или права, призванного, как мы знаем, защищать честные порядки. Для сборища себе подобных они придумали название «хитроумного права». Есть также и другие названия, такие как «право большой дороги», «постельное право», «право ловкости пальцев» и тому подобное.

Р.: — Что все это значит? Ты изъясняешься на простом английском языке, так откуда же взялись все эти таинственные и непонятные обороты, от которых у меня уж в горле першит?

М.: — Горло твое здесь ни при чем. Но подумай сам, ведь у плотников, к примеру, есть множество разных слов, понятных их подмастерьям, но совершенно неведомых всем остальным людям. Также и у мошенников, не без причины, имеются свои секретные выражения. Ведь обман, если только его раскроют хотя бы однажды, уже никогда не достигнет своей цели. И тебе никогда не ухватить суть их ремесла, если я не познакомлю тебя с некоторыми из этих секретных выражений. Запоминай, что постельное право означает проституцию, право большой дороги — грабеж, а право ловкости пальцев — не что иное, как искусство карманников.

Р.: — Но зачем им все это? Что общего у мошенников с ворами и проститутками?

М.: — Тот общий принцип, что лежит в основе всего их сообщества. Ибо первое и наиважнейшее правило мошенничества — обманчивая наружность, и это правило находит свое применение повсюду. Искусство казаться, но не быть по своей сути. И поскольку ни один обман не может увенчаться успехом, если ему не сопутствует некоторая степень доверия, любой мошенник, возделывая свою ниву в надежде на богатый урожай, приложит все возможные усилия и старания, чтобы у честных и порядочных людей сложилось о нем доброе мнение. Кто лучше карманника умеет прикинуться простачком? А какая из женщин кажется столь пылкой и страстной, как обыкновенная шлюха? Вот почему, как я уже объяснял тебе, притворство и очковтирательство — основа основ для подобного народца. Так, произрастая из единого корня и питаясь из одного источника, все они тянутся к одной и той же цели, а именно к праздности и легкой жизни, завоеванной путем греха и насилия, путем пожирания плодов, добытых трудами честных людей. А различие между ними заключается лишь в конкретных средствах, которые они избирают для достижения своей единой цели.

Р.: — Я уже начинаю испытывать страх, слушая твой рассказ о том, что беспечные игроки столь тесными узами связаны с ворами и карманниками. Однако же прошу тебя, продолжай, мне хочется услышать, на какие еще хитрости они способны, если приглядеться внимательнее.

М: — Но я не обещал раскрыть тебе все секреты, не обещал сообщить так много, как ты сейчас просишь, ибо у всех этих пройдох и мошенников есть целая школа, где можно обучиться их ремеслу. И если бы мне вздумалось поведать тебе подробно о каждом хитром обмане, прикрытом завесой порядочности, о каждой гнусности, какую им приходится скрывать, мне пришлось бы затронуть столько разных тем и подозрительных предметов, сколько не наберется и скал на морском берегу в Милфордской гавани, которые защищают корабли от разъяренной стихии. Поэтому позволь мне прежде всего остановиться на тех предметах, какие мне лучше всего известны, а при всяком удобном случае по ходу рассказа я буду обращаться и к смежным темам, так чтобы у тебя составилось наиболее полное представление обо всех хитрых проделках, хотя, уверен, мне в своем рассказе не описать и половины. Начать с того, что любой мошенник станет открывать новичку тайны своего искусства лишь тогда, когда он этого новичка, в прошлом весьма состоятельного, обобрал до нитки и обрек на такое нищенское существование, что тот уже готов хвататься за любую самую грязную работу, готов перепахать любое поле голыми руками в надежде найти один завалявшийся грошик. И при этом он станет проявлять великое усердие. Ибо правильно говорит пословица: «Если бес попутал, нужды не избежать». И вот для богатого человека, которого попутал бес, нужда и нищета становятся последним прибежищем. Мошенник, выжав из своего незадачливого товарища все до последней капли, когда ясно, что более от него ничего получить не удастся, прибегает к этому весьма действенному средству и слегка приоткрывает для него завесу своего хитрого плутовского искусства. И если этот новичок, по счастью, окажется зорким, как орел, сообразительным и усердным в обучении, опытный мошенник быстро сделает из него своего коллегу, чтобы тем самым зарабатывать на нем еще большие деньги и вместе с тем чуть облегчить свою собственную нужду. И тогда, отведя новичка в какое-нибудь тихое место, мошенник приступает к своей главной цели, обращаясь к нему с такими словами:

«Я уверен, ты хорошо помнишь, при каких обстоятельствах мы с тобой впервые встретились. Как сильно ты проигрался как раз накануне того дня, когда мы познакомились, и какая малая польза для меня оттого что ты проводишь время в моем доме. И вряд ли ты забыл, с каким дружеским участием я входил всегда во все твои обстоятельства и делил с тобой и собственный дом, и слуг, и одежду. Теперь же я замечаю, что, движимый юношеской беспечностью и повинуясь детской недальновидности, ты, незаметно для меня самого, зашел так далеко в своем увлечении и так предался неразумной расточительности, что уже не в силах стоять на собственных ногах и распускать гордые паруса наравне с прочими, как это было ранее. Сам же я, хотя и весьма сочувствую твоему положению, не могу не сожалеть о том, что оно — результат твоей собственной беспечности, а также и о том, какие плоды этой беспечности тебе еще предстоит пожать в недалеком будущем. Во-первых, друзья твои — а они, как я слышал, весьма многочисленны и все люди весьма достойные — хором осудят тебя за твою небережливость, и ни один не захочет прийти тебе на выручку, чтобы наложить целительный пластырь на болезненные и кровоточащие раны, нанесенные нуждой. А во-вторых, поскольку судьба забросила тебя именно в мой дом, то причиной твоих несчастий объявят меня, тогда как я просто хотел наслаждаться твоим обществом. Меня будут клеймить и позорить, хотя мне-то достались всего лишь мелкие перышки из гнезда, уже разоренного другими. Вот по этим причинам, а главное — чтобы помочь тебе опять встать на ноги и зажить, как подобает джентльмену, кем ты и был еще» писем недавно, я хочу наставить тебя на путь истинный. И, следуя по этому пути под моим руководством, ты снова станешь желанным товарищем для приличных людей и тебе не придется бежать к своим друзьям с мольбой о помощи. Однако помни, что, если только станешь ты хитрить со мной, скрытничать и проявишь недостаточно верности и преданности (а ты, и заметил, склонен иногда быть себе на уме), уж будь уверен, не услышишь ты от меня ни единого слова о секретах ремесла, а будешь навсегда предоставлен собственной судьбе и наверняка окончишь жизнь в бедности и позоре».

Молодой человек, привыкший жить в довольстве и развлечениях, теперь лишился привычного уклада, поэтому он со смирением всецело предается в руки своего хозяина, клянется ему в вечной верности и сердечно благодарит за заботу и доброту. Тогда мошенник продолжает:

«Хотя твой опыт и невелик, я уверен, что ты прекрасно сознаешь, что жить достойно человек может лишь тогда, когда у него есть свои маленькие хитрости, свои скрытые от посторонних глаз уловки, помогающие ему удерживаться на плаву. Ты ведь не думаешь, что благородные джентльмены, живущие на широкую ногу в нашем жестоком мире, ограничены и своих доходах одной лишь рентой? А адвокаты с такой легкостью тратят немалые деньги вовсе не потому, что их заявления в суде короткие и ясные, а все их решения — одна лишь справедливость да чистая совесть. Или ты думаешь, что владельцы магазинов и лавок, приобретая свое заведение, тратили бы такие большие деньги, не рассчитывая в будущем и самим нагреть руки на обмане и воровстве? А купцы, что богатеют не по дням, а по часам, покупают титул и делают своих потомков джентльменами, разве они гнушаются обманом или подлогом, разве не способны они ради своей выгоды притушить свет в лавке, чтобы всучить какому-нибудь простофиле вовсе не то, что он хочет? Разве этих примеров недостаточно? Тот же, кто не изобрел для себя секретной поддержки, помогающей выжить, тот, кто всегда, как говорится, идет прямой дорогой, может благополучно идти по этой дороге от силы год или два, на третьем же году ему не избежать ям да ухабов, которые вскорости и приведут его к нищете и нужде. А посему мой совет тебе — не жалей ни сил, ни умения, старайся что есть мочи оказывать мне поддержку и помощь. У тебя, я знаю, обширные знакомства в здешних местах, и все твои товарищи живут в довольстве и достатке. Они к тому же хорошо понимают, как может однажды повезти в игре. Поэтому пусть лучше каждый из них получит небольшой урок, чем тебе прозябать всю жизнь в бедности. Ты поэтому должен повстречаться с кем-нибудь их них, однако таким образом, чтобы это выглядело как случайная встреча. Потом тебе не составит труда зазвать человека отужинать с тобой, и ты приведешь его сюда. А здесь уж, будь уверен, то или иное занятие придется ему по вкусу, и тогда кошелек его значительно облегчится, прежде чем он двинется в обратный путь. Я же выдам тебе некоторую сумму, чтобы ты чувствовал себя свободно, а потом поделюсь с тобой заработанным. Более того, дабы не оставлять тебя в неведении относительно средств, кои я применяю в своем деле, пойдем сейчас в мою комнату, и я преподам тебе полезный урок».

И вот мошенник достает большую коробку с костями и сперва обучает новичка лангрету.

Р.: — А это еще что такое, во имя Господа? Я слышал про шулерство при игре в кости, но такого изысканного названия ни разу еще не встречал.

М.: — Тем легче ты станешь жертвой обмана. Однако потерпи немного и не перебивай меня, и я распишу тебе удивительную картину самыми яркими красками.

«Слушай, — говорит мошенник своему ученику, — вот кубик, хороший и ровный на вид, однако же две грани, тройка и четверка, отстоят друг от друга дальше остальных, отсюда и название. И всегда получается так, что более длинная сторона при вращении тянет вниз, так что сверху оказываются шестерка, двойка или туз. Этим приемом пользуются в основном в novem quinque. И пока пара таких кубиков катается по столу, ни за что на свете не выпадет ни пятерка, ни девятка, разве что уж очень не повезет и кубик, зацепившись за какую-нибудь неровность или выбоину, упадет не так, как ему положено. Если этого не случится, можешь быть уверен, ни пятерка, ни десятка никогда не выпадут».

Р.: — Тогда получается, что выигрывает и обирает остальных всегда тот, кто первым бросает кости?

М.: — Так и есть, но это еще не все. Существует другой меченый кубик, известный под названием «плоская тройка», где этот номер является основным, благодаря такому приему тройка, или же четверть, всегда будет выпадать на одном из кубиков. И даже если другой кубик обычный, все равно этого достаточно, чтобы получалось пять или девять, и тот, кто бросает кости, теряет все.

«Поэтому, — так поучает наставник своего ученика, — необходимо хорошо знать свою плоскую тройку, и, пока этот кубик в игре, ты не должен ни под каким видом бросать кости сам. А чтобы не вызвать подозрения, я тоже буду играть, и тогда весь выигрыш попадет в твои руки».

Р.: — Но как же им удается этот меченый кубик вводить и выводить из игры?

М.: — На то есть свой хитрый прием, который называется «всучивание». Это не что иное, как шулерство, суть которого — держать меченый кубик незаметно в руке и выпускать его только в нужную минуту. Так что пока он сам или его партнер бросают кости, меченый кубик никогда не окажется в игре до тех пор, пока они не выиграют все, что захотят. В остальное же время плоский меченый всегда тут как тут, кроме разве что одного-двух раз, когда мошенники позволяют простофилям выиграть, подогревая их затухающую надежду на возможную удачу, чтобы у тех не пропал интерес к игре.

Р.: — Все это устройство представляется мне очень странным и необычным. У меня никак в голове не укладывается, как это можно держать в руке одновременно несколько кубиков, производить какие-то хитрые манипуляции и подмены, чтобы твою хитрость при этом не раскрыли?

М.: — Равно как и искусство фокусника представляется чем-то неземным, пока не узнаешь некоторых трюков. Но есть ли что-нибудь такое, что было бы неподвластно упорному труду? Конечно, чтобы овладеть приемом всучивания как следует, научиться подбрасывать меченый кубик незаметно и вовремя, да при этом еще не забывать считать деньги, требуются немалые усилия. Для этого нужна смелость и приличный опыт, хотя это всего лишь первый прием, коему обучается новичок. Продолжим, однако же, нашу тему. Если у новичка не хватает ловкости рук и зоркости глаза, чтобы правильно различить меченый кубик, когда тот вступает в игру (ведь умение приходит исключительно с тренировкой, и наш случай не будет исключением), то, чтобы хотя бы немного приоткрыть новичку завесу секретов ремесла и научить молодого петушка кукарекать на свой лад, старый плут может продолжить его обучение следующим образом:

«Ты, может быть, замечал, что грубые слова и ругань, а также клятвы, которые часто слышатся за игрой, отпугивают некоторых людей от того, чтобы делать большие ставки. На этот случай у нас есть специальное правило: главное — это сохранить компанию и продолжать игру, а если игре угрожает опасность, выражения можно немного и смягчить. Среди клятв, к которым мы прибегаем, нет особо торжественных. Мы клянемся только правдой, честью, солью или святым Мартином. При этом, подкрепляя свои слова такой клятвой, человек имеет в виду нечто прямо противоположное тому, что утверждает. Если, например, твоя очередь бросать кости и я тебе говорю, что надо ставить все, — это означает, что ставки, наоборот, надо делать очень маленькие. Или если, скажем, некая вещь принимается в заклад и я клянусь святым Мартином, что это чистое золото, надо понимать, что это обыкновенная медь. Тут как в старой поговорке: „Как запряжешь, так и поедешь". Поэтому усваивай хорошенько мои уроки, будь помягче с дурачками-простофилями, сделай так, чтобы тебя пригрели на своей груди. Потому что втереться к ним в доверие не так сложно, как постоянно это доверие поддерживать. Эти сосунки так слабы на голову, так непостоянны и ветрены, что нужны каждодневные усилия и старания, дабы заставить их плясать под твою дудку. Однако же, продолжая нашу тему, должен тебе сказать, что и молодых, и старых, попавшихся к нам в руки и не знающих премудростей нашего ремесла, мы называем кузенами, будто бы они — наша родня и мы сделаем для них все, чего только они ни пожелают. Вообще-то в этом и есть основная соль нашего искусства — надо делать все возможное, чтобы кузену было хорошо и чтобы ему хотелось играть и дальше. При этом надо всегда быть начеку и следить, чтобы не запахло жареным, ведь как только он почует какую-нибудь, пусть и самую маленькую, для себя опасность, он сорвется с крючка — и тогда поминай как звали. И всякий раз, как только ты начнешь обрабатывать кузена, ты должен представлять себе — и чем точнее, тем лучше, — сколько курочек у него в курятнике, то есть сколько денег у него в кошельке. А также крупные ли это несушки или же цыплята, то есть больше у него золота или серебра. И к какой игре он питает большую слабость, чтобы мы могли предложить ему то, что наиболее по вкусу, и приготовить для него самое лакомое блюдо. Потому что есть тысячи таких, кто, пожалев двухпенсовик для игры в девятку, в азарт способны проигрывать сотнями. Некоторые не захотят в кости и грошом рискнуть, а в карты способны спустить все до нательного креста. Поэтому надо быть готовым угодить всем. Что же касается меченых костей, их изготавливают и в Кингз-бенч, и в Маршальси (лондонская тюрьма для должников), но первейший их изготовитель — Бирд из Холборна. Советую тебе свести с ним знакомство, и пусть он изготовит для тебя парочку продолговатых костей разных размеров, один побольше, один поменьше, чтобы было с чем начинать игру, пока не разберешься, что у тебя получается лучше всего. Ты должен еще заготовить и все остальные разновидности меченых кубиков, чтобы, когда придет надобность, иметь под рукой все необходимое, например один кубик с утяжеленной двойкой, один — с облегченной двойкой, по одному также с облегченной и утяжеленной шестеркой и тройкой. Запасись и парочкой кубиков с неправильно размеченными гранями, они оказываются весьма кстати при игре в азарт. И хотя снаружи они самые обыкновенные, но с угла укреплены оловом или еще каким-либо твердым материалом и потому не менее полезны, чем любые другие. Далее, тебе также следует запастись всем необходимым для мам-шанса и пассажа. Нужен еще удлиненный кубик для чет-нечета, чтобы ощипывать клиентов по мелочи, на одну-две кроны или же на оплату обеда. Что же касается гард и щетинок на кубиках, они требуют хорошей подготовки, поэтому пока о них говорить рано. Стоит упомянуть еще облегченные насечки, половинки, противовесы и еще кое-какие хитрости, способные противостоять любой очевидной выгоде и применяемые для самых разнообразных целей. На сегодня, однако, достаточно. Я ввел тебя в курс дела и подсказал, каким инструментом тебе следует запастись, чтобы стать настоящим мастером. Как-нибудь на досуге я объясню тебе более подробно, как следует пользоваться всеми этими приспособлениями, пока же запомни лишь еще одну вещь. Если в игре участвуют ровно квадратные кубики, очень могут помочь зацепки. То есть если нижний кубик остановился, придавленный другим сверху, и мне выпадает шестерка, а тебе — десятка, смело ставь на этот кубик, а я сумею подцепить так, что всегда выпадет туз, двойка или тройка. И тогда я могу поставить на шестерку, но никогда — на десятку. Зацепки бывают разных сортов, но испанская справедливо считается наилучшей и вызывает меньше всего подозрений».

«Благодарю тебя», — отвечает тогда новообращенный, который полагает себя теперь так хорошо вооруженным, что хотя он еще и не готов обманывать других, но думает, однако, что вполне в состоянии защитить себя от любого плутовства и хитрости, предназначенных для вытягивания денег. Но он не может понять, сколь многое осталось ему неведомым, сколько еще имеется уловок у хитрых мошенников, тягаться с которыми он сможет не раньше чем лет через пять.

Р.: — Как! Неужели существуют еще какие-то приемы, чтобы выбить человека из седла и вытянуть из него деньги? Неужели это еще не все?

М.: — Увы! Я всего лишь приподнял завесу. Это все равно что слегка пригрозить мальчишке розгой, чтобы он не заглядывался туда, откуда исходит для него опасность. Все, что я тебе рассказал или же что намеревался поведать, не имеет своей целью обучить тебя всем премудростям мошенников. Потому что с тем же успехом я мог показать тебе дорогу на Тайберн (место казни в Лондоне). Тебе следует так же хорошо разбираться в их плутнях и хитростях, как сапожнику в тонкостях кожевенной выделки. Он должен понимать, хорошо ли вымочена эта кожа, правильно ли обработана. И, по моему мнению, не следует одному человеку совмещать два различных занятия, то есть быть одновременно и сапожником, и дубильщиком, ибо во что тогда превратятся наши башмаки? Дубильщик будет хитрить в своей работе, а сапожник словами и уговорами прикрывать эту хитрость. Равно как не должен человек быть одновременно и придворным, для кого честная, умеренная игра не будет большим преступлением, и мошенником, который непременно, хотя и неявно, дерзко противопоставляет себя обществу. И пусть даже наш новообращенный, кого якобы приняли в свое заведение эти подпольные дельцы, окажется шустрым и сообразительным, освоит правильный способ обращения с мечеными кубиками и даже проведет две-три прибыльные игры на пару со своим хозяином. Пусть он будет так остер на язык и проворен мыслью, что с легкостью научится выуживать у кузенов все до последнего гроша. Стоит ему лишь раз проявить недостаточно рвения в поисках кузенов, чуть загордиться своими новыми успехами, отыграть в удачном пассаже кое-что из прежде утраченного, как хозяин дома, его благодетель, не преминет тайно обратиться к некоему третьему лицу. Обычно таким лицом оказывается тот, кто охраняет покой всей компании. И хозяин поведет с ним приблизительно такой разговор:

«Знаешь, есть в моем доме один молодой человек, кто в свое время был великолепным кузеном, пока мы не выкачали из него все до последнего гроша. Теперь же — ума не приложу, каким образом, — он кое в чем разобрался, а в разговоре усерден сверх всякой меры. Весьма прилично он разбирается в лангрете. Я неплохо поживился за его счет, это продолжалось весь последний месяц, потому что у него обширные знакомства и люди в основном из западной части, все больше состоятельные. И вот поначалу он всякий день поставлял нам отличнейших толстосумых кузенов. Хотя он и был не пригоден ни к какому настоящему делу, я поступал с ним честь по чести и за его услуги отдавал ему положенную долю прибыли, чтобы он и дальше старался изо всех сил, приводил к нам кузенов и запудривал им мозги разговорами. Но вдруг он непомерно возгордился собственными успехами, купил себе новую цепь, приоделся и обзавелся иным имуществом, и мне уже не удается выгнать его на промысел. „Поработай-ка сам, поищи своих кузенов, — заявляет он мне, — а не то отдавай всю добычу". И понимаешь, ничем его не пронять, а по-моему, как раз приспело время поучить его уму-разуму, пусть маленько похудеет да сбросит жирок, который нарастил за прошедший месяц. Вот тогда сукин сын попляшет. Пусть тогда погоняется за каждым кузеном по всей округе. Ты должен появиться как новый человек и как следует его обработать за столом. Если есть в чем недостаток, говори, поделюсь с тобой парой кубиков, точно таких же, какими пользуется он сам».

Р.: — Неужели меж ними не осталось ничего святого? Разве не могут эти пройдохи, сговорившись вместе плутовать и мошенничать, быть честными хотя бы друг с другом?

М.: — Никогда в жизни! Разве не предупреждал я тебя в самом начале, что обман — вот их главный принцип и краеугольный камень всего мастерства? А ты хочешь, чтобы они отступились от своего единственного закона и нарушили первейшую заповедь профессии. Нет, они всегда сохраняют верность своим правилам. А если все прочие хитрости уже испробованы и оказались неудачными, посмотри, как каждый из них старается тут же, на столе, прикарманить деньги, подвигая их к себе фут за футом, сколько удастся, а потом запихивает их по чулкам, и чем больше, тем лучше. Когда же они приступают к дележу добычи и оказывается, что они недосчитываются денег, проигранных кузеном, какой поднимается крик, какие звучат клятвы и заверения, как один обвиняет другого в нечестности, будто хоть кто-то из них знает, что такое честность. Что еще добавить про их гнусные препирательства и дрязги? Если бы они были столь же щедры на милостыню, как на брань и склоки! Такие бури, однако, бушуют лишь при закрытых дверях, и оканчиваются они весьма часто дракой. Тот, кто сильнее, отбирает добычу, не гнушаясь и сорвать одежду с побежденного, чтобы ему не удалось скрыться с деньгами и чтобы он впредь не поддавался корысти.

Р.: — Значит, мне смешно надеяться отыграть свои деньги в этой компании? Если во всей их шайке 164

они друг другу не верят, что говорить обо мне, новом среди них человеке? Мне не удастся найти среди них никого, кто был бы со мной честен.

М.: — На этот счет могу посоветовать тебе вот что. Никогда не заговаривай об этом с ними, но всегда твердо помни, что все их усилия тебя развлечь и доставить тебе радость имеют своей целью лишь одно — заставить тебя вступить в игру, а потом выжать все до капли. Ничуть не лучше и притворство хозяина, когда он играл с тобой в паре и, будто бы случайно, проигрывал и свои, и твои деньги.

Р.: — Тогда получается, что мне вовсе нельзя делать никаких ставок в азарт, а если рисковать, то придется все время сомневаться и подозревать остальных участников игры.

М.: — В этом нет никаких сомнений. Зараза шулерства распространилась так широко и повсеместно, что мошенники уже свили себе гнезда во всех уголках, так что спокойно можно себя чувствовать лишь тогда, когда от компании игроков бежишь, как от полчища скорпионов.

Р.: — Я уже получил хороший урок на эту тему. Однако в начале нашего разговора ты наравне с игрой в кости упоминал и карты, будто бы они следуют рука об руку, как старые приятели, как кони в одной упряжке. Скажи, и в картах столь же много хитростей и шулерства, как и в игре в кости?

М.: — В общем-то, я не стал бы делать между ними большого различия. Мошенники так набили руку в шулерстве при раскладе и сдаче карт, что, в какую бы игру ты ни играл, все равно обречен на неудачу. Если двое решают одурачить третьего, устроить такой обман можно значительно легче, чем если бы они сражались один на один, ведь способов обмана существует великое множество. Некоторые играют на острие, другие помечают карты ногтем или же оставляют на них едва заметные чернильные пятна. Кое-какие трюки придумали испанцы, их превзошли итальянские изобретатели, при помощи их уловок наши хитрецы выигрывали немалые суммы. Доморощенные мудрецы, однако, сумели опередить в плутовстве и шулерстве и тех и других. Сдавать с козырей, сдавать с джокера и тому подобное — все это дает большие преимущества, так же как и сдавать с неиграющей карты снизу и сверху. Можно еще вытягивать карты из отыгранной колоды, если к тому располагают условия игры. Играя в западню, они заранее договариваются о том, когда выигрывать, а когда проигрывать. Слышал я и еще о кое-каких приемах, — например, кузена сажают спиной к большому зеркалу, в которое игрокам напротив отлично видно, какие карты у него на руках. Еще в шулерстве помогают те, кто сидит рядом просто так, не участвуя в игре. Этот прием, как мне кажется, за последнее время значительно усовершенствовался. Игрок много проиграл в компании шулеров и, в конце концов, сделался до того подозрителен, что не мог терпеть рядом с собой никаких зрителей. И тогда мошенники придумали новую уловку. Рядом с игроком сажали женщину с шитьем, которая определенными движениями своей иглы должна была подавать мошенникам знаки о том, какие карты у игрока.

Я привел тебе лишь несколько примеров из поистине бесчисленных способов обмана, но вывод, я думаю, напрашивается сам собой — если решаешься играть, значит, согласен на проигрыш.

Р.: — Сдается мне, что когда бы ни решился человек сыграть в азартные игры, весьма и весьма вероятно, что он окажется в проигрыше. Много, однако, есть и таких людей, кто относится к игре с большим подозрением и сдержанностью и ни за что на свете не возьмет в руки карты. Другие же воздерживаются по той причине, что не обладают знаниями и умением и необходимой хитростью.

М.: — Согласен, что есть и такие, однако же не помню случая, чтобы мошенникам попался такой твердый орешек, которого не удалось бы склонить к тому или иному из их шулерских «прав». Поэтому, принимаясь за нового кузена, они изо всех сил стараются понять, что он за человек, в чем его слабости и каковы склонности. Если окажется, что он питает пристрастие к женскому обществу, на него поведут атаку постельным правом. И уж не сомневайся, что все потаскушки в округе — это близкие приятельницы наших мошенников. А значит, им не составит ни малейшего труда подобрать для нашего страстного рыцаря какую-нибудь подружку в любое время дня и ночи. Весьма вероятно, что наш кузен порастратит тогда свои украшения, кое-что из одежды и тому подобное. А нежная дама отблагодарит его поцелуем. Потом же попросит сделать для нее небольшую ставку в игре — двадцать — двадцать пять крон, не больше. «Ты не представляешь, как иногда женщинам везет!» — станет говорить она. Если же он откажется, Боже праведный, как она будет гневаться и возмущаться! И согласится на примирение лишь в обмен на новое платье или же отрез шелку, какую награду она обычно получает от хозяина дома да от его помощников-головорезов, которым суть дела излагается впоследствии. Да, скажу тебе больше. Если окажется так, что кузен предпочитает непользованный товар, но возгорается страстью при виде девственности, можешь не сомневаться, в течение часа ему смогут предоставить огромный выбор подходящих претенденток. Они способны устроить все так, что и последняя шлюха окажется юной девицей, как будто она ни разу в жизни не переступала порога публичного дома и не открывала мужчине свою страстную дрожь. Тайну сего превращения ты без труда поймешь, когда выслушаешь одну историю, свидетелем которой был я сам.

Один молодой джентльмен, весьма сластолюбивый, возжелал девственницы, чтобы утолить свою страсть. За этим он отправился к сводне и пообещал ей хорошее вознаграждение, если она выполнит его желание к следующему дню. Он объяснил ей, что невинность ценит превыше красоты, но если случится так, что девушка будет обладать обоими этими качествами, то это доставит ему еще большее наслаждение и, соответственно, возрастет плата, которую она получит. Эта старая сводня решила исполнить его желание в точности. А в ее доме жила одна разрисованная и жеманная шлюха, невинности у которой было не больше, чем у трижды ожеребившейся кобылы. И вот сводня отправилась поутру к аптекарю, в лавке которого купила полпинты сладкой водицы, обычно называемой серной водичкой или же спеканкой. А по дороге к себе она зашла в дом одного джентльмена с намерением навестить его повара, своего старинного приятеля. Но не успела она еще и ступить на порог кухни, поставить на стол стакан с водой, чтобы хорошенько обогреться перед очагом, как повар уже схватил ее в объятия. И пока они боролись, больше чтобы соблюсти приличия при свете дня, нежели по иным, более тонким и чувствительным мотивам, стакан опрокинулся, и водичка разлилась. «Ох несчастье!» — воскликнула женщина. «Успокойся, — утешал ее повар. — Пойдем пока в хлебную кладовую, позавтракаем, а потом я куплю тебе новый стакан и заплачу за то, что в нем было». И они ушли с кухни. А мальчишка-поваренок, отглотнув из стакана остатки, пришел в такой восторг от сладости водицы, что слизал со стола пролитую жидкость, а потом еще умылся последними каплями, стекавшими на пол. Вскоре после этого жидкость быстро высохла от жара печи, и на лице мальчишки образовалась твердая корка. Повар, воротившись в кухню, обнаружил, что грудка каплуна, жарившегося на вертеле, сильно подгорела. Он уже схватил было палку, чтобы примерно наказать зазевавшегося поваренка, но, по счастью для мальчишки, успел бросить взгляд на его лицо. Тут-то повар и заметил, что и губы, и глаза у того так сильно слиплись, что он не может ни смотреть, ни открыть рот, чтобы произнести хоть слово. Пораженный столь внезапной переменой, повар стал носиться по всему дому и кричать, что в мальчишку вселился дьявол, поскольку он потерял и зрение, и дар речи. И вот обитатели дома по очереди прибегали посмотреть и подивиться на невиданное превращение. Бедняга промучился не меньше часа, пока один добрый человек не подсказал, что следует смыть крахмал горячим бульоном из телятины, — и тогда глаза у него широко распахнулись, а рот раскрылся ничуть не хуже, чем раньше.

Р.: — Весьма интересное чудо, к тому же легко осуществимое. Если так просто вернуть невинность, что же удивляться, что в Лондоне невинных девиц можно найти несметное множество. Но прошу тебя, продолжи свою мысль: если человек не интересуется шлюхами, к каким еще уловкам прибегают мошенники?

М.: — Их уловки бесчисленны, я не сумею назвать и половины, приведу лишь самые известные. Если на дворе зима и время маскарадов, они, кто при» сяком удобном случае старается сэкономить, легко пускаются на довольно серьезные траты. Прежде всего они запасаются подходящим маскарадным нарядом, а потом приглашают гостей к ужину. В основном людей, имеющих некоторое положение в обществе, таких, кому было бы приятно в компании друг друга, или же таких, кто, как они полагают, не будет чересчур щепетилен и с легкостью сделает ставки в мам-шанс. И таким образом они, по крайней мере, отыграют стоимость своего ужина, а может быть, возьмут фунтов двадцать и сверх того. И что бы ни думали об этом большинство людей, я твердо уверен, что более половины веселых лондонских маскарадов устраиваются именно с такими целями, когда мошенники стараются тем или иным способом одурачить и обворовать подданных его величества.

Существует еще одна ловкая подлость, которая по хитрости исполнения и изощренности выдумки далеко превосходит все остальные мне известные. Она называется «законом Барнарда». Для осуществления этого плана требуется по меньшей мере четыре человека, каждому из которых предписывается своя, строго определенная и сложная роль. Первый, заводила, обладает самыми разнообразными талантами и умениями, путем долгой и упорной тренировки он обучился искусству втираться в доверие и навязывать свое знакомство и общество самым разным людям. Зайдет ли речь о законе, он тут как тут. Мгновенно приведет множество примеров самых разнообразных разбирательств и процессов в судах по всему королевству. Стоит лишь заговорить о выпасе скота и хлебопашестве, как он уже в центре беседы, ибо кто же лучше знает самые плодородные пастбища, а также пути и способы продать урожай с наибольшей выгодой и миновать все подводные камни рыночных скачков цен. И так по любому предмету; даже если вы заговорите о ремесле чистильщиков обуви, он знает лучше всех, какие именно ботинки для них предпочтительнее, так как приносят больший доход, и почему именно эти, а не другие. Мошенник всегда сумеет повернуть разговор таким образом, что вскоре обнаружится, что он — ваш земляк, и это еще самое малое. А возможно, и родственник, какой-нибудь троюродный племянник, или же родственник со стороны жены, или, в общем, кто-то из семьи, если, конечно же, вы не слишком превосходите его по происхождению. Когда вы наконец произносите, что рады такому знакомству и вам приятно его общество, на этом его роль заканчивается, и он уступает место главному персонажу, а именно Барнарду. Имеется в этой компании и еще один персонаж, который выдает себя за помещика и выступает под кличкой Рифмоплет. И хотя быть хорошим заводилой, человеком, сведущим во всех делах, — дело весьма непростое, хитрость и ловкость Барнарда настолько превосходят таланты заводилы, насколько неверное мерцание зимних звезд уступает сиянию летнего дня.

Роль Барнарда начинается с того, что он нетвердой походкой вваливается в заведение, изображая зажиточного крестьянина, новичка в этих краях, не имеющего ни души знакомых, который приехал сюда на рынок со своим товаром и так напробовался мальвазии, что и двух слов связать не может. Он так беспечен и свободен в средствах, что с легкостью вышвыривает на стол сотню-другую золотых и, отойдя чуть в сторону, заказывает себе кружку эля с такими словами: «Господа, простите мне мою дерзость, что я поднимаю свою кружку за ваше здоровье!»

Тем временем Рифмоплет, изображающий джентльмена, подходит к вам и усаживается рядом, желая вместе посмеяться над выходками пьяного крестьянина. Между этими двумя все очень тщательно продумано и тонко рассчитано, так что вдруг откуда ни возьмись появляется пара потертых карт, и Барнард принимается обучать Рифмоплета новой игре, за которую он сам заплатил пару кружек эля тем же вечером, не более двух часов назад. Первая ставка — пиво, потом играют на два пенса, потом ставки начинают расти. Короче говоря, все заканчивается тем, что даже самый стойкий, самый крепкий орешек, всю жизнь не бравший карт в руки, оказывается рано или поздно не в силах отказаться занять место Рифмоплета. Игра вскоре поворачивается таким образом, что он теряет, все свои деньги, будь это хоть сотня фунтов. И вот когда дело сделано, кузен начинает возмущаться и грозить, что этот пьяный пройдоха не получит от него ни цента, тогда в дверях появляется следующий персонаж — затируха. Он достает нож и по самому ничтожному поводу затевает ссору с конюхом, с буфетчиком или еще с кем-нибудь. И пока вся компания собирается поглазеть на их драку, Барнард потихоньку улепетывает и скрывается где-нибудь в заранее условленном месте. Там он и поджидает остальных из своей шайки, чтобы поделить добычу.

Если же случается так, что все эти уловки применить невозможно, кузена ведут на какое-нибудь шумное зрелище или на медвежью травлю — короче говоря, туда, где собирается множество народу. И там, стараниями прилежного ученика Джеймса Элиса, его кошелек будет срезан, а денежки украдены. И наконец, самое последнее средство, к которому прибегают мошенники, — это услуги их жадных сотоварищей по праву большой дороги. Они стаскивают с кузена одежду, связывают его и грабят, отбирая все до последнего гроша. Так что уж лучше было ему поддаться на их уловки с самого начала, заткнуть добычей их жадные рты, чем держаться так долго, чтобы в конце концов тебя ободрали как липку, обрили, как безмозглую овцу, и бросили одного на дороге, вдали от друзей, добираться до которых придется босиком по проезжей дороге и просить по пути милостыню на пропитание.

Р.: — Да, нечего сказать, удивительные способы зарабатывания денег. Однако ведь рано или поздно все они ведут к плачевному концу.

М: — Понимаю, что ты имеешь в виду. Ты полагаешь, что подобные людишки оканчивают свою жизнь на Тайберне или же у святого Томаса из Уортингса, но это происходит далеко не так скоро, как можно было бы предположить. Лишь мелкие воришки да неопытные юнцы находят короткий путь на виселицу. Опытные старые пройдохи и мошенники предаются своему порочному ремеслу в течение двадцати, а иногда и тридцати лет кряду. Их редко ловят, на них редко падает подозрение. Надежнее других защищены те, у кого есть большая шайка помощников-сообщников. Их ремесло превыше всякого другого требует опыта и умения, у них разработан хитрый и сложный секретный язык, поэтому постороннему пробраться в такую шайку очень и очень непросто. Сначала надо пройти хорошую школу, научиться ремеслу, а еще узнать друг друга как следует и приучиться выполнять любые приказания старших. Человек должен при этом работать и практиковаться в своем ремесле только там, где ему положено, он ни при каких обстоятельствах не смеет ступить на чужую территорию. Так, некоторые орудуют только в соборе Св. Павла, другие — в Вестминстере, кое-кто занимается мясными и рыбными рядами на рынке в Чипсайде, кто-то — только медвежьей травлей в Боро. Некоторые под видом коробейников-разносчиков трудятся на деревенских рынках. Вообще говоря, их вотчина — это любое скопление людей. У них есть специальные соглядатаи, по совету которых шайки время от времени меняют место своего промысла, чтобы на них не пало подозрение. И если что случится, хотя бы даже и в Ньюкастле, все остальные члены шайки, не покидая Лондона, оказываются прекрасно осведомлены о том, кем и когда совершено дело. У них имеется еще один весьма важный помощник — казначей, кто хранит богатства. К его услугам прибегают в том случае, когда невозможно сразу продать украшения, драгоценности или какое иное добро, чтобы не вызвать при этом подозрений. И тогда эти ценности попадают в руки казначея, будто бы в залог за выданную в долг сумму денег. Выписывается также счет о продаже, и тем соблюдается полная видимость честности и законности сделки. Поэтому когда два или три месяца спустя первоначальный хозяин вещей решает их продать, чтобы заработать на краденом, он по первому требованию может представить этот самый счет, выписанный каким-нибудь Джоном Ноком или Джоном Стайлом, человеком, которого никто никогда не видел и не увидит. Вот каким образом воровство получает весьма благообразное прикрытие.

Из каждой добычи, из каждого срезанного кошелька немалая доля выделяется в специальный фонд, который также хранится у казначея и предназначен на случай, если кто-нибудь из них будет схвачен и посажен в тюрьму. Тогда средства этого фонда пускаются на подкуп, чтобы спасти пострадавшего от виселицы, а также на помощь его близким.

Вот сколько я порассказал тебе об их хитростях, плутнях и обмане. Надо бы тебе завести специальный календарик, чтобы все записать, не полагаясь только лишь на собственную память. Думаю, мой рассказ послужил тебе хорошим предупреждением и ты отойдешь от своей сомнительной компании. И если мое участие спасет тебя от многих возможных бед, я буду счастлив думать, что мы сегодня встретились не случайно.

Р.: — Да, ты можешь быть уверен, что твои слова произвели на меня огромное впечатление. И, проживи я хоть до ста лет, меня не так-то легко будет заманить в силки мошенников. Но ты говорил больше о наиболее важных и крупных обманах, из чего я заключаю, что кое-какие более мелкие подробности ты не упомянул в своем рассказе. И я прошу тебя, просвети меня и на этот счет, и тогда, клянусь Богом, па прощание я вознесу тебе такую хвалу, как если бы ты выложил огромную сумму денег на выкуп моей земли и тем самым спас ее от продажи. Потому чтоне далее как на прошлой неделе сильно проигрался один из моих товарищей, и думать о его потерях для меня еще тяжелее теперь, когда я знаю всю подоплеку обмана и надувательства.

М.: — Да, наука проигрывать — весьма горькая. Но я уже говорил тебе в начале нашей беседы, что мошенники все свои мысли, всю хитрость и умственные усилия направляют к единственной цели — обмануть, у них просто не остается выбора. И каждый день им приходится изобретать все новые и новые хитрости и плутни, с помощью которых обводить простаков вокруг пальца.

Не так давно знал я одного молодого человека, столь осторожного и осмотрительного, что никакими путями: ни картами, ни игрой в кости, ни уловками прекрасных дам — не удавалось выудить из его кошелька ни единого пенни. И тогда мошенники сговорились с его квартирной хозяйкой, чтобы она разговорила джентльмена, сделала вид, что ей очень нравится его цепочка, и как-нибудь упросила бы ненадолго дать ей свою цепь. Они хотели снять пару звеньев. Все было исполнено, и вот не прошло и нескольких дней, как мошенники изготовили точно такую же цепь, только из меди. В следующий раз дама опять принялась играть его цепью, примерять ее то так то эдак, надевая сначала на себя, потом ему на шею, и в конце концов она подменила золотую цепь медной и таким образом обворовала молодого человека на добрых сорок фунтов.

Я не слишком стремлюсь удерживать в памяти уловки и хитрости, подобные этой, поскольку в таких случаях не существует некоего общего правила, на котором строится обман, как это бывает в карточном шулерстве. Мошенники сами постоянно изобретают множество новых хитростей и каверз, и такая изобретательность — их общее главное свойство, основное занятие, ныне повсеместно применяемое в сам) разных развлечениях и играх. Так, совсем недавно был случай, когда один человек проиграл в стрельбу на сотню фунтов земли только из-за того, что игравший с ним в паре на самом деле оказался мошенником и подталкивал его к проигрышу. Другого обчистили на целых шестьсот фунтов при игре в теннис, и тоже через мошенничество партнера.

Мне думается, самое лучшее, что можно сделать для них, — это отправить домой, восвояси. А раз мошенники были первыми, кто додумался до такого обмана, пусть они и берут на себя всю вину. Я же, вкратце изложив тебе главные принципы искусства мошенников, карточных шулеров и их товарищей по ремеслу, на этом с тобой прощаюсь.

Рейтинг публикации:

5

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: