Предельно сложные системы. Структура Европы и поиск 9-го такта
Всякая историческая наука вычисляет грядущее из своих определенных настоящим образов прошедшего.
М. Хайдеггер
Попытки рассмотрения исторических образований как систем разной степени сложности подразумевает как множество необходимых допущений, так и высокую степень абстрагирования. Проведение аналогий между историческими и физическими системами при анализе таких критериев как устойчивость, открытость и направление эволюции затруднено тем, что социальные системы, к которым следует отнести государства, империи, союзы племен, религиозные сообщества и пр., относятся к классу предельно сложных систем. Математически точное описание подобных образований возможно, прежде всего, при ретроспективном (историческом) рассмотрении, когда понятия прошлого и будущего системы с точки зрения наблюдателя уже находятся в прошлом. Язык точных наук, в частности физики, применимый при описании общего плана, становится совершенно неприемлемым при попытке вскрыть внутренние нюансы развития той или иной структуры. Тем не менее, возможность логичного объяснения отдельных сторон исторического процесса не может не привлекать исследователя и косвенно свидетельствует о правомочности многих аналогий и трактовок.
Биологические и социальные системы принадлежат к числу открытых систем как обменивающиеся информацией между собой или в более общем случае с окружающей средой. Механическая модель подобной системы невозможна в силу и ее открытости, и степени сложности. При введении понятия относительной замкнутости исторической системы, обусловленного интенсивностью ее связей с окружающим миром, отдельные образования становятся подлежащими достаточно исчерпывающему описанию в конкретный промежуток времени. С появлением дискретных промежутков времени, ограниченных пороговыми состояниями (временами тактов), рассмотрение длительно функционирующей сложной системы может быть сведено к последовательности состояний системы и далее к цепочке более простых систем, каждая из которых отражает движение между следующими один за другим пороговыми состояниями сложной системы. При подобном упрощении знание о направлении эволюции каждой из составных частей макросистемы достаточно для потактового восстановления прошлого и моделирования будущего .
Наряду с искусственно создаваемой цепочкой состояний-подсистем необходимо учитывать и реально существующие в рамках макросистемы подсистемы-результаты ветвления . Принцип иерархичности позволяет рассматривать системы более низкого уровня сложности как подсистемы, которые, ответвляясь от большой системы (или в динамике от основного направления эволюции системы), могут оставаться относительно замкнутыми в течение ограниченного периода времени и затем вновь сливаются с более общей системой (Грюнбаум, с.316), т.е. вновь становятся сонаправленными с основным направлением системной эволюции. Высокая степень относительности определения самого факта ветвления не дает возможности предельно упрощать поставленную задачу, базируя на более полном описании отдельных простых объектов исторический анализ, оперирующий в пределе макросистемами Метаочагов.
Естественно будет считать, что взаимодействие системы с окружающей средой не описывается рядом констант. Множественность влияющих факторов и постоянно изменяющиеся параметры влияний, эффективность каналов связи между областью функционирования исторической системы и окружением, условия существования (от географических до политических) определяют суммарный результат воздействий на эту структуру, который может определяться как мутация, феномен или спонтанная гармония.
Относительная замкнутость отдельных систем, достигая критического уровня, может создавать условия для роста деструктивных тенденций. Преобладание последних в критическом случае приводит к развалу системы. Ослабление, обусловленное изоляцией, приводящее к гибели соотносится с общим законом, описывающим изолированные системы, эволюционирующие к хаосу (Пригожин, с.369). История, основная масса фактов которой так или иначе, связана с возникновением и разрушением различных структур, представляет собой ряд постоянно сменяющих друг друга подсистем, эволюционирующих в различных направлениях и с разной интенсивностью в разные времена в рамках макросистемы. Явный характер процессов, ведущих к разрушению системы, и высокая скорость их протекания в масштабах государства привели к тому, что в древних религиозных доктринах утвердилось воззрение на мир как на систему, периодически скатывающуюся к хаотическому состоянию (Элиаде, с.54). Подобная система взглядов не исключала также представлений о мироздании как о статичном и неизменном, распространенных в Древнем Египте (Франкфорт), что было скорее результатом несколько иного чувства истории у древних людей, чем у наших современников. В дальнейшем, из первоначального осмысления человеком ритма и периодичности, возникла идея всемирной однородности, а возникающие изменения рассматривались как прерывистые и скачкообразные (Уитроу, с.76). Статичность и стабильность уступила место теориям циклического развития, линейное и циклическое время разделили области исторического и сакрального. Идея цикличности (маятниковости) основывалась с одной стороны на необратимости процессов, подразумевающей наличие порогов (в нашем случае тактов), и на повторяемости состояний (что, как описано выше лежит в основе представления системы как цепочки подсистем-состояний). Несмотря на идеи цикличности, первичные представления людей о мироздании не выходили за пределы мысли о сущем как весьма развитом, но по сути простом.
Сложность исторических систем обусловлена также наличием внутри системы, в данном случае очага цивилизации, сосуществующих зон, участков различной степени стабильности и сложности, территорий, ограниченных по-разному климатическими условиями, регионов разной этнической организации. Наличествующая в результате неоднородность на определенных этапах предохраняет систему от достижения критически стационарного состояния, могущего привести к деградации. Отсутствие достаточной степени неоднородности восполнялось вторжениями извне, спонтанной дифференциацией по родовому, религиозному или этническому признаку, войнами или колонизацией. Сменяющие друг друга более или менее равновесные состояния очагов определили характер развития и более сложных образований Западного и Восточного Метаочагов.
Историческая структура как система с достаточно сложным и слабо прогнозируемым поведением в ходе своего развития функционирует последовательно в различных режимах и формах. Необходимость переходных фаз между режимами выдвигает на первый план точки (периоды времени, такты) своеобразной бифуркации, играющие роль порогов, разделяющих существенно особые режимы сложного поведения системы. Отдельные флуктуации, приводящие к недолговечным изменениям или к переходам без порога между исходным и конечным состоянием системы, имеют место постоянно, однако они не оказывают принципиального воздействия на специфику развития системы. Глобальная необратимость и сложность поведения любых исторических систем, в которых наблюдаемое поведение в значительной степени связано с эволюцией, т.е. предысторией (Николис, с.48), проходящих становление от такта к такту, делает невозможным глубокие исторические возвращения, перенесения или реставрации.
Вопрос о пределе сложности систем не решается однозначно. В общем случае правомочными являются лишь вероятностные соображения относительно развития самой системы и колебаний ее степени устойчивости. Спонтанная активность вносит коррективы в любое моделирование, а наличие тактовых зон как достаточно длительных неравновесных условий своего рода точек формальной, но регулярной бифуркации определяет постоянство многовариантного выбора при сохранении, однако, базового градиента. Если повышение однородности в системе и упрочение равновесного состояния повышает вероятность разделения, ослабления и развала в пределах данной формы, то, с другой стороны, отход от стационарного состояния вызывает периодические колебания, сменяемые сложными периодическими колебаниями, а также хаотическое состояние старой формы и новые формы самоорганизации (Пригожин, с.195, 227). Внутренняя дисимметрия и нестабильность или стабильность и однородность, усиление одних возмущений или затихание других, усложнение или деградация все, так или иначе, приводит в свое время к трансформации, реорганизации, смене алгоритма функционирования системы. Вопрос об устойчивости структуры однозначно не может быть решен. Преобладание тех или иных тенденций в функции от степени сложности демпфируется или усиливается множеством нюансов. В общем случае можно сказать, что сложные системы находятся в метастабильном состоянии (Николис, а, с.477-478).
С разрушением системы Метаочагов и с переходом к национально-территориальному структурированию стран алгоритм исторического развития, без сомнения, претерпел кардинальные изменения. Восьмой такт стал временем начала функционирования европейского алгоритма. Рождение национальных языков и литератур, оформление общеанглийского, итальянского, французского и повсеместный отказ от традиционной латыни наследия ушедшего в небытие Рима дали толчок национальному самоопределению и заложили основы будущего развития европейских стран, в котором литература и языковая принадлежность начинала играть роль, более весомую, чем древние традиции, территориальные особенности и родственные связи. К первым представителям европейских национальных литератур следует отнести, прежде всего, Чосера, Данте, Петрарку, Ленгленда, Боккаччо и др. Исчезновение латыни как формы связи между различными государствами и всех государств с папством, развитие разноязыких литератур в разноязыких государствах, все большее усиление индивидуализации культур обусловили и систему построения новой Европы, и последующие формы ее развития. Начиная с XIV в. развитие каждого государства, нации, пошло своим особым путем. Религиозная жизнь претерпела ряд изменений, отразившихся на отношениях между мирянами и духовенством, в искусстве начинает доминировать не стилизованное, а реалистическое изображение вещей (Гуревич, с.248-250). Появление фигур, подобных Оккаму, Гусу и др. свидетельствовало о рождении нового понятия европеец . Изобретение книгопечатания Гуттенбергом поставило Европу перед фактом дальнейшего развития как преимущественно литературного, книжного и языкового.
Временем рождения Европы можно полагать время шестого такта и связывать начало процесса оформления единого территориально и политически организма с завоеванием римлянами Галлии и Британии. Несмотря на то, что сам процесс завоевания был завершен еще Цезарем, фактически новые территории были втянуты в сферу активного римского влияния лишь в начале I в. н. э. (Лампрехт, т.1, с.163). Специфичность характера европейских завоеваний и обширность территорий, достаточно быстро вошедших в состав империи, позволили делать выводы о войне как о преимущественно односторонней и колониальной (Шпенглер, с.170). Впрочем, изощренная римская дипломатия, использовавшая внутренние распри племен, добилась успехов значительно более впечатляющих, чем вооруженные столкновения. Территория Западной Европы продолжила свое развитие в статусе провинции Римской империи вплоть до упадка центральной власти. Сокрушив метрополию, варварские племена начали развивать местные формы государственной организации. Ко времени седьмого такта процесс образования варварских королевств был завершен, Европа разделена, начальные границы установлены. Однако тенденции к дальнейшему дроблению одна из основных европейских черт не ослабевали, стабильность границ была призрачной, рознь и взаимные претензии перерастали в военные конфликты. Преимущественно общая религиозная база христианство исключила поначалу приоритет религиозных войн, переместив центр тяжести претензий в область родовых, семейных и династических противоречий. Усиление различных течений христианства, в частности арианского толка, создало прецеденты религиозной розни, а разнонаправленность монарших симпатий сформировала базу папско-арианского и папско-православного конфликта. К восьмому такту, когда Скандинавия была христианизирована, Византия разгромлена, а Русь, объединяющаяся вокруг Московского княжества, стояла на пороге полной независимости, общее построение европейского организма стало зримым фактом. Национальные образования, определившие границы своих стран, гармонично сосуществовали на всей территории Западной Европы. Балканы, являющиеся зоной военного противостояния христианства и ислама, по сути, не являлись территорией Европы. Остальные страны как составные части большой системы со своими столицами представляли собой определенным образом организованный геополитический конгломерат государств и культур. Опорными точками географической и геометрической симметрии континента стали столицы центры культуры, науки, искусств и административные центры.
Не лишен любопытства тот факт, что исключительное значение городов в Европе не было обусловлено численностью городского населения, определяющего экстраординарную военную и экономическую мощь. По данным исследователей число жителей в крупнейших городах Ганзейского союза не превышало 20 тысяч человек. В столице Англии Лондоне в XIV веке жило около 35 тысяч человек. Если сравнивать численность населения европейских городов времен 8-го такта с численностью жителей Рима на рубеже эр или Константинополя времен расцвета Византийской империи (около 1 миллиона человек), то крупнейшие немецкие, франкские или английские города могут быть удостоены статуса поселка. Тем не менее, именно города являлись основой европейской структуры. Число основываемых городов при приближении к XIV веку стремительно растет. По некоторым подсчетам только в северо-восточной части Германии было основано около 350 городов (Белов, с.6). Роль города, особенно столичного, как центра и национального, и европейского значения была весомей его роли военного плацдарма, крепости и средоточия ремесленного производства.
Европейский алгоритм в своем проявлении это правильное расположение столичных городов на восьми осях, пересекающихся в Праге. Между осями сохраняется постоянный угол в 22,5 (360/2n,где n=8). Прага как центр Европы лежит одновременно на всех осях; остальные города располагаются следующим образом:
1. Париж (основан Римом на рубеже эр, столица Франции)- Люксембург (столица государства Люксембург) Прага (центр славянских племенных группировок в V-VII вв., центр пражского архиепископства и столица Чехии с XIV в.) Краков (старая столица Польши, известная в этом статусе с XI в.) Киев (до 1300 г . столица русского митрополита, с XIV в. в составе Литвы, столица Украины).
2. Лондон (с VII в. столица королевства восточных саксов, столица Великобритании) Прага- Кишинев (столица Молдавии) Ереван (столица Армении).
3. Эдинбург (бывшая столица Шотландии) Прага Будапешт (с 50-х гг. XIV в. столица Венгерского королевства, столица Венгрии) Стамбул (Константинополь, столица Восточной Римской империи, до середины XV вв. столица Византии, столица Османской империи).
4. Берлин (столица Германии) Прага Вена (с I в. римский лагерь, столица герцогства, столица Габсбургов, столица Австрии) Афины (столица Древней Греции с VII в. до н. э., столица Афинского герцогства в XIV в., столица Греции).
5. Осло (с XIV в. королевская резиденция, столица Норвегии) Копенгаген (королевская резиденция и столица Дании с 1443 г .) Прага.
6. Стокгольм (королевская резиденция с конца XIII в., столица Швеции) Прага Сан-Марино Рим (столичный центр с VII в. до н. э., столица Римской империи, столица пап (Ватикан), столица республики 1347, 1354 гг., столица Италии).
7. Монако (столица княжества Монако) Прага Рига (столица Латвии) Санкт-Петербург (столица Российской империи).
8. Мадрид (столица Испании) Берн (с 1353 г . в швейцарской конфедерации, столица Швейцарии) Прага Варшава (столица Польши) Минск (в XIV в. вассал Литовского княжества, с 1413 г . центр Минского воеводства, столица Беларуси) Москва (центр Московского княжества, столица России).
Из восьми рассмотренных оси две представляют определенный интерес, так как совпадают с определенными политическими и историческими направлениями. Ось Мадрид Берн Прага Варшава Минск Москва можно назвать политической , т.к. она является своего рода образующей всей Европы. Политическая ось отражает связь максимально стабильного центра с государственными структурами, оформившимися несколько позже основных стран ввиду контроля их территории со стороны новых варваров (арабы на территории Испании и монголы на территории России). В этом смысле статус Мадрида, существующего как европейский город и столица Испании с 1561 г . аналогичен статусу Москвы, ставшей столицей единого Русского государства лишь со второй половины XV века.
Перпендикулярная ей ось Берлин Прага Вена Афины может быть названа исторической , т.к. связывает центр Европы через Балканы с древней Эгеидой, при продлении проходит через древнюю столицу Крита, служившего своеобразным мостом из Египта в Грецию и отражает в какой-то степени общее направление движения христианства из Передней Азии в Европу и направление мусульманского вторжения на территорию европейского континента. Таким образом, политическая ось отражает внутреннюю структуру европейского сообщества как сосуществования старых и относительно молодых государств по общим принципам; историческая ось отражает преемственность, корневую связь Европы с Римской империей и Древним миром.
Следует упомянуть и те страны, расположение столиц которых не следует общему правилу. Лиссабон, будучи достаточно старым городом, является скорее странным исключением из правила (в то же время новый Санкт-Петербург примером исключительно тонкого чувствования алгоритма расположения столиц). Страны Балканского п-ова (за исключением Греции, имеющей древние корни) не подлежащие правилу лежат в зоне турецкой колонизации, которая изменила европейский характер этой территории, совпав со временем базисной организации Европы XIV веком (8-м тактом). Прочие столицы, основанные позднее XIV в.:
Тирана столица Албании, до XVII в. вообще не имела вид города.
София столица Болгарии с 1879 г ., с 1382 г . под властью осман.
Хельсинки-столица Финляндии, столица княжества с 1812 г .
Бухарест-столица Румынии с 1861 г .
Амстердам-столица Нидерландов с 1795 г .
Брюссель-столица Бельгии с 1830 г .
Столицы малых государств (Андорра, Вадуц), не представляющих ярко выраженных национальных образований, столицы островных государств (Дублин, Рейкьявик, Валетта), неявно относящихся к Европе, и столицы не перечисленных выше балканских государств, относящихся к сфере влияния мусульманства, не подлежат общему алгоритму построения.
Наследственная специфика отдельных регионов и территорий, обусловленная как историей их развития, так и сложившейся несколько позднее политической ситуацией, отчасти сохранилась. К подобным нюансам следует отнести: положение шиитского Ирана, унаследовавшего некоторые качества Среднеазиатского переходного звена, военные столкновения Китая с Индией (район Тибетского переходного звена), подчинение китайцами Тибета и разгром местного института лам, военное давление Китая на Вьетнам и внутривьетнамские разногласия между севером и югом (Северный Вьетнам пограничная зона бывшего Восточного Метаочага), японско-китайские конфликты (Япония ближайшая государственная структура, образованная вне досягаемости Восточного Метаочага); западная граница Китая район г. Кашгар по сути граница Восточного Метаочага; конфликты Пакистана и Индии (в зоне раздела Метаочагов, 65-70 в.д.); конфликты Индии и Цейлона (юг Индостана и Цейлон лежат за пределами Восточного Метаочага); арабо-израильские конфликты (Израиль рудиментарное образование в области Палестинского переходного звена); конфликты в Йемене (пограничная область Западного Метаочага); балканские конфликты (зона турецкой колонизации); конфликты между севером и югом в Италии (граница Западного Метаочага разделяет Северную и Южную Италию); китайские притязания в Приамурье (зона Восточного Метаочага) и др. Гипотетические границы бывших Метаочагов на сегодняшний день совпадают с рядом государственных границ и могут лечь в основу объяснения тех или иных территориально-политических притязаний. Переход к новой системе построения государств Европы, по всей видимости, должен иметь свой аналог на Востоке, однако не без учета доминирования Китая и Индии. Смена алгоритмов вряд ли может происходить мгновенно. Наряду с современными тенденциями развития стран согласно видоизмененным законам их движения и становления сохраняется и влияние старых, возможно даже древних, связей, особенностей и специфических форм.
Наступление времени девятого такта, согласно общему порядку, представленному в таблице соответствия веков и тактов, следует отнести к XXI в. Но возможности человеческого сообщества растут не в арифметической прогрессии. Взлет наук и рост технического оснащения человека сдвигает не только пределы возможностей, но и корректирует временные ориентиры. Время такта, условно ограниченное веком, не подлежит строгому математическому постулированию. Границы же временного промежутка должны определяться скорее по граничным состояниям процессов, совокупность которых и определяет тот или иной такт. Степень развитости человеческой свободы воли обуславливает точность совпадения событий с нумерацией тактов и веков. Так, например, если еще время 5-го такта, ограниченное с начала окончанием колонизации Ганга и формированием Гат (около 700 г . до н. э.), а с конца завершением правления саиской династии и битвой под Каркемишем (610-605 гг. до н. э.) практически точно соответствует цифровым границам VII в. до н. э. (предыдущие промежутки принимаются как соответствующие по определению), то, начиная с 6-го такта ситуация меняется. Шестой такт, ограниченный завоеванием Галлии, вторжением в Месопотамию римлянами, началом индийской колонизации и последним усилением Китая перед переворотом Ван Мана (58-54 гг. до н. э.) и по окончанию завершением Иудейской войны, гражданскими войнами в Риме, введением буддизма в Китай, исчезновением вавилонян, последним усилением Кушан (69-73 гг.), по своей длительности несколько превышает протяженность века и занимает промежуток времени около 130 лет. Седьмой такт укладывается во время VII в. Время новых варваров захватывает отчасти XIV в., т.е. пересекается со временем восьмого такта. Длительность 8-го такта с 1305-1309 гг. (основание Делийского султаната, Авиньонское пленение пап, распад сельджукского султаната) по 1453 г . (окончание Столетней войны, взятие Константинополя турками) составляет около 150 лет и выходит за рамки XIV века. Колебания длительности времени такта (85-150 лет) обусловлены отсутствием механического, скрупулезно точного движения истории и участия в каждом событии реальных людей, наделенных свободой воли. Границы каждого из тактов во времени, проявляющиеся посредством определенных событий, в то же время не обусловлены самими событиями, а суть собственно такта восходит к понятиям пороговых изменений, при наличии которых возврат к формам, лежащим за гранью порога (такта) невозможен.
Любой исторический организм избегает быстрого перехода в состояние инертное то есть он функционирует. В случае закрытых или условно закрытых систем по мере их развития хаотические тенденции, становящиеся причиной разрушения изнутри, или ослабление, обуславливающее разрушение извне, начинают преобладать. Достижение некоего критического уровня слабости или нестабильности системы повышает вероятность ее разрушения до предела. При отсутствии дополнительных каналов связи с внешним миром, мощность которых не выше уровня устойчивости системы, структура деградирует до исчезновения. Примером подобного процесса могут служить следующие исторические системы: цивилизация Крита территориально ограниченное образование, не имевшее возможностей расширения и мощности для колонизации соседних островов, уничтоженная в результате вторжения племен, т.е. разрушенная извне; государство Тартесс условно замкнутая система, разрушенная извне в ходе завоеваний Карфагена; культура Хараппы географически замкнутая структура, потеря канала связи с Месопотамией увеличила степень замкнутости, вступила в процесс разрушения изнутри, который завершился вторжением арийских племен и полным уничтожением; Минейское государство ограниченное прибрежной зоной юга Аравии образование, разрушившееся изнутри. При возникновении дополнительных возможностей ухода от сверхстационарного состояния система избегает грозящего разрушения. Примерами в этом случае служат: Египет, переживший вторжение гиксосов; Вавилония, подпадавшая под власть касситов; Китай, подвергающийся постоянным набегам сюнну, тибетцев и др. кочевников; Индия, ощутившая вторжения эфталитов и др. Кардинальное повышение степени открытости сразу нескольких систем видно на примере образования Хеттского государства, сыгравшего роль взаимосвязи структур Западного Метаочага. К вторжениям извне, повышающим степень открытости сразу нескольких систем относятся вторжения скифов и киммерийцев в Азии.
Тактовые зоны в теле общего исторического процесса играют роль тех порогов, прохождение которых полностью исключает даже формальный возврат. История как безвозвратное течение в смысле движения во времени не обращаема. Однако конкретные события свидетельствуют о попытках в разные времена вернуться к формам предыдущих правлений или хозяйственных отношений. Реставрации того или иного вида были присущи Египту, политика возвращения неоднократно проводилась в Китае, в религиозном аспекте история знает примеры движений ревнителей веры, направленных на поворот к древним традициям. С точки зрения идентификации времени такта по изменениям, исключающим возврат любопытно проанализировать возможное время девятого такта.
XX век, отмеченный двумя мировыми войнами, не имеющими аналога в истории, претендует по косвенным данным на роль века начала девятого такта. Определенность границ, перипетии в Тибете, характер войн, принципиальнейшие достижения в области мировоззрения и техники все это может быть свидетельством наступления тактового интервала до его ожидаемой даты XXI века. Утверждения в данном случае бессмысленны, ход истории приводит нас к все более точному пониманию алгоритма ее протекания. Тяжелее всего судить о современности. Теоретическое рассмотрение того, что еще не произошло, грешит желанием предсказания.
Источник: www.gumer.info.
Рейтинг публикации:
|
