И.С. Иванов – президент Российского совета по международным делам, министр иностранных дел России в 1998–2004 гг., секретарь Совета безопасности России в 2004–2007 гг., член редакционного совета журнала «Россия в глобальной политике».
Резюме: У всех, кто тем или иным образом причастен к внешней политике и международным отношениям, сегодня есть ощущение стремительно надвигающихся фундаментальных перемен.
У всех, кто тем или иным образом причастен к внешней политике и международным отношениям, сегодня есть ощущение стремительно надвигающихся фундаментальных перемен. Кто-то связывает грядущие сдвиги с новыми опасностями и вызовами; кто-то, напротив, видит в них основания для новых надежд и оптимизма.
Но то, что перемены неизбежны, как и то, что они будут носить глубокий и необратимый характер, — ясно любому политику, аналитику-международнику или журналисту.
Такими висящими в воздухе предчувствиями прихода новой эпохи в мировой политике были отмечены конец 80-х — начало 90-гг. прошлого века, когда уходил в прошлое биполярный мир, рушилась мировая социалистическая система, начинали свое триумфальное шествие по планете процессы глобализации и идеология неолиберализма. Но тогда, четверть века назад, в силу целого комплекса объективных и субъективных причин, старой системе международных отношений удалось во многом устоять под напором перемен, ограничившись незначительными изменениями.
Неизменными остались прежние «несущие конструкции» мирового порядка второй половины XX века: базовые международные организации и институты (от ООН и Всемирного Банка до НАТО и ОБСЕ), основополагающие принципы международного публичного права, традиционные подходы великих держав к решению своих внешнеполитических проблем и спровоцированное ими резкое обострение напряжённости между западными государствами и Россией.
Однако «подморозить» систему международных отношений в середине второго десятилетия XXI века еще на двадцать — тридцать лет вперед уже не получится, о чем красноречиво свидетельствует драматический кризис в Украине.
Кризис, помимо всего прочего, наглядно продемонстрировал очевидную ущербность европейских и глобальных институтов безопасности, двусмысленность и лукавство современных международно-правовых норм, бессилие международного гражданского общества вместе с экспертно-аналитическим сообществом в их попытках повлиять на ход вооруженного конфликта на востоке Украины. И все это — в самом центре Европы, на континенте, где даже предположение о возможности крупного военного столкновения еще недавно воспринималось как продукт воспаленного воображения фанатичных идеологов «холодной войны».
Впрочем, украинский кризис — далеко не единственный симптом начинающейся революции. Старая изношенная ткань мировой политики прорывается в самых разных местах. На Ближнем Востоке, где сегодня под угрозой оказалась вся система региональной стабильности, и даже государственность многих стран как таковая. В зоне Европейского Союза, который никак не может выйти из затянувшегося экономического, финансового и институционального кризиса. В Восточной Азии, где ускоряется гонка вооружений, повсеместно растет национализм, и с новой силой разгораются исторические споры и территориальные конфликты. Ставить новые заплаты на эту ткать становится все труднее, да и держатся заплаты все хуже и хуже.
Ясно, что начавшаяся революция в мировой политике будет сложным, болезненным, а во многом — и опасным процессом; таковы особенности любой революции. Но снизить риски, избежать явных угроз и органично включиться в новый мировой порядок сумеют те государства и общества, которые смогут наиболее адекватно воспринять происходящие перемены, предвидеть их ближайшие и отдаленные результаты, реалистически определить свое место и свою роль в мире будущего.
Не случайно, сегодня в мире происходит резкая активизация дискуссии о новых подходах к изучению международных отношений. Старые методологические подходы, сложившиеся главным образом в США в середине прошлого века (многочисленные модификации политического реализма и либерализма) и противостоящие им «ревизионистские» парадигмы («неомарксистская», «цивилизационная», «геополитическая» и пр.) уже явно недостаточны для описания современных мировых процессов, не говоря уже о достоверном предсказании их динамики и возможных последствий. А новые подходы еще только-только начинают вырисовываться, причем поиск этих подходов идет в ожесточенной интеллектуальной борьбе.
В этой борьбе проверку на прочность проходит весь интеллектуальный багаж, доставшийся нам в наследство от прошедшего ХХ столетия. Такие фундаментальные понятия как «суверенитет», «право наций на самоопределение», «взаимозависимость», «баланс интересов» становятся предметом не только академических дискуссий, но и политических баталий. Появляются новые понятия и новые концепции – «гуманитарная интервенция», «обязанность защищать», «неудавшееся государство», «управляемый хаос», — которые также оказываются в самом центре мировой политики. От того, сможет ли человечество договориться по этим базовым понятиям, в значительной степени зависит и наша общая способность возродить управляемость всей мировой системы.
Российский совет по международным делам (РСМД) поставил перед собой задачу дать по возможности полный и объективный обзор протекающей в мировом экспертно-академическом сообществе дискуссии. Итогом наших двухлетних усилий стала трехтомная хрестоматия «Современная наука о международных отношениях за рубежом», ставшая логическим продолжением выпущенного три года назад шеститомника «Россия в глобальном мире (2000 - 2011)». В новом издании РСМД представлен максимально широкий спектр материалов, отражающих ведущуюся в мире дискуссию о том, как надо подходить к анализу мировой политики XXI века.
Хочется надеяться, что издание трехтомника станет стимулом для заинтересованного обсуждения вопроса о том, какую роль российская наука о международных отношениях могла бы сыграть в глобальных дискуссиях о будущем мироустройстве. Ни в коей мере не хочу преуменьшать наших достижений в этой сфере — достаточно вспомнить многочисленные исследования по теории международных отношений отечественных академических институтов, прежде всего, Института мировой экономики и международных отношений РАН, российской университетской науки, независимых аналитических центров. Нельзя не отметить и то, что в России теория международных отношений давно перестала быть «столичным спортом» — серьезные исследования в этой сфере ведутся сегодня в ряде региональных университетов — от Калининграда до Владивостока. Радует, что в последние годы в международные исследования активно пошла молодежь, что дает надежду на возрождение почти утерянных отечественных школ — прежде всего, в страноведении.
В то же время хотелось бы обратить внимание на несколько серьезных проблем, которыми еще предстоит заняться. Во-первых, у нас — как и в мире в целом — сохраняется существенный разрыв между научной теорией и политической практикой. Наверное, вина за такое положение ложится на обе стороны. Академические ученые не всегда способны производить конкретный прикладной «продукт», востребованный профильными министерствами и ведомствами, а чиновники, в свою очередь, часто не считают нужным консультироваться с независимыми экспертами. Отсюда — ощущение своей невостребованности, а то и просто ненужности, которое до сих пор широко распространено в нашей научной среде.
Во-вторых, наша наука о международных отношениях и внешней политике сегодня характеризуется весьма высокой степенью партийности, политической ангажированности. На этом поле, порой очень эмоционально, выясняют отношения наши «патриоты» и «либералы», «атлантисты» и «евразийцы» и т. д. Между тем, на мой взгляд, наука о международных отношениях, как и внешнеполитическая практика, должна носить надпартийный характер, отражать общенациональные, а не групповые интересы. Критерием оценки любой работы может быть исключительно ее профессиональный уровень, а не партийная или политическая принадлежность автора.
Вызывает озабоченность очень слабое представительство наших ученых на основных международных площадках, где обсуждаются контуры грядущего миропорядка. Нашу страну представляют буквально горстка экспертов и интеллектуалов, которые даже физически не в состоянии охватить хотя бы основные целевые аудитории за рубежом.
В-третьих, вызывает озабоченность очень слабое представительство наших ученых на основных международных площадках, где обсуждаются контуры грядущего миропорядка. Нашу страну представляют буквально горстка экспертов и интеллектуалов, которые даже физически не в состоянии охватить хотя бы основные целевые аудитории за рубежом. Крайне актуальной выглядит задача многократно расширения нашего участия в дискуссиях по ключевым вопросам нового миропорядка с зарубежными коллегами. Хочу подчеркнуть — речь идет не об усилении внешнеполитической пропаганды, а именно о совместных экспертных поисках решений тех проблем, которые являются центральными для будущего мирового порядка.
Иногда приходится слышать высказывания в том смысле, что российская наука должна создать свою собственную, «суверенную» теорию международных отношений, освободившись, наконец, от чуждого нам зарубежного влияния. Такие высказывания можно приравнять к призывам нарисовать отдельный «глобус России». Формирование нового мирового порядка — общее дело всего человечества, а потому и обсуждение его основ требует максимально открытого и демократичного международного диалога. А уж какую роль в этом диалоге будет играть Россия — зависит исключительно от нас самих.
| Российская газета
Источник: globalaffairs.ru.
Рейтинг публикации:
|
