Большая собственность подразумевает и большую ответственность
Последствия геополитического конфликта с Западом для России будут гораздо серьезней, чем кажется многим. Вот только совсем не теми, на которые надеются США, ставящие на внутреннюю смуту и смену власти. Экономическая война приведет не только к ликвидации зависимости России от подконтрольных англосаксам финансовых рынков, но и к усилению государственных позиций в стратегических отраслях экономики.
«Никакого массового пересмотра итогов приватизации не будет», – сказал на днях Путин, комментируя дело Башнефти и олигарха Евтушенкова. Действительно, даже если Башнефть вернут государству, это не означает, что власть немедленно перейдет к ревизии прочих крупных активов, ушедших в частные руки в 90-е.
При этом все понимают, что разговор о национализации, если убрать из него спекулятивную антипутинскую пропаганду, подразумевает совершенно конкретную сферу – крупную добывающую и перерабатывающую промышленность и оборонку. Нефтянка, добыча сырья, металлургические комбинаты, самолето- и машиностроение – не такой уж и длинный перечень. Большая часть этого добра была приватизирована в 90-е годы за копейки, и отношение народа к этому факту остается неизменным: это, говоря языком советского УК, «хищение общенародной собственности».
За последние десять лет государство вернуло себе контроль над большей частью оборонки и немалой частью нефтедобычи. Но пока основой экономического курса и строя оставалось либеральное рыночное учение, все усилия власти не затрагивали главного вопроса – должна ли в принципе в России быть частная собственность на системообразующие, стратегические отрасли экономики. Конечно, должна – более того, государству необходимо постепенно уменьшать свою долю в контролируемых им компаниях, распродавая всякие там АЛРОСЫ и Роснефти.
Конфликт с Западом не просто поставил эту логику нашего либерального экономического блока под вопрос – он продемонстрировал, что она приводит к постепенной потере самостоятельности страны, а в случае серьезного конфликта становится просто самоубийственной. Если бы Путин все эти годы не проводил политику собирания как стратегической собственности, так и финансовых резервов в руках государства – нас бы раздавили в первые же месяцы.
Но конфликт с США носит всесторонний и принципиальный характер – а значит, чтобы не просто выстоять в нем, но и победить, России нужно не только собирать широкую международную коалицию стран, недовольных глобализмом (как политическим, так и финансовым), но и быть уверенной в устойчивости собственной экономики. А для этого нужно не просто мобилизовать все силы, но и определиться с экономическим строем и укладом.
Какова должна быть роль государства в экономике? Могут ли власть и народ быть уверены в экономическом и политическом патриотизме олигархов, владеющих стратегическими отраслями? Увы, ответ на второй вопрос неутешителен – немалая часть нашего олигархата давно уже интернациональна, западоцентрична. Дело не только в английской прописке – в их интересы входит интеграция России в ту модель мировой экономики, которую продвигают англосаксы. Ходорковский переводит разговор на тему цивилизационного «европейского выбора России» – но в основе этого «выбора» лежат меркантильные интересы немалой части российского бизнес-сообщества.
В военное время они, конечно, пытаются изображать из себя патриотов – но уж очень неубедительно. Поэтому ни Путин, ни народ не могут рассчитывать на то, что в критический момент они не предадут (продадут) Россию. И это является главным аргументом в пользу того, что национализация стратегических отраслей со временем станет практически неизбежной – тем более что конфликт с Западом будет только набирать обороты.#{interviewpolit}
Скорее всего, она будет проходить аккуратно и точечно, с судами и выплатами – с целью собрать в итоге в госкорпорациях и контролируемых государством компаниях большую часть стратегически важных секторов экономики. Это вовсе не означает отказа от частной собственности, рынка или капитализма – вопрос нового строя станет актуальным уже потом – это просто возвращение государству (а значит, и народу) ресурсов, необходимых для его безопасного существования. Хотя, естественно, олигархи будут подавать этот процесс как уничтожение частной собственности, пугая обывателя тем, что у него отберут квартиру или магазин. Передергивание – вообще ключевой элемент борьбы интернационального капитала за удержание своих позиций в России.
Вот Госдума приняла в первом чтении закон о «компенсациях за санкции Запада» – но его тут же назвали «законом Ротенберга», по фамилии братьев-миллиардеров, попавших под западные санкции. Их собственность была арестована в Италии – и либеральная (то есть олигархическая) пресса тут же приписала их лоббистским усилиям появление этого законопроекта. Тут важно даже не то, что это ложь, и даже не то, что закон позволяет конфисковать иностранную собственность в России в ответ на арест собственности наших граждан за границей – а то, что любые меры по защите российских интересов тут же пытаются выдать за заботу о собственном кармане «жуликов и воров», правящих Россией. Ведь Ротенберги – это любимое ругательство что Навального, что Немцова.
Когда они хотят доказать, что Путин не собирает государственные ресурсы, а перераспределяет их от одного олигарха к другому, они тут же вспоминают три фамилии – Тимченко, Ротенберги, Ковальчуки. Вот они – «главные столпы путинского режима», это ради них он грабит Россию: это уже много лет аксиома для секты Навального. Ротенберги и под западные санкции попали за близость к Путину – ведь англосаксы до сих пор считают главными спецами по России Немцова, Каспарова и Навального, и раз они говорят, что нужно бить по «путинским друзьям», то, значит, так и нужно делать.
Между тем те же Ротенберги, действительно знакомые с Путиным с детских лет и совместных тренировок по дзюдо, хотя и серьезно обогатились в нулевые годы, но все же занимались строительством – то есть зарабатывали на создании нового (в том числе и сочинских олимпийских объектов). Принципиальное отличие от олигархов ельцинского призыва – те-то до сих пор эксплуатируют созданные советским народом скважины и доменные печи. То, что власть давала заказы «своим», не так уж и удивительно – им хотя бы доверять можно, а незнакомый разворует большую часть до того, как построит (а некоторые еще и на вырученные деньги будут финансировать «оранжевую революцию»).
Конечно, было бы лучше, если бы строительством у нас занимались государственные компании – но их практически не осталось, к тому же эта отрасль всегда была децентрализована и по горизонтали, и по вертикали. Путину проще было бы сразу поставить на стройки века того, кому он доверяет – как это произошло с Сечиным на нефтянке – но это физически было невозможно.
Политического влияния у Ротенбергов нет, как и соответствующих амбиций – им банально приписывают то, чем они не являются. Олигархи типа Ходорковского или Потанина в свое время не просто срослись с властью, они и были властью, в том числе и юридически (Потанин, например, был первым вице-премьером). Они командовали чиновниками, расставляли своих людей, манипулировали министрами и Кремлем, в нулевые они пытались построить Путина и сменить политическую систему.
А сейчас не то что Путин, но и, например, мэр Москвы Собянин ничем не связан и не зависит от Ротенбергов – их компании могут дать подряд, а могут и не дать. Это обычные магнаты – очень крупные, но политически не имеющие никакого самостоятельного значения. И, конечно, абсолютно лояльные Путину – но для президента важно то, что они лояльны России.
Ведь тот же Тимченко, крупнейший торговец нефтью, живший в Финляндии и Швейцарии, чей бизнес был также зарегистрирован за границей, вернулся в Россию еще пару лет назад – и оказался одним из немногих, кто откликнулся на призыв Путина к бизнесменам (сделанный даже публично) вернуться в национальную юрисдикцию. Путин готовился к конфликту с Западом – понимая, что давление на восстанавливающую силы Россию будет нарастать и приведет к столкновению – и смотрел на поведение олигархов. И не видел почти ничего хорошего.
Конечно, учит нас либеральная пропаганда, что Тимченко, что Ротенберги – это просто «кошельки Путина», вот они и вернулись домой, вот они и делают все, что он прикажет. Да, наверняка делают – но просто потому, что они не только старые друзья, но и немногие из олигархов, оказавшиеся национально ориентированными. Но, может быть, именно за их патриотизм им и доверял Путин? Потому что хорошо знал их – и понимал, что они другой породы? А насчет «кошельков Путина» – это просто другой уровень понимания отношений. У Путина нет доли в их собственности, они не сгружают слитки золота в его тайные хранилища – просто он может рассчитывать на этих людей при осуществлении, например, тех операций, которые Россия, как и любая другая серьезная держава, проводит неофициальным путем, не оформляя их в бюджете (тайную политику никогда не отменят).
И главное – он может быть уверен в том, что они приобретут нужные государству активы, построят, договорятся с иностранцами исходя из интересов страны, а не только личной выгоды или, еще хуже, интересов лондонского Сити. По крайней мере, их не нужно будет принуждать к этому, как других олигархов, смотрящих в рот власти и при этом дискредитирующих ее как своим образом жизни, так и пропагандой своих масс-медиа.#{intervieweco}
В этой связи очень любопытно посмотреть, что говорит человек, из которого еще до Ротенбергов обслуживающие олигархов СМИ лепили «банкира Путина». В четверг в Financial Times появилась заметка под заголовком «Сергей Пугачев предостерегает: в путинской России бизнесмены – «крепостные». Бывший владелец Межпромбанка с конца прошлого года находится в розыске – Следственный комитет ищет его по делу о выводе средств из банка. Долги – почти 80 миллиардов рублей. При этом Пугачев уже три года живет в Лондоне, но до этого он не давал интервью. Теперь появилось всего несколько его высказываний, но очень характерных:
«Сегодня в России нет частной собственности. Есть только крепостные, которые принадлежат Путину... Теперь есть Путин и его пособники, которые выполняют его приказы. И все наличные деньги, которые на этом делаются, поступают на баланс Путина. Страна находится в состоянии войны. И, следовательно, большой бизнес не может жить как раньше. Он должен жить по правилам войны».
Пугачев был не просто миллиардером – его «Объединенная промышленная корпорация» владела крупнейшими питерскими предприятиями – «Северной верфью» и Балтийским заводом, гордостью советского судостроения и ВПК. В 2001 году Пугачев стал сенатором от Тувы – и пресса начала писать о нем как о «банкире Путина». Либералы, конечно, не пугали им либеральных детей так, как Ротенбергом – но тогда и кампания против Путина базировалась на других «ценностях». Хотя и тогда Пугачева всячески поддевали как «православного банкира» (он и в самом деле был крупным меценатом РПЦ), рассуждали о том, что «Путин помогает своим».
Между тем Путин и в те годы пытался добиться от бизнеса возвращения увезенных за границу средств – рассчитывая не на патриотические убеждения, а на банальную рассудительность, он предупреждал о том, что рано или поздно все кончится плохо для олигархов. «Замучаетесь потом пыль глотать по офшорам» – это еще из тех лет. Но Путина не слушали – причем не только ельцинские олигархи, но и как бы «свой» Пугачев.
Пугачев купил крупнейшую французско-европейскую сеть гастрономических бутиков – за миллиард евро – вместо того, чтобы вложить эти деньги в свои питерские верфи. В результате его заводы банально срывали госзаказы, а сам банкир все больше времени проводил в Европе. Заводам давали госкредиты, но ничего не менялось – в итоге банк (из которого банально были уже выведены деньги) был обанкрочен, а верфи проданы госкомпании. Но Пугачев винит не себя, а режим, вставая в один ряд с Ходорковским:
«Но в более широком смысле Пугачев расценил утрату своей империи как часть кампании, которая началась с атаки на ЮКОС. «Он утверждает, что кампанией движет российский лидер, начисто не понимающий, что такое частная собственность», – передают авторы статьи. «На его взгляд, частный собственник может печь булочки, но не может производить ледоколы и военные корабли, сказал Пугачев».
Это кристально чистый пример олигархической логики – во-первых, вместо того, чтобы признать себя неэффективным (ну ведь не станешь же сам признавать воровство) собственником, стрелки переводятся на Путина, который «не понимает, что такое частная собственность».
Во-вторых, представить действия государственной власти, заботящейся о возврате в казну стратегических предприятий и прекращении разворовывания бюджета, как борьбу за собственность одного частника с другим: «собирание всех денег на баланс Путина». Никто из олигархов не говорит «на баланс России» – потому что для них нет этой категории, этого понятия.
Особенно ценно наблюдение, что Путин считает, что частный собственник может печь булочки, а не производить корабли – но ведь к пониманию этого изначально имевшего весьма либеральные экономические убеждения Путина привели не лекции Глазьева или призывы Зюганова, а итоги деятельности самих «частных собственников», то есть олигархов. Понятно, что у Путина нет ничего против собственников, создавших свой бизнес, что называется, с нуля, но почему он должен спокойно наблюдать за тем, как «эксплуататоры недр и мощностей» думают только о своем кармане, рассматривая государственные интересы лишь как повод для получения дополнительного источника наживы?
Тем более во время войны – как правильно сказал Пугачев, «большой бизнес не может жить как раньше, он должен жить по правилам войны». Вот только правила войны православный человек Пугачев должен был сформулировать так, как их понимают в России, а не в Сити.
Правила войны – это быть со своим народом, биться за свою страну, за ее будущее, жертвуя во имя общего дела. А не стремиться нажиться на общих трудностях и не выжидать удобного момента, чтобы свалить власть и вернуть страну на «европейский путь».
И чем больше собственности – тем выше ответственность. Эту формулу, кстати, очень любят наши либеральные олигархи. Отвечать только вот не хотят.
Текст: Петр Акопов
Источник: vz.ru.
Рейтинг публикации:
|
