«Надо создавать позитивный образ будущего, а не только возрождать героический образ прошлого, второе всегда сомнительно, первое — бесспорно привлекательно»
Выпускник факультета управления и прикладной математики МФТИ, член Совета по национальной стратегии, эксперт ведущих аналитических центров России, исполнительный директор Международного исследовательского агентства «Евразийский монитор», организатор и руководитель Исследовательской группы ЦИРКОН Игорь ЗАДОРИН.
ИГОРЬ ВЕНИАМИНОВИЧ, КОГДА ПОЛЕТЕЛ ГАГАРИН, ВАМ БЫЛО ТРИ ГОДА. НО ЧТО-ТО, НАВЕРНОЕ, ПОМНИТЕ?
Про сам полет, конечно, я ничего не помню, тем более что с весны 1961 года мы жили в Афганистане по месту работы отца. Но когда в 1963-м родился мой младший брат, я настаивал (!) на том, чтобы его назвали Юрой. И аргументом были два имени — Юрий Гагарин и Юрий Власов (олимпийский чемпион по тяжелой атлетике — ред.). Я не помню, каким образом в моей голове тогда отложились эти имена, но это мое первое воспоминание, связанное с космосом.
 
А вот гибель Гагарина я хорошо помню. Газеты, телевизионный репортаж с похорон — это произвело серьезное впечатление. Мы вернулись в Советский Союз в 1965-м, Юрий Гагарин погиб в 1968-м, получилось, что почти вся радость, ликование, его поездки по стране прошли мимо, а гибель затронула непосредственно.
В ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ БЫЛА ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛАЯ ОБСТАНОВКА В СТРАНЕ, НО НА КОСМОС ТРАТИЛОСЬ ОГРОМНОЕ КОЛИЧЕСТВО РЕСУРСОВ. ЛЮДИ НЕДОЕДАЛИ, А ЧЕЛОВЕК ПОЛЕТЕЛ. ВЫ СЧИТАЕТЕ ОПРАВДАННЫМИ ТАКИЕ ЖЕРТВЫ?
Наверное, вам известна такая довольно банальная конструкция, которая описана во всех популярных книжках — пирамида потребностей Маслоу. И там первая, базовая потребность — это выживание и безопасность.
 Тогда СССР, прежде всего, необходимо было сохранить военный паритет с США — это действительно было проблемой выживания страны (подчеркиваю, страны в целом, а не только государства), и остальные потребности типа «поесть» или «благосостояние» просто считались несоразмерно более низким приоритетом. Рационально смотреть на это, взвешивать разные варианты было невозможно, нужно было обязательно обеспечить стратегический паритет.
Замечу, при том что страна недоедала, это была все-таки страна-победитель, триумфатор в мировой войне. И это ощущение победы в любом случае должно было как-то сохраняться, должны были быть победы еще и в других областях. Вся пропаганда 60-х годов была связана с достижениями, которые были продолжением Великой Победы. Полетели в космосе, построили ГЭС, нашли нефть… у страны-победителя не могло не быть следующих побед.
КАК ПОЛУЧИЛОСЬ, ЧТО ПОСЛЕ ТАКОГО УСПЕХА, ПОСЛЕ РЯДА ПОБЕД, МЫ НАЧАЛИ ОТСТАВАТЬ ОТ ЗАПАДА, ДА ЕЩЕ И ТАК СУЩЕСТВЕННО?
Да, мы все время отставали. Отставали в одной сфере, которая иногда была не самой критичной, а иногда очень критичной — мы отставали в системе управления. Она была неэффективна, слишком иерархична, централизована и бюрократична. Дело даже не в отсутствии рыночной экономики, а в том, что система управления была сильно централизована, что, вообще говоря, было архаизмом для 20-го века.
Никита Николаевич Моисеев в сугубо математических книжках по системному анализу и матмоделированию еще тогда доказывал, что не может такая иерархизированная централизованная система быть эффективной в современном мире хотя бы с точки зрения просто передачи информации. Появились сбои в сборе, передаче и обработке информации — появилось вранье. Появилось вранье — пошли неверные решения. Например, мы загубили отечественную вычислительную технику, потому что было принято ошибочное решение копировать все зарубежное. Это породило радикальное отставание в той отрасли, которая через какое-то время стала определять развитие вообще всего.
Административная бюрократическая система управления ориентирована на сохранение и укрепление статус-кво. Инновации ей противопоказаны. К тому же административно-командной системе свойственен кооптационный механизм формирования элиты (верхи должны кооптировать себе кого-то из низов, якобы лучших). А это очень рискованно. Потому что на каком-то моменте там складывается так называемый негативный механизм естественного отбора лидеров.
Поясню. Допустим, какой-то низовой лидер, инноватор или рационализатор «выскакивает» и говорит: давайте сделаем так-то и так-то, все по-новому. И вот остальные реагируют: да, давай, здорово, мы за тобой пойдем! Таким образом, он действительно становится лидером, человеком, который достиг чего-то весомого и был поддержан снизу. При этом низы как бы делегируют лучших наверх. Это позитивный отбор ― лучшие и инновационные поднимаются на новые высоты.
А у нас стал работать негативный отбор лидеров, ― как только кто-то новый появляется, его быстренько срезают со словами: кто это там выскочил, тебе больше всех надо? В итоге лидерами становятся те, кто в наибольшей степени ориентированы на сохранение статус-кво, на реализацию сложившихся процедур, а не на инновации. И такой механизм отбора ― одна из причин нашего отставания. Потому что люди стали выходить в управленцы не по праву своих достижений, а в связи с доказательством верности и лояльности, и ориентированы они уже не на новые достижения, не на изменения, а на выполнение процедуры. В этой системе критерием успеха управленца становится не успех страны и признание народа, а хорошие отношения с вышестоящим руководством.
ТО ЕСТЬ СЕЙЧАС ПОВТОРЕНИЕ ПОДВИГА, ПОДОБНОГО ПОЛЕТУ ГАГАРИНА, НЕВОЗМОЖНО?
Почему же? Возможно.
ТАК ЧТО ЖЕ НАМ МЕШАЕТ СЕЙЧАС ДАТЬ «ПО ПОЛНОЙ» И ПРОДОЛЖИТЬ ЧЕРЕДУ УСПЕХОВ?
Расстановка приоритетов другая. Ценными считаются успехи другого рода.
НУЖНО МЕНЯТЬ ПРИОРИТЕТЫ?
Не знаю. Это не вопрос рационально осознаваемой нужности. Это вопрос национальной мечты. Есть у народа нерациональная потребность в высоких, запредельных целях, потребность в мечте — он будет делать такого рода вещи, как полет в космос. Нет потребности — не будет делать, и никак его не убедишь, почему надо, например, лететь на Марс. Ну нет рациональных объяснений полета на Марс. Никаким образом не просчитаешь, какую это даст выгоду. Это может быть объяснено только тем, что должны быть сверхзадачи, которые выведут нас на другой уровень. Это мечта, рационально это не объяснить.
Когда Циолковский придумал ракету, она не было средством удовлетворения каких-то текущих потребностей, не было таких потребностей вообще, они позже появились благодаря открывшимся возможностям. Он шел не от нужности, а от мечты. От мечты достичь чего-то такого невозможного. Кто-то мудрый сказал, что человечество никогда не достигло бы того, что есть, если бы не стремилось достичь невозможного. Полет на Луну и вообще в космос никакой надобности не имел, но для реализации этой мечты искали любую возможность, и открыли такую возможность, как ракетная техника.
Этот Циолковский был сугубый чудик. Вы, наверное, не были в Боровске? Это маленький старинный русский городок, где учительствовал Константин Эдуардович, до того, как перебрался в Калугу. Ему там сейчас стоит памятник… он изображен именно мечтателем.
А КТО ДОЛЖЕН НАЧАТЬ МЕЧТАТЬ — ГОСУДАРСТВО ИЛИ НАРОД?
Народ. Государство не должно мечтать, оно в известной степени должно откликаться на мечты народа и как-то реагировать. Другое дело, когда мы говорим «народ мечтает», что это значит? Как правило, это сначала какие-то отдельные лидеры: интеллектуальные, политические, духовные. У них возникает идея, она усваивается, воспринимается и становится общей.
Сейчас у населения мечты сугубо локальные, в некотором смысле скучные. В этом виноваты национальные лидеры последних двадцати лет. Почему? Потому что они, фактически, убили высокие цели, сказав просто: главное, чтобы деньги были. Тоже в чем-то правильная мысль, конечно, но когда она полностью выхолащивает мечту, заменяет высокое целеполагание, это останавливает развитие. Люди начинают жить по принципу «здесь и сейчас», руководствуясь определенными тактическими интересами, коротким горизонтом планирования, работают в рамках коротких стратегий.
 Я помню, в свое время нас приучали к тому, что мы уже в детстве должны были думать на 20-25 лет вперед, думать о том, что каждый будет делать в будущем. Вся система массовой научно-фантастической и научно-популярной литературы работала на то, чтобы я думал очень далеко. Я уже много об этом писал, несколько лет пробивал мысль о том, чтобы у нас возродилась нормальная позитивная социальная фантастика. На меня в детстве самое главное впечатление произвели не Толстой и школьная программа, а «Туманность Андромеды» Ефремова. Я ее прочитал в 12 лет, и это все сдвинуло, Ефремов задал очень широкие горизонты. В последнем президентском послании Медведев упомянул о том, что надо развивать научную фантастику, и это не случайно. Это для того, чтобы появились какие-то образы, которые выходят за пределы обыденного, текущего существования. Они выводят человека на новую плоскость, горизонты расширяются.
А у нас на рубеже 80-90-х годов прошлого века, условно говоря, все БУДУЩИЕ идеалы советского человека были заменены на ТЕКУЩИЕ идеалы человека западного. Было сказано, что на самом деле это и есть наш идеал, и у людей мозги повернулись. В какой-то степени этот поворот был понятен и естественен. Ведь мечтами о будущем наша элита стала прикрывать свои неуспехи в настоящем. И появился невыносимый диссонанс высоких и богатых идеалов с одной стороны и скудости и убогости реальной жизни с другой. Поэтому так активно наш народ «повелся» на призыв решать «конкретные» проблемы, на призыв сначала хорошо наесться и одеться. Символ «колбасы» заменил собой символ «ракеты». И не случайно именно на Выставке достижений народного хозяйства рядом с ракетой и самолетом появился один из первых и до сих пор живущих вещевых рынков. Конечно, в мире все циклично. Когда-то давно в своей ироничной манере об этом писал Дмитрий Пригов:
Урожай повысился,
Больше будет хлеба,
Больше будет времени
Рассуждать про небо,
Больше будет времени
Рассуждать про небо,
Урожай понизится,
Меньше станет хлеба»
Не могу определенно сказать, что сегодня «Урожай повысился», но то, что мы давно уже не смотрели на небо — факт.
 И О ЧЕМ БЫ ВЫ СЕЙЧАС ПОМЕЧТАЛИ?
Можно помечтать о достижении принципиально других возможностей в психофизиологическом и в биологическом развитии. О радикальном продлении жизни. Это наконец-то становится достижимым. То, что сейчас открыли ученые-биологи, сродни приблизительно тому, что открыли когда-то физики, а за ними инженеры-ракетчики и инженеры-ядерщики. Потому что сейчас биологи подарили возможность жить гораздо дольше, и сейчас вопрос только в том, чтобы эту теоретическую возможность перенести в практически осуществимую. Как Циолковский теоретически доказал, что можно летать в космос, а потом это переводили в практически осуществимую плоскость, так и сейчас это будет в сфере биологии и биоинженерии, НБИК-технологий. По этому поводу можно очень много помечтать: реальное продление жизни и, главное, активной жизни.
Можно помечтать принципиально о другой планете. Не о том, что мы заменим Землю на другую, а о более интересной и чистой планете Земля.
Можно помечтать о том, о чем всегда мечтали люди на протяжении многих веков — мирном сосуществовании.
В конце концов, есть такая мечта, очень далекая, которая кажется совершенно фантастической, хотя я думаю, что полет в космос лет 200 назад точно также воспринимался. Известный философ Федоров казался всем совсем crazy, когда на полном серьезе рассматривал идею воскрешения умерших — не в смысле тела, а в смысле воскрешения души. На мой взгляд, он очень даже правильно представлял себе, что такое душа. А вдруг ее можно восстановить, и при всей кажущейся запредельности я допускаю, что можно сейчас начинать осуществлять некоторые прорывы, которые позволят этому произойти. Мы фактически научились выращивать любое тело. Клонировать и так далее. Вопрос еще в том, чтобы вселить в тело душу. И если не относится к этому вопросу только мистически… (я считаю, что душа человека как сгусток энергии и информации живет до тех пор, пока этого человека помнят живущие, но это не вопрос мистики, а вопрос не познанных еще законов существования энергии и информации), то почему бы об этом не помечтать.
Чтобы полететь в космос, надо мечтать, и чтобы преобразовать страну, надо мечтать. С этого все начинается. Народ должен начать мечтать, и необязательно, чтобы это была общая мечта, но, по крайней мере, единое направление должно появиться. Мечта ― это главный моторчик сверхпроекта, и она должна быть подкреплена двумя ресурсами ― интеллектом и волей.
А ЕСТЬ ЛИ У НАС В СТРАНЕ ДОСТАТОЧНЫЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ РЕСУРСЫ, ЧТОБЫ ВСЕ ВАШИ И ДРУГИЕ МЕЧТЫ РЕАЛИЗОВАТЬ?
К любому ресурсу надо подходить с учетом двух факторов.
Первое — ресурс должен быть измерим. Про интеллектуальный ресурс сейчас говорят чаще в философском и публицистическом плане, чем в фактически измеримом. Можно посчитать, сколько у нас нефти, энергии. А интеллектуальный ресурс в чем будем считать? Это такая сугубо публицистическая категория. Конечно, было бы правильно все-таки начать считать и интеллектуальные ресурсы, такие попытки делаются, производится даже сравнение стран. У нас это все еще в зачаточном состоянии, поэтому сейчас нельзя ответить, хватит ли нам интеллектуальных ресурсов или нет, поскольку мы не знаем точно сколько их.
Второй фактор: любой ресурс никогда не оценивается в абсолютном исчислении — всегда относительно задачи. Вы спрашиваете, достаточно ли интеллектуальных ресурсов? А достаточно для чего? Если мы будем тратить на одно, то может оказаться, что их много, а если на другое — то мало.
ХОТИТЕ СКАЗАТЬ, ВСЕ ОТНОСИТЕЛЬНО?
Конечно. Ресурс — понятие, очень тесно связанное с задачей, это некая возможность осуществления чего-то. Будет задача — будет ясно, какой нужен ресурс. Хватит у нас интеллектуальных ресурсов для того-то, тогда можно уже поразмышлять. Хотя, конечно, есть некоторая вера, к сожалению профессионально не обоснованная, что Россия всегда обладала высоким интеллектуальным потенциалом. И это якобы неисчерпаемый ресурс нашей Родины. Но это все просто на уровне веры. Есть моменты, свидетельствующие об обратном.
 ЭТО ВЫ СЕЙЧАС КАК СОЦИОЛОГ ГОВОРИТЕ?
Я как социолог говорю, что есть основание полагать, что эта вера не подтверждается фактами. В известной степени интеллектуальный ресурс потерян, утечка умов просто колоссальная, и мы даже еще не можем оценить масштабы всех потерь. После Октябрьской революции 1917 года была огромная утечка умов и, конечно, она радикально поменяла страну.
ТОГДА МЫ САМИ ВЫГОНЯЛИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЮ, А СЕЙЧАС ОТ НАС УЕЗЖАЮТ…
А сейчас что, не сами? И сейчас то же самое. В нашей стране человек уезжает куда-то чаще всего не за лучшим, а от худшего. Русский человек не сильно-то ориентирован на достижения. В этом отличие, например, от западного человека, который все время ориентирован на первенство, он так воспитывается изначально, он должен чего-то достигать. А русский человек скорее ориентирован на адаптацию к существующему, и его адаптационная возможность, «притерпелость», как говаривал Евтушенко, просто колоссальная. Его заставить уехать сложно. Если ему здесь относительно хорошо, он не уедет. Но если «заставить», и если уедет, то с большой вероятностью не вернется. Он адаптируется к новому месту, и будет грустить только в первом поколении эмигрантов.
ЕСТЬ МНЕНИЕ, ЧТО ЕСЛИ СЕЙЧАС ПОЯВИТСЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ, ВСЕ НАЛАДИТСЯ.
Да нет, конечно, не все определяется идеей, не все наладится, но появление национальной идеи как стержня новой идентичности русского человека будет способствовать, по крайней мере, сокращению той же самой утечки умов. Если национальная идея, национальная мечта появится, это мобилизует интеллектуальный потенциал. Но и национальная идея — пока нерешаемая задача.
В известной степени, национальная идея ― это такой общий образ, который человека к чему-то ведет. Возьмем революцию 1917 года или весь так называемый социалистический проект. Тогда у нашего общества появилась национальная идея, своеобразная мечта, правда, на короткое время.
Социалистический проект во многом не был у нас до конца реализован потому, что эти идеи о равенстве, о возможности стать хозяевами своей жизни, своего дела, о том, что можно жить без «знати», были привнесены извне и неадекватно усвоены. Многие люди (далеко не все, в основном горожане, составлявшие в начале XX века меньшую часть России) поверили, что сделав все общим, можно ликвидировать многие нехорошие качества человека. Это действительно была мечта. Она была цельной, и, главное, массовой. Было сказано в свое время, что идея становится материальной силой, когда она овладевает массами. Они и овладела, а когда начали ее реализовывать, вдруг выяснилось, что возникло много побочных эффектов, и негатив начал пересиливать позитив. Если не в реальности, то в восприятии точно.
 И тогда возникла новая идея — перестройки, а потом весь советский народ дружным образом начал мечтать о совсем другой жизни. Мечтой стал образ развитого «сытого» капиталистического общества, со всеми его признаками: частной собственностью, частной инициативой, свободой предпринимательства и торговли.
Первоначально доверие реформам было огромным… Но как только произошла либерализация цен, вожделенный рынок вдруг повернулся таким оскалом, что все как-то даже опешили. Правда, за этим удивлением не последовало никаких контрдействий, потому что невозможно было признаться, что мечта вот так легко развалилась. И пошли совсем идеалистические заклинания типа: «если через два года ситуацию не исправим, я лягу на рельсы». Это слова Ельцина. И не исправили, и не лег. Тем не менее, замах идеалистический был.
Периодически в стране возникают состояния общенациональной одержимости (можно даже сказать — «одержания»). Я эпоху конца 80-х — начала 90-х именно так и воспринимаю. Когда вся нация, а не конкретный человек, теряет рассудок. Массово. Конечно, нужно понимать, что без мечты не будет большого дела, не будет сверхреализации. Если не будет одержимости, не будет переворота. И нужно думать и говорить об этом. Да, конечно, нужно мечтать, чтобы наша национальная мечта помогала нам делать великие вещи. Но при этом мы должны очень четко понимать, что, во-первых, при реализации большой мечты всегда возникают побочные эффекты, которые надо прогнозировать, а во-вторых, помнить, что если вы хотите загубить мечту ― реализуйте ее сразу, здесь и сейчас.
В свое время один умный человек сказал: реализованное желание ― убитое желание. Человеком движет нереализованное желание. Очень часто Россия фактически так и убивала свое движение: люди хотели всего и хотели этого сразу, здесь и сейчас, «по моему хотению, по щучьему велению». Но реальное движение было как раз тогда, когда при далеком образе будущего, мы могли соизмерять это самое желание с корректными и соответствующими текущей обстановке действиями.
 ИДЕЯ СОЦИАЛИЗМА ПРИВНЕСЕНА ИЗВНЕ, ИДЕЯ ЖИТЬ КАК НА ЗАПАДЕ, СООТВЕТСТВЕННО, ТОЖЕ. А СВОЯ ПОЯВИТСЯ?
Не знаю… она, наверное, всегда есть. Мне кажется, что в какой-то момент были совершенно свои мечты. Например, вся российская экспансия на Восток. Она никем не привнесена. Эта была такая национальная идея необъятности, расширения, идея воли, огромных территорий. И народ пошел на Восток. Это ведь не просто указания государя, это еще и воля народа. Поэтому нельзя сказать что своих, не привнесенных идей, никогда не было. Конечно, были. Если говорить об идее социализма, то, конечно, она была привнесена, но реализовалась именно в России потому, что села на благодатную почву. Этим управлять невозможно, но шанс у нас определенно есть.
КАК СПРОГНОЗИРОВАТЬ ПОБОЧНЫЕ ЭФФЕКТЫ МЕЧТЫ?
Существуют разного рода методологии, которые позволяют прогнозировать не просто профильные направления, но и большинство возможных побочных результатов. Много разных способов ― сценарное прогнозирование, например. Оно должно быть ориентировано на то, чтобы посмотреть все возможные варианты развития событий, в том числе и те, которые рассматривать не хотелось бы.
 Но дело не только в том, чтобы прогнозировать и видеть дальше и лучше. Разве в 90-е годы не было людей, которые прогнозировали негативные последствия проводимых реформ? Были, и много. Их просто проигнорировали. Интеллектуальный ресурс важен, но на примере борьбы идей в начале 90-х можно совершенно четко сказать, что победили не те идеи, которые были интеллектуально сильнее, или которые были более продуманными. Победили идеи, носители которых обладали еще одни ресурсом ― ресурсом воли. И вот это принципиально. У нас довольно часто мечта живет отдельно от воли. Очень многие волевые люди, к сожалению, не имеют мечты и поэтому реализуют себя в очень локальном прагматическом пространстве, а это скучно и неинтересно. А как раз мечтатели лишены воли, и остаются так называемыми пустыми мечтателями.
Критики социально-экономических реформ 90-х необходимой волей не обладали, поэтому страна катилась, катилась и к середине 90-х скатилась в дикую пропасть. Мы последствия этой пропасти до сих пор до конца не осознаем, а они огромны. Причина, в том числе, в изменившейся общенациональной культуре. Возьмем, например, такой факт: сейчас никто никому не верит. А ведь раньше были очень доверчивой нацией ― и двери не закрывали, и дружили, и верили друг другу. Глупо в каких-то других местах себя вели, но доверие было точно. Хитрили, обманывали, но не в массовом порядке, да и мелковато как-то. А сейчас, куда не сунься, все равно есть ощущение, что тебя обдурят. Даже если на самом деле ни у кого такого желания нет. И дурят в массовом порядке сверху донизу. А ведь в таких условиях невозможно развиваться. У нас страна тотального недоверия, и доверие — это как раз еще один ресурс, которого остро не хватает для развития.
В психологии есть понятие локус-контроля ― он помогает определить, на что человек ориентируется прежде всего. Если на себя и на свои внутренние силы ― это внутренний локус-контроль, человек как бы говорит: все зависит от меня. А есть внешний локус-контроль: человек ждет от других соответствующих решений и помощи, уповает на обстоятельства. У нас по данным социологических исследований 30% людей, которые считают, что в большей степени их жизнь зависит от них самих. И почти 70% респондентов говорит о том, что их жизнь зависит от внешних обстоятельств, деятельности государства. Причем возрастная категория смешанная, у нас и молодежь в этом аспекте такая же, как остальное население. А ведь это тоже важнейший для реализации сверхпроектов ресурс — независимость от внешних обстоятельств и ориентация на достижения. Будет большинство ожидать от других чего-то, у страны никогда ничего не получится.
ДОПУСТИМ, ВЛАСТИ УДАЛОСЬ ВОССТАНОВИТЬ ОБЩЕЕ ДОВЕРИЕ И СОЗДАТЬ УСЛОВИЯ ДЛЯ ОРИЕНТАЦИИ НА УСПЕХ. КТО ДОЛЖЕН СОЗДАТЬ НАЦИОНАЛЬНУЮ ИДЕЮ? ВЛАСТЬ?
Не власть. Власть должна реализовать идею, точнее организовать реализацию. А породить ее должны интеллектуальные, духовные лидеры. Идея «Давайте жить так, как на Западе, а материальный успех будет главной ценностью» уже стала национальной. И, что удивительно, с ней ведь все согласились, даже те, кто назывался интеллигенцией. Хотя эта идея была против них, они стали жить хуже. Какой-нибудь сотрудник НИИ получает сейчас 15 тысяч рублей в месяц, но все равно он либерал и западник — его идея в свое время «пробила».
Определенная приземленность массового сознания сейчас налицо. Люди перестали рассуждать высокими категориями: потерпим, зато станем великой страной. Сейчас наблюдается приоритет личных и локальных целей относительно коллективных и национальных. Лучше построить две-три больницы, чем синхрофазотрон. Но необходимость обосновывать все прагматической выгодой не может способствовать прорывам. Полет на Марс трудно обосновать прагматически, хотя если поставить такую задачу, это станет движущей силой для всех отраслей. Но сначала такая задача должна увлечь всех.
А КТО ДОЛЖЕН УВЛЕЧЬ?
Увлечь должны учителя (в широком смысле слова), потому что те, кто не мечтал в детстве, не станет мечтать и во взрослом возрасте. Должны быть хорошие книги и фильмы, которые задают образ, привлекательный культурный идеал. Надо создавать позитивный образ будущего, а не только возрождать героический образ прошлого. Второе всегда для кого-то сомнительно, первое — бесспорно привлекательно. Кто-то скажет: мы летали в космос! А кто-то: мы жили в грязи. В прошлом всегда можно найти как героическое, так и позорное, а значит, демобилизующее. А вот позитивный образ будущего нам необходим, он консолидирует и мотивирует общество.
Беседовала Ксения САМОЙЛОВА
Источник: http://rosnou.ru.
Рейтинг публикации:
|
