Мне нисколько не доставляет удовольствия вновь писать о деяниях пана Вакарчука, но в очередной раз вынужден это сделать — молчать сейчас нельзя. Прошедшая вступительная кампания в вузы засвидетельствовала, что отечественное образование переживает страшную катастрофу общенационального масштаба. Катастрофу его открытого и циничного уничтожения, которая накрыла всю страну (независимо от политических предпочтений) и вскоре окончательно поставит ее вне границ думающего о будущем цивилизованного мира.
Самое ужасное, что образование разрушается профильным министром с последовательностью, заставляющей еще раз (как и по отношению к большинству действий «оранжевого» режима) вспомнить бессмертные слова Шекспира: «В этом безумии есть нечто методическое». Создается впечатление, что вакарчуковские «реформы» выполняют единственную, заданную извне, функцию — навсегда похоронить науку и образование Украины, что автоматически ликвидирует остатки конкурентоспособности ее науки и высокотехнологичного производства. А вместе с ними — конкурентоспособность Украинского государства в современном глобализированном мире.
«Клеточная» реформа
Сердцевина вакарчуковской образовательной псевдореформы зиждется на трех китах — примитивизации и идеологизации школьной программы, проведенной на основе феодальной абсолютизации единственной, но далеко не идеальной тестовой оценки знаний, и на нежизнеспособной льготной схеме поступления в вузы. Однако все же главную роль играет именно тестовая система, которую более точно было бы назвать «клеточной» реформой.
Мыслительный процесс является альфой и омегой образовательного процесса. Без него обучение не только теряет смысл, но и становится подобием методик деструктивных культов по подготовке послушных адептов — с атрофированным умением мыслить человек превращается в нерассуждающего зомби с сугубо механическими навыками.
Можно вспомнить, что именно намерение научить учеников мыслить стало причиной внедрения на рубеже XVIII— XIX веков в Российской империи малороссийским дворянином, первым министром народного просвещения графом Петром Завадовским классической системы образования, в которой особое место принадлежало глубокому изучению древних языков.
После окончания николаевского царствования она подверглась резкой критике, и реальным стал отказ от классических подходов в просвещении. Тогда решающий вклад в сохранение и развитие классической системы внес популярнейший политический публицист, редактор «Московских ведомостей» Михаил Никифорович Катков, чьи статьи внимательно изучал сам великий реформатор на троне Александр II. Катков нисколько не обманывался по поводу необходимости для подавляющего большинства учеников латыни и древнегреческого языка, но у него была железная логика, почему они должны стать центром учебного процесса. Мертвые языки и изучение трудов античных авторов на протяжении веков считались лучшим средством для развития креативных способностей к мышлению, своеобразной «тренировкой мозга». Руководитель влиятельнейшей газеты периода великих реформ и последующей за ними охранительной реакции был убежден, что «ребенок не может избрать себе специальность; прежде всякой специальности требуется воспитать ум и развить в нем те основные стихии, которые служат существенным условием для всякого умственного дела».
Можно соглашаться или нет с Михаилом Катковым относительно эффективности применения для «воспитания ума» великих языков прошлого, но нельзя не согласиться с его общей концепцией — главная задача среднего образования заключается именно в развитии навыков самостоятельного творческого мышления.
Нельзя также не согласиться со знаменитым «стражем империи» и в том, что давать узкоспециализированные знания призвано высшее образование, но оно никогда не достигнет поставленной цели, если в школьные годы ученик не получит навыков «гибкости ума».
Вакарчуковская же реформа построена на диаметрально противоположных принципах: учеников не только не учат думать, но и нельзя даже сказать, что обучение свелось к формальному запоминанию. Действующая образовательная система нацелена исключительно на постановку галочек в тестовых клетках, для чего знания мало нужны, а часто (как в гуманитарных дисциплинах) и прямо мешают. Абсолютно прав был выдающийся американский писатель Роберт Шекли, утверждавший: «Для того, чтобы правильно задать вопрос, надо знать большую часть ответа». А министерские составители учебников и тестов не только, как правило, сами не знают правильных ответов, но зачастую делают все возможное, чтобы их не знали и школьники, намеренно навязывая им фальсифицированные факты, ложные выводы и концепции.
Конечно, с такой подготовкой получение полноценного высшего образования невозможно, и только немногие будут в состоянии преодолеть заложенные им тестовые стереотипы, разрушающие подлинные знания. Причем преодолеть это студенты смогут только с помощью оставшихся преподавателей «старой школы», но в исторически короткий период их заменят птенцы Вакарчука (во многом схожие с выпущенными Временным правительством из тюрем «птенцами Керенского», сразу же занявшими в нравственно больном революционном обществе ответственные посты), и тогда процесс станет окончательно необратимым.
С тем же успехом «реформой» можно назвать и внедрявшуюся в рейхскомиссариате «Украина» систему по превращению славянского населения в покорную биомассу для обслуживания арийских хозяев. Оккупантами точно так же была разрушена учившая думать советская образовательная система (которая вобрала в себя все лучшее из опыта дореволюционной педагогики), и вместо нее было признано достаточным обучение лишь минимальному количеству навыков для исполнения приказов арийских юберменшей. Что касается высшего образования, то понятно, что оно было безоговорочно запрещено оккупационными властями.
Тестовые реформаторы любят ссылаться на то, что они используют западный (практически исключительно американский) опыт, в котором тесты являлись единственным критерием оценки знаний. Это правда, но только отчасти. Ведущие университеты США (как, кстати, и Великобритании), готовящие элиту нации, отбирают студентов на основе собственных методик, которые позволяют по индивидуальным эссе, декларации целей (statement of purpose), интервью определять глубинный творческий потенциал и мотивированность у будущих студентов.
Украинские шаманы от образования умалчивают, что даже при частичном применении тестирования оно отбросило американскую систему подготовки кадров на периферию воспроизведения человеческого капитала, запрограммировало нарастающее отставание Соединенных Штатов в создании экономики знаний, о чем беспощадно прямо сказал 22 мая 2009 года на собрании Национальной академии наук США президент Обама: «Наши школы продолжают уступать учебным заведениям развитых (а иногда и развивающихся) стран. Наши студенты отстают по математике и естественным наукам от своих сверстников в Сингапуре, Японии, Англии, Нидерландах, Гонконге, Корее и других странах. По некоторым данным, 15-летний американец, сопоставительно с мировым уровнем, находится на 25-м месте в своих познаниях по математике и на 21-м месте по естественным наукам».
Американцы давно отказались от всеохватывающего доминирования неэффективной «фактологической» тестовой системы, и избежать обвала науки им удалось только масштабной кампанией «скупки мозгов» по всему миру. Это было чрезвычайно облегчено распадом СССР (а сейчас — и украинскими «реформами»), что стало причиной массового выезда за рубеж перспективных ученых и просто талантливой молодежи.
Зато показавшая убийственный для образования и науки эффект «клеточная» реформа, умноженная на системное отлучение от мотивированности выбора будущей профессии (абитуриенты, подобно игре в лотерею, мечутся между разнопрофильными университетами с целью получения большего выигрыша), подхватывается и внедряется в Украине с помощью сильнейшего государственно-административного пресса. Причем желание ее тотального внедрения настолько велико, что власть не стесняется растаптывать ряд законов. Скажем, закон о высшем образовании прямо определяет, что форма оценки знаний и зачисления абитуриентов определяется самими вузами.
В результате реформаторского ража вскоре дипломы украинских вузов будут цениться значительно ниже, чем самых захудалых университетов третьего мира, которым хотя бы никто не навязывает заведомо бездарных студентов. Даже руководство «национально ориентированной» Киево-Могилянской академии не менее активно, чем остальные ректоры, выступает против министерского разрушения высшей школы.
Закономерно и то, что «клеточное» реформаторство совмещается с нравственным растлением молодежи, что прямо культивируется школьными программами. Не буду останавливаться на том, что в качестве образцов для подражания преподносятся клятвопреступники, гитлеровские коллаборационисты, преступники против человечности и прочий мусор истории. Понятно, что любой тоталитарный или стремящийся к тоталитарности режим находит в истории близкие ему персонажи и с их помощью выстраивает собственный исторический миф. Но как можно объяснить, что в учебные программы заложены произведения, подобные скандально известной «Красной шапочке» Евгена Дударя, в которой сказочный персонаж-подросток курит, пьет, грабит бабушку и проводит ночь с волком? Неужели тем, что режиму нужна молодежь вне координат морали, готовая принять любую спущенную сверху идеологию?
Данный «шедевр» извращенного сознания напечатан во всех(!) учебниках по украинской литературе для 8 класса, представляется в качестве одного из достижений украинской словесности и обязателен для изучения. Учебники с «Красной шапочкой» (как и всю остальную псевдоучебную макулатуру) утверждал в министерстве замминистра Полянский. Я не буду писать о том, что более трети учебников Минобразования печатает в одном издательстве. Это неинтересно — привычные уже схемы, которые, надеюсь, все же получат при новом президенте должную оценку со стороны соответствующих органов.
О тестовой системе можно говорить еще много, но лучше любых слов о ней свидетельствует невероятно упавший, по единодушному мнению вузовских преподавателей, уровень студентов 2008 г. Можно представить, каков их уровень будет в этом году, когда поступление в высшую школу превратилось в бесстыдную льготно-тестовую коррупционную вакханалию. Министр может сколько угодно твердить, что «тесты ликвидируют коррупцию», но всем известны суммы, за которые гарантируется получение необходимого балла.
Аморальность и двойные стандарты в управлении образованием за многие десятилетия стали дополнительными угрозами, разрушающими его устои. Такие системообразующие решения, как планирование структуры и объемов подготовки кадров в университетах страны, введение статусов автономных или исследовательских университетов, определение норм финансирования отдельных учебных заведений и др., принимаются не на демократической, критериальной основе, а скрыто, подковерно, по принципу «свой—чужой». Например, таким путем были «протянуты» указы президента о предоставлении особого статуса Львовскому национальному университету им. Ивана Франко и Национальному университету «Львовская политехника», декларирующие нереальное и даже оскорбительное для других украинских университетов соотношение одного преподавателя к пяти студентам. Даже если государство и изыщет значительные дополнительные средства для этих вузов, во Львове фактически невозможно утроить количество квалифицированных преподавателей. Выполнение таких дилетантских указов возможно только при условии трехкратного сокращения студентов в указанных университетах, не говоря уж о том, что подобные решения непонятны, они деморализуют остальную систему высшего образования страны, не относящуюся к категории «своей».
Противников тотального разрушения образования Вакарчук постоянно обвиняет в «пещерном мышлении». Могу министру ответить одно: то, что человек с подобным моральным и интеллектуальным уровнем занимает один из наиболее ответственных постов в правительстве, — это приговор Украине и ее власти.
«Инвалидизация» образования
Не меньший урон образованию наносит и навязанная приказом Министерства образования система льгот при поступлении в вузы. Ее с полным основанием можно назвать «инвалидизацией» высшей школы. Не буду подробно останавливаться на том, что образовался рынок торговли справками — на котором по уже четко установившимся тарифам можно купить льготу любой категории. В результате из невероятного количества льготников, занявших практически все бюджетные места, лишь некоторые имеют подлинные, а не «организованные» перед поступлением документы.
Не стану перечислять и льготы, которые имеют, например, «жители горных районов», в результате чего «горцами» стало невероятное количество галичанских абитуриентов...
Дело в абсурдности самой идеи того, что получение высшего образования обуславливается какими-то льготами. Следует четко, без лицемерной политкорректности и дешевого популизма сказать, что ни одна категория абитуриентов не должна пользоваться льготами при поступлении в вуз. Разумеется, студентам с ограниченными физическими способностями должны быть созданы все условия для обучения после поступления, а нуждающимся талантливым студентам — предоставлены стипендии. Но единственным критерием при поступлении в вуз должны быть исключительно знания и способности.
Вакарчук с присными сумел сделать невозможное — совершить обратный естественный отбор. Государство теперь оплачивает получение дипломов тем, чьи родители в состоянии раздобыть справки о льготах, зато наиболее талантливые поступающие оказались за бортом высшей школы. Понятно, что надолго неоцененные таланты в стране не задержатся — в другом государстве их способности будут оценены, и им создадут все условия для раскрытия способностей.
Хотя, конечно, далеко не все смогут уехать, да и есть много абитуриентов, которые, может, и не представляют собой интереса как будущие ученые, но они стали бы в Украине крепкими профессионалами. Однако их лишили возможности стать прекрасными врачами, юристами, менеджерами и инженерами, заниматься любимой профессией и приносить пользу людям. Зато врачами и инженерами будут «мажоры» разного калибра, которым путь к карьере открыт деньгами родителей. Можно не сомневаться, что они в полной мере усвоят в будущей профессии преподанный в начале жизненного пути урок и тоже будут поступать исходя из того, что все продается и покупается.
Надеюсь, что за десятки тысяч поломанных судеб и общее развращение образования, превращаемое в аморальное торжище, Вакарчук ответит только по закону. Для него самого вряд ли может послужить уроком бесславная и печальная судьба царского министра народного просвещения Николая Боголепова, растоптавшего введенными по его инициативе «Временными правилами» свято чтившуюся до того российскими самодержцами автономию университетов и сделавшего основой образования деньги и сословное положение вместо знаний и таланта. Неудивительно, что точка в карьере и судьбе министра, поставленная бывшим студентом Петром Карповичем, исключенным из Московского, а затем Юрьевского университета за выступления против боголеповской тирании, не встретила осуждения в обществе.
Показательно, что Карпович окончательно принял решение нажать на курок, услышав, как Боголепов на министерском приеме следующим образом ответил на просьбу городского головы Чернигова открыть реальное училище: «Представьте нам удостоверение от более состоятельных помещиков и дворян, что они будут отдавать в училище своих детей. Мы не желаем открывать училища для разночинцев».
Правда, было бы несправедливым считать, что Вакарчук и Боголепов полностью схожи. При всей ошибочности политики погибшего в 1901 году министра он берег каждую казенную копейку — при нем априори были бы невозможны коррупционные скандалы, ставшие обыденностью в украинском министерстве. Например, Боголепов стал инициатором создания на казенные средства общежитий при университетах, и самые яростные его критики не могли не признать безупречной честности в расходовании средств на эту цель. Ни в царские, ни в советские времена, ни в годы независимости Украины никто не мог бы представить себе, какого размера достигнут «откаты» в Вакарчуковском ведомстве... И, конечно же, невозможно представить, чтобы Боголепов, дважды бывший ректором Московского университета, незаконно годами оставлял бы за собой, вопреки закону, место ректора при переходе на работу в правительство.
В этом году по причине действий министра вузы лишились малейшей возможности отобрать для обучения талантливую молодежь, что нанесет невосполнимый урон прежде всего подготовке научных кадров, для которых особенно важны нестандартность мышления и творческий подход.
Сторонники геростратовского реформаторства любят ссылаться (во всем остальном демонстрируя клиническую русофобию) на то, что в России тоже действует тестовая система, но забывают о том, что она принципиально отличается от украинской. Тестирование проходит в самих школах и не ломает учебный процесс (что делает их не издевательством над учениками, а разновидностью выпускных экзаменов). Но самое главное — ведущие вузы (в основном университеты), нацеленные в первую очередь на подготовку научных кадров, принимают абитуриентов не по результатам тестов, а после полноценных вступительных экзаменов.
Хотя теория «пассионарности» Льва Гумилева нещадно критиковалась как идеалистическая, но весь опыт истории подтверждает ее верность. По мнению Гумилева, народ с недостатком пассионариев (людей, обладающих врожденной способностью абсорбировать из внешней среды энергии больше, чем это требуется только для личного самосохранения, и выдавать эту энергию в виде целенаправленной работы по видоизменению окружающей среды) обречен уступить свое место в мире народу с более высокой пассионарностью. Согласно гумилевской классификации, n — нормальный баланс взаимодействия со средой (ему соответствуют не способные к творчеству «обыватели»). И можно четко определить, что одаренная молодежь, вытесненная льготниками, имеет потенциал до n+6 («творцы»), в то же время студенты-льготники — это n-1 («планктон») и n-2 («нежить»). Две последние категории — это люди, ни на что самостоятельно не способные (тем более — к научному творчеству), они могут достичь успеха только за счет внешней поддержки и оттеснения более способных и нравственных членов социума. Более точно невозможно охарактеризовать не знающий, что такое честь и мораль, планктон нежити с купленными льготами, налетевший на бюджетные места.
«Контрольный выстрел» министерства
Однако и тестовое, и льготное разрушения кажутся вандалам от образования недостаточными. Чтобы окончательно уничтожить высшую школу, они апрельским постановлением Кабмина резко сократили государственный заказ на подготовку специалистов, магистров, кандидатов и докторов наук в наиболее важной сфере — по техническим и естественным специальностям, которые и определяют развитие всей экономики. Приведу только несколько цифр по ведущим техническим вузам Украины, из которых становится очевиден масштаб проблемы: НТУ Украины «ХПИ» — сокращено 165 мест специалистов и 135 магистров; НТУ Украины «КПИ» — соответственно 177 и 145; Донецкий национальный технический университет — 80 и 210; Харьковский национальный университет радиоэлектроники — 85 и 36; Национальный горный университет — 46 и 65; Одесский национальный политехнический университет — 75 и 40; Запорожский национальный технический университет — 84 места специалистов и магистров; Национальный авиационный университет — 154 места специалистов и магистров; Национальный аэрокосмический университет им. Н. Е. Жуковского «Харьковский авиационный институт» — 90 мест специалистов и магистров.
О последствиях этого решения лучше всего сказал ученый с мировым именем, ректор НТУ Украины «КПИ» академик Михаил Згуровский, чье обращение к правительству похоже на крик отчаяния: «Подготовка специалистов по фундаментально-естественным и инженерным специальностям определяет научно-технологический потенциал любой страны мира. Современные формы интеграции науки, образования и инноваций базируются на подготовке нового поколения исследователей и высококвалифицированных специалистов для наукоемких отраслей отечественной экономики, осуществления инновационной деятельности в рыночной по условиям развития экономике, построенной на знаниях. Исходя из необходимости реализации этих заданий, становится непонятным сокращение объемов государственного заказа по квалификационным уровням «специалист» и «магистр» для вузов по естественным и техническим направлениям... Особенную тревогу вызывает 50%-е сокращение планов приема в докторантуру и 15%-е в аспирантуру. Это запрограммированно снизит образовательный и научный потенциал нации. Данные шаги никоим образом не улучшат экономическое состояние страны, а, напротив, сделают невозможным ее экономический и общественный подъем (выделено мной. — Д. Т.)».
Абсурдность министерского секвестра стала настолько очевидной, что Кабмин тремя месяцами позже вынужден был отменить свое собственное апрельское решение. Президенту и его правительственным протеже, любящим пародировать (иначе их государственное управление назвать трудно) американские стандарты, стоило бы узнать, что Барак Обама считает одним из главных государственных приоритетов кардинальное увеличение госпомощи в проведении научных исследований. Это должно вывести экономику из кризиса и не дать Вашингтону утратить завоеванные геоэкономические и геополитические позиции.
Для понимания, насколько важна для новой администрации поставленная задача, приведу отрывок из упоминавшегося ранее выступления в Национальной академии наук США, характерного своей откровенностью и конкретностью поставленных целей: «Америка должна быть лидером. И сейчас нам пора вновь выйти вперед. И сегодня я хочу поставить эту цель: мы вложим более 3% ВВП в научные исследования. Мы будем не просто соответствовать; мы превзойдем уровень, достигнутый в разгар гонки по космическим исследованиям. И мы для этого будем инвестировать в фундаментальные и прикладные исследования; создавать новые стимулы для частных инновационных разработок; поощрять достижения в области энергетики и медицины; улучшать математическое и естественнонаучное образование... Капиталовложение, о котором я говорю сегодня, обеспечит нам успех на следующие 50 лет... Эта работа начинается с исторических масштабов вложения в фундаментальные и прикладные исследования, в новейшие лаборатории современных университетов, в испытательные площадки фирм-новаторов и многое другое».
Президент Соединенных Штатов действует как подлинный национальный лидер, думающий в перспективе десятилетий. Показательно, что аналогичные меры еще раньше начал реализовывать президент России Дмитрий Медведев, проводящий последовательную политику кардинального увеличения государственной поддержки научных исследований и системного развития сферы образования.
Насколько контрастно их политика смотрится по сравнению с телодвижениями украинских властителей, отнимающих последние гроши у образования и науки и с царской щедростью тратящих народные средства на бездарные идеологизированные мегапроекты наподобие капищ «голодомора» или «Мистецького арсенала»... Еще совсем немного, и можно будет с полным основанием ставить памятник погибшим украинским образованию и науке. Увы, лишь отдельные представители науки и высшей школы набираются мужества выступить против творящегося преступления, которое лишает Украину будущего. Остальные своим молчанием вольно или невольно становятся соучастниками... Как будто о них сказал американский президент, объясняя, почему американская наука оказалась в преддверии острого кризиса: «Мы были свидетелями того, как подрывалась научная честность и политизировались научные исследования — в соответствии с заданными идеологическими программами».
