Утраченные ценности советской цивилизации

Глобализация не только воспроизводит англосаксонскую модель капитализма в планетарном масштабе, но и навязывает мировому сообществу некий поведенческий стереотип, который по своей сути призван сгладить, нивелировать существующие уникальные различия в привычках, традициях, мотивации деятельности отдельных наций и народов, населяющих планету. В рамках сознательного (бессознательного) подчинения себя императиву тотальной экономической эффективности представители разных рас и этносов все охотнее демонстрируют готовность к удовлетворению некоего универсального (унифицированного) набора потребностей, повсеместно вытесняющих проверенные поколениями и присущие исключительно данным расам и этносам ценностные ориентиры.

Словно под воздействием коллективного гипноза, следуя данному алгоритму, человечество "добровольно" склоняется к отказу от реализации задачи творческого развития личности, превращаясь в безропотный придаток рыночного механизма саморегулирования.

Абсурдность современного развития англосаксонской модели капитализма обусловлена тем, что фетишизация норм протестантской этики не только полностью разрушила основы трудовой теории стоимости, но и до неузнаваемости исказила ее нравственные императивы. В неистовой погоне за постоянным повышением уровня материального благосостояния человечество не заметило, как медленно, но уверенно погрузилось в мораль средневековья, допустив преобладание в себе животных инстинктов самосохранения над законами гуманного сожительства. В современном мире "красиво жить" не просто не запрещено, но поощряется любыми доступными методами. Фанатичное преклонение современного социума перед золотым тельцом привело к легализации проституции, порнографии, наркотиков, абортов и однополых браков.

Человечество стоит на пороге самовоспроизводства посредством клонирования, ибо потребительскому обществу неизвестны ограничения. "Золотая лихорадка" превратила почти каждого из нас в работоголика, отбросив его в "джунгли", где он, порой сам того не осознавая, больше не наслаждается жизнью, а сгорает в борьбе за выживание. Ради поддержания высокого уровня бытового комфорта мировое "цивилизованное" сообщество с готовностью закрывает глаза на случаи вопиющего нарушения норм международного права, акты насилия и геноцида, совершаемые при пассивном соучастии международных организаций в разных уголках планеты.

Характерно, что наследование принципов англосаксонской правовой модели способствовало увеличению количества демократических государств с 41-го в 1974 г. до 123 в 2007-м. Казалось бы, подобная трансформация политического устройства должна была привести к повышению эффективности защиты прав человека. Однако господствующие на международной арене тенденции противоречат данной логике.

Так, по данным профессора Высшей школы бизнеса INSEAD (Франция) Э. Кепштейна, сегодня в рамках международной работорговли больше людей насильственно вывозятся за пределы своих стран, чем в какой-либо другой период истории. По оценкам правительства США, объектами международной работорговли становятся от 600 до 800 тыс. человек ежегодно, причем женщины составляют около 80%, из которых 43% используются для удовлетворения сексуальных потребностей, кроме того, около 50% рабов — дети до 18 лет.

Самоуверенность в своем идеологическом превосходстве в равной степени была присуща и капиталистическому лагерю, что обусловило неспособность обеих систем к формированию адекватных подходов для целостного восприятия мира после падения железного занавеса и привело к односторонней интерпретации действительности, в основу которой легли ценности победившего во всем мире капитализма. По меткому замечанию французского экономиста М. Альбера, с крушением коммунизма в мировой политической жизни наступила "великая пустота" в левом центре той области, которую можно было бы назвать диалектикой идей.

В академических кругах постсоветского пространства часто звучат обвинительные нотки в адрес марксистской социальной доктрины, нередко слышатся дифирамбы деньгам как воплощению новой морали и духовности, символа экономической революции, ведущей к образованию "финансовой цивилизации" в глобальном масштабе. Наряду с ужесточающейся критикой марксизма академическая мысль неизменно обращается к религии как к незыблемому источнику научных открытий, гармонии и процветания человечества. Вместе с тем часто из виду упускается то, что, в отличие от утопических проектов Т. Мора и Р. Оуэна, советский "эксперимент" явил миру неосознанную демонстрацию того самого идеала христианского общества, той самой внематричной реальности духовного благополучия и счастья, форма воплощения которых нигде прежде не поднималась на столь высокий уровень развития, как в СССР.

Характерно, что идеологи цивилизаторской модели Запада не только не отрицали идеи построения коммунизма, но и считали развитие этого процесса вполне закономерным явлением. Дж. С. Милль, "Размышления о представительном правлении" (1861): "Когда люди перестанут отдавать предпочтение самим себе перед другими, тогда коммунизм будет не только вполне реальной, но и единственно приемлемой формой социального устройства. Среди элиты человечества коммунизм можно было бы вводить даже сейчас". Ф. Фукуяма, "Конец истории и последний человек" (1992): "Почти любой профессионал в области изучения политики верил в вечность коммунизма, и его падение во всем мире в конце восьмидесятых было почти абсолютно неожиданным". М. Альбер, "Капитализм против капитализма" (1991): "Исторический крах не только погубил коммунизм в его сталинском варианте, несправедливо погибло все, что было близко или отдаленно связано с идеалом социальной справедливости".

Среди множества факторов дезинтеграции СССР остается без внимания одна из главных причин, заключающаяся в невозможности и неспособности советских людей и в первую очередь интеллигенции в условиях ограниченного доступа к объектам сравнения и недостаточной нравственной зрелости по достоинству и комплексно оценить весь набор утраченных базовых ценностей, культивируемых в советской системе. К этим ценностям прежде всего следует отнести: гарантированное стопроцентное трудоустройство граждан, бесплатную медицину, бесплатное образование, обеспечение бесплатной жилплощадью с мизерной платой за коммунальные услуги, финансовую стабильность, высокий уровень социального обеспечения (бесплатные детские садики, бесплатные школьные лагеря, бесплатные путевки в дома отдыха и санатории), построение идеологии, основанной на возвышении и возвеличивании труда как высшей ценности, главного средства благополучия и основного показателя общественной значимости человека.

Высокое качество бесплатного советского образования получило широкое международное признание. Доказательство этого — не только количество лауреатов Нобелевских премий — выходцев из СССР, но и то, что по уровню грамотности взрослого населения бывшие советские республики до сих пор занимают ведущие места в индексе развития человеческого фактора ООН. Коммерциализация образования на постсоветском пространстве наряду с переходом на Болонскую систему не только не предотвратила массового оттока специалистов за рубеж, но и существенно снизила требования, предъявляемые к преподаванию базовых дисциплин. Либеральный подход при составлении учебных планов, включение в них новомодных курсов, подгонка их содержания под "злобу дня" без учета реальных потребностей народного хозяйства — все это привело к фрагментарности передаваемых знаний, утрате системности в образовательном процессе. Ничего удивительного в этом нет, поскольку Болонская система делает упор на узкоспециализированные курсы по выбору самих учащихся за счет сокращения фундаментального базового образования.

Показательно, что в постсоветских вузах наиболее популярны экономические дисциплины. Например, в Украине каждый пятый выпускник с высшим образованием — экономист. Но можно ли при этом ажиотаже говорить о соответствии преподаваемых знаний сегодняшним экономическим потребностям? Ведь теория экономик переходного типа, разработанная западными школами либерального толка, практически не учитывает исторической специфики развития стран бывшего соцлагеря, безальтернативно обосновывает преимущества экономических систем Запада и направлена лишь на одно — до основания разрушить все достижения системы планового хозяйства. Обоснование рациональности применения на постсоветском пространстве классических теорий международной торговли (от А. Смита до П. Самуэльсона) по существу направлено на сохранение отношений "центр периферия", т. е. модели, которая на протяжении последних двух столетий обосновывала центральное положение сначала Британии, а позднее США в мировой экономике.

СССР был построен на принципах коллективного благосостояния, в котором финансирование доступа к базовым ценностям осуществлялось главным образом за счет государства в противовес англосаксонской хозяйственной системе, где возможность полноценного пользования базовыми ценностями зависит от индивидуального финансового состояния. Как справедливо отмечает российский политолог и философ С. Кара-Мурза: "Тем, кто был воспитан на Пушкине, Толстом и Достоевском, было невозможно принять в целом рационализм философа гражданского общества Джона Локка, согласно которому разъединение людей оправданно, ибо "никто не может разбогатеть, не нанося убытка другому".

Итак, после окончания "холодной войны" ничем не сдерживаемая популяризация и распространение англосаксонской модели капитализма привели к бесконтрольному ускорению движения факторов производства (идей, людей, услуг, товаров и капиталов), и как следствие — к неравномерному асимметричному накоплению духовных, интеллектуальных, финансовых и материальных активов в глобальных масштабах.

Реакцией на нарушение планетарного баланса сил стал текущий мировой экономический кризис, выявивший наиболее слабое звено в несовершенной системе ценностей современного мира. Логично предположить, что данный кризис — лишь предвестник последующей череды валютно-финансовых, геополитических, социальных и ментальных трансформаций, которые в конечном итоге будут призваны повлечь за собой радикальные изменения в действующей ныне парадигме современной цивилизации.