На минувшей неделе в
западных демократиях разгорелись страсти по поводу решения Министерства
юстиции России от 18 апреля о признании «меджлиса крымско-татарского
народа» экстремистской организацией и приостановке его деятельности на
территории страны. Руководитель пресс-службы Госдепартамента США Джон
Кирби призвал российские власти отменить это решение. С похожим
заявлением выступило представительство Евросоюза в Украине, отдельные
европейские политики.
Самозваный меджлис на тропе войны
История
противостояния крымско-татарского меджлиса с российскими властями
началась ещё с референдума о присоединении Крыма к России. В тот период
руководители организации пытались выторговать себе условия представлять
весь крымско-татарский народ. Не получилось. В Москве были прекрасно
осведомлены, что в состав меджлиса входят всего 33 персоны. Избраны они
курултаем из 250 человек. Вся эта надстройка, по экспертным оценкам,
опиралась примерно на шесть процентов крымских татар. Зато пользовалась
поддержкой за границей, главным образом, в Турции. Больше того, за
долгие годы меджлис, именовавший себя «парламентом крымско-татарского
народа», так и не озаботился официальной регистрацией.
Отсутствие социальной и юридической ответственности позволяло делать
самозахваты крымских земель, «крышевать» бизнес, произвольно
распоряжаться средствами спонсоров. Не случайно, хорошо знакомый с
ситуацией на полуострове, глава Республики Крым Сергей Аксёнов назвал
меджлис «полукриминальной структурой».
Не сторговавшись с
Москвой, руководители меджлиса стали убеждать крымских татар, что само
их переселение из Средней Азии на историческую родину было обеспечено
независимой Украиной, а от России не надо ничего ждать кроме репрессий.
Население насторожилось. На референдум пришла лишь шестая часть крымских
татар, чем потом лидеры меджлиса спекулировали на всех политических
уровнях.
Скоро жизнь взяла своё. Крымские татары стали активно
сотрудничать с российскими властями. Создали новые национальные
общественные организации. Самая крупная их них — «Крым» — давно
превзошла возможности разрекламированного меджлиса. Активисты этих
организаций пошли на муниципальную и государственную службу, где теперь
служат интересам страны и своего народа.
В январе европейские
политики решили проверить, насколько комфортно сегодня татарам в Крыму.
Генеральный секретарь Совета Европы Турбьерн Ягланд отправил в
Симферополь представительную делегацию. В неё вошли посол Жерар Штудман и
члены секретариата организации. Объявленная цель визита — «оценка
состояния прав человека».
Последнюю неделю января делегация
колесила по полуострову. Она мониторила семь тем — правоохранительные
органы, исчезновения, судебная система, пенитенциарная система, крымские
татары и другие меньшинства, свобода религии, свобода выражения и
свобода СМИ, свобода собраний, образование и гуманитарные проблемы.
Делегация провела свыше пятидесяти встреч в Симферополе, Ялте,
Севастополе и Бахчисарае.
Собеседниками посланцев Совета
Европы, как отмечается в докладе, были «многочисленные представители
гражданского общества, негосударственных организаций, религиозных
обществ, национальных меньшинств, включая крымских татар», а также
сотрудники СМИ и чиновники местных властных структур. Делегации Совета
Европа была предоставлена возможность встретиться с находящимся под
арестом заместителем главы «меджлиса крымско-татарского народа» Ахтемом
Чийгозом.
Что увидела в Крыму миссия Совета Европы
Не особенно надеясь на объективность европейских делегатов, глава
крымско-татарского движения «Къырым» («Крым») Ремзи Ильясов сделал
специальное заявление для печати: «Крымские татары ждут, что в итоговом
докладе миссии Совета Европы будет отражена правда об их жизни в
российском Крыму».
У Ремзи Ильясова были основания для
беспокойства. Ко времени посещения Крыма делегацией Совета Европы, актив
меджлиса уже перебрался в Херсонскую область Украины. Там занялся
привычным самозахватом земель, но главным его делом стало вредить Крыму и
крымчанам, включая своих соплеменников. На украинско-российской границе
активисты меджлиса устроили продовольственную блокаду полуострова,
затем — энергетическую, затруднили передвижение людей и транспорта,
выступили с террористическими призывами.
На этом основании
прокуратура Республики обратилась в Верховный суд Крыма с иском, в
котором просила «признать экстремистской и запретить «меджлис
крымско-татарского народа», лидеры которого стали инициаторами блокады
Крыма». В конце марта суд приступил к рассмотрению иска. Дело это не
быстрое, потому до вынесения решения Верховного суда прокуратура своим
специальным постановлением приостановила деятельность «общественного
объединения «меджлис крымско-татарского народа». В прошлый понедельник
на основании этого решения крымской прокуратуры Минюст России внес
«меджлис крымско-татарского народа» в перечень организаций, работа
которых приостановлена в связи с осуществлением экстремистской
деятельности.
Ровно к этому сроку поспел и доклад январской
мониторинговой миссии Совета Европы. Он вызвал противоречивые чувства и
возможность альтернативного цитирования. Западные СМИ и некоторые
либеральные издания России, например, зацепились за положения доклада,
где речь идет о репрессиях в Крыму. Берутся ссылки на
«непропорциональное применение силы» во время обысков, случаи
«исчезновений среди украинцев и крымских татар». Особо подчёркивается,
что признание меджлиса экстремистской организацией будет «новым уровнем
репрессий против крымских татар».
Объективные наблюдатели
обращают внимание на уточнение в докладе, что случаи репрессий «кажутся
направленными на отдельных оппонентов — в частности, крымских татар или
украинцев — нежели отражающими политику коллективных репрессий против
крымских татар как этнической группы».
С этим выводом отчёта
мониторинговой миссии категорически не согласился глава «меджлиса
крымско-татарского народа» Рефат Чубаров. В минувшую среду он выступил в
Страсбурге на сессии ПАСЕ и раскритиковал доклад, составители которого
не увидели, что «со стороны оккупационной власти против
крымско-татарского народа ведется политика на уничтожение».
Однако после поездки мониторинговой миссии такие обвинения уже не
находят отклика даже у антироссийски настроенного Совета Европы. По
крайней мере, резкое выступление Чубарова заставило генсека СЕ Турбьерна
Ягланда отменить ранее запланированную встречу, на которой глава
меджлиса собирался донести до руководителя Совета Европы свои оценки
доклада и озабоченности выводами комиссии.
Впрочем, этот шаг
Ягланда не надо переоценивать. Раздражение европейского политика во
многом вызвал поучительный, менторский тон крымского татарина,
потребовавшего от Совета Европы, чтобы международные миссии в Крыму
выполняли «институт Комиссара по правам человека, соответствующие
комитеты, которые занимаются правами человека, и мониторинги от их имени
будут более объективными и соответствовать реальному положению вещей в
Крыму».
Такого обращения к себе Ягланд не мог стерпеть. А,
может быть, он понял, что защищать сегодня «меджлис крымско-татарского
народа», обвинённый в России в экстремистской деятельности, значит,
брать на себя солидарную с ним ответственность за энергетическую и
продовольственную блокаду Крыма, за все действия организации, что
заставили Минюст России внести её в перечень экстремистских.
В
Вашингтоне на сей счёт не заморачиваются. У них свой опыт пестования
экстремистских и террористических организаций: от приснопамятной
«Аль-Каиды» до сегодняшней «ИГИЛ». На этом фоне «меджлис
крымско-татарского народа» пока кажется белым и пушистым. Только жизнь
показывает: экстремисты не останавливаются на малом. Их должна
остановить власть. Что теперь и сделали прокуратура Крыма и Минюст
России. Их действиям вашингтонские страдания по меджлису никак не
помешают…
