В понедельник, 23 апреля, президент Обама объявил о создании Совета по предотвращению массовых злодеяний и новой инициативе по выработке межведомственных стратегий поиска способов вмешательства с целью недопущения массовых убийств. В президентской директиве PSD-10 и президентском указе, на которых основаны эти действия, справедливо отмечается, что у правительства США никогда не было всеобъемлющей стратегии предотвращения массовых злодеяний, несмотря на то, что обещание «не допустим вновь» звучало после окончания Второй мировой войны не раз.

Очень трудно критиковать какие бы то ни было усилия президента, призванные оказать давление на тех, кто нарушает права человека, особенно в наши дни, когда население стольких стран заявляет автократическим правителям, что хочет самостоятельно решать свою судьбу. Трудно оспаривать и общую логику, стоящую за мыслью Обамы о том, что Соединенные Штаты и их союзники никогда не были подготовлены к предотвращению массовых злодеяний. Однако гораздо проще испытывать тревогу по поводу наших перспектив в том случае, если Соединенные Штаты наконец подкрепят слова делами и создадут инфраструктуру для вмешательства.

В документах Белого дома, посвященных пересмотру политики, выявлено несколько факторов, стоящих за неспособностью отреагировать на массовые злодеяния. Все они могут быть сведены к тому, что в правительстве США нет единого ведомства, ответственного за мониторинг ситуаций, которые могли бы привести к таким действиям, и принятие соответствующих мер. А в отсутствие такой системы к тому времени, как правительство осознает наличие проблемы, для координации эффективной американской реакции, не говоря уже о международной, может быть уже слишком поздно. Поэтому предлагаемое средство решения проблемы совершенно разумно — если цель состоит в том, чтобы вмешиваться в дела других стран еще чаще.

Есть, по крайней мере, три причины тревожиться по поводу Совета по предотвращению злодеяний. Во-первых, если он будет работать так, как надеются его создатели, в будущем интервенции значительно участятся. В правительстве возникнет более сильное интервенционистское лобби, появятся инструменты, упрощающие осуществление интервенции, а жители стран всего мира, ощущающие угрозу, возможно, будут больше рассчитывать на помощь. Как отмечается в PSD-10, «Предотвращение массовых злодеяний и геноцида является одним из важнейших интересов Соединенных Штатов в сфере национальной безопасности и одной из важнейших моральных обязанностей».

Повторим: никто не хочет повторения массовых злодеяний, но многие сомневаются в том, что их предотвращение принадлежит к числу важнейших интересов в сфере национальной безопасности или моральных обязанностей Соединенных Штатов. То, к чему призывает Обама, сделает вмешательство вариантом по умолчанию.

Теперь, вместо того, чтобы доказать целесообразность вмешательства, президенту потребуется доказывать целесообразность невмешательства. Это, в свою очередь, ставит вопрос, на который не отвечает последний указ президента: за какие массовые убийства мы несем ответственность? Что считать массовым убийством? Почему девять тысяч человек в Сирии — это почти достаточно для вмешательства Соединенных Штатов, а несколько миллионов в Конго — нет? Без четкого определения условий, при которых Соединенные Штаты будут действовать с целью предотвращения массовых убийств, эта инициатива начинает больше напоминать политический театр, чем здравую политическую меру.

Во-вторых, расширение инструментария вмешательства повышает шансы на то, что Соединенные Штаты будут вовлекаться в конфликты глубже, чем планировалось изначально. Обама утверждает, что без инфраструктуры, подобной той, которую он сейчас создает, варианты действий США ограничиваются полномасштабной интервенцией или отказом от интервенции. С одной стороны, это верно. Но с другой стороны, идея частичной интервенции является мифом. Предотвращение массовых злодеяний — задача сложная, опасная и трудоемкая. Очень немногие из тех конфликтов, в ходе которых происходят массовые убийства, могут быть разрешены при помощи санкций или расплывчатых угроз уголовного преследования. Да, есть случаи, в которых относительно небольшие вложения внимания и действий могли бы принести огромные дивиденды — на ум приходит Руанда. Но на каждую Руанду приходится множество конфликтов, больше напоминающих Боснию, Сирию, Сомали и Судан, где проблемы не удается решить, не погрузившись в многосторонние гражданские конфликты и не занявшись государственным строительством. В этих случаях сама попытка вмешательства рискует обернуться постоянным вмешательством, которое, в свою очередь, рискует обернуться долгосрочным и дорогостоящим вмешательством. Принимая во внимание наш послужной список в разрешении конфликтов такого рода, я не уверен в том, что совершенствование нашей инфраструктуры интервенции является хорошей идеей.

Наконец, Совет по предотвращению злодеяний, как бы благородны ни были его цели, иллюстрирует собой милитаризацию нашей внешней политики. После терактов 11 сентября Соединенные Штаты потратили миллиарды долларов на интервенции в бесчисленном множестве стран Ближнего Востока и Африки, не решив ни одной из глубинных проблем и усилив при этом антиамериканские настроения. В данном контексте новые интервенции и даже угрозы интервенции нельзя назвать великолепным планом. Более того, опора на вооруженные силы указывает на недостаток воображения и моральной чуткости. Бессмысленно ждать, пока люди организуются для истребления друг друга в больших количествах, чтобы вмешаться, особенно когда остановить убийства предполагается при помощи убийства некоторых из этих людей. Помогать нужно до того, как ситуация приняла столь дурной оборот. Разумеется, и это не всегда возможно, но для этого не нужно убивать людей — и это, по крайней мере, оставляет открытой возможность создания условий для мира и стабильности, которые устранят необходимость в военном вмешательстве.